клф нло л. климанова Белый город

Л.Климанова клф НЛО г.Челябинск (nlo81bodrov@mail.ru)
Рассказ

БЕЛЫЙ ГОРОД

Короткий импульс прозвучал в моем мозгу и заставил проснуться. Повинуясь ему, я открыла глаза. Пора вставать. Взяв в стенной нише невесть откуда появившийся стакан, я подошла к шестигранному окну и, потягивая мутноватую густую жидкость, стала смотреть на Белый город: уходящую вдаль улицу и двойной ряд одинаковых белых домов по обе ее стороны. Привычная, в общем-то , картина, знакомая до мельчайших подробностей. Но сегодня я смотрела на нее не так, как обычно. Что-то в ней изменилось. Но что? Вроде бы все точно такое же, как и вчера. Или это я изменилась? Странная мысль пришла мне в голову. Я вдруг подумала о том, что в сущности ничего не знаю о своем городе. Абсолютно ничего. И сама удивилась. Почему эта мысль пришла мне в голову именно сегодня, а не раньше.
- Как странно - думала я,- Я ничего не знаю. Как называется этот город? Как долго я здесь живу? Что я тут делаю? Ни на один из этих вопросов я так и не смогла ответить, как ни ломала голову. Более того, со смешанным чувством удивления и страха, я обнаружила, что ровным счетом ничего не знаю и о себе. Мучительно попыталась извлечь из глубин своего сознания хоть что-нибудь относящееся к моему прошлому - и не могла. Абсолютная пустота. Дикость какая - взрослый человек не знает ни своего имени, ни возраста, ни профессии.
Я подозревала, что моя жизнь делилась на два периода: до Белого города и в Белом городе. Это была всего лишь смутная догадка, но она цепко засела в моем мозгу и я не могла от нее отмахнуться. Однако ни об одном из этих периодов я не могла сказать ничего определенного. Что же делать? Жизнь до Белого города была скрыта от меня слишком плотной завесой беспамятья, проникнуть через которую мне сейчас не дано. Оставалось одно: наблюдать за теперешней моей жизнью и анализировать увиденное.
Но что прикажете здесь наблюдать? Пустынную улицу, вымощенную квадратами белых плит, или одинаковые белые дома, или белый купол над головой?
В меня закралось сомнение. Что-то здесь не так, чего-то не хватает этим математически выверенным постройкам, чтобы называться настоящим городом. Ах, да, я же ни разу не видела здесь людей: ни взрослых, ни детей, не видела птиц, растений, не видела всего того, что вносит в жизнь движение, краски, звуки, запахи.
А что же здесь есть? Я стала пристально вглядываться в фасады домов, пытаясь разгадать их тайну. Какая странная жизнь протекает за этими стенами?
Я отошла от окна и осмотрела свою комнату так, словно впервые ее увидела. Белые стены, белый потолок. А-а, я, кажется , догадалась. Я, наверное, больна. Ну да, конечно, как это я сразу не сообразила. Я потеряла память. Мне сразу стало легче. Как все просто, оказывается. А это, очевидно, клиника для таких, как я.
Но тут я снова засомневалась. Если это клиника, то почему я до сих пор не видела ни врачей, ни больных? Почему меня никто не навестил, не поинтересовался моим самочувствием, не объяснил цели моего пребывания здесь? Или меня расспрашивали, но я все позабыла? Может быть, я пришла в себя только сегодня? Хотя нет, в этом я могла поклясться, что и вчера, и позавчера, и много - много дней тому назад я уже стояла у этого окна в этой комнате и смотрела на Белый город. Странно - моя жизнь началась как бы с ниоткуда, ни с чего, как- будто я начала ее уже взрослым человеком в Белом городе. Так сколько же времени я здесь нахожусь? Год, два, а может быть целую вечность?
 Я подняла глаза вверх, как бы в поисках ответа. Мой взгляд уперся в белый купол, отгораживающий Белый город от внешнего мира. Что там за ним - неизвестно. Сквозь него ничего не видно, хотя он и пропускает ровный белый свет. Зачем его установили над домами? Неужели мы так опасны для общества, что нас надо было изолировать от остальных людей? Я ни на секунду не допускала мысли о том, что я нахожусь здесь одна. Нет, нас много, я чувствовала это, хотя и не видела никого из обитателей Белого города в глаза.
