Бал одиноких

                Ах, долго в мире одиночества
                Любовью бредил без любви,
                И Муза тихие пророчества
                Нашептывала мне свои.
                Сергей Маковский (1877-1962),
                основатель журнала"Аполлон"
                (Наше наследие, 1990,№ 3, С.108)

ШУТ

Вечером на танцплощадках домов отдыха, пансионатов, санаториев собираются отдыхающие. Бодрая музыка: “ А надо мной гора Ай - Петри качает гордой головой”. И публика дружно в такт размахивает руками и дрыгает ногами. Южная ночь сглаживает дневные реакции. Мужчинам женские лица кажутся более красивыми, чем днем. Женщины же воспринимают мир ночью более таинственным, чем он есть на самом деле.
На танцплощадке одного из пансионатов между танцами появляется маленький полноватый человек. Он отпускает шутки и устраивает несложные игры “ в слова”, в лишний стул”, “ в бег в мешках”. Набор обычного массовика - затейника. Сам массовик - затейник лысоват, непонятной национальности, но голос его обладает звучностью и какой-то мягкостью. Он замечает, что мало танцующих, почти нет смешанных пар, танцуют дама с дамой. Обращается к публике: “ Мужчины! Приглашайте дам танцевать! Ведь не в загс, а всего лишь на танец!”. В словах было огорчение за людскую нескладность и глубокое понимание сути происходящего. И еще обида на несовершенство мира. Он сам попытался пригласить более высокую даму, подпирающую ограду. Хотя та ему отказала, предпочитая гордое ожидание лучшего, часть пристыженных мужчин обратили свое внимание на случайных соседок. И новые пары пошли танцевать.
 Вечер за вечером маленький человек собирал свое отдыхающее стадо, как пастух. Надо сказать, все шли к нему с удовольствием.
 Однажды случайно довелось увидеть массовика –затейника в конторе пансионата. Он ожидал у дверей начальства, когда его примет директор. Вошли две женщины с ребенком лет семи-восьми.
-А, Юра! – фамильярно обратилась к массовику-затейнику одна из них. Он поежился. Выразительные карие глаза были печальны.
- Чего к директору? Надоело быть шутом? – женщина зло смеялась над его невзрачной внешностью и, наверное, неудачной личной судьбой. Как будто гордилась, что собственная жизнь удалась. Доброе лицо выдержало удар.
 – Да, я – шут! – просто сказал он, глядя своими все понимающими глазами.
 

 
КРЫМСКАЯ ЦАРЕВНА
 Твои глаза тревожны и глубоки,
 Как моря шум, как скал разлом,
 Пред выбором все одиноки,
 И почему одна, а не вдвоем?

На фотографии - девушка именно с такими глазами. Это - соседка моей хозяйки по квартире на Западном побережье Крыма. Моя хозяйка, детский врач, знает эту девочку с пеленок, и очень к ней привязалась. Девушку зовут Марина. После окончания метеорологического института в Ленинграде, она работала по распределению на Дальнем Востоке и вновь после окончания положенного срока отработки вернулась домой, в Крым. Отец её был недоволен: - Отчего не “выбила” себе квартиру, как молодой специалист. Сам он, фронтовик с изуродованным лицом и множеством орденов и медалей, давно получил вое ветеранские льготы
в том числе две квартиры себе и сыну с семьей. Дочь, по его мнению, недотепа.
Ничего добыть не может: ни мужа, ни квартиры, да и по работе не повышают. Она - метеоролог, плавала в течение нескольких лет на судах в заграничных рейсах, а все один удел.
 С биографией Марины я познакомилась раньше, чем с ней самой. Через год я снова приехала в тот же дом, но узнала, что старый врач скончалась, и меня приютила на месяц мать Марины. Разница по сравнению с фотографией, студенческой фотографией, была значительной. Когда мы познакомились, Марине перевалило, за тридцать. Плавать она больше не плавает, работает на суше.
 Начальник, хотя и дурак, но мужчина, поэтому ходу ей не дают. Она - рядовой метеоролог и... замечательная швея. Шьет виртуозно себе и матери. Мать, бывшая учительница литературы, замучена бытом, и очень жалела, что упустила художественное развитие дочки. Дочкин талант стал очевиден в зрелом возрасте. Редкий талант к моделированию и швейному делу сформировался из общения с книгами и интересными людьми, что встречались на её
пути. Сформировалась личность тонкая и возвышенная. Кочевое прошлое и будничное настоящее сделало её независимой, способной противостоять деспотичному отцу.
 Засасывала её курортная жизнь, что текла рядом, и внедрялась в повседневные дела приехавшими знакомыми и подругами разных времен, вышедшими замуж или только стремящихся туда. Подстерегли её два неудачных романа. Первый, москвич, звал к себе. Марина приезжала в отпуск в Москву, останавливалась, гостила. Он долго решал, что делать с их отношениями... Потом выяснилось, что до Марины, у её милого было две кандидатки в жены. Отпуск кончался, она уезжала домой, потом тянулись от него нерешительные и тоскливые послания, В итоге у одной из его предыдущих увлечений должен быть ребенок. А что возможный отец? Он решения принять не мог, и, поскольку был кадровым военным, поехал добровольцем в Афганистан на войну. Женитьба оказалась страшнее возможной гибели...
 Второй роман Марины зашел, увы, далеко уже для нее самой. Тоже москвич, но теперь сам приезжающий в Крым к ней, на лето. Чтобы жить с 30 -ю рублями в кармане целый месяц на правах жениха. Вскоре в семью Марины прикатила на тех же правах и сестра "жениха" с ребенком и “другом сердца”, как она всем объясняла их ячейку (дома в Москве был у нее муж?!). Кончилось все тем, что Марина стала ждать ребёнка...
 Потом она написала мне, что родилась девочка” очень похожая на отца. Отец девочки приезжает каждое лето, предлагает Марине пожениться после того, как разведется со второй женой. Однако, он боится, что алименты (у него по двое детей от обоих браков!) “съедят”
всю его зарплату...
 Вся надежда Марины - на свой талант. Вечерами стрекочет швейная машинка. Это Марина, сидя под портретом Высоцкого, строчит и строчит, исполняя заказы, чтобы прокормить себя и дочь.

