Покоряющие с неба, Мальчик, Встреча, Жёлтая плане

 СОДЕРЖАНИЕ


 Покоряющие с неба……………………………… 5

 Мальчик …………………………………………. 85

 Жёлтая планета …………………………………. 99

 Встреча ………………………………………….. 121

 Лягушка ……………………................................ 131


















 ПОКОРЯЮЩИЕ С НЕБА




 рассказ


























Самое раннее воспоминание из моего детства – лицо нашего шамана.
Он шёл нам на встречу, когда мы с матерью откуда-то возвращались. Я сидел у неё на руках, похоже, год или полтора мне было.
Сухой Дуб шёл занятый своими мыслями и издалека только коротко глянул на меня. Я же, как и все дети был в интересе к окружающему и продолжал смотреть в лицо худого старика с неокрашенными седыми волосами. Вдруг его взгляд снова встретился с моим, но теперь он, как будто очнувшись пристально в меня всматривался. Только почти поравнявшись с нами, он отвёл глаза.

Этот момент из детства я вспоминаю довольно часто и в не очень, казалось бы, подходящие моменты.
Вот и сейчас, первые воины уже закружились в хаотичных воздушных схватках, а я только начал высматривать свою цель – предводителя отряда противника.
Он был в центре группы летящей выше основной массы. В принципе предсказуемо – я летел ещё выше.

Зря они его не спрятали! Боевой кураж ударил мне в голову, но я знал, как может ослепить слишком сильная эмоция. Резко набрав высоту, я сжёг лишнюю энергию, и уже успокоившись до, просто хорошего настроения  окинул взглядом начавшуюся смертельную карусель.

Вражеский военачальник был не крупным и ярко раскрашенным с головы до ног – что было не обычно, Покоряющие с неба традиционно красили свои жёсткие длинные  волосы на голове, а короткую шерсть на теле редко кто украшал, ну разве что женщины. А у этого даже накладные шипы на крыльях были его «фирменного» стиля - оранжевые в чёрную полоску. И тут я заметил ещё несколько воинов с полной или частичной раскраской по телу.
Отряд пришёл с юга. Да, у них там своя мода. Я вот, например, считаю, что для мужчины красить нательные волосы это уже чересчур. Голову – да. Я гордился своей тёмно синей шевелюрой, этот цвет, как принято, выбрал себе сам при посвящении в воины в четырнадцать лет.
Я прижал руки к телу плотнее и, сложив крылья, нырнул вниз, чтобы набрать скорость для виража и зайти с тыла. Расстояние до противника позволяло хорошо подготовить манёвр.
Мои пятеро помощников сделали то же что и я, но сразу отстали.  Я был лучшим в воздухе среди всех кого я знал, и даже кого знал наш шаман.
Как я и рассчитывал, меня несущегося на огромной скорости в лобовую атаку заметили издалека, и защита командира выдвинулась вперёд, обогнав его и оставив спину плохо защищённой.
Сделав движение вверх, я резко ушёл вниз и, пройдя под противником, вышел в тыл. Теперь уже, вырулив вверх, я вцепился в ноги вражеского предводителя, только начавшего понимать, что происходит, и, крутанув его вокруг себя, отпустил в сторону земли.
Он почти сразу выровнялся, сделав движение крыльями…, и став при этом хорошей мишенью для меня.  Упав на него сверху, я рванул когтями шею, и толкнул его ногами к земле.
Он упал прямо в свалку наземного боя и был растерзан почти мгновенно.
Издав победный крик, я рванул вверх занимать новую позицию.
Воины моего племени ждали этого сигнала, они знали мои обязанности, и их ответные вопли раздались по всей округе.

Потеря предводителя сказалась на боевом духе противника, а полноценной замены ему быстро не нашлось, в общем, сегодня победа была за нами.

Это был обычный бой,  одна из тысяч, а может и миллионов кровавых стычек между племенами, за всю историю расы покоряющих-с-неба. И это был последний бой для моего племени. Но тогда об этом никто не знал.