Так кто же мы такие? Пациенты или.. или подопытные кролики - докончила я мысль. Скорее всего, последнее. Иначе какой смысл нас здесь держать? А ведь смысл есть. Тот, кто построил этот холодный рациональный город, обладает жестким нечеловеческим разумом. Он верно, преследовал какую-то свою цель, неизвестную мне. В чем же она заключается?
Голова раскалывалась от непривычной работы. Мой мозг отвык думать, он изнемогал от этих вопросов.
Ответ пришел сам собой. У меня опять произошел провал в памяти. Сколько он длился - не знаю. Я пришла в себя уже в шахте. На мне скафандр из серебристого материала. Сквозь прозрачный пластик шлема я увидела штольню, проложенную в сиреневом металле. Она вела куда-то вглубь, в темноту. Там натужно гудели и лязгали неведомые механизмы. Туда же убегали блестящие стальные рельсы и вели черные провода, проложенные по неровным, в зазубринах стенам.
Сиреневый металл... Сиреневый металл... Где же это может быть, в каком месте земного шара? Не знаю.
Так вот ради чего я здесь. Значит, мы не пациенты психиатрической клиники. А кто же тогда? Мозг с безжалостностью выдал ответ: мы - нечто вроде узников- рабов, а шахта - место нашей пожизненной каторги.
За какие же преступления нас осудили на каторжные работы? Я не чувствовала за собой никакого злодеяния. А между тем интуиция подсказывала, что добыча сиреневого металла связана с большой опасностью для здоровья, иначе зачем на мне этот блестящий герметичный скафандр?
Вдруг во мне все возмутилось! Произошла чудовищная ошибка! Я ни в чем не виновата! За что меня упекли сюда и заставили добывать проклятый сиреневый металл? Кто сделал это со мной? Надо все им объяснить. Меня надо отсюда выпустить!
Холодный голос рассудка прервал поток сумбурных восклицаний.
- Кому ты собралась объяснить?
И действительно, кому? Я сразу сникла. Кто мои хозяева? Я же никого еще здесь не видела, ни одного живого существа. Меня засунули сюда помимо моей воли и желания, не спрашивая моего согласия, и, видимо, дальше не желают ничего спрашивать у меня. Им нет никакого дела до того, желаю я здесь находиться или нет, желаю я работать на них или нет. Я - ничто, я нуль, меня, как человека, не существует.
Постой - постой, а ведь было и раньше нечто похожее на случившееся со мной. Были, кажется, и тысячи невинно осужденных людей, и лагеря с каторжными работами. Что-то я все-таки помню. Только когда это было? Неужели история повторяется, но теперь уже на новом техническом уровне? Какому властителю мира пришла в голову бредовая идея загнать людей в Белые города, начисто лишив их памяти, воли, в сущности, убив в них все человеческое?
А ведь идея превращения Homo sapiens в Homo avtomatikum не нова, нет... Она возникла вместе с властью в незапамятные времена и сопровождала ее на всем протяжении человеческой истории. Инструменты у властителей были разные, а цель - одна: загнать человечество в единое послушное стадо. Что ж, в этом создатели Белого города преуспели. Мы даже пикнуть не успели, как бац - и готово.
Нет, надо обязательно вырваться отсюда. Я расскажу правду о Белом городе, наши правители скрывают ее от общественности. Весь мир содрогнется! И тут новая мысль пришла мне в голову. А что, если весь мир оказался под колпаком? Что, если на всей Земле не осталось нормальных людей, они давным - давно превращены в биороботов? Эх, вспомнить бы хоть что-нибудь, относящееся к моему прошлому, тогда бы я знала, как произошло это чудовищное преступление против человечества.
Вспоминай, вспоминай... Была, кажется, какая-то катастрофа. Да, точно! Что-то страшное. Но что? Туман в голове, нет, не помню.
