Простая жизнь- 9 гл

 Глава 9.
 
 Много раз он дул в не пишущую авторучку, пытаясь хоть немного выдавить таких драгоценных для него чернил. Десятки раз проведя по страницы тетради, он оставлял на ней глубокие ссадины, какие бы старания он не прикладывал, авторучка ни как не хотела писать. Но он придумал, как можно сделать жидкими засохшие чернила.
 - Надо подойти с пастой от ручки к печки, тогда она нагреется, и паста станет жидкой, тогда и начнёт писать, - размышлял он.
 Печь раскалилась до красна, наполняя весь дом жаром. Мать Лёши изредка выходила из соседний комнаты и открывая входную дверь: «А то угорим», - говорила она, впуская очередную порцию свежего, холодного воздуха. Подросток подошёл к горячей печке, держа в руке пасту от авторучки.
- Ой, как жарко, - вырвалось у него. Он поднёс к раскалённой плите пасту. Немного постояв, отдёрнул руку от жара. Паста перегрелась, провисла, стала капать чёрной жидкостью, вызывая по всему дому зловонный запах. Капли падали на раскалённую печь и вспыхивали синим огнём, конец пасты отвалился, и в руках подростка осталось несколько сантиметров пластмассовой трубочки.
- Ты, что делаешь? - услышал он за своей спиной голос своей матери. - Сгореть захотел?
 Конечно, он гореть не хотел, просто он хотел написать простые слова, хотел увидеть в них и того, кто ему снился уже в течение недели.
- Я ведь купила новые пасты, они в столе завёрнуты в газету.
 Откуда он мог знать, где они лежат и тем более во что завёрнуты. Голова подростка в эти дни были занята другими мыслями. Посмотрев в её сторону, ничего не говоря, он пошёл в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Конечно, он нашёл те паста для авторучек, но какая-то обида была в его голове, не давая ему собраться с мыслями. Он сидел за своим столом, расписывая очередную ручку. Наконец ручка записала:
 Я вновь пустой бокал, хрусталь один и звон,
 Лишь капли сладкого вина…
 Здесь он остановился в своих мыслях, взял лист, который вызвал у него массу переживаний и в гневе непонятного для него состояния, разорвал его, бросая порванные страницы в открытый стол.
- Иди, открывай, к тебе пришли, - говорила мать из другой комнаты.
 Он встал и направился открыть большой металлический засов, замерзавший зимой. Несколько раз, дёрнув его, пнув ногой по низу осевшей двери, пихнув двери плечом, она потдалась.
 Оля стояла, покусывая нижнею губу.
- Можно я тебе, что-то скажу, - спрашивала она, смотря на него своими большими взволнованными глазами.
 Он ничего не ответил, только развернулся и махнул ей рукой.
- Заходи, чего стоять, холодно ведь, - приглашая её в дом. – Садись, - подставляя стул, говорил Лёша. - Ты что-то мне хотела сказать.
 Она, смущаясь, села на предложенный стул, опустила глаза, и стала смотреть в одну точку.
- Сынок, закройся, я пошла, скоро приду.
 Закрыв за ней дверь, подросток захватил из соседней комнаты стул, чтобы сесть возле Оли. Она держала в руках сложенный пополам лист бумаги.
- Ну, так что ты мне хотела сказать.
- Я просто хотела с тобой поговорить.
- Говори, давай, я весь слушаю, - улыбаясь во весь рот, говорил Лёша.
- Ты не мог бы прочитать вот это маленькое письмецо.
- Если ты хочешь, конечно, прочитаю. А, когда, сейчас?
- Когда захочешь, тогда и прочти.
- Я, конечно, сейчас хочу, - разворачивая протянутый ему тетрадный лист, говорил Лёша.
- Тогда я пойду, только ты не обижайся, ладно?
 Она встала, и очень тихо вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. А он всё сидел, внимательно вчитываясь в написанные строки. Он никогда не читал такие письма, наполненные болью и человеческим откровеньем, болью души и любовью. Несколько раз он прочитал его, всматриваясь в уже знакомые ему буквы. И всё, что казалось ему понятным, вдруг становилось большим вопросом в его еще не повзрослевшем сознании.