В те времена, покоряющие-с-неба, были единственными разумными существами на планете. Хотя про разумность сторонний наблюдатель мог бы посомневаться.
Уклад жизни можно сравнить с таковым у племён дикарей на Земле, причём самых примитивных. Охота, война, охота … «научной» деятельностью занимались только шаманы. Ценилась сила и острый ум, правда ум применялся в основном на поле боя и на охоте. В других случаях думать было почти неприлично, поэтому быт не был развит совершенно.
Жили в пещерах или где придётся, в походах делали примитивные навесы, и то больше для маскировки. Этому конечно способствовал и тёплый климат на планете.
По этой же причине не использовался и огонь, хотя обилие еды и отсутствие угрозы со стороны животных тоже играли в этом свою роль. Но главным, было то, что огонь относился к сугубо «шаманским штучкам» и «научной деятельности», поэтому автоматически попадал в область презренных вещей.
Оружие тоже не было в ходу. Были случаи в истории, когда какие-то племена использовали в войне камни и дубины. Но они становились объектом презрения, и, в конце концов, их уничтожали сообща. А для охоты хватало и естественного вооружения. Ну, представьте: летающее мускулистое существо с когтями и клыками, весом около восьмидесяти килограммов, со слухом летучей мыши, глазами кошки, с человеческим разумом и яростью как основной чертой характера. Все животные боялись нас! Единственные элементы оружия, которые были приняты у всех – это накладные шипы на переднюю кромку крыла. Их делали из позвонков крупной ящерицы, придавая нужную форму трением о камни и вымачиванием.

Я родился и жил в племени У-подножия-гор.
А так как с детства любил высший пилотаж, то с четырнадцати лет меня звали Играющий Крыльями – в воздухе я не боялся никого.

Внешне я был ярким представителем своей расы и своего народа, но внутренне, своими интересами и взглядами  часто сильно отличался.
Я не любил грызню вокруг добычи, и не участвовал в травле слабых, а любил помечтать, подумать где-нибудь на краю скалы, в одиночестве, хотя война меня заводила почти, как и всех остальных. Но чтобы драться «от души» мне нужен был хороший повод.
Мне нравилось, когда нападали на нас, или когда мы делали вылазку, чтобы отбить наших женщин. Мужчин в плен брали как исключение, воин дрался, пока мог шевелиться, свобода и честь были дороже жизни. Да и когда знаешь, что живёшь не один раз, смертью напугать тяжело, а мы знали, ну или, по крайней мере, верили в это.