Мои титанические усилия хоть что-нибудь вспомнить опять закончились полным провалом в переносном и буквальном смысле слова: я вновь потеряла память. Миг - и я уже в строю марширующих биороботов, движущихся по длинному светло-серому коридору в колонне по двое. Шахта, скафандр, рельсы, сиреневый металл - все это куда-то исчезло. Первое побуждение, которое меня охватило, когда я пришла в сознание и увидела себя в окружении этих бессмысленных существ - было бежать. Я до смерти перепугалась. Только величайшим усилием воли подавила в себе крик ужаса, готовый вырваться наружу.
- Стой! - приказал мне разум. - Молчи, не выдавай себя. Будь как все.
И я подчинилась своему внутреннему советчику. Затаиться, наблюдать за всем, что происходит - в этом мое спасение.
Колонна между тем остановилась. Четко сделав поворот, роботы оказались лицом к длинной стене. Я постаралась выполнить то же движение, как можно более четко. Думаю, что это удалось сделать без задержки. Я увидела, что стена, лицом к которой мы стояли, не была гладкой. На ней на расстоянии, примерно, двух метров друг от друга были нанесены какие-то непонятные знаки. Мы стояли точно напротив своего знака. Я поняла - это было что-то вроде персонизатора, или еще что-либо в этом роде, позволяющего индифицировать робота - носителя кода с его ячейкой. Очевидно, работа закончилась, и мы пришли домой.
Знак напротив меня вспыхнул красным светом, я скорее почувствовала, чем увидела тонкий лазерный луч. Мгновенный укол в мозг. Проверка закончена. В стене бесшумно раздвинулось множество дверей. Боковым зрением замечаю, как все биороботы делают шаг вперед. Я тоже шагнула в открывшийся проем, хотя и с маленькой заминкой, и тут же обернулась назад. Стена за мной сомкнулась. Провела рукой по ее поверхности - никакой щели, ничего, даже намека на дверь - гладкая белая стена.
Вот так я снова очутилась в своей ячейке. Белые стены. Белый потолок, белый пол. Я, кажется, уже ненавижу этот цвет. Из боковой стены выкатился белый параллелепипед - и так уж ясно - кровать. Пришло время отдыха. Надо спать. И действительно, свет вскоре погас. Я легла на свою постель и задумалась.
Ну что ж, я, наконец-то, увидела жителей города. Зрелище, конечно, шокирующее, с непривычки можно даже испугаться. Хотя, если разобраться, что меня так напугало в них? По зрелом размышлении, люди, как люди, лысые , правда, и без бровей. А так, все, как положено: руки- ноги на месте, ну ходят строем, глядят не так, ну и пусть. Не их надо бояться, не их. А того, кто стоит за всем этим. Опять эти невидимые хозяева жизни! Все упирается в них!
Я догадывалась, что по- временам становлюсь человеком только благодаря их недосмотру или, может быть, любопытству. Вдруг, им захотелось посмотреть, что станет делать нормальный человек, понявший, что он очутился в ловушке? Что если они в это время со смехом наблюдают за моими душевными метаниями и потугами разобраться во всем этом? Зло меня взяло. Как они смеют! Да уж смеют. И глазом не моргнут, как опять превратят в биоробота. Для этого у них, наверняка, есть мощные средства. Достаточно им нажать какую-нибудь маленькую кнопочку на пульте управления, соответствующую символу на двери моей ячейки - и готово. Просто и легко. Я снова стану маленьким винтиком в их хорошо отлаженном механизме.
- Не хочу, не хочу! - мысленно вопила я, закрыв лицо руками.
Мои руки ощутили гладкую кожу без признаков всякой растительности. Я ощупала лицо, голову - гладко, ни единого волоска. Да и зачем биороботу волосы? Одна морока: стричь, брить. Да, я тоже биоробот. Надо честно признаться в этом, хотя и очень не хочется, ведь признание этого факта означает признание безвыходности моего положения. А я-то еще надеялась, что ошибка с моим заточением может вскоре разъясниться и меня выпустят отсюда.
