Прощание с Фейсалией

Григорий Бондарчук
WWW.GRI–BOND.RU

Прощание с Фейсалией

 – Сынок! – Девкалион, прогуливающийся в саду, услышал как его позвали, но
так и не понял, кто и откуда. – Подойди к дереву, быстро, – настаивал голос, – отец с
тобой хочет поговорить!
Теперь Девкалион узнал голос Прометея, происходивший от большого дуба, и
радостно направился к дереву.
 – Здравствуй, отец! Ты воплотился в таком красивом и сильном дереве – вот
что значит настоящий бог! Я бы ни за что не смог.
 – И не пробуй, – Прометей вышел из-за дуба и насмешливо взглянул на сына, –
Поменьше верь во всякую чепуху. Даже если я бог, то зачем мне притворяться
деревом? Делать мне, что ли, больше нечего?
 – А как же Зевс, владыка богов? Он же оборачивался лебедем и быком?
 – Так то ж только когда надо было гульнуть, чтобы жена не заметила. Не путай
святое мужское дело и яичницу.
 – Хорошо, отец.
 – Ты мне лучше скажи, среди твоих подданных в Фейсалии никто из девушек с
Зевсом не встречается?
 – Да как же я узнаю об этом, если он способен в любом облике находиться. Он
же может принять вид и законного мужа и в таком виде соблазнить женщину. Кто же
это заметит?
 – Ну, ты сказал? – рассмеялся Прометей. – Чтобы наш похотливый
громовержец под видом законного мужа, анонимно, развлекался с женщиной? Ты ещё
скажи: сцепив зубы, и, превозмогая себя, исполнял супружеский долг. Об этом
анекдоте я расскажу Аполлону, вот смеху то будет. Он же гордый! Ему нужно, чтобы
она знала, кто перед ней и трепетала. Это может быть даже важней, чем собственно
удовлетворить страсть.
 – А что? – обиделся Девкалион, – Я не гордый. Я бы к некоторым горожанкам
так с удовольствием являлся. А то, сразу начинают просить у царя то дотаций на
хозяйство, то преференций на торговлю. А так проще, вроде бы она с мужем, как
обычно, и вроде нет.
 – Скромнее надо быть, мой мальчик. И всё таки, ходит Зевс к твоим горожанкам
или мне наговаривают?
 – Не знаю я. Да и как узнать? Это раньше были женщины, достойные,
целомудренные, соблюдающие себя и знающие верность. Такие могли и Зевсу
отказать. А что сейчас? За новые бусы или тряпки, а некоторые просто от скуки, наши
женщины не то что с Зевсом, с сатирами согрешат.
 – А почему на вас тогда Гера ополчилась? Ты мне правду говори! – Прометей
строго посмотрел на сына. – Может быть, какая-то из твоих горожанок наградила
Зевса неприличной болезнью или вшами? Тогда я Геру понимаю.
 – Отец! Я не знаю того, о чём ты спрашиваешь, и мне не в чем признаться.
 – Скверно, – огорчился Прометей.
 – Что скверно?
 – Да скверно то, что теперь Зевс и его Гера окончательно решили потопить вас
всех. Вот что скверно. Якобы за массовое нарушение нравственности, недостойное
поведение и слабое усердие в молитвах и жертвоприношениях. Это тебе не какое-
нибудь эмбарго, типа запрета поставок фейсалийского вина на Олимп. Это полное
уничтожение биосферы! Сам не понимаю – откуда такая жестокость?
 – С молитвами, это он прав, – грустно согласился Девкалион. – Даже я, царь, и
то частенько пропускаю службу в храме. А уж молодежь вообще в храм Зевса палкой
не загнать. Ещё в храм Аполлона они иногда заходят и то только чтобы на молодых
послушниц поглазеть или по субботам, на дискотеку. Не знаю, что с ними делать?
 – Теперь уже поздно с ними что-то делать. Теперь надо о себе думать. Ты же
не собираешься банально утопиться вместе со всей своей Фейсалией?
 – Я нет, отец.
 – Ближе к делу. Корабли построили?
 – Нет. Только один, мой. Я сам и смастерил, как ты велел, по чертежу.