Но часто после битвы, сидя на краю скалы и медленно жуя улиток, которых я любил и набирал с собой с болота, я, вспоминая погибшего друга, думал о том, что эти мысли капают на радость победы, как желчь на мясо.
И я уже не был уверен  в правильности всех этих войн. Почему нужно драться насмерть с тем, кто пришёл в твой край? И почему он нападает без слов?  Почему чужих, не зная их, мы делаем врагами? Почему бы не поохотиться вместе, поболтать, узнать о них побольше, а потом уже и делать выводы? Они ведь такие же, как и мы, Покоряющие с неба.
Почему наш вождь, Красногривый, не захотел объединиться с соседями против пришельцев, когда мы явно слишком уступали по численности. К нам тогда прилетел их шаман и сказал, что пришёл огромный отряд с севера, их было больше по численности, чем наших двух племён в три раза. И что вместе у нас есть шанс победить.
Потом нам пришлось спасаться бегством, иначе чужаки уничтожили бы всех.
Почему сильный использует силу, чтобы обидеть слабого, и почему мне этого не хочется?
Я не находил ответов, голова тяжелела, меня охватывала ярость, и вкладывая всю её в крылья, я бросался со скалы вниз, пикировал, выравниваясь перед самой землёй, и нёсся на бреющем полёте по руслу ручья, или по тропе, распугивая встречных соплеменников. Потом навещал нашего шамана, выпрашивал у него «доброй» травы, от которой становилось легко на душе, и мир казался прекрасным, даже если рядом валялся растерзанный друг.
Но так происходило не всегда, я этого не любил, чувствовал, что это не правильно, ответы ведь не появлялись, да и тело потом долго не было таким послушным, как обычно. А после того как я, несясь в пьяном угаре по тропе, сбил самого шамана, и мы с ним прокувыркались метров двадцать по кустистому склону,  он перестал давать мне эту травку.
Странно, наверное, но как только дурман исчез из моей жизни,  я особенно увлёкся рисованием. Я и до этого рисовал отдельных животных или Покоряющих с неба, но теперь это были целые сцены. Часто я увековечивал, таким образом, погибших друзей.
Рисовал я в укромных уголках в скалах, красками, которыми мы красили волосы. Цвета, правда, получались, не такие, как я хотел – камень не волос. Но я хотел видеть на стенах то, что задумывал, а не то, что получится. Мне не хватало знаний. Поэтому однажды я всё-таки решил раздобыть их. Я знал только одно место, где можно было разжиться этим добром – голова нашего шамана.
Открыто спросить я не решался, меня и так считали чудаковатым, а узнай в племени об этом моём увлечении – совсем засмеяли бы. Пришлось придумать коварный план по вытягиванию из шамана нужных сведений.
И вот, выбрав момент, после особенно удачной охоты, когда большинство наших, объевшись, дремало, я подошёл к нему и с самым скучным видом «забросил удочку»:
- Здравствуй, Сухой Дуб, – зевая, поздоровался я, и сел рядом с ним.
- Здравствуй, здравствуй. Травы не дам, – он думал, что раскусил меня.
- Да не надо мне травы, сегодня и без неё хорошо, - и после небольшой паузы, тем же ленивым тоном я продолжил – Сегодня я смотрел, как красят Небесную Лошадь, и видел, что капли краски, попадающие на камни, не становятся как волосы, они красят камень в другой цвет или не красят вовсе. Я шёл к тебе с этим вопросом.
- Смотри, растут настоящие воины, – он говорил о двух сцепившихся, неподалёку от нас подростках.
Я насторожился – он не ответил сразу, он думал.
- Да, у нашего племени есть будущее, - я подыграл ему.
Шаман не продолжил нашу светскую беседу, он сидел молча и смотрел, и похоже то, на что он смотрел, было где-то очень далеко в прошлом. Так продолжалось около двух минут, потом он чему-то улыбнулся и неожиданно начал говорить о красках, которые не будут терять цвет на камне. Он рассказал, как получить жёлтый, синий, красный и белый.
- Правда, красный на некоторых камнях может выйти как коричневый – сказав это, он толкнул меня в плечо, так что я чуть не упал, - ты слышишь, что я тебе говорю? Зачем ты меня об этом спросил?
Я сделал удивлённое лицо, почесал плечо и начал отбиваться:
- Сухой Дуб, ты что, своей травой мясо закусывал? Да я просто так спросил. Сегодня тепло, тихо, сытно, и начинаешь замечать вещи, которые раньше не видел, интересно же, - я старался смотреть на него как можно удивлённее.