А на деле выходит, что я и те зомби без лиц - мы существа одного порядка: бывшие люди, которых подвергли в Белом городе жуткому эксперименту. Мое отличие от тех несчастных заключается лишь в том, что я осознала кто я есть, а они нет. Так кто из нас стал более несчастлив от этого? Разумеется, я. Никаких преимуществ способность соображать мне не принесла. Напротив, меня охватило глубокое отчаяние. Я погружалась в пучину безысходности. Она засасывала меня так, как засасывает в себя трясина: знаешь, что гибнешь и не можешь отвратить свою погибель. Отчаяние и тоска надолго овладели мною. Так я лежала, обхватив голову руками.
Новая мысль вывела меня из оцепенения. Я подумала о том, что мои хозяева слишком прагматичны, чтобы устраивать ради простого любопытства эксперименты по моему очеловечиванию. Им это не надо. Произошел сбой в их системе слежения только и всего. Я на какое-то время вышла из- под их контроля. Как долго это продлиться? Надо воспользоваться этим временем, чтобы выяснить где я нахожусь, есть ли отсюда выход. Завтра, завтра я это узнаю.
Весь следующий день ушел у меня на поиск выхода из белого города. На работу не пошла. Утром выскользнула из своей ячейки, когда открылась дверь, вместе с колонной роботов вышла из дома и пошла бродить по улицам. На меня никто не обратил внимания. На своем пути я встречала нескольких биороботов - уборщиков помещений. Те, кто работает в шахте отличался от них только нагрудным знаком. Поначалу я шарахалась от них и пыталась прятаться, Но вскоре поняла - они меня не видят. Я даже набралась смелости: подходила к ним, задавала вопросы, трогала - никакой реакции. Видимо, у них были заблокированы те отделы мозга, что отвечают на внешние раздражители. Они повинуются другим приказам.
 Потеряв интерес к роботам, я обошла весь город. Никакого выхода. Белый купол оказался изготовлен из какого-то сверхпрочного материала, наполненного газом или гелем. Разбить его мне не удалось, да я и не особенно старалась: вдруг оттуда хлынет вода и затопит наш город?
Так я ничего и не узнала. Зато вечером, вернувшись в свою ячейку, спокойно обдумала все, что увидела. Никто мой мозг не отключал, и я с упоением предалась этому запретному занятию. Все-таки думать - здорово!
Так что же я имею после двух дней наблюдений? Какие выводы можно сделать на основании увиденного?
Похоже на то, что я попала в далекое будущее. Каким образом это произошло я не знала, но все говорило об этом. Человеческая цивилизация свелась к такому типу общественного устройства, при котором власть имущие и простое население окончательно разделились. И не удивительно. Я уже замечала зачатки таких отношений в свое время. От маленького человека требовалась абсолютная покорность, лояльность к властям и, разумеется, работа, которую бы он выполнял в любом случае, за мизерную плату, например, как сейчас, за несколько стаканов мутной похлебки. Его мнения никто не спрашивал, с ним никто не считался, его мысли никого не интересовали. А еще было бы лучше, чтобы он вообще не умел мыслить. От способности мыслить до свободомыслия - один шаг. А свободомыслие - опасная штука для всех властителей.
Неужели человечество пало так низко, что скопировало общественную жизнь насекомых: муравьев или пчел?
Все мне было чуждо в этом искусственном, стерильном мире.
А ведь был когда-то настоящий мир - привычный, легко узнаваемый, понятный, полный красок, звуков, запахов. Мой мир - мир человека.
Беда только в том, что я никак не могла его вспомнить. Это было что-то прекрасное, манящее, тревожащее мою душу и вместе с тем ускользающее от меня. Перед моим мысленным взором проносились какие-то неясные картины, смутные, как видения. Но они были отрывочны, не связаны между собой и никак не складывались в единую систему. Утомленная, я заснула.
Проснулась в холодном поту. Боже мой! Какой кошмар мне приснился! Слава богу, что это всего - навсего был сон. Я живая и невредимая, ничего страшного со мной не произошло. Так я уговаривала саму себя. Надо успокоиться и забыть об этом кошмаре. Забыть, как бы не так! Мой сон был настолько ясным, что я не только не могла забыть его,
но , напротив, моя дремавшая память стала всплывать из глубин моего темного подсознания слой за слоем.
