Спаси и Сохрани

 Крестился Николай поздно, в тридцать лет, приняв это решение твердо и осознанно. Седой благообразный священник чинно, не торопясь, провел таинство, окропил новообращенного святой водой из купели, помазал его лоб, руки и колени миром и, читая вполголоса молитву, одел на шею Николая нательный крестик. После этого батюшка отпустил рабу Божьему все прошлые грехи и отправил домой, пригласив через месяц прийти на причастие.
 Грехов у парня, несмотря на далеко уже не юношеский возраст, было немного. Жил Николай один, был холост, вредных привычек не имел и старался по мелочам и пустякам себя не распылять. Замкнутый, молчун, он трудно сходился с людьми, а еще труднее – с женщинами. Работал плотником в частной строительной фирме, мастером был отменным и средств на жизнь ему вполне хватало. Однако после сдачи очередного коттеджа или офиса он не торопился отметить это событие в кабаке или борделе, как это делали многие его коллеги. Николай спешил домой к своим лучшим друзьям – книгам, на которые он тратил практически все заработанные деньги.
 Надо сказать, что был он человеком сколь необщительным, столь же и увлекающимся. По нынешним временам, хобби его нельзя было назвать необычным: Николай занимался изучением теологии и всевозможных верований, начиная от мировых и общепризнанных религий и кончая самыми малопонятными проявлениями магии и оккультизма. Шкаф и полки в его доме были доверху набиты самыми разными книгами по христианству, исламу буддизму и так далее, вплоть до брошюр откровенно сектантского и мистического содержания.
 Проводя за чтением подобной литературы почти все свободное время, Николай, тем не менее, слишком серьезно к прочитанному не относился – ему было интересно и не более. Однако в последнее время все сильнее увлекаясь православием, молодой человек, наконец, решил: ему, одинокому, жить дальше без веры невозможно. Выбор был сделан однозначный, и после небольшого поста Николай предстал в храме перед священником. В результате и появился на его шее небольшой серебряный нательный крест.

 * * *
 Весна подходила к концу, и работы у строителей прибавлялось с каждым днем. Обшивая вагонкой коттеджи или сауны очередных клиентов, Николай все реже думал о Боге. На причастие в церковь он так и не сходил, все выученные ранее молитвы забыл, да и вообще, христовы заповеди и жития святых его уже мало волновали: молодой плотник увлекся самой, на его взгляд “продвинутой” религией – индуизмом. Возле крестика, который он по-прежнему носил не снимая на прочном капроновом шнурке, появился маленький кружочек “инь-янь” на изящной золотой цепочке.
 Однажды вечером, вернувшись домой после смены, Николай, как обычно, после легкого ужина улегся на диван. Тело ныло от усталости, но спать не хотелось. Протянув руку к полке, он достал “Бхагават-Гиту” – модный в то время религиозно-философский трактат, купленный накануне. Пробежав глазами первые несколько страниц, увлекся и следующие час-полтора внимательно читал, пока отяжелевшие веки не закрылись и книга не выскользнула из рук.
 …Огненные колесницы с ревом проносились мимо, где-то высоко над ними шевелил множеством рук всемогущий и грозный бог Шива, а еще выше, на краю сознания, крутилось и переливалось огнями таинственное Колесо Вечности…
 Внезапно ровное дыхание спящего нарушилось, на мгновение остановилось, а затем изо рта вырвался протяжный булькающий хрип. Николай судорожно вскочил в постели и, держась обеими руками за горло, глухо закашлялся. Кровь молотом стучала в висках, перед глазами плыли круги. Наконец отдышавшись, вытирая со лба крупные капли пота, он включил ночник и огляделся.
 Шнурок от крестика, всегда свободно висевший на шее, на этот раз совершенно непонятным образом перекрутился, образовав нечто вроде удавки, которая накрепко сдавило горло спящего и пережала аорту. “Вовремя проснулся”, - мелькнуло в голове у Николая, и он, перегнувшись, посмотрел на пол. Там, возле толстой книги в яркой суперобложке валялся, блестя разорванной цепочкой, “инь-янь”.