Он взглянул на меня очень пристально и сердито рыкнув, сказал:
- Уходи, Играющий Крыльями, я хочу отдыхать!
Я медленно поплёлся прочь, торжествуя, как никогда. А вслед мне тихо, как будто ветер в траве, донеслось: «У племени нет будущего… Скоро…». Я оглянулся на шамана, он сидел под деревом с закрытыми глазами.
На следующее утро я, даже не залетев за улитками, отправился в скалы пробовать новые краски. Ингредиенты можно было найти почти везде, и возле ручья рядом с моим рисовальным местом было всё что нужно. Несмотря на серьёзный объём данных, я запомнил всё: что брать, где брать и в какой последовательности смешивать.
Бок скалы, на котором я собирался рисовать, был светло-серого цвета, и я хотел рисовать синим. Только я примостился и начал размалывать корни на камне, как услышал сзади лёгкое покашливание.
- Тебе не придётся убивать меня, чтобы я молчал, – Сухой Дуб сказал это полушутливым тоном, прикрываясь руками, так как я от неожиданности почти прыжком развернулся, оскалился и угрожающе зашипел.
Реакция была не разума, а тела, я не собирался нападать. Хотя кто-нибудь другой на его месте точно получил бы взбучку. Я чувствовал, что в глубине души рад ему, но на поверхности было недоверие.
- Зачем ты выследил меня? – я чувствовал, что говорю не то, что хочу, всё-таки он единственный в племени, кто разбирается не только в мордобое.
- Если бы я подошёл к тебе и попросил научить пикировать со скалы и нестись между деревьев, распугивая всё живое – ты бы очень удивился? Я уверен, что да. И потом бы следил за мной круглые сутки. А?
Мне стало всё понятно. А когда я представил себе, как седой, костлявый шаман несётся на бреющем по тропе…, смех чуть не вырвался на свободу сквозь все мои усилия.
- Я рисую, – всё ещё осторожно сделал я «шаг» навстречу.
- Я тоже рисую. Поэтому и пришёл. Я думаю, ты не против?
- Нет, - шаман услышал сухой вежливый ответ, хотя изнутри меня так и распирало.
Для меня начиналась новая эра. Теперь я мог спокойно обсудить свои дела с кем-то, и не просто с кем-то, а с шаманом – вторым человеком в племени, и он не обсмеёт! Это вам не другу хвастаться, который выслушает из вежливости, а потом, однажды разозлившись, «выльет ведро помоев» на то, что тебе дорого, или, что ненамного лучше, дослушав, бросится в ручей, чтобы поймать крупную рыбину, предложит съесть её вдвоём и недоумённо чиркнет коготь о коготь большого и указательного пальца, когда ты пошлёшь его вместе с рыбой туда, откуда он прибыл в момент рождения. Но я даже не мог тогда предположить, насколько изменится моя жизнь!
Весь день мы занимались рисованием и обсуждением рисования. Я понял, что не только мне было одиноко. Таким весёлым и добрым я Сухого Дуба никогда не видел.
Даже когда выяснилось, что я рисую намного лучше него, он не расстроился, он был похож на человека, который ценит каждую минуту жизни и не хочет тратить их на такие ненужные вещи. Мне это показалось странным, и ещё было такое чувство, что он чего-то не договаривает. Так и оказалось.
Вечером мы не вернулись в лагерь племени. А Сухой Дуб предложил…, нет, точнее будет сказать - сообщил, что сегодня мы остаёмся. Сказано это было с такой внутренней уверенностью, что мне не оставалось ничего другого как согласиться. Честно говоря, даже если бы он хотел прогнать меня, я бы не ушёл.
То, что он рассказал и показал мне этим вечером, разбило мою жизнь на две эпохи. Это в принципе меняло многое, почти всё.
Начал Сухой Дуб с того, что развёл огонь, объяснил, для чего его можно использовать, и позволил мне обжечься пару раз. Мне бы только этого хватило на неделю раздумий и экспериментов. Оказывается, огонь такая полезная вещь!  И я уж было подумал, что понял, зачем он остался со мной. Да не тут-то было.
Когда мы поели пусть примитивно, но приготовленную еду, он спросил меня:
- Играющий Крыльями, ты когда-нибудь думал о том, что покоряющие-с-неба не единственные властители в этом мире?
- Конечно, есть же духи, – я оторвался от игры с костром. Этот вопрос возникал у меня с детства, а «ответы» взрослых не давали ответов.