 Я все вспомнила: и как меня зовут, и сколько мне лет, и где я жила прежде. Но это не принесло мне ни радости, ни успокоения.
Итак, мне снилась поздняя осень. Грустное, печальное время года. Время постепенного умирания природы. Не слышно ни пения птиц, ни шелеста листвы. Тихо и пусто вокруг. Поздней осенью часто бывают пасмурные, бессолнечные дни. В один из таких дней я пришла вместе с матерью на наш садовый участок. Из соседей - никого. Оно и понятно: урожай собран, все осенние работы в саду закончены. Что здесь делать?
Но для нас нашлась срочная работа: нам необходимо было раскидать по саду навоз, который привезли накануне, и сделать это надо было до того, пока не ударил мороз.
В саду пахло осенью: опавшими листьями и запахом свежевскопанной земли. Мы всегда перекапывали сад под зиму, чтобы холод убил вредных насекомых, нашедших себе прибежище под землей.
Переодевшись в рабочую одежду, принялись за дело. Работа привычна: захватив вилами слежавшиеся куски навоза, растаскиваем их в разные стороны. Куча неуклонно уменьшается. Помню, мы почти не разговаривали, к чему слова, если и так прекрасно понимаешь друг друга. Нам обеим хотелось побыстрее закончить это дело и уйти домой, в привычный уют теплой квартиры.
Было холодно. Небо мглистое, серое, низкое. Сквозь мутную пелену тускло белело невидимое солнце. Легкий пар вырывался из губ. Черная, стылая земля озябла, покрылась сизым налетом изморози. Вывороченные комья чернозема мешали ходить.
Наша работа была прервана странным непонятным явлением. По небу с севера на юг совершенно бесшумно, оставляя за собой ослепительный белый след, летел какой-то космический объект. Что это было я не знала. Он был явно искусственного происхождения, огромный и летел медленно. Это было бы красиво, если бы не было так таинственно и жутко. Бросив работу, мы стояли, опершись на черенки вил и смотрели вверх. Космический посланец пролетел и скрылся за горизонтом, огненно- белый след от него рассеялся и погас.
Надо было снова приниматься за работу, но странная усталость овладела телом. Не хотелось ни говорить, ни двигаться. Не было сил поднять вилы.
Что-то нехорошее творилось с атмосферой. Стало трудно дышать, небо словно придвинулось к земле, воздух сгустился. С близкого аэродрома послышался гул взлетающего самолета. Через несколько мгновений он показался над оголенным березовым лесом, но, пролетев прямо над нашими головами и , издавая странные захлебывающиеся звуки, рухнул вниз, где-то за садами. Раздался оглушительный взрыв. Земля содрогнулась. Над тем местом поднялся дымный гриб.
Мысли мешались. Что делать? Бежать к самолету? Может быть, кто-нибудь еще остался в живых? Но ноги не повиновались. Они налились свинцовой тяжестью. Стоять стало невмоготу, и я села прямо на мерзлую землю, привалившись спиной к выстуженной стене дома. Рядом со мной совершенно без сил опустилась мама. Мы смотрели вверх, в мутное небо. Там происходило что-то невероятное: оно начало на глазах сгущаться, темнеть и вдруг медленными потоками поплыло вниз, словно плача.
Я поняла - это конец света. Я это отчетливо поняла, как поняла и то, что сейчас умру, и все живое на Земле тоже умрет вместе со мною. Страха не было. Была безмерная печаль. Последнее, что я видела в своей жизни, был бурый засохший листочек, чудом сохранившийся на голой облетевшей ветке. А за ним все плакало и плакало земное небо, стекая темной массой к земле.
И я умерла. Я видела себя откуда-то сверху. Сильно похолодало, закружились мелкие снежинки и запорошили мои открытые остекленевшие глаза. На черном траурном небе проступили яркие звезды и с холодным безразличием смотрели вниз, на землю.