 – А остальные?
 – А что остальные. Я всем говорил: «Стройте корабли, готовьтесь к
наводнению!». А они только смеются. Говорят, мы и так живём на горе. С наших крыш
и Олимп виднеется. Какая вода может нас смыть? В общем, подняли меня на смех.
 – Ты же царь?! – Прометей укоризненно взглянул на сына.
 – Ну и что? У нас не всё цари решают . Вот когда надо было защищать город от
великанов и сбежавшего с каторги киклопа, тогда они все ко мне прибежали: «Стань
царём среди нас и спаси детей наших». Ну, я, с твоей помощью, конечно, победил.
Ещё год – другой у меня авторитет сохранялся, а потом, постепенно, забыли они,
кому обязаны достатком и покоем. Сейчас я с трудом могу налоги собрать, чтобы
заплатить стражникам и судьям. Зато уж как они научились подкупать судей и солдат
– слов нет. Воровство в порту – ничего нельзя оставить без охраны, а оставишь с
охраной, так и её уведут. А что я могу как царь? Все решает парламент. Он теперь
двухпалатный. И выборы по одномандатным округам они отменили. Теперь в
парламент можно попасть только по партийным спискам. Понимаешь, если ты не член
партии «Единая Эллада», всякие «Оливки» или крикливое либеральное духовенство
– не в счёт, то во власть никак не пройдёшь. И не важно, способен ты управлять или
не способен, дурак ты или умный, образованный или только три месяца на курсах
копейщиков, честный или вор. Если не член партии – сиди тихо и не высовывайся.
Мне кое-кто намекал, что надо кровь пролить и разогнать эту свору казнокрадов.
 – Ну и? – не выдержал Прометей.
 – Да ничего. Не хочу я прослыть в веках изувером и душегубом. А что на
Олимпе скажут? Скажут, что твой сын душитель демократии и свободы, узурпатор
власти. А потом, на старости лет как Пиночетона по судам затаскают. Нам, папа,
нужна такая реклама?
 – Не нужна, у меня другие идеи в отношении PR-компании. Что мне больше
всех надо? Ну их всех к Аиду и пусть себе тонут! – согласился с досадой Прометей. –
Значит, твоя лодка готова?
 – Ну конечно. Всё строго по чертежу. Я только рулевое весло немного упростил
и парус добавил.
 – Это чепуха, вам же не через Лету переправляться.
 – А когда это всё случиться?
 – Да не знаю я, но ты должен быть готов в любое время. Забираешь жену,
зверей, тварей ползающих, всех, семена растений, сколько я с ними возился. Не
забудь насекомых и комаров.
 – А комары зачем? – осторожно спросил Девкалион, – Может быть не надо
комаров?
 – А птиц ты чем кормить будешь? Собою?
 – Я о них не подумал.
 – Поэтому ты и не бог. В общем, как получишь от меня знак, быстро грузитесь и
в путь. На дней сорок возьми провизии, а там, глядишь, вода спадёт, и обретёшь
новую сушу. Но смотри у меня – на новом месте, чтобы было всё как следует. Если
есть власть – так она власть, а не посмешище. Если назначаешь судью, то чтобы с
совестью, а не подхалима.
 – Есть одна проблема, папа, – заметил Девкалион.
 – Что ещё?
 – Как я их всех на корабль быстро погружу. Особенно комаров и букашек. Это
же ты бог! Тебе подвластны и твари живые, и скалы, и стихии, а я кто? Так, скромный
герой эпоса. Ты поможешь?
 – Пойми, нельзя мне напрямую воле Зевса перечить. Если решил громовержец
всех утопить, то значит, я не имею права вмешиваться. Сам спасёшься – молодец.
Зевс, потом, может быть, это даже и оценит, и простит, и возвеличит. А если я влезу,
то огребу по самые уши, да и тебе спасение подвигом не зачтётся..
 – Что делать, па? Может комаров не брать? Возьмём моего коня, он у меня
послушный, жену – тоже пока не перечит, прихватим кошку, собаку и хватит.
 – Ты это брось. Это не выезд на пикник, а тотальная биологическая эвакуация.
