Чаинка

Павлу Петрову.

Глаз не охватит зелень лугов!
В Киото спешу
На праздник весны.

Неизвестный автор


В праздник весеннего равноденствия в чайном домике близ Киото проходила странная и необычная церемония.

Гостей было всего двое. Одного звали Ямакава, другого – Мисима. Оба сидели мрачные и молчали.

Месяц назад Мисима позвонил из Токио хозяину домика и договорился о дате проведения чайной церемонии. Он назвал трёх гостей, включая себя.

В назначенный час в низкую дверь начал протискиваться Ямакава. За ним, согнувшись, внутрь пролез Мисима. В дверном проеме показалась голова Исиро, сына Мисимы. В этот момент раздался стук, будто чем-то задели за косяк, и голова исчезла. Мисима резко развернулся и вылез в сад, окружавший чайный домик. Те, кто находился в помещении, слышали несколько гневных фраз и звук пощечины.

Мисима вернулся один. Его лицо было пунцовым от гнева.

Воцарилось тягостное молчание. Хозяин подал гостям закуску.

Идея посетить чайную церемонию принадлежала Мисиме.

Когда-то они с Ямакавой были друзьями. Вместе окончили Токийский университет, вместе на правах совладельцев основали свою первую рекламную фирму. Женитьба на сестрах сблизила их еще больше.

Дела в рекламном агентстве на первых порах шли плохо, и Мисима даже начал подумывать о продаже своей доли.

Перелом наступил, когда Ямакава пригласил нового художника.

Однажды в кабинет, где друзья обсуждали заказ третьесортной компании, производившей шампунь для собак, вошел юноша в ботинках на босу ногу и представился Хокусаем. До сих пор никто не знает, было ли это имя настоящим или молодой человек из тщеславия назвался именем классика-живописца XIX века. Как бы там ни было, выбирать не приходилось, и юноша был принят на работу.

Очень скоро выяснилось, что Хокусай не только талантливый художник, но и неплохой организатор, и дела компании пошли в гору.

Поначалу Мисима не замечал перемен в поведении партнера. Легкий холодок отчуждения, сквозивший временами в интонациях и жестах Ямакавы, его друг объяснял переутомлением. Стараниями Хокусая заказы сыпались, как из рога изобилия.

Вскоре по агентству поползли слухи, что Хокусай собирается занять место старшего партнера-совладельца, то есть хочет попросту выкупить долю самого Мисимы. Тут Мисима не выдержал и решил разобраться с Ямакавой. Для этого он и пригласил того на чайную церемонию, взяв с собой сына, чтобы юноша вникал в тонкости бизнеса. Но мальчик то ли не понял, зачем его пригласили, то ли решил, что отцу угрожает опасность, и спрятал под кимоно самурайский меч, семейную реликвию.

Когда он входил согнувшись в чайный домик, он задел рукояткой меча за косяк двери. Раздался стук, и Мисима мгновенно все понял. Это было вопиющим нарушением традиций и кодекса чести: вооруженным людям не место на чайной церемонии! Он влепил Исиро пощечину и отправил его домой в Токио.

Сейчас он сидел красный от смущения и злости и никак не мог начать разговор. Ямакава тоже явно нервничал.

Подали чай.

Внезапно Ямакава уронил веер и хлопнул себя по носу.

– Москиты? – пробормотал он.

Мисима был готов поклясться, что видел, как из чашки тончайшего фарфора вылетела чаинка и впилась Ямакаве в переносицу. Сейчас на ее месте осталась размазанная ладонью капелька крови.

Взгляд Ямакавы вдруг потеплел. Он протянул к Мисиме обе руки, будто хотел его обнять, и начал долго, церемонно извиняться. Он напомнил партнеру, что они родственники и всегда смогут уладить свои дела. Он пообещал избавиться от Хокусая при первой возможности. Он предложил открыть сеть филиалов по всей стране и набрать новых талантливых сотрудников, лишенных патологического тщеславия. Он буквально расцвел на глазах.

Мисима не был готов к такому внезапному повороту событий, но ему вдруг вспомнилось, что только вчера он побывал у гадалки.

Худая растрепанная старуха смотрела не него долго и пристально, а потом неожиданно повалилась на пол, забормотала и забилась в судорогах. Из всей ее нечленораздельной речи Мисима уловил лишь слово «кровь», она повторила его несколько раз.
И сейчас он все понял: кровь, конечно! Это была кровь. В той чаинке была капелька крови императора Хирохито, самого мудрого и справедливого!

… Старый Мисима сидел на берегу пруда и смотрел на неподвижное зеркало воды. На коленях он держал томик стихов Мацуо Басё. Каждый вечер после ужина он приходил сюда и садился на скамейку с книгой в руках. И почти никогда её не открывал. Он смотрел на воду и вспоминал. Солнце опускалось за левое плечо. Иногда его седые волосы шевелил лёгкий ветерок, он пробегал, оставляя мелкую рябь на поверхности. И тогда изумрудный бамбук, растущий вдоль берега, шелестел узкими листьями и тихонько шептал что-то успокаивающее.

Мисима был не так уж стар. Ему не было и семидесяти, но он давно удалился от дел и знал, что его сломанная пополам жизнь подходит к концу. Обе дочери пристроены, обе замужем, живут в Токио. Одна учится в университете, другая уже работает редактором в престижном издательстве. Они часто навещают отца. Хорошие девочки, заботливые. Есть и внуки. Только сына не вернуть…

Исиро, мальчик мой, где ты сейчас? В чьём теле живёт твоя юная мятежная душа? Сколько лет прошло, а рана моя болит…

После той чайной церемонии они с Ямакавой переоделись в европейские костюмы и отправились в ресторан, чтобы отметить воссоединение партнеров и родственников.

Когда Мисима вернулся домой и увидел заплаканные глаза жены, он понял: случилось непоправимое.

Труп Исиро успели уже обмыть и нарядить в погребальное платье. Мисима увидел спокойное умиротворенное лицо юноши, и в его голове словно что-то взорвалось. «Кровь!» – взвизгнул голос гадалки. Так вот чья это была кровь!..

Он не успел сделать себе харакири, мальчик мой, не успел изуродовать своё юное прекрасное тело. Меч лишь поцарапал кожу и выпал из мертвеющих пальцев. Крови было немного, всего капля.

Внезапная остановка сердца.

Кто знал, что у него была одна из тех страшных болезней, которые преследуют человека от рождения и долго остаются незамеченными!