- Какие духи!? – он как будто взорвался, - Ты хоть одного видел? Ещё скажи, что это духи попутали твои крылья, когда ты этой весной не смог свалить оленя с первого удара! А!
Я молча выслушал его. Моё лицо было спокойно, что поначалу его удивило. Видимо, он по привычке ожидал, что я, как и все остальные, с удивлением буду ему возражать.
- Не злись, Сухой Дуб, я помню, что перед той охотой я наелся твоей травы, а после неё всё тело непослушно. А про духов…  Я лично их не видел. Просто на твой вопрос мне с детства так отвечали старшие. Я долго пытался найти ответ. Сегодня у меня есть догадка, что духи – это очень удобное, но маловероятное оправдание неудач для неудачников.
Он понял, что не ошибся во мне, и снова приняв важный и даже какой-то торжественный вид, продолжал говорить.
- Ты прав насчёт неудачников, и про духов ты мудро сказал. Ты должен быть вождём.… Стой, стой, не перебивай, - сказал он, сделав жест рукой, когда я открыл рот чтобы возразить, - тебе нужно больше уважения к себе и любви к другим, всего остального хватает. Самоуважение я тебе помогу «подлечить», а вот полюбить этих идиотов.… Ну, в некоторых ситуациях мы начинаем делать то, что раньше ни за что не смогли бы.
Мне нечего было возразить. Мои убеждения с детства подвергались атакам, а это не способствует ни самоуважению, ни любви к соплеменникам.
Сухой Дуб продолжал:
- Ну ладно, об этом мы ещё успеем поговорить. А сейчас я хочу рассказать тебе о том, что ожидает всех в мире покоряющих-с-неба, – он сделал паузу, чтобы посмотреть на мою реакцию, она была нормальной, и он продолжил. – Это и есть та причина, почему я попросил тебя остаться здесь. Это очень важно, важнее, чем рисование или огонь. В это тяжело поверить. Но ты разумен, мысли твои часто текут не по общему руслу, ты способен думать о будущем….
Судя по его виду и длине его речи, он пытался подготовить меня к какой-то очень большой новости. Я пока только не мог уловить, хорошая она или плохая. Мне вдруг стало нестерпимо интересно, и я решился прервать шамана:
- Сухой Дуб, при всём уважении к тебе… обо мне ты рассказал достаточно, я хочу знать большую новость. А она хорошая или плохая?
Он совершенно не обиделся, что я его прервал, даже наоборот, лицо его оживилось, как будто он этого и ждал.
- Хорошо, я вижу, ты готов её услышать,- тут шаман сделал многозначительную паузу и, выпрямив спину, важно продолжил, - В мире появились Существа сильнее нас всех, всё наше племя не сможет противостоять даже одному из них, а их тысячи. У них нет ни когтей, ни клыков, нет крыльев….
- Подожди-ка, Сухой Дуб, – я прервал шамана, мне было совершенно не ясно, как такой безопасный по описанию зверь мог быть сильнее тысячи воинов, меня это выводило из себя. И тут меня осенило:
- Наверное, он очень большой? Но тогда он неповоротливый, и мы ….
На этот раз шаману не понравилось, что его перебили.
- Как ты смеешь перебивать меня!?- так он разговаривал в племени с теми, кто не проявил достаточного почтения к нему. – Сосунок! Ты думаешь, если я позволил тебе остаться, то ты мне ровня?! А даже если и так, – он как-то смягчился, – всё равно, прояви терпение, дай мне договорить! И слушай внимательно, тогда всё поймёшь.
Я поднял руки в знак согласия. Мне было стыдно за такую несолидность, и я решил, что сначала послушаю, а если вопросы останутся – спрошу.
Сухой Дуб ещё несколько секунд посверлил меня глазами и продолжил:
- Нет, они не большие, средний из них, как крупный наш ростом, но по весу - такой же. У них длиннее ноги. Я понимаю твоё удивление. Да, они слабее нас - если без оружия. Но своё тело они прикрывают прочными, как камень, оболочками. У них в руках молнии! Камни, дубины, острые палки – это им не страшно! И хотя у них нет крыльев – они летают сидя внутри, огромных «коробок», тоже очень прочных и настолько быстрых, что даже взглядом за ними трудно угнаться. Они могут слышать и видеть друг друга на таком расстоянии, которое тебе и за день не пролететь. Это они могут благодаря сверкающим талисманам, которые носят с собой. Где они? На небе. Точнее будет, наверное, – он наморщил лоб, – за небом. Они там в своих «коробках», огромных - как гора. Поэтому о них никто не знает. Они там появились недавно. Я их заметил месяц назад. Их тогда было несколько десятков, видимо разведка. Иногда они спускаются на землю, берут куски земли, камни, воду, траву, деревья и улетают опять за небо. Однажды я видел, как они ловили рыбу.