Так значит я умерла и непонятным образом воскресла. Подавленная, я лежала в своей постели. Да, так оно и происходило в действительности. Во сне я увидела последний день моего мира. Он остался в прошлом и живет только в моей памяти. Неужели больше ничего нет: нет синего просторного неба, белых облаков, зеленых лесов, прохладных рек, нет ни городов ни сел - ничего. И все это безвозвратно ушло? Нет не может быть! Кто - то ведь оживил нас после смерти. Кто же это? Имел ли он отношение к гибели моего мира? Кто и когда построил Белый город?
Я очень любила жизнь. Я всегда считала, что жить - это здорово, это прекрасно! Но сейчас я так не считала. Нужна ли мне такая жизнь? Я не желаю оставаться биороботом! Я не желаю здесь жить! Я не хочу участвовать во всем этом! Если я не могу выбраться отсюда, у меня есть еще один путь ухода из мира. Никто не может отнять у меня право на смерть. Но если они найдут мой труп и снова оживят меня? Надо уничтожить свое тело так, чтобы больше никто не мог манипулировать им по своему желанию. И я сделаю это.
Я дала себе слово: в Белом городе я живу последний день.
В тот последний день я снова бродила по улицам, заходила. от нечего делать, в дома: везде одно и то же. Я уже хотела повернуть назад, как вдруг увидела его. Он стоял и смотрел на меня. Бежать? Поздно. Он заметил меня. Все кончено. Сейчас я снова превращусь в биоробота. Белые дома, улица, купол поплыли перед глазами, и я погрузилась в темноту.
Его зовут Сергей. Ну и страху же я набралась. Даже в обморок упала. Оказалось, что он такой же , как и я, и совсем недавно осознал себя человеком.
Нам было о чем поговорить. Рассказывали друг другу о своем прошлом, кто что вспомнил. Сопоставляли свои представления о мире, в котором очутились. В целом, они совпадали. Сергей был настроен, пожалуй, еще более пессимистично, чем я, и не строил никаких иллюзий.
 Он считал, что я видела одну и тысяч криогенных ракет, выпущенных по Земле. От их действия атмосфера Земли сгустилась, превратилась в сжиженный газ. Все живое погибло от переохлаждения. Зачем это понадобилось? И кому?
У Сергея на этот счет имелась абсолютно фантастическая гипотеза. Ну, предположим, говорил он, что на другой планете, откуда прилетели инопланетяне, атмосферный слой катастрофически истончился, и они решили свои проблемы за счет Земли. Сжиженный газ легко транспортировать. Откачав всю жидкую атмосферу Земли, они принялись за ее био - и литосферу и попутно обнаружили замороженные тела живых организмов. Решив, что биороботы намного облегчат им труд по разработке земных недр, они оживили несколько тысяч молодых и здоровых людей, поместив их в специально построенных белых городах, подобных нашему. И вот на протяжении нескольких тысяч поколений биороботы вгрызаются в чрево родной планеты, режут, кромсают ее изнутри и снаружи, не ведая, что разрушают свой единственный космический дом по приказу инопланетян. Мы уже дошли до металлического ядра планеты, говорил он, и теперь наша Земля, скорее всего, похожа на астероид. Что будет с людьми после того, как от нее ничего не останется? А что бывает с отработавшим свой век скотом?
С тяжелым сердцем слушала я его умозаключения. Рассудок говорил: он прав, а сердце отказывалось верить. Хотелось жить надеждой, что не все погибло на прекрасной голубой планете. Мне было бы намного легче сознавать себя жертвой антигуманного режима. Пусть не повезло нам, и мы превратились в биороботов, но гибель всей Земли - с этим невозможно было примириться. Мне страстно захотелось выбраться наружу и посмотреть: что там, за этим белым куполом.
Обсудив свои дела , мы пришли к выходу, что у нас есть выбор: либо оставаться здесь и вести жизнь биороботов, либо смерть. Мы выбрали последнее.
Сергей предложил безумный план угона ракеты, чтобы на ней облететь Землю и своими глазами увидеть, что с ней стало. В прошлом он имел отношение к космонавтике, работал на космодроме в Байконуре. Да и здесь выполнял сходные функции на подземном космодроме. Подземный космодром - для меня это была новость. Только ведь нужен скафандр. Сергей сказал, что мой скафандр, в котором я работаю в шахте вполне сгодится. Только бы нас не хватились до завтра.