Забрать всё, до единого генотипа! Ладно, со сбором переселенцев я что-нибудь
придумаю. Время пока есть.
 Прометей взлетел в небесную высь, провожаемый влюбленным взглядом сына,
и, уже оставшись в одиночестве, Девкалион грустно заметил «Хотя бы клопов и вшей
разрешил не брать. Ну и противно же будет их кормить в дороге?»

* * *

 Пролетающий в своих небесных сандалиях Гермес обнаружил Прометея в
раздумьях и сомнениях у самого подножия Олимпа и, заложив вираж, с шумом
реактивного истребителя приземлился неподалеку. В руках Гермес держал последний
выпуск Олимпийского кроссворда.
 – Ты не поможешь, слово из шести букв: какому воину нужно три копья, три
щита, три шлема, шесть перчаток, шесть сандалий и один презерватив!
 – Что-то вертится на языке, а вспомнил! Это Герион , он одно время с Ехидной
жил, – подсказал Прометей.
 – Я думал, если у него три туловища, то и …? – удивился Гермес. – Разве у
него только один орган, чтобы использовать презерватив?
 – Один, я уверен!
 – Почему это?
 – Теоретически, до встречи с Ехидной у него, конечно, могло быть и три
соответствующих органа, – тоном знатока объяснял Прометей, – но зная характер и
строение этой девушки, я уверен, что остальные она ему или отгрызла или оторвала.
В общем, один – это самый благополучный вариант.
 – Я всегда удивлялся твоему кругозору и смелости, – Гермес осторожно
заглянул под хитон Прометея, – и ловкости. А вот ещё, шесть букв по спирали, третья
«А».
 – Ну и что за вопрос, – грустно спросил Прометей.
 – Солдаты, не боящиеся стоматологов.
 – Ох, ни чего себе вопросик, – задумался бог.
 – А ты как думал?
 – Таких я не знаю.
 – Напрягись! Это же интересно, как это, не боятся стоматолога.
 – Отстань. Мне не до кроссвордов, – Прометей снова вернулся к грустным
мыслям.
 – Не могу, – Гермес с надеждой заглянул в глаза Прометею, – я поспорил с
Аполлоном, что за день всё разгадаю. На карте моя репутация.
 – Это Спарты, вспыльчивые воины, выросшие из зубов дракона, которого Кадм
завалил, – ответил Прометей.
 – И точно! – обрадовался Гермес, – Они же произошли из зубов и стоматолога
боятся не могут.
 – Проверь на всякий случай, – предложил Прометей. – Что там за вопросы по
диагонали, по вертикали и по секущей?
 – Остальное чепуха, я и сам отгадаю. Слышал я, что над твоей суверенной
Фейсалией нависли тучи?
 – Да, Зевс решил их потопить, – вздохнул Прометей.
 – А как же он это сможет? Они же у тебя на пригорке поселились. Сколько
дождики не посылай – все равно водичка в море убежит.
 – Да элементарно! – Прометей взял хворостину и начертал на песке схему. – В
зоне, севернее Фейсалии, тектоника слабая. Сдвинешь пару плит – часть континента
в море уйдёт, разлом начнётся по устьям Дуная и Днепра. Там только один берег
выше другого станет. Ещё западнее встанут горы, их назовут «Карпаты», а вот всю
долину затопит вода, но ещё прежде цунами смоет всех в Атлантику. На месте
долины образуется новый водоём, который впоследствии люди назовут Средиземным
морем.
 – Тогда прими соболезнования, хотя всё это так поэтично! Ты о сыночке то
позаботился?
 – Да, но я о народе горюю. Столько сил на них потратил.
 – Брось! Уж если допекли они Зевса, то было за что. Твой парень ещё ничего: и
подраться может, и выпить не дурак. Но их суверенная демократия кого хочешь с ума
сведёт. Ты слышал последнюю фишку про независимость Фейсалийской демократии
от Олимпа?
 – Слушай! – Прометей не заметил острой политической новости, – а ты мне
поможешь?
 – Что надо?
 – Помнишь, тебе Аполлон как-то подарил палку с крылатым набалдашником,
которую он в Гиперборее нашёл.