Он замолчал и смотрел на меня выжидающе. Я сидел молча, поражённый. Было столько вопросов, что я не знал с какого начать. Шаман понимал это и помог мне «разродиться».
- Ну, наверное, у тебя возник вопрос, что нам с ними делать? Из всех остальных вопросов это главный. Согласен?
Я кивнул в ответ.
- Хорошо. Я теперь его изменю. На самом деле вопрос стоит такой: «Что они сделают с нами?». Я видел, как Покоряющий с неба из племени Возле-большой-воды встретился с Существом. Он шёл вдоль воды, высматривая рыбу, и увидел Существо, которое уже наблюдало за ним, только когда между ними было не больше двадцати шагов. Его на время обескуражил тот факт, что за ним явно следили, что его не боялись, и что у существа было лицо похожее на наше. Существо, пользуясь заминкой, пыталось с ним говорить, но он, придя в себя, поступил как настоящий воин (тут шаман ухмыльнулся) – этот идиот бросился на пришельца… и был наказан в тот же миг – пришелец направил на него какую-то небольшую штуку, она хлопнула, и покоряющий-с-неба упал, как мёртвый. Именно как, потому что он был жив. Тут из леса выбежали ещё двое Существ, и они вместе с первым стали рассматривать оглушённого. И, может, быть всё обошлось бы без смертей, но над этим местом угораздило пролетать двум соплеменникам этого воина. Конечно, дело кончилось атакой с их стороны и их же смертью, потому что их уже не оглушили, а поразили молниями из таких же штук, как первого, и они лежали на прибрежных камнях и дымились. Тут очнулся оглушённый, увидел убитых своих, пришельцев стоявших спиной, и, не долго думая, бросился на ближайшего. Он успел нанести три удара, сильных удара: по голове крылом, от чего пришелец упал на спину, и два удара по груди и по животу когтями. Другое животное уже валялось бы с половиной головы и почти разорванное пополам, но Существо только крякнуло, видимо, просто от неожиданности, выхватило «штуку» и поразило молнией покоряющего-с-неба. У Существа остались только еле заметные царапины! Так вот, мне интересно, что ты думаешь по этому поводу, Играющий Крыльями?
Я сидел обескураженный. Я представил, как наши воины кинутся на чужаков и погибнут, не успев даже начать драку! И хуже всего то, что они не захотят идти на переговоры, даже если поверят шаману (что очень маловероятно). И даже когда начнут гибнуть первые, идущие за ними не отступят, это ведь проявление трусости! «У племени нет будущего»,  - я вспомнил слова шамана, и мне всё стало ясно. Мне было горько, я поднял глаза, посмотрел на него, посмотрел вокруг: тишина, журчит ручей, плещется рыба… и во мне вдруг вспыхнула злоба. Этот старый пень объелся своей травы и теперь морочит мне голову! Как бы я хотел, чтобы так и было! Но что-то подсказывало мне, что шаман говорит правду. Обозначился конкретный вопрос, который должен был всё прояснить.
- Сухой Дуб, почему ты видел, а остальные нет? И как ты смог видеть за небо? Я не верю!
- Я знал, что ты спросишь. Ты увидишь своими глазами. До Большой воды лететь пять часов с отдыхом – иначе я не долечу. Посмотреть за небо я тебе помочь не смогу, и показать не смогу, но, думаю, всего остального тебе будет достаточно, чтобы не сомневаться. Ты готов лететь?
Меня охватило волнение. Я вскочил и чуть не рванул разгоняться для взлёта.
- Стой, стой! – шаман остановил меня, – Ты ведь не забыл, что мы летим на чужую территорию? – он при этом внимательно посмотрел на меня и понял, что даже если  бы я помнил – это точно меня бы не остановило. – Ты, конечно, можешь уйти от любого, но я стар. Да и если поднимешь переполох - не сможешь спокойно посмотреть то, зачем летишь.
- Да, Сухой Дуб, ты прав, - я сел возле костра.
- Сейчас ночь – многие охотятся. Но никто не охотится на болоте. А оно тянется почти до Большой воды. И нужно пройти незаметно не только мимо врагов, но и мимо своих, – он посмотрел на меня, ожидая вопросов или возражений. Я кивнул в знак согласия. И тогда он закончил нашу координацию словами:
- Вот теперь можно и лететь.


