Призраки ушедших времён. Часть 1

Первую и две следующие минуты первого по полудню стены двух домов еще держали и не отпускали звук боя далеких вокзальных часов.
Человек на углу спрятал сигареты в карман и пустил кольцо дыма в воздух, а два других - отвернув рукав, на часы на руке. Одним ботинком он наступил на тень от дома, другим - стоял на солнце.
Он часто подносил сигарету к воронику, который часто поправлял, скрывая в нем лицо, которое не было лицом частности. Носком ботинка он затолкал окурок под бордюр и переступил через линию тени, появляясь в кадре улицы двух домов.
Захлопали голубиные крылья - человек посмотрел наверх, но голубей не увидел.
На правой стороне были скамейки, совсем никудышные и четыре дерева в ряд.
Все время мужчина, довольно молодой по походке и уже давно отжившим свое по одежде, смотрел только вниз, себе под ноги. Как непрозрачные окна на другой стороне - покрытые зеленой тиной, точно за ними был океан, а отблески осеннего солнца появлялись в них как глаза и чешуя рыб - смотрели на голубую стену напротив, но оглянулся на шум автомобиля, переходя дорогу, отчего оступился и едва не налетел на войлочный мешок, приставленный к цоколю единственного здесь фонаря.
Он прошел почти до самого конца дома, как вдруг остановился, словно что-то вспоминая, похлопал себя по карману, затем сунул в них руки и там их и оставил, пока не вернулся к тому месту, где оступился; вытащил сигареты и, вертясь на одном месте и разглядывая потрескавшийся асфальт, опять закурил.
Рядом был водосток - он заглянул туда, потом ногой поворошил листву у бордюра.

И собрался было уходить, туша сигарету о фонарь.
- Который час?
Он посмотрел на часы:
- Пятнадцать минут первого. Почти.
- А.
Фетровая шляпа сползла с узкого лба с прилепленными к нему взъерошенными рыжими волосами, из поднятого воротника куртки вылез нос, под которым оказалось немного белесых усов - так происходило рождение лица.
- Собственно, вам не о чем беспокоиться. Люди мало отличаются от этих самых часов - только и знают, что зацикливаются на самих себе. И даже когда завод кончается, обе их стрелки остаются на месте, указывая на то, чем они жили.
Они зачастую слепы до безобразия, как любой другой представитель жизни на Земле быть слепым себе не позволит. Но вас я говорю, что вы даже и не человек, поэтому все в порядке.
Голос принадлежал мешку, который стоял, облокотившись на фонарь.
- Я говорю, что вам совершенно незачем в чем-либо стеснять себя и испытывать конфуз за то, что в вас есть человеческого.
Словом, вы вроде как линия параболы, бесконечно приближающейся к оси координат, но никогда не сливающейся с ней воедино.

- Не понимаю.
- Вот видите, вы сказали: "Не понимаю", не "Яне понимаю", я только "не понимаю"!
- Не понимаю, какое это имеет…
- Большое, огромное! Скажем, человек являет собой некое воплощение неограниченных перспектив - в общем порядке, да и в частном тоже. Так вот вы, мой дорогой, только и есть, что перспектива неограниченного воплощения. Если вы понимаете, о чем я говорю.
- И это говорит мне какой-то мешок?!
У которого всего-то воплощений - мякиной набита мешковина?!!

- Мешок? Вы видите мешок?
- Конечно.
- Так вы, выходит, совсем картонный! Ха-ха-ха!
- Можно без хамства.
- Да нет, ну что вы! Ха-ха!.. Мешок. Между прочим, до вас я успел побывать коробкой, мусорником, скрипичным футляром, разбитым плафоном, ведром вверх дном. Честное слово, эта комедия.
Мешок опять засмеялся. Было видно, как он дергается, словно вместе с какой-нибудь стружкой в него засунули кота, которому эта стружка стала колоть.
- Эта комедия, ну честное слово - она доведет меня, непременно доведет, что я сам стану подсказывать, кем, вернее, чем мне быть в очередной такой раз...! Вроде того: "Добрый вам день, господин Соломенная Голова! Вот, обратите внимание, с вами говорит господин Табурет"!
- Но от этого мешок не станет табуретом. О чем вы говорите?
- Я говорю, что если художник не нарисует на портрете глаза, тот, кто будет изображен на этом портрете, будет слеп, как пугало, которое не видит ворон, чтобы их отгонять! А у пугала, как вы знаете, соломенная голова.