 * * *
 Дни стремительно летели друг за другом, лето было в полном разгаре, и почти все время Николай проводил на объекте – нужно было закончить богатый загородный особняк. О ночном происшествии он уже почти не вспоминал, хотя порой, ощущая на груди потемневший со временем крестик, парень чувствовал внезапные приливы какой-то безотчетной тревоги и беспокойства. О Шиве, реинкарнации и прочих индуистских штучках тоже было забыто – Николай находился во власти нового, незнакомого и весьма популярного тогда учения.
 Впервые он увидел Сёко Асахара, случайно включив телевизор. Увидел и не смог оторваться от экрана до конца передачи. Идеи братства настолько захватили его, что Николай старался не пропустить ни одной брошюры или видеокассеты с материалами об “Аум Сенрикё”. А когда узнал, что сам Учитель сочиняет и исполняет “божественную” музыку, а также приглашает всех желающих принимать участие в сеансах массового очищения и исцеления – пошел не раздумывая.
 Наутро, собираясь на работу, Николай с удовольствием вспоминал вчерашнее собрание. Полный зал одухотворенных людей, волшебная музыка, всеобщая медитация – нет, на этот раз он определенно выбрал правильный путь. Даже на высокой и крутой крыше коттеджа, куда он забрался, чтобы приладить на конек оригинальный резной флюгер, мысли плотника были заполнены увиденным и пережитым накануне. В глазах стояло бородатое лицо Асахары, где-то слышался его тихий голос и плыли торжественные мажорные аккорды. Словно медитируя, парень встал в полный рост на крыше и, смежив ресницы, покачивался из стороны в сторону как маятник.
 Нога его дрогнула и заскользила по скату, затем подогнулась другая – Николай плашмя упал на крышу и по гладкой черепице поехал вниз. Раздирая ногти, он пытался зацепиться или хотя бы затормозить спуск, но безрезультатно: на крутой и ровной поверхности не было ни единого выступа, лестница осталась с другой стороны. Тело набирало скорость и скользило совершенно бесшумно. Лишь выбивал на черепице негромкую дробь маленький крестик на капроновом шнурке, выскочивший из ворота рубахи.
 “До земли метра три, не разобьюсь…”, - успел подумать Николай, когда его ноги оказались в пустоте, но на этом падение закончилось. Нелепо взмахнув руками, плотник грузно повис над землей под самым краем крыши. Его шею накрепко охватывал тот самый шнурок, неизвестно как зацепившийся за железный костыль, вбитый под скат накануне. Глаза застило кровавой пеленой, череп словно разорвался на куски и сознание покинуло парня…
 К тому времени, как Николай выписался из больницы, глубокие синюшные рубцы на его шее уже почти прошли. Он знал, что спасло его буквально чудо, – если бы ребята из бригады не подоспели вовремя и не перерезали злосчастный шнурок, не ходить бы ему уже по земле. Желание отдаваться мистике и посещать разные молебны пропало совершенно, более того, при одном только взгляде на соответствующие книги и брошюры в груди Николая шевелился неясный смутный страх. Он убрал их подальше в шкаф, впервые за несколько месяцев взял в руки Библию, и крестик, теперь уже на тонкой шелковой тесемке снова занял место на его груди.

 * * *
 Ольга была восхитительна. Такой девушки Николай до сих пор не встречал. Она как наваждение вошла в его жизнь: стройная, черноволосая, с большими миндалевидными глазами и тонким чувственным ртом. Парень думал об Ольге постоянно, бредил ей по ночам и, наконец, понял: влюбился. Влюбился окончательно и бесповоротно. Чувство, которого он так избегал и даже побаивался, завладело им полностью. Встречались они редко, хотя каждый вечер после работы Николай спешил домой, к телефону, чтобы поскорее набрать номер возлюбленной. Чаще ему отвечали длинные гудки. Не проще оказалось застать ее и ночью – обычно никого не было дома или трубку просто не снимали. Рядом с любовью в сердце Николая заворочалась глухая ревность – он хотел, чтобы Ольга принадлежала только ему одному.