 ИМЯ В ДВЕ БУКВЫ

На выставке художников-любителей много лет назад выставлялся портрет ученого, молодого типичного славянина-интеллектуала. Тогда он олицетворял собой надежды вступающих в научные институты студентов и аспирантов. За глаза его звали сокращенно ВВ, от одинаковых имени и отчества. Рыжеватые волосы и голубые глаза, бородка и высокий рост, мнимо холостяцкое положение придавали ему обаяния в женских глазах. Профессия, связанная с модными генно-инженерными затеями, прекрасные лекторские качества выделяли его из массы ученых, невольно заставляя его уважать. Коллеги, конечно, недолюбливали - уж очень он был ярок.
 ВВ часто можно было видеть на разнообразных мероприятиях дома Ученых — от вечеров поэзии и музыкальных концертов до научных конференций и экологических собраний. Его окружала всякого рода "околонаучная" и "научная" богема, не удовлетворенная своим положением, рвущаяся в другие сферы деятельности. Но... Все почти тридцать лет наблюдений он был один.
 Изредка на улице его встречали то с одной, то с другой дамой. Однако ВВ получил однокомнатную квартиру, и тем самым ясно показывал, что не собирается связывать себя какими-либо семейными узами.
 Тайны сердца? Кто может знать о них? Но было очевидно, что ни поездки за границу, ни публикации, ни выступления не наполнили душу этого человека. Женщины, что иногда попадали в его сети, знали на что шли. Шли без обязательств, без привязанности, на день, ночь, месяц, но не навсегда,
 ВВ мог быть энергичен, напорист, речист. Опять же с одной особой женского пола, ему было особенно трудно. За все тридцать лет шапошного знакомства вместе им удалось быть рядом на одном концерте, поговорить на улице и раз десять-двенадцать поздороваться, когда её не сопровождала мать. Словно какой-то механизм внутри отказывал, заставлял ослепнуть и даже отворачиваться, когда эта особа шла не одна.

 Однажды она увидела его в толпе, выходящей из церкви. Да, ему уже за 50, голова и борода стали седыми...