На следующий день мы спустились в шахту и по бесконечным переходам отправились на поиски космодрома. Я знала заранее - этот план - чистое самоубийство, но мне было все равно. Мне надо точно знать, что произошло с Землей. Запаса воздуха в баллонах должно было хватить часов на восемь. Мы шли уже шесть. Возврата назад не было. Все равно мы погибнем: или в мрачных катакомбах от удушья и в полной неизвестности, или в космическом пространстве, если найдем космодром. Но этом случае смерть была бы оправдана.
Нескончаемые штреки, стальные конструкции, металлические двери - все это слилось для меня в какую-то бесконечную повторяющуюся путаницу лабиринтов. Я не могла отличить один туннель от другого и брела следом за Сергеем в надежде, что он выведет меня куда надо. Наконец, мы вышли в огромный зал, застроенный странными конструкциями. Потолок его терялся в вышине. Даже я безошибочно угадала, что это и есть цель нашего похода. Нашли все- таки.
Прямо на середине стартовой площадки стояла ракета, готовая к запуску. К ее гигантскому цилиндрическому тулову маленькой птичкой прилепился челнок. Да это же “Шаттл”! Неужели за это время ничего нового не изобрели?
Пара минут - и мы в кабине челнока. Сергей сел за пульт управления. Я же - бесполезный груз, и могу только наблюдать за его действиями. Беспокойство овладевает мной. Полетим мы или нет? Связи между нами нет. Говорить друг с другом не можем. Пытаюсь по мимике и жестам догадаться, как идут дела.
Сергей показывает большой палец: все О кей . Он тычет пальцем в какую-то кнопку. Ракета мелко завибрировала, языки пламени, вырвавшиеся из сопла пляшут за окнами. Чувствую, как она зависла над площадкой и в следующее мгновение уже рванулась вверх. Короткий миг ликования - летим.
Несколько минут - и мы на орбите. Смотрим в окно. Вместо небесно - голубого шара внизу проплывало изуродованное космическое тело, все, что осталось от некогда прекрасной планеты: черное, страшное, изъеденное, словно оспинами, кратерами непонятного происхождения. И это Земля? Прости нас, Господи, мы не ведали того, что творили.
Время неумолимо шло, а мы все крутились и крутились в бездонной черноте вокруг черного куска материи. Лететь было некуда. Да и зачем? Чтобы нас поймали и снова засунули в шахту?
Когда запасы воздуха стали иссякать, Сергей направил челнок прямо к черной Земле. Сейчас наступит мое освобождение. Мгновенная вспышка - и конец.

Эпилог
Примерно в это же время на пульт управления горнодобывающего космообъекта номер триста пятнадцать, называвшегося когда-то аборигенами планетой Землей, пришел главный диспетчер Минхори - крун.
Он выслушал рапорт своего сменщика - китянина Иолдумбе - спана и сел в кресло перед пультом. Его щупальца с невероятной быстротой защелкали по клавишам. Минхори - крун привык не доверять китянину. Так и есть. Два трудлика не отвечали на электронные сигналы.
Минхори - крун повернул на сто восемьдесят градусов пять из своих десяти щупальцеообразных гляделок, веером расходящихся на его двух сросшихся головах. Они уставились на удаляющегося Иолдумбе - спана. Взглядом он остановил китянина.
- Опять спал на дежурстве? - телепартировал ему Минхори - крун.
Китянин сжался. Длинный мясистый вырост, свисающий у Иолдумбе - спана с нижней части лица почти до середины груди затрясся, как желе, запульсировал и стал быстро меняться в цвете: сначала с белого на фиолетово - багровый, а потом фосфорически зеленый. Минхори - крун уже по опыту знал - первый признак того, что китянин сейчас обязательно соврет.
И в самом деле, он закулдыкал, закатывая две пары маленьких глазок, заплывших бородавчатыми наростами, и понес околесицу насчет того, как ему трудно выдерживать такой график работы - он не учитывает физиологические особенности китян. Он устал от бессонных ночей, его единственный мозг срочно нуждается в отдыхе.