Когда мы уже летели по чужой территории, у меня появилось чувство, что за нами следят. Я потихоньку сказал об этом шаману.
- Я знаю. Остановимся в тех скалах, – сказал он, тяжело дыша, и кивнул головой вперёд, где примерно в километре и чуть правее виднелось несколько небольших скал среди леса. И по времени это как раз была половина пути.
Когда мы сели, и шаман пару минут отдышался, он объяснил:
- За тобой следят со вчерашнего дня. Это Прыгающая Нога (он в детстве чем-то переболел, и у него начала постоянно дёргаться правая нога, один из друзей вождя, противный тип). Я его заметил, когда сам вчера следил за тобой.
И, предвидя мой вопрос, он начал объяснять, почему это вождь послал следить за мной:
- Когда я узнал, что в нашем мире появились Существа, и понял, насколько они сильны, я позвал к себе нашего вождя, Красногривого, и рассказал ему об опасности. Конечно, не так прямо, как тебе, - тут он замолчал, задумавшись о чём-то.
Мне было настолько интересно, почему за мной следят, что я, не выдержав, спросил шамана, не дожидаясь его ответа:
- Я-то причём?
Он ответил не сразу. Я понял, что меня ждёт ещё какая-то большая новость. Что ещё могло быть в этой седой голове!?
- Понимаешь… Я собирался с тобой говорить об этом завтра, когда ты убедишься в том, что Существа есть. Но видимо момент настал раньше – при этом он выглянул из-за скалы, посмотрел по сторонам и, повернувшись, продолжил уже бодрее. – Не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, что погибнут почти все и что грядут тяжёлые времена. Пришельцы хотят поселиться на нашей земле. Они разумны и готовы жить с нами по соседству. А иначе мы бы все были уже уничтожены. Но мы не готовы жить с ними. Покоряющие-с-неба не готовы жить ни с кем, даже друг с другом, и скоро их избавят от такого «бремени». Ты один останешься из воинов нашего племени, и останется немного женщин и детей. От тебя зависит их будущее, потому что ты не такой как все. Я сказал вождю это. И он на всякий случай приказал следить за тобой, ведь ты должен был занять в будущем его место. Похоже, это единственное, что он услышал.
Он опять отвернулся посмотреть за скалы.
У меня всё смешалось, образовав огромный ком, который где-то «застрял» и куда-то никак не «влезал», голова стала тяжёлой. Шаман уже повернулся и смотрел на меня, он видел, что я в растерянности, но молчал, ожидая вопросов. А я даже не знал с чего начать. Тогда Сухой Дуб дал мне один дельный совет:
- Слишком много, да, я понимаю тебя. Когда не знаешь, за что схватиться, хватайся за то, что ближе всего. Сейчас мы просто продолжим наш путь, избавимся от Прыгающей Ноги, с детства его не люблю, и посмотрим на убитых Существами покоряющих-с-неба. А дальше тебе уже будет яснее. Ну что, летим?
- Да летим, – после этого планирования я почувствовал себя лучше.
И тут я вспомнил, что хотел у него спросить уже несколько часов:
- Сухой Дуб, ты научишь меня «видеть»?
Мы уже стояли на краю, перед прыжком. Он пристально посмотрел на меня и сказал:
- Не успею, - с этими словами он прыгнул и полетел.
Я полетел за ним, догнал и посмотрел ему в глаза. Он понял и продолжил говорить:
- Научить не успею, но успею рассказать, как научиться. Если тебе это понадобится, ты сможешь. Но вряд ли понадобится, у тебя будут дела поважнее, чем заниматься этими фокусами.
- Ладно. А как мы избавимся от этого, - я сделал движение головой назад, намекая на следящего за нами, - может я его убью?
- Нет, он нам нужен. Мы его подставим тем, кто в засаде возле трупов. Недолетая Большой воды будет река, она впадает недалеко от того места, где они лежат. Мы полетим низко вдоль берега, а потом резко повернём за гору, которая стоит справа, но на берег вылетать не будем, спрячемся сразу за поворотом…
Он говорил, тяжело дыша, и я, чтобы помочь Сухому Дубу, перебил его и продолжил его мысль:
- Я понял. Он выскочит на берег, и его разорвут, а мы спокойно посмотрим на убитых Существами!
- Так.
И мы продолжили наш путь уже молча.
Мы сделали, как запланировали. На реке мы снизились, пролетели до горы, поддерживая хорошую скорость, юркнули за поворот и сразу остановились. Посмотрели потихоньку на берег реки, шпион был в километре от нас. Я осмотрелся – спрятаться было негде, рядом было только небольшое озерцо.
- Делай как я, - с этими словами шаман, подпрыгнув, взлетел, и через пару взмахов приземлился в воде рядом с берегом. Мне этот манёвр был понятен только частично (не оставить наших следов в направлении озера), но я поспешил за ним тем же способом.
Подойдя к берегу «водоёма», но, не выходя на него, шаман отломал два стебля прибрежных растений, выдул из них слизь – получилось две трубки. Одну он дал мне и сказал:
- Сейчас засунь её в рот и подыши.
Я сделал, как он сказал, но держал трубку зубами, не смыкая губ и удивлённо глядя на него. Он только криво улыбнулся и сказал мне:
- Сомкни губы, а то захлебнёшься.
Я чуть воздухом не подавился. До меня, наконец, дошло, где мы будем прятаться!
И когда мы зашли по пояс в воду, он скомандовал:
- Теперь тихо, не плескаясь садимся на дно и держимся за траву, я толкну, когда всплываем.
Я не любил купаться, но отступать уже нельзя было, да и перед шаманом неудобно. И сжав зубы (но не так сильно, как губы), я «пошёл на погружение».
В общем, сиделось неплохо, было спокойно - тут нас никто искать не будет. Так мы просидели минут десять. Потом мой слух уловил далёкий (сквозь воду) вой – боевой клич Племени-у-Большой воды. Уж эти звуки я узнал бы и при меньшей громкости. Видимо засада сработала. Тут Сухой Дуб дотронулся до моей руки и легонько толкнул меня вверх. Я всплыл очень медленно и осмотрелся, потом прислушался. Слева донеслись голоса и рычание: звуки, говорившие о том, что кого-то догнали и убили. Честно признаться, они ласкали слух. Мы немного приподнялись, чтобы сквозь траву разглядеть, что происходило. В трёхстах метрах от нас, на берегу, в кругу стояло шесть покоряющих-с-неба из Племени-у-Большой воды, я их узнал по коротким волосам на голове, а в круге неподвижно лежал, точнее, лежали останки Прыгающей Ноги. Его красную с черными полосами гриву не спутаешь ни с чьей другой. Мы присели глубже, а когда послышались взмахи крыльев, нырнули опять.