« Ты тянешь меня к себе, как магнит, наполняя мой мир только собой. Мне стыдно и больно, что я тебе это пишу, но я должна писать, просто я не могу молчать оттого, что у меня происходит с моим сердцем. Как только я тебя увидела, мой мир наполнился светом. Ты, тот человек, которого я буду любить до конца своих дней». Здесь подросток перестал читать письмо, встал с табуретки и заходил по комнате в разные стороны. Немного попыхтев и постояв у окна, он подошёл к отложенному на стол письму, и с ещё большим рвением стал его перечитывать.
«Я всегда ждала такого, как ты, ты для меня тот свет, который проник в мою душу и навсегда завладел ей. Ты только не подумай, просто мне тяжело жить без тебя, если ты встретишь человека, которого полюбишь, я отступлю и не помешаю тебе любить его». Ещё раз отложив письмо, он сел на свой диван, поджал колени, обхватил их руками, и стал прислушиваться, как кошка в соседней комнате скребёт своими когтями об угол кровати. «Ведь я почти то же самое хотел написать Оле», - думал он про себя, ещё не догадываясь, что любовь вызывает в людях схожие чувства, и что любая птица, которая вылетает, стремится к свободе и никогда не возвращается в свою клетку. Он даже не услышал, как в открытые двери вошла мать.
- Я видела, как она ушла, взволнованная такая. Вы видно поругались, а я говорю тебе, не стоит, женщин много будет. Я сегодня сынок ухожу в ночную смену, так что я пока посплю, а через два часа встану и сварю тебе поесть, - кровать в соседней комнате заскрипела, и мать Лёши погрузилась в дремоту.
 Он сидел на бревнах, разбросанных у соседнего дома. Солнце уже роняло последние лучи на летнюю землю. « Так много всего произошло за этот год. Я даже не заметил, как окончил школу, ведь был какой-то праздник, а я так ничего и не помню». Да и когда ему было всё это помнить, он как оторванный от мира, прям, как тот монах в своей молитве, сидел и думал о Лизе. Ту единственную он не мог забыть, которая вытиснула из его сознание весь мир сотканный его душой. Камень лежащий на краю дороги привлёк его взгляд. И он внимательно стал в него вглядываться. Совсем недавно находясь в монастыре, он всматривался в пустую точку, так в некуда, обдумывая свои мысли. Монах Дорофей тихо подошёл к нему, внимательно всмотрелся туда же, куда он смотрит, и, прищурив свои глаза, спросил его:
- Как ты думаешь, чем вон тот камень отличается от нашего мозга? - он протянул руку и указал на булыжник. Задав ему этот вопрос, монах быстро развернулся и зашагал к открытым дверям часовни. Вот и сейчас подросток думал о сложнейшем вопросе, который всегда будет звучать в его голове. Но толи его возраст, а может быть переполненность чувств, не до конца говорили ему об игре нашего воображения и восприятия этого мира через нашу иллюзию. Но он размышлял и стремился понять поставленный перед ним монахом вопрос, пытаясь найти такой непростой для него ответ. Он смотрел на камень и вначале своего изучения, ничего в нём не видел.
- Камень и камень, - говорил он себе,- просто такой же, как и все, мало ли их ещё может быть.
 Но, где-то в глубине своих мыслей, он понимал, что поставленный перед ним вопрос должен, что-то глобально решить и изменить в его сознании. Он долго ещё не сможет понять, что вещество, используемое создателем в построении и мозга и камня одно и тоже, идеи разные, цель предназначения иная. « Весь мир игра создателя, и мы в том числе, - говорить он будет себе. - Где мозг, а где камень?» Пытался понять он своё предназначение. В начале ему показалось, что камень похож на какое-то животное, спрятавшееся или свернувшееся клубком, после он пытался представить, что это ненужная деталь от машины, но он стал понимать, что, как его не представляй он всё равно остаётся камнем. С этими мыслями о неизменности природы, он услышал:
 - Сынок, я пошла, приду утром. Я сварила, всё на печке, - он только услышал, как скрипнул дверной засов и увидел свою мать, быстро идущую на работу.
 Лиза одевалась, она давно не видела Лёшу, и даже стала беспокоиться, почему же он так долго не приходит. Решив навестить его, она взяла небольшой для него подарок, маленькую, детскую, плюшевую игрушку.
 В дверь постучали. Он никого в тот поздний вечер не ждал.
- Входите, открыто, - громко пригласил подросток нежданного гостя. Дверь подтолкнули, и на пороге оказалась Оля, вся взъерошенная, она явно торопилась, боясь, что может опоздать.
- О, привет. Признаюсь неожиданно,- с некоторым удивлением говорил подросток.