 – Не нашёл, а обрёл, – поправил Гермес. – Это кадуцей, в нём великая сила. Я
с его помощью могу любого уговорить, могу приказать, а могу и излечить, если надо.
 – Это то, что мне как раз требуется, – Прометей с надеждой взглянул на
Гермеса. – Собрать парных тварей можно будет быстро, да и в дороге чтобы не
болели.
 – Зачем тебе?
 – Пойми, я хочу всю биологическую коллекцию Фейсалии собрать в лодку и
вывезти. Но прежде – собрать их как-то надо.
 – Интересный проект, – задумался Гермес, – К тому же и приданное твоему
мальчику на новом месте неплохое получится. Впрочем, ты всегда был космократом.
Я вот так, глобально, как ты, мыслить не умею.
 – Ну что, договорились?
 – А мне не влетит за это? – спохватился Гермес.
 – Ведь это же твой кадуцей, а не казённый инструмент с Олимпа? Твой личный!
Ты всегда имеешь право его сдать в аренду кому угодно. Хоть бы и врагу. Почему же
тогда тебе за это что-то может быть?
 – Такой чистоты, святости законов и судов на Олимпе не будет и после
десятого потопа. Давай так, если что, я скажу, что у меня игрушку твой отпрыск
позаимствовал. Мог же он банально подстеречь меня в своей Фейсалии, когда я
развлекался с какой-нибудь красоткой, и слямзить кадуцей. По настоящему
воспользоваться им он, конечно, не сумеет, но то, что ты хочешь, он сделает.
 – Так ему много и не надо. Только тварей собрать и подлечить в дороге.
 – Тогда скажи ему, что завтра я буду ночевать у дочерей Борделиона. Ты
знаешь таких?
 – Кто из богов не знает Борделиона и его дочек? – рассмеялся Прометей, – Вот
только жаль, что таких милашек тоже утопят. Может, заберёшь их в свои сады?
 – Не волнуйся за них. Аид уже давно на всех метки поставил и только и ждёт
подходящего момента.
 – А что, – Прометей повеселел, – Аид тоже мужчина.
 
 Каплей дождя, упавшей неподалеку, явился Посейдон и, отведя от компании
бурно хлынувший ливень, вступил в беседу.
 – Привет, заговорщики!
 – Кто это заговорщики? – возмутился Гермес, но на всякий случай оглянулся по
сторонам. – Уже нельзя просто так постоять, поболтать двум друзьям, кроссворд
поразгадывать.
 – Чтобы два самых отъявленных авантюриста с Олимпа и просто так болтали, –
пояснил Посейдон, – ни за что не поверю.
 – Ты лучше нам признайся, – спросил Прометей, надвинув брови, – это тебе
Зевс поручил утопить мою Фейсалию?
 – И почему чуть что, сразу виноват Посейдон? Я вообще, существо эфемерное,
тонкое и чувствительное. Меня волновать крайне опасно. Конечно, твою долину скоро
поглотит вода! Но я то здесь причём? Материк опустится, а вода, как и положено,
заполнит свободное место. Я же не могу удерживать миллионы тонн жидкости в
неравновесном состоянии. Да ты и сам посуди: в твоей Фейсалии отцы добровольно
продают дочерей в бордели. А те и рады, что не удостоились в поте лица своего
зарабатывать на хлеб, а всего-то приходится протирать задницы на подушках. Ну и
как быть с такими порядками? Я тебе так скажу, утопить это ещё гуманно! Разве чума
или холера было бы лучше?
 – Я понимаю, – вздохнул Прометей.
 – Можно подумать, что твои сирены хранят целомудрие, – заметил Гермес.
 – Как бы там не было, но на меня Зевс бочку не катит. – Посейдон хлопнул
Гермеса по плечу влажной прохладной рукой.
 – Ты лучше скажи мне, – спросил Прометей, – мальчика моего не погубишь? Он
на лодочке отплыть хотел бы.
 – Да пусть себе плывёт, если уж решил. Но ты смотри, – Посейдон как то
печально взглянул на Прометея, – Не вздумай их научить добывать огонь. А то ещё
потом про реакцию ядерного распада им расскажешь, а потом и про термоядерный
синтез. Тогда им и потопа не потребуется.