 Их первая ночь была наполнена нежностью и страстью. Перед рассветом, когда утомленные они молча лежали рядом, Николай, наконец, разглядел на левой груди девушки то, что вечером принял за большую родинку. Это был пентакль – перевернутая пятиконечная звезда в круге, искусно наколотая чуть повыше соска. Он долго смотрел на мистический символ, а когда поднял глаза – встретил жесткий, немигающий взгляд Ольги.
- Да, я – сатанистка, - тихо сказала она. – Никто не сможет заставить меня отказаться от этого, даже ты. Вечерами или по ночам мы совершаем “черные мессы”, но присутствовать на них могут только члены секты. Решай, мой милый…
 Долго решать Николаю не пришлось – ради любимой он был готов на все, даже на вероотступничество. Сегодня же ночью Великий Магистр примет его в орден, алтарь окропят кровью священной жертвы, и он сможет никогда не расставаться с Ольгой. Никогда!
 Утром, бреясь в ванной, Николай посмотрел на свой, ставший уже привычным, нательный крестик. В его тусклом блеске сейчас играли какие-то зловещие багровые оттенки. “Надо бы снять, к чему он мне теперь”, - подумал парень. Через голову тесемка не снималась, разорвать не хватило сил, а искать ножницы было некогда. “Ладно, вечером”, - решил Николай, торопливо собираясь на работу.
 Часы на стройке тянулись вечностью. Плотник думал о том, что этой ночью он снова будет вместе с любимой и желанной, да еще в такой непривычной, таинственной обстановке. От этих мыслей тело охватывал сладкий озноб и возбуждение. День заканчивался и работы оставалось всего ничего: подготовить назавтра обрезные доски. Эту процедуру Николай проделывал сотни раз и, думая по-прежнему об Ольге, привычно поспешил в столярку.
 Большой стальной диск циркулярной пилы быстро набрал обороты, станок мелко задрожал, и Николай с напарником принялись за работу. Один подавал доску, другой вытягивал ее – дело шло споро и ловко. Фонтанчиком летели опилки, пахло свежим деревом, обработать осталось всего несколько штук.
 Вдруг одна из досок пошла рывками, дернулась и остановилась – диск пилы заклинило посередине. Все попытки протолкнуть или вытянуть не удавались, мотор натужно ревел вхолостую, и Николай решил взглянуть, в чем дело. Наклонившись над зубчатым диском, он не заметил ни сучка, ни гвоздей, но увидел то, что заставило его вздрогнуть.
 С матовой стальной поверхности на него глядела Ольга, криво ухмыляясь и похотливо подмигивая. “Ты – моя жертва”, - отчетливо прочитал он по ее губам. Николай хотел отпрянуть, выпрямиться, но не смог – предательская тесемка крестика снова выскочила из ворота и зацепилась за зуб пилы. В ту же секунду диск начал медленно набирать обороты, петля ушла в щель и плотник почувствовал, как легированные зубья коснулись его подбородка. Пила внезапно взвизгнула, сталь вспорола горло парня и последнее, что увидел Николай, были золотой кружочек “инь-янь”, глумливое лицо Асахары и огромный кровавый пентакль.
 Голова плотника с хрустом отделилась от тела и глухо упала на опилки. По другую сторону станка сползло его туловище, конвульсивно дергаясь и заливая кровью бетонный пол. Диск циркулярки разогнался и выбросил из чрева машины маленький предмет, который, ударившись о стену, отскочил и упал рядом с безжизненной головой Николая. Это был смятый и покореженный серебряный крестик, на тыльной стороне которого еще читались вязью слова: “Спаси и сохрани”.