- Я знаешь, забыла тебе сказать очень важную вещь. Мне это надо сделать, поговорить с тобой. Выслушай меня.
- Конечно, конечно выслушаю, - перепуганный таким волнением Оли, говорил Лёша.- Ты проходи.
- Поздно уже, десять часов времени, спать тебе пора, а я тут наведалась не кстати.
 Он подставил ей стул, чтобы она на него присела.
- Садись, давай, а то не хорошо получается, да и стоя не разговаривают.
 Девушка оперлась рукой на спинку предложенного ей стула.
- Да, я постаю, всё равно скоро идти. Ты вот скажи мне, только честно, - смотря ему прямо в глаза, спрашивала Оля. - Так ты её любишь?
 От неожиданного вопроса подросток поперхнулся.
- Кого её, - делая вид, что не понимает вопрос, пытался лукавить он.
- Ту девушку, к которой ты иногда ходишь. Мне часто говорит одна знакомая, в какой дом и когда. Только ты не обманывай, я всё чувствую. Ты хочешь мне сейчас солгать, я вижу это, твои глаза наполнены обманом.
 Он и не хотел лгать, он готов был ответить на любой вопрос, но, видя, как лицо девушки багровеет, а на глазах появляются слёзы, его охватил испуг.
- Ты только не бросай меня. Я не переживу этого, я просто, - здесь голос её понизился, она почти перешла на шёпот,- я не смогу жить без тебя, ты для меня самый дорогой человек на этом свете. Я, как только тебя увидела, - она замолчала.
- Ты садись, давай, - подставляя ей стул, говорил он.
 Оля оперлась всем телом на спинку, лицо в один момент побледнело, и, прикрыв глаза рукой, она присела на самый краешек подставленного для неё стула.
- Ты только ничего не подумай, - продолжала шёпотом она, - я бы тебе была самым преданным человеком.
 Вдруг она приподнялась, подошла к нему и склонилась над ним. Поняв, что он только наблюдает за ней, она опустилась перед ним на колени, взяла его руку в свою и прижала её к своей девичьей груди. Он даже не пытался, что-то сказать или как-то противостоять её напору.
- Лёшенька любимый, мы ведь даже с тобой не целовались.
 Он посмотрел на неё, задавая вопрос своими грустными глазами.
- Стоит ли Оля?
- Ты уж сам решай, - ещё ближе подвигаясь к нему, говорила девушка.
- А чего мне решать, я всё понимаю, - улыбаясь, говорил он. - Я слышу, там соседская собака залаяла, она обычно рвётся с цепи, когда кто-то идёт к нам.
- А ваша где? Была ведь?
 - Так ушла неделю назад и всё прийти не может. Померла, может или убили.
Не успел он дойти до дверей, как раздалось характерное лязганье металлического засова дворовых ворот.
- Кто же это, может быть, мама вернулась? - вырвалось вслух у него.
 Лиза открыла двери, не решаясь пройти дальше, она стояла, переминаясь с ноги на ногу в надежде, что выйдет хозяин и пригласит её в дом.
- Так ты пригласи человека-то, а то чего он там стоит, поздно ведь уже.
 Всем своим женским чутьём Оля понимала, что это явно не сосед за солью пришёл.
- Сейчас, - невнятно бросил он через плечо, надевая к выходу стоптанные ботинки.
 В дверь постучали. Он и не предполагал, что человек, который пришёл, будет самым желанным гостем в его доме. Он открыл дверь и к своей радости, а может быть и своей беде, он увидел её, о которой так долго думал, которую так долго ждал, стоя возле её дома, которой писал свои письма.
- Ты не ожидал, я знаю, а я пришла просто я подумала, что что-то случилась.- Она вдохнула глубоко вечерний воздух и в одну секунду, Лёше захотелось стать этим вздохом, раствориться в этом человеке.
- Я очень рад, - не скрывая своего волнения, прошептал он.
 Лиза сделала шаг вперёд, даже не спросив у него разрешения, поравнялась с ним.
- Ну, пошли, что стоишь?
 Не ожидая такого поворота событий, он только смог сказать.
- Пошли.
- Ты мне ведь сам говорил, что у тебя мама в этот день недели уходит в ночную смену, вот я и пришла, - открывая входную дверь, говорила девушка.
-Только я не один, ко мне одноклассница пришла, книги там взять всякие,- неумело оправдывался он.
