Дождь

ДОЖДЬ

— Ну что ты? — говорит он, глядя, как капли дождя скользят по ее застывшему от боли лицу. — Что ты? Ну не везет пока, но все равно это будет. Летом или осенью сорвемся куда-нибудь в деревню, в глушь, в тундру, где совсем никого, только мы. Прорвемся. Только не раскисай. У нас еще много всего будет, правда?
Он осторожно кладет ей руку на плечо, чтобы хоть немного ее боли перетекло в него.
Дождь застиг их врасплох. У них нет зонта, они промокли насквозь, но не уходят под навес, где теснятся уже человек пятнадцать, ожидающих троллейбуса. Они стоят под дождем, и им кажется, что он, хоть ненадолго, может отделить, укрыть их от всех.
— Да, все еще будет когда-нибудь, обязательно будет, — говорит она, — но что у нас сейчас, что? Сейчас, не через десять лет, не в тундре, а сегодня, здесь?
— А сейчас у нас дождь. Один на двоих, — отвечает он, улыбнувшись.
Но она не улыбается ему в ответ. Потому что это правда.
Что у них сейчас кроме дождя? Что у них кроме дождя, стучащего по крышам? Что кроме жестяного голоса прощания?
— Ну почему, почему, — говорит она, зажмурив от отчаяния глаза, — почему так нужно, чтобы люди находили друг друга уже связанными по рукам и ногам, чтобы они продирались сквозь кольцо любопытных и враждебных взглядов, чтобы они тащили за собой свою прошлую жизнь, словно чугунные гири? Почему нигде нельзя укрыться, почему нужно мокнуть под дождем, чтобы глядеть в глаза друг другу? Почему нельзя без другого человека? Почему?
Он молча целует ее в морщинку боли между бровями, и лицо ее светлеет.
— Почему я не могу без тебя, — говорит она тихо и улыбается. — Почему мне с тобой так хорошо?
— Потому, — говорит он, — потому что потому. И всегда будет потому.
Он смотрит на часы.
— Уже?
— Уже. И давно уже.
— Тогда до завтра.
Она входит в первый из двух подъехавших к остановке троллейбусов.
Он входит во второй.
У троллейбусов разные номера, но сначала они едут друг за другом. Правда, недолго. До первого перекрестка. Потом первый сворачивает, а второй идет прямо.