 * * *

 Ближе к рассвету, когда Гермес, утомлённый любовными утехами, задремал,
Девкалион тихо прокрался в дом блудницы и стащил Кадуцей. Что бы никто не
обратил внимания, он обернул его в полотно, и бегом направился к берегу. Верная
жена, Пирра, уже ожидала его возле корабля, вместе с конём, собакой и другими
тварями, которых удалось подманить на угощение или просто привести с собой.
Несколько мешков семян, запасы еды и пресной воды Девкалион ещё прошлой ночью
предусмотрительно вывез на корабль. Оставалось только собрать остальных тварей,
но тут Девкалиона кто-то ухватил за рукав.
 – А куда это наш славный царь намылился?
 Девкалион узнал начальника таможни Фейсалии. Человеком он был не злым, но
отчаянно жадным. Потратив солидную сумму на взятки членам парламента за своё
назначение, теперь он имел только одно желание – с каждого смертного, а хотя бы и
бога, получить свой доход и шпионил даже по ночам в порту, всё вынюхивая, а не
провозит ли кто-либо какой-нибудь груз так, что ему не перепало.
 – Отстань, – высвободил руку Девкалион, – не видишь, я спешу.
 – Вижу! Я всё вижу. И корабль твой, что спрятался в заливе, я видел. И то, как
ты тайно на него свозил мешки с барахлом, я видел. А вот таможенной декларации я
не видел.
 – Это не личное имущество и не коммерческий товар. Это биологические
образцы, с них пошлина не берётся.
 – Это кто же тебе такое сказал? – изумился таможенник. – Если это груз во имя
науки, то должна быть справка от парламента с описью и печатью. У нас наукой
считается не то, что люди думают. А только то, что четко определено в документах. И
даже после этого, всё равно сбор за оформление я должен взыскать. Так что ты, царь,
мне зубы не заговаривай.
 – Ладно, – Девкалион понял, что без мзды таможенник от него не отстанет, –
говори, чего ты хочешь, и я поплыву.
 – Чего хочу? Ну ты парень сообразительный, не зря великанов победил.
Заплатить бы следовало, и плыви себе.
 – Сколько?
 – Ну, скажем так, по десять золотых монет за каждый мешок, пять за жену и сто
за коня.
 – Да ты в своём уме? – возмутился Девкалион. – В мешках семена, крупа, всё
это не много стоит.
 – А вот мы сейчас приставов вызовем, каждый мешочек вскроем, опись
составим, потом оценщика пригласим и уж тогда поговорим, сколько это стоит. Но ты,
кажется, спешишь? Тогда и не удивляйся доплате за срочность.
 – А за коня, почему такие большие деньги?
 – Как почему? Это же фесалийская порода! Да ещё жеребец – производитель.
Ты думаешь, я не помню, как ты врубился в первые ряды великанов, во главе нашей
кавалерии? Я тогда ещё мальчишкой был, но видел и помню! За такого коня в Элладе
много денег отвалят. Что–что, а цену я умею назначать.
 В это время где-то в глубине земли что-то грохнуло, или так почудилось
Девкалиону. Но ему показалось, что немного дрогнула земля.
 – Давай так, – предложил Девкалион, – У меня в городе дом остался. Так вот я
тебе этот дом дарю, и мы в расчёте.
 – Постой, – таможенник снова уцепился за хитон, – ты же меня обманываешь!
Если ты навечно уплыть собрался, а я слышал про эти твои пророчества, будто бы
нас всех скоро вода поглотит, то твой дом ничего не стоит. А если просто так,
контрабандой решил подзаработать, то слишком много мне даёшь, и я в этом подвох
усматриваю.
 – Тебе то какая разница, я же тебе большее предлагаю?
 – А дело в том, что тогда у меня вопросик имеется. Сколько же и чего такого ты
вывозишь, что даже дома отдать не жалко? А у тебя дом хороший, царский. Значит,
продешевил я с твоим грузом. Мало мне одного дома. Должно быть, ты казну города
взял, а там золота почти столько, сколько на твоём большом корабле как раз
уместится. И скажи, царь, разве я много прошу: добавить к твоему дому золотом
мешочек, другой?