- Но у меня есть глаза.
- А какого они цвета?
- Это имеет значение?
- Да.
И человек сказал, что у него карие глаза, и что один, левый, глаз светлее другого. Так что в хорошую погоду кажется желтым.
- А вы уверены, - сказал тогда мешок, и в его голосе было что-то от рвущейся бумаги, - что это именно вы мне сказали об этом?
- Почему мне не быть уверенным? Я уверен.
Мешок как будто бы тяжело вздохнул.
- Ну, хватит. У вас уже есть глаза, и вам незачем оправдываться не за себя. Посмотрите на меня теперь.

Человек посмотрел. И увидел, что мешка больше не было, а была собака - большой рыжий пес, который начал чесаться.
- Что я делаю? - спросил пес.
- Чешетесь.
Если собаки умеют улыбаться, то пес это сделал:
- Так много лучше.

- Но это ничего не объясняет! - человек справился с удивлением. Он достал сигареты.
- Я попросил бы вас не курить.
- Знаете, когда сходишь с ума, очень хочется.
На морде пса появилась ехидная гримаса:
- Но, дорогой мой, вы же раньше никогда не курили. (Пес подумал: Я больше ничего не попрошу, пусть это будет так. А?) Зачем вам делать это теперь?
- С ума сойти! - человек разозлился, - Мало того, что со мной разговаривает Неведомая Зверушка, она еще пытается водить меня за нос! - он открыл пачку и увидел, что сигареты закончились.
- В отчаянии он швырнул пачку через дорогу, и она забилась под одну из скамеек.
- (И на том спасибо. Я твой должник) То, что вы сейчас видите перед собой собаку, лучше, чем то, что вы видели раньше, тем, что я и есть собака. Ну, в некотором роде.

- А что касается вас самого, вам следовало бы прочесть "Историю глазами Бао Чжэна" Сальвадора Элисондо. Это очень занимательная история, которая могла бы помочь вам понять, в чем тут дело. Хотя, боюсь, вас бы она огорчила, не в меньшей степени, чем огорчен был я, когда иронией судьбы оказался в псиной шкуре.
- Я читал эту историю.
- Готов поспорить, вы ее не вспомните.
- Почему?
- Он вам не позволит.
- Кто он? И, черт возьми, кто вы такой?!!

Пока они говорили, все небо заволокло тучами. Стало темно и холодно. И появился ветер. Желтый и черный лист ждали его - ветер свил из них веревки и потянул за собой на другие улицы.
Скатанные кисточки шерсти пса затрепетали, превращая его в огонь.
Пес все также сидел у фонаря и смотрел на облезлую стену дома на той стороне. Человек сидел неподалеку, подобрав под себя ноги и укрыв их курткой. Он тоже смотрел на стену. На ней отражались проплывающие облака, причудливо складываясь в фигуры зверей и тайные знаки.
 
- Очень красиво, - сказал пес, вытянув морду, как это делают псы.
- Красиво. Я раньше не замечал, - сказал человек, растирая под курткой плечи, - Итак…
- По правде сказать, я только за тем здесь и сижу, - пес прикрыл глаза от ветра, потом открыл и протяжно сказал:
- Созерцаю…
- Итак!
- Итак. Когда-то я был человеком. Только не таким, как вы, а настоящим…
- Я и есть настоящий, - слабо возмутился человек.
- Ну, пускай.

По стене пополз крокодил. Когда его нос соприкоснулся с дырой от выбитого кирпича, пасть крокодила начала открываться, заглатывая дыру. Крокодил сильно выгнулся, и его хвост слился с носом, а нижняя челюсть размякла, опустилась книзу перевернутой латинской буквой "S", так что сам крокодил превратился в заглавную "Q" или зодиакальный знак Льва.

- Поверьте, все, что будет сказано мной, есть большая тайна. С вас, однако, я не попрошу ни клятв, ни обещаний. За вас я абсолютно уверен и потому расскажу. Уверен. Да и вовсе не потому, что вы такой человек, - пес улыбнулся, - Но, впрочем, слушайте…