Роковая женщина

 
Олечка раскинула карты. « Ой, ля-ля! Ой, ля-ля! Все мы любим короля!» Медицинская карта Николая Дормидонтовича Захаркина, больше похожая на увесистый том классика против тощей истории болезни Сергея Никифоровича Полуянова. Как загадочные, щекочущие душу стихи, читались диагнозы Николая Дормидонтовича: гипертонический криз и ишиас, инсульт и тромбофлебит, сердечная аритмия и заворот кишок.
Сравнение Полуяновскому геморроидальному синдрому не находилось.
«Захаркин! Котя! - поцеловала Олечка картонную корочку однотомника.- Лапочка! Главное, чтобы не вышла конвульсия, как с четвертым мужем - извергом Мишкой». Много кровушки попортил Мишаня. Олечка прямо так и говорила соседкам: « У нас не брак, а конвульсия!» - и скромно потупливала взор.
Она посмотрелась в зеркало. « Ой - ля-ля! Ой-ля-ля!» В зеркале отразилась роковая женщина с типичными, - уж, Олечка знает! - для роковой женщины чертами лица: нос - прыщик, глазки – кнопки, губки – бантик, который вот-вот развяжется.
Отражением осталась довольна. Ещё бы! На днях сразу два мужика, два отменных самца, предложение сделали. Руки и сердца.
Раньше, до того еще, как под забором в двадцатиградусный мороз околел первый муж Максик, она и сама представляла роковых женщин по-другому. Более импозантными, что ли.
Когда же второго супруга, героического отставника, майора Коробейникова хватил на брачном ложе инфаркт, соседки шепоток в спину пустили, но Олечка, по легкомыслию, не почувствовала.
Третий муж ботаник Володя существовал под бочком тихо и задумчиво. Он и повесился, как существовал, тихо и задумчиво, на поясе от Олечкиного плаща.
Соседки не шептали – шипели в лицо, шипение походило на шкворчание сала на сковородке. Олечка сало не ела, но к соседкам теперь прислушалась: и впрямь мужики её как тараканы дохнут!
Тогда она и взглянула на себя в зеркало более пристально, под другим градусом, что ли: нос – фурункул, глазки – бусики, губки – завязочкой. В глазах – странный блеск. Вот ты какая, женщина роковая!
И, может быть, из-за этого вот блеска, Олечка все чаще и чаще стала ловить на себе заинтересованные взгляды мужчин.
« Ой-ля-ля! Ой - ля-ля!» - Она показала язык отражению, подвела бровки, поправила чёлку. Из ящика письменного стола выудила две фотографии. Кинула поверх историй болезней. Вздохнула. Главное, не ошибиться. Кто он, пятый супруг?
С первой фотки её пожирал глазами банкир Николай Дормидонтович Захаркин, молодой совсем еще старичок. С другой жизнерадостно щерил усы Полуянов, мужчина во всех отношениях попроще.
Ещё раз перелистала медицинские карты.
 Сердце подсказывало: Котя, лапочка!
Главное, чтобы без конвульсии, как с четвертым мужем Мишкой.
 Расписалась с алкашом в надежде квартирку его холостяцкую к рукам прибрать, да репутацию роковухи отточить до безупречности. Уверена была, что недолго запойный протянет.
 С балкона четвертого этажа падал? Падал. Под лёд на рыбалке уходил? Уходил и вернулся. Под тем же забором, что и первый муж Максик, в двадцатиградусную стужу дрых? Дрых. И ничего. Выспался. Только нос обморозил до состояния сливы.
 Пропил всё, изверг, до последней копейки. Пояс, на котором повесился ботаник Володя, и тот, как семейную реликвию загнал - за мерзавчик водки.
В порыве отчаяния сама гаду в мерзавчик тот мышьяку подмешала. Покаялась, тотчас, думала, перед смертью бить будет. Мишка только плечами пожал: « Я денатурат пил и ничё! А эта с миндалем!»
Совсем подмочил Олечкину репутацию суженый-ряженый. Соседки прекратили шушукать в спину и шипеть в лицо. А чего шипеть? Обычная семья, нормальная. Ну и что, что мужик пьет. А кто не пьет?
Извелась Олечка за два года совместной жизни, лицом посерела, жалела, что Мишка заветный поясок пропил. Пришлось развестись от греха подальше.
И потому кандидатуры новых претендентов рассматривала серьезно и тщательно, словно на аптекарских весах взвешивала. Понимала, что права на ошибку у неё больше нет.
« Ой – ля –ля! Ой – ля – ля!» Олечка достала с полочки чёрную ленту, траурным уголком обвязала фотку Николая Дормидонтовича. Фотографию его противника выкидывать не стала, убрала вместе с медицинской картой про запас, в недолгий, так сказать, ящик письменного стола. « Завтра грабим короля!»
Набрала номер телефона, отметив в зеркале соответствующий блеск в очах, проворковала в трубку:
- Котя, лапочка! Я согласна!
И улыбнулась своему отражению.
Роковая женщина улыбнулась в ответ.


Рецензии