- Ты мне прямо скажи: спал или нет? - прервал его Минхори - крун.
- Нет, не спал. - не сморгнув глазом, соврал Иолдумбе - спан.
- Так, говоришь, не спал! - медовым голосом проворковал Минхори - крун. - А это что? - и он ткнул эластичным щупальцем в приборную доску.
- Не спал, а двух трудликов потерял, раззява.
Китянин растерянно заморгал веками, тупо уставясь на разноцветные огоньки табло и бестолково переминаясь у порога диспетчерской на своих шести коротеньких ногостопах.
- Все, мое терпение кончилось! - прошипел Минхори - крун. - Подаю на тебя рапорт. Пусть убирают отсюда куда подальше, хоть на агийские болота ципорт добывать. Мне такой сменщик не нужен.
- Стоит ли поднимать шум из - за каких-то трудликов? - заныл китянин. - Куда они денутся? А если и пропали - ничего, им красная цена два бава. У нас их клонами все холодильники забиты.
- Тебе доверь - ни одного не останется. План кто будет давать? Тогда сам в шахту полезешь. - не поворачивая головы рычал Минхори. - После твоей смены всегда что-нибудь пропадает.
И он защелкал кнопками еще быстрее.
- Ага, что я говорил? И космобота тоже нет!
Китянин только тяжело сопел. Он уже не пытался оправдаться. Пропажа космобота - это не шутка.
- Все! - мрачно сказал Минхори- крун, насквозь буравя взглядом китянина. - За халатное отношение к работе лишаю тебя премии! Смену эту я тебе не засчитываю. Стоимость космобота вычислю из зарплаты. А теперь иди, работай!
- Я не могу! - захныкал китянин. - Я сильно устал, мне надо отдохнуть!
- Уже отдохнул за смену! - отрезал Минхори - крун . - На, возьми ключи от склада и разморозь двух трудликов. Да гляди, не перепутай ячейки: шестьсот тринадцать и триста двадцать пять.
Китянин, чувствуя свою вину, стал медленно выкатываться из диспетчерской, сжимая и разжимая свое длинное цилиндрическое тело, светящееся изнутри холодновато - голубым цветом обиды.
- Да не забудь, прежде чем записать в их мозги блок функций, стери память, так, на всякий случай. Знаю я тебя, ведь опять не стер! Поленился. - наставлял его Минхори - крун, с брезгливостью глядя сзади на китянина.
“Ну и погань, как подумаешь, с кем привел великий Марон работать, тьфу.” - подумал он и перевел взгляд на свое идеально шарообразное тело, выложенное шестигранными чешуйками стального цвета с длинными изящными щупальцами - “Красота”. - с удовлетворением отметил он про себя.
Иолдумбе-спан с трудом разыскал на складе две копии пропавших трудликов. Отдуваясь, он выкатил со склада две тележки. Подсоединил замороженные тела к оживителю. Он долго возился с электродами - присосками, подводя их к голове, рукам и ногам трудликов, манипулируя своими шестью маленькими червеобразными ручками. Глаза его слипались от сна, но он добросовестно проделал все операции.
К тому времени, когда у трудликов забились сердца и нормализовалось дыхание, китянин буквально валился с ног от усталости. Проклиная все на свете: трудликов, с которыми вечно что-то случается, свою несчастную судьбу, занесшую его на эту голую ободранную планету, жестокого Минхори - круна, он засунул им в головы блок функций.
Все, он свое дело сделал. Теперь он свободен и может идти спать. Транспортовики отвезут трудликов в их ячейки. Завтра они уже отправятся на работу. Китянин почувствовал себя смертельно уставшим и глубоко несчастным.
На другой день в ячейке номер триста двадцать пять молодая женщина открыла глаза и удивленно огляделась вокруг. Место, в котором она проснулась, показалось ей незнакомым.
“Странно, - подумала она, - как я здесь оказалась? Я ничего не помню. Я ничего не знаю. Я не знаю даже, как меня зовут!”
Но тут в ее голове прозвучал короткий импульс и прервал размышления. Он заставил ее подняться и приступить к выполнению своих функций.

Л. Климанова 1999 г