4. Пустота рядом

Просыпаться разбуженным посреди ночи – плохо, даже хуже, чем плохо, когда непонятно зачем. Тем более мысли набегают и мешают потом заснуть. И часто, очень часто эти мысли связаны снова с Машей.

Ревность – это слабость. А ревность, замешанная на воздухе из воздуха – совсем уже непонятно что.

Собираю коллекцию проронённых на землю обещаний и проходящих сквозь пустоту надежд.

Что же я?.. Девушка в порванном белом подвенечном платье без фаты. От платья остались только жалкие клочки, едва прикрывающие грудь, с разорванными полосками в лоскутки рукавами, в такой же юбке, с оторванным хвостом. Она стоит у глухой бетонной стены на расстоянии локтя от неё. Взгляд её немигающь, несколько растерян. Лицо без всякого выражения, губы сомкнуты. Девушка стоит немного боком к стене. Сначала лёгким касательным движением проводит по ней ладонью и пальцами левой руки, затем прижимается к стене левой щекой и закрывает глаза.

Добровольно обрекая себя на муки, любя тех, кто любви не достоин и отвергая чистые влюблённые сердца…

Пустота где-то рядом, не оступиться бы и не соскользнуть…

Быть ли нам? В плену у несправедливой жизни, в плену у расстояний, в плену у расставаний, в плену непонимания, в плену забвения и в омуте манящего отчаянья?

Неблагодарность дарит не благо, но что? А ничто! То есть холодное дыхание смерти.

Печальные птицы в пасмурном небе горькими стонами песню поют. Слёзно блестит бушевавший когда-то, а ныне смиренный и мягкий как поношенный шёлк океан. Ветры выносят медленным шагом безжизненно сверкающий серый облачный гроб. В нём дергается нервно, со сломанной шеей душа, подарившая себя лихому суховею. И ныне гроб опустят в пустоту, где места нет ни для чего живого, где правит зло – враг сущему всему.

С крыши одного из больших домов райончика неподалёку от нашей части пустили пёстрых голубей. Они кружили-кружили, пока все до одного, вместе со всё летавшими запоздалыми ни залетели в голубятню обратно. Потом этих голубей я видел очень часто, но тогда они произвели на меня большое впечатление.

Печаль, как ночь, бывает разной: может пахнуть горько смертельной тоской, а может быть радостной и прекрасной. Не кланяйся железной печали отчаянья, не пробуй нежной кожей холода ножа, но прижмись хоть и мокрою щекою к тёплой радостной печали – великим счастьем переполнится душа. Есть что-то неземное в слёзах… Как утренняя живящая роса рождает день, так радостные слёзы, переполняя сердце счастьем, зовут взлететь куда-то вверх… И ты ничего уже не знаешь, но чувствуешь, где же есть Человек.

Всё новые и новые слова оказываются в копилке слов, брошенных в пустоту – слов для пустоты. И интересно: они приумножают пустоту или, наоборот, сокращают – вытесняют?

Продолжение не предвещало ничего хорошего. Пустота заполнила внутренности настолько, что стало всё равно до великой Победы, всё равно до страны, в которой живу, до языка, на котором говорю. Всё равно, всё – ничто, когда в душе пустота, не имеющая предела, не имеющая хоть чего-нибудь ощутимого, что могло бы послужить преградой для хищной пустоты. Я стал как мёртвый ветер, рождающийся от вращения планет.

Что во времени плескаясь не испарится как туман?