 Оля сидела на стуле, подперев голову. Она была готова увидеть ту, про которую последнее время так часто думала. Она всё не могла понять, почему его сердце выбрало именно её, чем она лучше, такая же, как и все. Чего он в ней такого нашёл. Недоумевала она, оставаясь один на один с собой с этим мучающим её сердце вопросом. Для неё было не важно, что ей скажет эта девушка. Она просто скажет ей, как его любит и всё. Оля решила, что даже спорить и говорить ей, что-то неприятное не будет, кто бы она ни была, ведь самое главное, как он относится и что скажет. Лиза немного задержалась, открывая тяжёлые двери, несколько раз её дёрнув.
- Ой, какие они у вас тяжёлые. Помоги.
 Лёша подошёл и с силой потянул за старую, железную рукоять.
- Заходи. Знакомьтесь, - приглашал подросток Лизе.
 Она сделала шаг через высокий порог и оказалась на кухне, пахло приготовленным ужином оставленным его мамой. Девушка внимательно осмотрела всю кухню.
-Здравствуйте, - услышала она приветствие из самой глубины комнаты.
 Оля сидела в углу, всё так же поджав свою голову.
- Оля знакомься, Это Лиза, - пытаясь сдружить девушек, говорил подросток.
- Я, уже с ней заочно знакома, - говорила, смотря прямо в глаза, Оля.
 Девушки уставились друг на друга с явной нелюбовью, они присматривались и готовы были в любую минуту заговорить. Холодный взгляд Оли насквозь сверлил её, своей отрешённостью и нагловатостью. Девушки молчали, ожидая каждая вопроса от соперницы.
- Так вот ты какая, Оля, - начинала первая с улыбкой Лиза.- Он много о тебе рассказывал.
- Надеюсь хорошее.
 Он, конечно, ничего не говорил, только, как-то раз промолвился о девушке, которая так часто смотрит на него, проходя мимо, он только ещё сказал, что она живет, где-то рядом с ним. Лиза ничего ему не ответила, только рассмеялась.
 - Так это, Лёшенька, твоя поклонница, очень хорошо, я рада.
 Он почувствовал некоторую неловкость за свои слова, да и говорили ему такое в первый раз. Девушки смотрели друг на друга, как будто никогда в этой жизни не видели подобных себе. В их взгляде было только любопытство, хотя, как и полагается в таких случаях, на их лицах можно было увидеть всю гамму человеческих чувств, начиная от изумления до злобного блеска глаз. Так продолжалось несколько минут, напряжение росло, и вот-вот кто-то должен был заговорить, нарушая образовавшуюся тишину. Вдруг Лиза, резко обернулась в сторону подростка.
- Я ухожу, прощай, да и поздно уже.
 Она развернулась и энергично направилась к двери, но дверь не подавалась, тогда она с ещё большей силой попыталась её открыть, но дверь не хотела её выпускать.
- Открой мне её, - говорила она, сдерживая слёзы, - сколько это будет продолжаться, - наваливаясь всем телом на дверь, причитала девушка.
 Понимая, что она может уйти и никогда больше не вернуться, Лёша от испуга, который часто возникает у человека от безысходности сложившейся ситуации, подошёл к девушке вплотную и крепко взял её за руку.
- Не уходи, я прошу тебя, не надо. Ты ведь не для этого пришла, чтобы вот так уйти.
 Девушка, повернулась и посмотрела на Олю, которая так и сидела не разу не пошевелясь. Лиза внимательно бросила в её сторону взгляд, как бы прощаясь.
- Я всё же пойду, - говорила она, тяжело открывая дверь. Подросток вдруг осознал, что если он ничего не предпримет, то она уйдёт и возможно, навсегда.
- Стой, - он закричал так громко, что девушка, которая уже открыла дверь и собиралась выйти, вдруг остановилась.
- Оля, уходи, - закричал он, размахивая в разные стороны руками. - Ты зачем пришла сюда. Я не звал тебя, я ждал только её. Я вообще никого не жду кроме этого человека, я только её всегда любил. Уходи, - покраснев от напряжения, кричал подросток. - Уходи, я видеть тебя не хочу.
 Девушка покорно встала, опустила голову и тихо прошла возле Лёши. Подойдя к уже открытой двери, обернулась к нему и в доме опять возникла тишина. Они оба ждали, что девушка вспылит и не сдержится в своих словах, обрушив в их сторону проклятья. Печальные глаза девушки смотрели на него, прося у него прощения, и он это понял, всматриваясь в их одинокий взгляд.