 ЛУЧЕЗАРНЫЙ

На этого молодого человека прохожие невольно обращали внимание. Сложен как Аполлон, высокий, светловолосый, со стремительной летящей походкой. Черты лица, как у многих блондинов, расплывались, поэтому схватывался общий облик, а не лицо. Иногда его видели
везущим инвалидную коляску с маленькой женщиной. Не то мать, не то сестра. Контраст был велик - сильный крепкий юноша и беспомощный инвалид. Прошли годы...
 Появилась церковь на спуске к реке. И на этом спуске рано утро к заутрене и к пяти вечера к вечерне шел этот же человек с летящей походкой и длинными, льняными волосами. " Лучезарный" как кто-то окрестил его. Проходя мимо одной скамейки, где сидели две женщины разного возраста, он невольно замедлял ход. Они его часто замечали, и он их замечал. Как-то проходя мимо скамейки, он поклонился. Женщины ответили, восприняв внимание незнакомца как деревенскую или церковную вежливость, миролюбие прихожанина церкви. Он истово крестился, подходя к ограде церкви. Его видели и на крыше строящейся церкви, он работал в опасной близости от края. Словом, он работал, как строитель, и его стали называть женщины на скамейке "Давид-строитель".
 Вскоре вечерние встречи стали повторяться, следовал неизменный поклон незнакомца. Но однажды он шел не один, а в сопровождении группы мужчин, и, проходя мимо скамейки с теми же дамами, отвернулся. Дамы больше на скамейке не сидели.
 Следующая встреча была заочной. Молодой человек стал приходить к соседям, сыновьям дет 25-26 ти. Их мать, зайдя к соседкам, поведала с восторгом, что этот гость её мальчиков, очень талантлив, сочиняет стихи, поет, играет на гитаре, а главное, он - архитектор, интригами, снятый с должности.
 Вот теперь строит, строит церковь по своему проекту. И назвала фамилию. Женщины вспомнили рисунок на выставке местных художников. Это была аллегория – женщина, рядом раковина и земной шар. Рисунок был подписан именно этой фамилией. - Удивительно, - сказала соседка, - Ему за сорок, а он до сих пор не женат. - Ну, - подумали женщины,-
официально не женат.
 Спустя год "лучезарного Давида-строителя" увидели в обществе девушки - церковной девушки. Оба смеялись. Церковная девушка была одета в черный платок и длинное черное пальто. Лицо было, не выразительным, не запоминающимся, обращала внимание высокая фигура, по-современному высокая. Она была ему под стать. Но все же существовал контраст между его лучезарным обликом и её монашенского вида одеждой. Обращало внимание и то, что "поповна " была сильнее своего спутника, сильнее как личность. Несмотря на траурную одежду, она вела в этой упряжи.
 В рождественские каникулы местное телевидение показало вечер, церковный вечер, где наш Давид-строитель пел, аккомпанируя себе на гитаре. Голос был слабый, невыразительный. Слова и музыка сочиненной им песни также разочаровывали. Что заставляло способного художника участвовать в собраниях такого рода? Восторженные женские лица, обожание или ещё что-то?
 Летом он снова появился с церковной девушкой. Несмотря на жару, она по-прежнему была вся в черном. Под руку её вел наш современный Аполлон, весь в белом. В модном белом, современном костюме.

 
 ИДЕАЛ

Некоторые восточные национальности любят необычные имена. Узбекские татары особенно. Среди имен самые распространенные для дочерей - Эльмира, Офелия, Шахерезада, или даже Венера. Дай бог, чтобы Венера действительно напоминала богиню! А если нет? Изобретательность в выборе имен распространяется и на сыновей. Например, начальник одной метеослужбы носил имя Идеал.
 Это - умный, самоуверенный тип, прищуром глаз оценивает людей! Любит ходить в гости, особенно приезжать в гости в Петербург и Москву. Для таких поездок годятся дамы, надеящиеся на брак. В каждом городе у него такая дама. У нее он останавливается, живет, кормится, удовлетворяет все свои желания и ... уезжает, давая неопределенную надежду на будущее.
 В Ташкенте у него мать и сестра, к которым он привязан, привозит подарки. Им Идеал не рассказывает о своих связях. Несмотря на то, что он - на виду и общественник, у него замашки , как у восточного царька, от которых он не может отделаться. Например, в гостях у своей сослуживицы он встретил пикантную дамочку лет тридцати и сразу попробывал отправитьеё на кухню готовить и обслуживать гостей, как это принято у женщин Востока. Нашла, однако, коса на камень. Дама вовсе не собиралась этого делать, что было удивительно, поскольку она не была замужем.
 Самолюбие современного бая было задето. Вопреки своим привычкам пренебрежения, он на следующий же день позвонил и пригласил даму на пикник в Тарханкут, где на Черном море славились прекрасные места для отдыха и купания. Дама же не захотела ехать, даже в компании. Она знала, что ничего хорошего ей эти развлечения не сулят.
 Не угомонившись, Идеал позвонил даме накануне её отъезда и попросил ее адрес. Дама ответила, что живет в Подмосковье, в 100 км от Москвы, и вряд ли судьба забросит его туда. Ах, Идеал, Идеал!