 Послышался второй подземный толчок, и на этот раз Девкалион уже вполне
определённо его почувствовал.
 – Последний раз я тебе говорю, – разозлился Девкалион, – нет у меня золота!
Хочешь спастись – иди со мной. Ты же в юности рыбаком был. Мне понадобится
помощник на корабле. А здесь все погибнут.
 – Да ты, царь, с ума сошёл! Я за эту должность столько заплатил, а теперь всё
бросить? Да я лучше утоплюсь! Плати, или я зову стражу!
 – Ты просто жадная свинья, – решительно произнёс Девкалион, – и вообще
ничего не получишь.
 – Это ты никуда не уплывёшь, да ещё и за оскорбление должностного лица
ответишь! Я не посмотрю, что царь! Так и быть, я штрафом взять согласен. Плати
Девкалион, а то сейчас же шум подниму, охрана со стен сбежится, и не видать тебе
моря.
 И тогда Девкалион сдёрнул полотно с кадуцея и, поставив его перед носом
таможенника, гневно прокричал: «Ты жадная свинья! Ты забудешь обо всём и сейчас
отправишься в свинарник, где и будешь хрюкать, пока тебя не заберёт Аид!».
Таможенник оцепенел, глядя на кадуцей, затем упал на четвереньки и, жалобно
хрюкая, пополз к городским стенам, периодически повторяя «Я жадная свинья».
 «Вот это сила, – удивился Девкалион, – я же ему мозги чуть не спалил».
 
 По приказу Девкалиона, усиленному кадуцеем, все твари земные и звери,
населяющие Фейсалию, попарно собрались на корабле. Послышался ещё один
толчок земли, и на этот раз уже такой силы, что не заметить его было невозможно.
Девкалион, прощаясь, окинул взглядом родные места и вдруг сбежал по трапу на
берег. Он сам не понимал, зачем и почему он это делает, но он сгрёб рукой
пригоршню берегового песка, затем стал собирать камни: брал гальку, затем
отковыривал гранит, изранив руки в кровь, и всё это он бережно завернул в полотно.
Одинокая слеза скатилась по щеке воина, но он подавил в себе тоскливое чувство,
проглотил горький комок и только крепче сжал зубы.
 – Всё, отходим, – предупредил Девкалион жену, ногой отбросил уже ненужные
подмостки и, упёршись веслом, оттолкнул корабль от берега.
 Море тоже уходило вместе с кораблём. Это было странно. Девкалион точно
знал, что сейчас время прилива, но глаза ему говорили о другом: море убегало от
берега, обнажая дно, множество ракушек и сонных крабов. Это обратное течение
неспешно влекло корабль, и он удалялся от города, по-прежнему оставаясь в
неглубокой воде. «Так ведь это перед волной – сообразил Девкалион, – мне же отец
рассказывал. Всегда перед большой волной море отступает. Значит, волна уже скоро
обрушится на берег, а мы ещё на отмели. Эх, кабы были гребцы, то ударили бы
дружно мы веслами и мигом бы долетели до глубины. Но где ж их взять? Разве, что
самому с женой грести, но большой корабль парой весёл не двинешь».
 – Поднимай парус! – крикнул жене Девкалион, а сам снова водрузил на корме
кадуцей.
 «А ведь моих сил, пожалуй, не хватит, чтобы ветру приказать, – сообразил он, –
но тогда их хватит у Гермеса».
 – Волею Гермеса, я приказываю тебе, Борей, наполнить парус и поскорее
вынести мой корабль на глубину! – прокричал Девкалион.
 Гермес, лениво дремавший на ложе, подпрыгнул, как будто бы его ужалила
сотня пчёл, и обиженно заорал на весь город «Наглец!!!». Однако, посмотрев на
проснувшуюся девушку, он быстро успокоился, осенил внутренним взором море, где в
глубине уже зарождалась огромная волна, отметил, что его крылатые сандалии на
месте, ласково привлёк к себе девушку и произнёс:
 – Иди ко мне, моя радость. Давай повторим, и сделай это так, как будто бы в
последний раз.
 
 Москва, январь 2007г.