Черновик первый

Они любили жадно… Как голодный человек впивается зубами без разбора, сначала в каравай хлеба, потом в ломоть мяса, и при этом может затолкать еще в себя и кусок арбуза, запивая это и молоком, и водкой и просто водой, оставляя после себя надкусанные куски, недопитые железные кружки и стаканы из тонкого стекла…
Им это нравилось… Любить так как они могли. Без оглядок на умные книги, складные и красивые стихи в хороших песнях, опыт других людей, сложившиеся в обществе стереотипы, когда любовь развивается по определенной схеме. Любить, как любится. Прощать то, что не устраивало ее или его.
Они были разные и любили так же. Для нее он был сном. Она не понимала, как он может делать то, что делает. Думает о ней все время, срывается ночь-полночь к ней ради того чтобы в лучшем случае пять минут сжимать ее руку в подъезде и отстраняться от нее при попытке поцеловать, когда на лестничной клетке начинали щелкать замки в квартирах любопытных соседей. Да и она была для него сном. Но если она с удовольствием засыпала и спокойно просыпалась, то он очень боялся проснуться. Культивируемые с детства комплексы не могли в его голове в реальности сопоставить ее красивую, смелую, сильную, самостоятельную женщину с ним… Сильным… Но все время чувствующим себя рядом с ней ущербным по мышлению, взглядам, логике, самостоятельности человеком. Он панически боялся проснуться и знал, что она первая оставит его, так как разочаруется в нем. Как путник в пустыне отбрасывает в сторону кувшин с водой, казавшийся таким большим, но который так быстро был осушен… Но он откладывал этот момент… Он наслаждался тем как она пьет… и все ему казалось, что последние капли его самого будут выпиты не сейчас, а позже, потом… и что вообще кувшин, пусть и пустой, возьмут с собой… Нет…
Да… Она оставила его первой… Она хотела быть свободной. Ее пугало, что сон который она любила пытался поставить сценарий по-своему… Нет не пугало… Чушь… Любовь не может пугать… Она умела любить… По-своему… Ему это нравилось… до безумия, до одури… Она, наверное, не понимала этого… Не понимала почему он любит ее и поэтому не верила ему… Сомневалась в том, как он выражал свои чувства к ней… А он не умел иначе… ну что взять с закоплексованного простачка, который увидел сон, в котором все происходит так как ему и не снилось? Щенячий восторг с высунутым языком и готовность разорвать любого ради нее…
У нее тоже хватало противоречий в себе. И, в конце концов, почему она решила остаться одна, никому не известно. Она, и сама, наверное, себе так и не смогла толком объяснить это. Но она приняла решение. И он смирился с этим… Не сразу, но смирился…
То, что осталось, конечно, не устраивало его, так как опять же комплексы его не давали ему покоя. Он продолжал любить ее… «Ну и дурак…», с сочувствием и досадой говорила она. Он не надеялся ни на что… Он просто любил, так как иначе не мог… И говорил ей об этом…
А она… Для нее слова не имели значения… Она умела любить… И очень любила… А вот что и кого, об этом только она может сказать… Но не скажет… ее может и тянуло к нему снова, но она молчала об этом…
Так и осталось все… Черная кошка гуляет сама по себе по раскидистому дереву, а рыжий кот, с щенячьими слезами в глазах, опустив усы, бродит под деревом… Иногда он задирает свою голову вверх и изредка встречается взглядом с ее глазами…