Не то слезы, не то дождь

Тусклое пятно света от уличного фонаря выхватывает из темноты пустую остановку и одинокую фигурку на лавке под навесом. Идет дождь. Над головой проносятся редкие летучие мыши. Последний автобус ушел десять минут назад, а до общежития 15 километров. Пешком. Иначе снова придется идти к подруге ночевать, а та посмотрит на тебя своими укоризненными коровьими глазами и будет всю ночь рассказывать, что она ни разу в жизни никуда не опоздала ни на секунду. Таких подруг держат для того, чтобы на их фоне выглядеть прямо-таки Василисой Прекрасной и Премудрой. А вот для общения такие люди совершенно не подходят.
Рыжая челка намокла и прилипла ко лбу, тяжелая сумка оттягивала плечо, синие глаза с ненавистью смотрели на пустую дорогу.
– Хоть бы одна скотина проехала! – в сердцах крикнула вчерашняя студентка.
Месяц назад Лина защитила диплом на отлично и выселилась из общежития. Сегодня она бредет по мокрому асфальту с дорожной сумкой в руках, в которой сложены все ее скудные пожитки. Ей некуда идти. Она хотела поехать к маме в соседний город, но потом вспомнила, что именно мама была против ее поступления на журналистику. Потом пришла дельная мысль навестить подруг, но они все разъехались или повыходили замуж, и Лина была бы в их жизни явно лишняя. И вот она бредет неизвестно куда, проклиная весь свет за внезапно хлынувший ливень, за пропущенный автобус, за отсутствие хоть какой-то попутки, за молодого человека, который обещал жениться и исчез в неизвестном направлении практически со всей наличностью.
Почему эта жизнь так несправедлива? Почему она, умница, лучшая на курсе, которой все пророчили блестящее будущее, теперь идет под дождем, как последний бомж? Почему на центральной улице города нет ни одной машины?!!?
Сзади послышался звук мотора и фары осветили стройные ноги в высоких черных сапогах и кусок мокрого асфальта. Рядом притормозила серебристая Тойота, боковое стекло опустилось.
– Вас подвезти? – спросил приятный мужской голос. Под такой голос хорошо засыпать где-нибудь в загородном домике возле уютного камина и с чашкой горячего шоколада в руках.
– Давайте! – крикнула Лина и упала на переднее сиденье, закинув сумку назад.
– Хм, - мужчина усмехнулся и тронулся. – Куда вы едете?
– Все равно. Лишь бы подальше.
– Хорошо. Я еду за город, на турбазу к друзьям. Вы не будете против составить мне компанию? – дружелюбным тоном спросил водитель.
– Не буду.
После этого наступила долгая пауза, во время которой каждый из попутчиков мог рассмотреть друг друга. Лина чуть повернула голову и начала с интересом присматриваться к обладателю такого уютного голоса. Достаточно длинные черные волосы, заплетенные в косу, загорелый, лет тридцать-тридцать пять, приятное спокойное лицо, внимательные зеленые, скорее даже салатовые, глаза. Похож на неформала или одного из любителей ролевых игр, которые всегда собирались большой толпой возле библиотеки. Наверное, всю дорогу будет расписывать виды средневекового оружия или, того хуже, начнет описывать свои похождения в качестве какого-нибудь эльфа или ведьмака. Ладно, это можно пережить. Только бы довез без приключений, а там разберемся, что делать дальше.
Когда машина встала на очередном светофоре, Лина почувствовала на себе внимательный оценивающий взгляд. Мужчина рассматривал ее.
– Как вас зовут? – неожиданно спросили зеленые глаза. – Вы не подумайте, просто приятнее ехать с кем-то, кого ты хоть чуть-чуть знаешь. Меня зовут Алекс.
– А меня Лина – и после паузы добавила – Почему вы меня разглядываете?
– А почему вы меня разглядывали? – хитро усмехнулся Алекс.
– Ну… Я… - Лина замялась. Человек рассмеялся. – Эй, что смешного?!
– Ничего. Просто вы очень красиво краснеете. Вы студентка?
– Уже нет. Месяц назад защитила диплом. – мрачные воспоминания о выселении из общаги заставили девушку надуть губы.
– Почему вы такая мрачная? Неужели плохо защитили?
– Нет. Да и вам какое дело? – она грубо оборвала разговор – Лучше на дорогу смотрите.
– Как хотите – ничуть не обиделся Алекс.
Некоторое время они опять ехали молча. Ливень хлестал по окнам машины, заливал ветровое стекло. Полосатая тень лежала на рыжей челке Лины и на задумчивых глазах Алекса. Каждый из них думал о своем: о тихом шорохе мотора, о дурацком правиле выезжать из общаги, о турбазе и друзьях на ней, о насмешливых салатовых и грустных синих глазах…
Уже показался поворот в небольшую еловую посадку, когда он опять заговорил:
– Послушайте, Лина, я, конечно, лезу немного не в свое дело, но вы меня остановите, если совсем не понравиться, - казалось, что Алекс готов по тысяче раз извиниться за каждое неудачное или необдуманное слово. – Возможно, у вас в жизни не все идет так гладко, как хотелось бы. Возможно, вы не раз за сегодняшний день прокляли всех и вся на этой планете и за ее пределами. И, возможно, вы прокляли и меня тоже. Скажите, если я говорю не то – я не обижусь. Просто мне кажется, что вы слишком… жизнерадостны, что ли, для такого хмурого настроения. У вас замечательные искрящиеся глаза. Таким глазам нельзя плакать – они должны смеяться, лучиться, радовать всех, кто смотрит в них. Они должны отражать солнце и казаться кусочком синего летнего неба. Вы еще так молоды и, как бы банально это не звучало, у вас еще все впереди. Жизнь чем-то похода на шоколадный торт с кремом – прослойка шоколадного коржа и прослойка белого крема. Ты слизываешь крем, а потом приходиться съесть слегка подсушенный корж, чтобы потом опять добраться до сладкой белой массы. И так всю жизнь. И такой тортик нельзя выбрасывать только из-за того, что коржи плохо пропитались или пересохли в духовке – им нужно наслаждаться, ведь шоколад всегда поднимает настроение, а сметанный крем еще и богат кальцием. Прости, если звучит немного топорно, но просто иначе я не смогу высказать все, что я сейчас думаю. Я смотрю на тебя, и мне становиться тепло и немного грустно, потому что я вижу, как небо плачет…
Лина молчала. Она слушала печальную песню дождя. И думала. Долго. Потом сказала:
– Зачем ты это сказал? – она посмотрела на него своими большими синими глазами, в которых стояли не то слезы, не то капли дождя.
– Просто я увидел тебя на дороге, такую несчастную, промокшую до нитки, одинокую. Я увидел твою рыжую челку и васильковые глаза, полные не то слез, не то дождевых капель. Мне за тридцать, я всего лишь музыкант в клубе, я еду не в своей машине и везу на турбазу к неинтересным мне друзьям девушку, которую я никогда раньше не видел, но без которой не представляю себе своей дальнейшей жизни – он не отрываясь смотрел на дорогу, ни разу не повернулся в ее сторону, но руки у него дрожали. И в его глазах тоже стояли не то слезы, не то отражение дождя.
А она молчала и напряженно всматривалась куда-то в темную плачущую даль. Она не слышала слов, только голос. Голос, который так убаюкивал, заставляя забыть все проблемы и неудачи, общагу, диплом, подруг – все на свете, и просто сидеть и слушать этот голос. Она не произнесла ни слова, когда они приехали на турбазу, молчала, когда на следующий день рано утром садилась на электричку и уезжала в другую область – искать работу. И он молчал. Даже тогда, когда увидел на зеркале в ее номере записку: «Прости…».
А через год он сам уехал в другую область вместе со своей группой. Там они давали концерт в небольшом клубе в центре. Немного людей, уютная интимная обстановка и несколько журналистов из специализированных изданий. Концерт прошел на ура: эйфория от исполнения любимой музыки, свет прожекторов и крики толпы у ног – все это возносит на небеса и крутит в сумасшедшем водовороте, ломая крылья и приращивая их вновь. Когда музыка стихает окончательно, наступает какое-то ощущение мгновенной пустоты, которой тут же переходит в восторг и такую приятную усталость.
Гримерка, в которой проходила импровизированная «пресс-конференция» после выступления, находилась в дальнем конце коридора, за сценой. Там уже ждали пять журналистов и репортерша с оператором. Слегка мутным от нахлынувших эмоций взглядом Алекс оглядел диваны и его сердце замерло раз… другой… и забилось в три раза быстрее. Рыжая челка, васильковые глаза. Только теперь они не плачут, а челка сухая и аккуратно накручена на фен. Но это она. Вчерашняя студентка с большой дорожной сумкой и глазами, полными не то слез, не то дождевых капель. Лина.
Она тоже его увидела, и ее щеки покрылись ярким и таким милым румянцем. Не видя никого и ничего вокруг Лина встала и подошла к вплотную к Алексу. Она смотрела в его салатовые глаза и вспоминала. Но не дождливую ночь и промозглый ветер, а его голос и тепло «не его машины».
Он нежно обнял ее за талию.
– Лина… - шепотом спросил он. – А как твое полное имя?
– Лина. Меня так назвала мама, потому что хотела, чтобы я нашла свое счастье, - глаза горели синим пламенем. – А ты Алексей?
– Нет, - засмеялся Алекс, крепко прижимая ее к себе. – Я Александрос. Дурацкое имя, но отец очень уважал Македонского.
Она засмеялась. Ее смех серебристым ручьем заполнил все его существо. Она была рядом, веселая, смеющаяся вместе с ним. И для нее он был готов снова взять машину у отца и завезти ее туда, куда она захочет. Хоть на край света.
Ребята из группы и другие журналисты удивленно переглядывались и пытались как-то отвлечь их внимание друг от друга. Бесполезно. Она встретила его на дороге, он потерял ее на рельсах электрички, а сегодня они нашли друг друга в тесной гримерке за сценой в малюсеньком клубе…

За окном шел дождь. По их лицам стекали не то слезы счастья, не то тени от дождя. Они были вдвоем в его машине на дороге. И больше им никто не нужен…

03.09.2007