- Я не забуду тебя никогда, - она так же тихо вышла, как и зашла, оставив в его голове много вопросов, на которые он скоро должен найти ответ.
 Они остались одни, не надо было, что-то говорить, да им и не хотелось. Лиза понимала, что должна была ей уступить, но женская гордость не дали ей это сделать. Она точно знала, как себя стоит вести в этой ситуации, но те чувства, которые, она последнее время испытывала к нему, не давали ей покоя. Конечно, эти чувства были не такие яркие и страстные, как у Оли, но она понимала, что они есть и что это для неё очень важно, важно любить и быть им любимой.
-Я хочу уйти, а то мне, как-то не по себе.
-А ты, разве не останешься ещё немного, я потом провожу тебя.
-Не надо Лёша, не дави из себя эти чувства, мне и так плохо. Я же вижу, что ты ей нравишься, она влюблена в тебя по уши. Мне плохо от этих мыслей.
- Постой, не говори так. Ты для меня только важна, только ты, я никогда не испытывал такое, - он вдруг замолчал и с преданностью самой верной собаки своему хозяину, стал смотреть ей в глаза.
- О-о-о,- протянула с удивление она.- Не в любви ли ты мне сейчас хочешь признаться. Так давай, я вся жду.
 От смущения он покраснел, и чтобы не было видно румянец, который он чувствовал, он повернулся к ней спиной.
- Я уже всё сказал. Если хочешь ещё, я повторюсь.
- Да не надо больше повторяться, я человек разумный и так всё понимаю. А зачем ты отвернулся, ты, что ли плачешь? Мужчины ведь не плачут? Ты разве не знаешь? - с некоторым сарказмом говорила Лиза.
 Он и не собирался плакать, просто стеснение, которое было в нём от природы, не давало ему повернуться к ней. « Мужчины тоже имеют чувства, может быть даже более ранимые», - повторяла его мать, очередной раз, объясняя ему его переживания.
- Мне в глаз, что-то попало, потому я и отвернулся, - поворачиваясь к ней, дёргая веко глаза, неумело пытаясь изобразить вытаскивание из глаза занозы, говорил подросток.
 Девушка сидела, заливаясь звонким смехом. Да и картина, которая разворачивалась в эти минуты перед её глазами и вправду была потешная. Подросток прыгал на одной ноге напротив девушки, она уже успела сесть на стул, и он очень энергично дёргал за веко правого глаза, пытаясь оттуда, что-то извлечь. Он понимал, что если сейчас ей не подыграет, то ему даже было страшно представить, что может случиться в эту минуту, поэтому он прыгал, изо всех сил размахивая в сторону всеми свободными конечностями. Девушка с каждой секундой всё сильнее заливалась от смеха, предоставляя подростку своим девичьим смехом неизгладимое удовольствие.
- А, можешь ты для меня сделать, что-то такое, что смогло бы поднять тебя в моих глазах? - спрашивала Лиза, не переставая смеяться.
- А, что надо сделать? - интересовался он, продолжая скакать изо всех сил.
- Да, погоди ты, я ведь серьёзно тебя спрашиваю. Для меня это очень важно.
 Подросток, не ожидая такого поворота событий, остановился, вытянулся перед ней, как солдат по стройки смирно, лицо в одну секунду стало серьёзным, и внимательно всмотревшись в девушку, что было для него не свойственно, так просто подчиниться, сказал:
- Давай, я готов.
- Что готов? - говорила Лиза, смотря в сторону стола.- Я бы хотела, чтобы ты сделал, - тут она замолчала, встала со стула, с которого только, что встала и, подойдя к обеденному столу, на котором лежал приготовленный ужин, наколов на вилку большой кусок ещё твёрдого масла подошла к ещё ничего не подозревающему подростку.
 Он, конечно, всё ожидал от неё, но такого хода событий предположить не мог.
Его губы шептали:
- Я ведь всё смогу для тебя сделать.
 Она мило улыбалась, очень тихо приближаясь к нему. Он, конечно, понимал, что сейчас должно произойти. Лицо девушки было наполнено, каким-то ангельским светом, пугающим своей красотой.
Сам того не ожидая от себя, он встал перед ней на колени, взял вилку с этим большим куском масла и откусил от него.
- Ты, ешь Лёшенька ешь, а то когда ещё сможешь доказать мне свою любовь. Ты ведь сам говорил, что всё для меня можешь сделать, - она мило улыбалась, явно испытывая от своих действий нескрываемое наслаждение.