ПОЗДНИЕ СОЛОВЬИ

- Я буду Вас любить всю жизнь! - говорит случайной прохожей подвыпивший ветеран, по-видимому, участник войны в Афганистане! В день пограничника с утра он и его собратья по оружию собираются у фонтана в небольшом городке под Москвой. Пьяный говорит то, что думает, что у него на сердце. А на сердце - застарелая мечта о прекрасной любимой, которой можно посвятить жизнь.
 Эти слова каждая женщина двадцатого, а теперь уже и двадцать первого веков, ждет, хотя и без надежды, в глубине современного, не верящего в сказки, сердца. Ведь эти слова несовременны, и надо идти прочь, не оборачиваясь. А слова " Я буду Вас любить всю жизнь" прожгли насквозь. От них не убежать даже на обломках мечты. Такой странный подарок преподносит жизнь и в сорок.
 Соловьи начинают петь в мае, несмотря ни на какую плохую погоду, даже если ночью минусовая температура. Зов, инстинкт продолжить род... Считается, что к июлю соловьи уже находят себе подругу и замолкают. Однако, приокский соловей, воспетый ещё Дельвигом и Алябьевым больше столетия назад, нередко поёт и в середине июня. Ну не нашёл подруги по сердцу! А может, просто остался один и тоскует о любви... |
 Человеческие правила не далеки от соловьиных. Рассвет жизни - юность, свежесть, красота! Все это - для продолжения рода, создания новой жизни. Не всякий человек, подобно соловью, сможет открыто звать любовь, но всякий об этом думает.
 Расхожее мнение — правило двадцатого века: человек сам хозяин своей судьбы, кузнец своего счастья. И бегут он или она по беговой дорожке жизни -догнать, успеть, не опоздать! Не то, не то... Не любовь, не уважение, вообще ничего, чтобы привлекало, чтобы хотелось быть вместе. Но на эти обстоятельства не обращают внимания в жизненной гонке: законный брак вынужденной невесты и незаконные дети. Что дальше? Разочарование, боль, расставания. Но ведь цель достигнута — есть дети, отдана дань природе. А счастье?
 И вот, подобно позднему соловью, человек пытается противостоять общему правилу, общему потоку, чтобы избежать ошибок и неизбежной боли. Поздние соловьи, птицы и люди, часто очень красивы и талантливы, работящи, но остаются все же одни. Вопреки правилам двадцатого и двадцать первого века - счастье само не приходит, бери, иди, унижайся -
такие особи не выносят унижения... Унижение для них - яд. Поймут ли? Не оттолкнут?
 Раньше эта проблема не была столь открыта. Правила девятнадцатого века, сформулированные великим биологом Дарвиным, гласили: " Мужчина становится мужчиной только в борьбе за женщину. Иди, выбирай, борись!". Но за женщиной право выбора практически не признается. Хотя многие мужчины бывают рады, что им не приходится бороться. Как на белый танец, женщина двадцать первого века сама призывает на супружество. Но тот ли или та ли она, что нужна? Или она - амазонка, ломающая копье своего самолюбия? А он - ленивый номинальный повелитель, завоеванный в бою лихой женщиной, и притворяющийся её хозяином? Итак, правила меняются или...?


ОДИН

На клумбе много лет росли ирисы. Но пришла пора сухой экономии. Озеленителей сократили, а оставшимся четырем работницам выделили деньги на более дешевые растения. Почему надо было выкапывать и выбрасывать многолетние ирисы не ясно. Может кому-то на свой участок - дачу понадобилось?!
 Ранней весной на месте ирисов краснели заморские растения иризине, неприхотливые и обычные для любых крупногородских клумб. Но вот в конце мая, у самого края клумбы, почти на каменном тротуаре появился сочный росток. Один из ирисов не заметили, не выкопали. Он снова пустил побег весной, этот цветок Ириды, богини радуги, no-гречески, цветок Весны.
 Но один - не только вынужденное одиночество. В одиночку иногда открывают новый мир. Весенний цветок первоцвет из семейства примул, известный, как солнечный цветок Флоры, Это обычное луговое раcтение, растущее на опушках леса, вдруг поселяется около асфальтированной дороги. Зачем он здесь, где рядом бегут машины, фыркая бензиновыми парами? Откуда и как первоцвет попал в придорожье, где растут непритязательные злаки и суховатые ястребинки? Притащила, видимо, собака, или прошли чьи-то человеческие ноги. Пришлось одиночке в одиночку осваивать новый мир...
 В байдарку-одиночку часто садятся первооткрыватели в науке. Утлая посудина несет в Неведомое, чаще по водоворотам, чем по спокойной воде. Да ещё весло ломается или выскальзывает. Хорошо, если одиночку прибьет к берегу, и на том берегу можно найти, чем поживиться.
 Не следует, однако, забывать о пиратах и пираньях на жизненном пути. Корни этих слов похожи. Но и поступки тоже похожи - ограбить и убить (даже в прямом смысле слова!). Отнять, перехватить идею, стоптать и обескуражить. Все идет вход. Даже в личную жизнь вмешиваются, чтобы принизить человека. Прибить или долбануть одиночеством: - Останетесь один (одна). Неумехи, растяпы, а вот я... и т.д.
 Держитесь, одиночка, цветок и человек! Другого выхода нет! Выживайте!