 Масло было противным, но он, перебарывая себя, проглотил его этот кусок, не издав звука. Только капли пота выступили на его шее.
- Мужчины ведь должны исполнять капризы женщин, - с ещё более нежным мурлыканьем говорила она.
 Он не стал ждать, когда она попросит его опять стать мужчиной, выхватил из её руки вилку с оставшимся куском масла, и всё за один раз положил в рот. Она только смотрела на него и гладила его по голове, говорила ему о мужестве и доказательствах. А он, только наблюдал, как капли с его лица, а может быть и не капли пота, а самые настоящие слёзы, которые бывают очень редко, да и то появляются в самые ненужные моменты, проявляя наше человечество, падали возле его ног.
 Оля шла домой. Мелкий дождь смочил уличную пыль, оставляя после себя небольшие лужицы на дорожных ямках. Она была захвачена своими эмоциями и, не разбирая луж, шла прямо по ним, оставляя после своих ног мутные разводы на ещё недавно прозрачной воде. В эти минуты её сердце было сокрушенно и надорвано, той несправедливостью, которая с ней совершилась.
 - Как он так мог со мной поступить, - недоумевала она. - Я всё для него, а он, так со мной, ненавижу, - время от времени вырывалось сквозь её всхлипывания. Вдруг она, не дойдя до своего дома несколько метров, развернулась, и направилось обратно. Что только не кралось в её голову, какие только мысли не посещали в те минуты её сознание. Но она, ничего не могла с собой сделать, эмоции перехлёстывали её, как часто бывает, когда человек влюблён.

 - Ты для меня самый удивительный человек, - говорил он, целуя её руки.
 Девушка покорно подставляла свои длинные красивые пальцы, и было не понятно, кто наслаждается больше. Он так и не встал с колен, вот уже около часа охваченный бурей эмоций, подросток наслаждался прикосновеньями к этому человеку.
 - Мне понравились твои стихи, - тут она сделала паузу. - Ну, некоторые, а вообще тебе надо подучиться.
- Подожди, пожалуйста, - вставая с онемевших колен, говорил подросток.- Опять нелёгкая соседа принесла, - вспомнил он слова своей матери.
 Но к своему удивлению, когда он приоткрыл двери, то не увидел там соседа. В проёме дверей стояла Оля, запыхавшаяся, перебирая в руках помятый белый платок.
- Проходи, - открывая засов, говорил Лёша.
 Она сделала шаг, но остановилась, глаза блеснули болью, а грудь с ещё большим волнением задышала. Весь её вид говорил о том, что она пришла не просто так.
- Отдай мне мои вещи, которые я у тебя оставила, - смотря ему прямо в глаза, говорила она.- Я не хочу, чтобы ты помнил меня, или что-то напоминало обо мне. Отдай мне мою любовь, ты недостоин, чтобы я тебя любила. Леша был в некотором замешательстве и не сразу мог что-то сказать.
-Нет, ты заходи, чего так стоять у дверей.
-Нет, Лёша, я к тебе не смогу больше прийти, сердце не пустит.
 Она, конечно, ещё много раз придёт, и будет ждать его часами, всматриваясь в тёмную улицу, будет сидеть и ждать его в одиночестве на соседских дровах, думая и мечтая, что когда-нибудь он подойдёт и тогда… Она просто мечтала о своём девичьем счастье, таком маленьком и личном. Годы одиночества, которые она получит от своей любви, не изменят её чувства. Даже, когда настанет время, и он перестанет её замечать, она всё равно будет думать, что он и есть тот единственный, с которым свела её судьба.
 За спиной у подростка раздались быстрые шаги Лизы.
-Нет, ну это уже для меня слишком, - отталкивая его с пути, говорила девушка.
-Да, подожди, не уходи, она просто пришла спросить.
 Но она даже не обернулась, уводя его взгляд куда-то в темноту улицы. Только пройдя метров пятьдесят, она остановилась, обернулась в сторону подростка и бросила через плечо.
- Завтра придешь, поговорим, - и быстро скрылась в переулке.
-Ну и что ты наделала, - спрашивал он у напуганной девушки.
- Ничего, я такого не сделала, просто хотела…
 Она не успела договорить, как он с грохотом закрыл дверь, с силой положил за собой засов и уселся на собачью пустую будку, стоящую во дворе.