Вынырнули мы вместе, осмотрелись. Вокруг было тихо. Мы не очень-то верили, что враги улетели, поэтому не спешили выскакивать из воды, но тут из-за горы, с берега реки донеслись радостные крики и плеск воды. Шаман дал мне знак не вылезать, а сам пополз к углу горы. Выглянув из-за него, он встал и махнул рукой мне, я тоже поднялся и осторожно подошёл к нему. Там на берегу, те шестеро, тащили из воды огромную рыбину.
Мы дождались, когда они улетят с кусками рыбы, и пошли к тому месту, где лежали пораженные «молнией»  воины.
Они были! Двое рядом, в десяти метрах друг от друга, а третий в тридцати метрах от них, и у всех большие, десять-пятнадцать сантиметров, обгорелые раны в разных местах. Я всё посмотрел и понюхал. Других повреждений не было видно, только сняты шипы с крыльев. Кроме того, вокруг было натоптано Существами. На иле, между камней чётко отпечатались их странные следы – плоские, овальные, без следов пальцев, но какие-то бугорчатые, как будто подошвы покрыты наростами.
- Мне достаточно, - подняв нос от земли, сказал я Сухому Дубу, и увидел, что он напряжённо всматривается в ночное небо. Он ничего сразу не ответил, потом протянул руку в ту сторону, куда смотрел на небо, и сказал:
- Да, я слышал тебя, Играющий Крыльями. И видимо сейчас у тебя будет полная картина! Смотри. Видишь там выше горизонта на два дерева, двигается звёздочка?
- Да.
- Это коробка Существ. Нам лучше спрятаться.
- Опять в это болото!? Да лучше я погибну в сражении! – сказал я почти серьёзно, но с настоящей дрожью по телу. У меня чесалось и горело всё, до кончиков крыльев.
- Нет, теперь выше. Нужно смотреть, – и засмеявшись, он добавил, - про пиявок-то я забыл, да-а! Но намазаться всё равно не успели бы. Пошли, быстро.
Мы побежали в сторону горы. На склоне, с нашей стороны было нагромождение крупных каменных обломков, под которыми мы легко поместились вдвоём. Широкий просвет между камней, через который мы пролезли и через который собирались смотреть, шаман закрыл плоским обломком, оставив неширокую щель.
- Они видят очень далеко.
Мы начали наблюдать за двигающейся звездой, которая к тому времени сильно увеличилась и продолжала перемещаться от моря.
- Сегодня они медленно летят. Нам повезло, - сказал шаман шёпотом
И в этот момент звезда резко ускорилась, увеличилась, стала ярче. Я смотрел во все глаза. Теперь было видно форму, она была овальной. Пролетев небольшое расстояние от берега Большой воды, она почти остановилась, и из неё буквально воткнулся в землю яркий луч. Сначала он был тонким, потом стал постепенно расширяться. Судя по величине деревьев, попавших в свет, расстояние до них было километров пять, значит, величина «коробки» метров двести в длину и пятьдесят в толщину!
Там, где висела «коробка», должен был быть берег реки. А местное племя в это время года обитает как раз на берегу реки. Потом в луче замелькали точки, было похоже на то, как в огонь шамана летели всякие мелкие мошки.
- Что с ними делают? – я обратился к шаману, потому что сам мог только догадываться. - Эти точки в свете, это покоряющие-с-неба из Племени-у-Большой воды?
- Я точно не знаю, что происходит. Но смерти не чувствую, не похоже, что их убивают. Да, в тех местах обитает это племя.
Тут от «коробки» мелькнула тонкая жёлтая чёрточка и, пролетев немного, исчезла, не достигнув земли. Потом чёрточки стали выскакивать из трёх мест и очень часто.
- Это «молнии», которые убивают. Видимо, те, кто охотился, вернулись и пытаются сражаться, – упавшим голосом сказал Сухой Дуб.
Мне тоже было не по себе. Конечно, гибли наши потенциальные враги, но они ничем не отличались от нас: ни поведением, ни внешним видом – значит, мы на очереди. И ещё было чувство, что они какие-то свои, эти враги. По сути ведь покоряющие-с-неба - одна раса, и сейчас, в планетных масштабах они воспринимались как-то по-новому. Показательным  примером на эту тему будут болельщики. Болея за разные клубы внутри страны, они находятся в «состоянии войны». Но это до тех пор, пока сборная страны не выйдет на поле против другой страны – тут бывшие «враги» вместе болеют за «наших».
«Коробка» бесчинствовала около пяти минут. Потом втянула луч в себя и двинулась в нашу сторону. Судя по направлению, летела она над берегом реки. Мы затихли и боялись дышать в своём убежище. Шаман прошипел:
- Только не сюда!
Корабль почти сразу после его слов свернул с реки, не долетев до устья, то есть до нас, и ушёл в небо, снова превратившись в двигающуюся звезду. Его разворот получился в километре от нас, и я уже получше рассмотрел его. На коробку он, конечно, мало походил, скорее на камень голыш, овальной формы. На нём было много огоньков, а в центре снизу светился круг, из него, видимо, выпускался луч. Я был заворожен этим зрелищем, во мне смешалось всё: и страх и удивление, меня тянуло туда, хотелось приобщиться к этой мощи.
- Осторожно! – шаман остановил меня за плечо, так как я чуть не вывалил камень, который загораживал дыру. - Ещё насмотришься.
И через небольшую паузу он озвучил мысли нас обоих:
- И, несмотря на всё, это очень интересно! Эх, если бы не эти «животные».
Я подумал: «Вот если бы покоряющие-с-неба не были такими озверевшими, всё могло быть по-другому!»
- Сухой Дуб, скажи, что заставляет нас быть «зверями»? Ты ведь об этом думал?
- Да, я много размышлял. Я смотрел. Но точно сказать не могу. Из моих наблюдений… в общем, это, по моему, тело так действует на душу. Похоже на игру, где у каждого своя роль, если ты покоряющий-с-неба - значит, ты обязан впадать в ярость. Я несколько раз общался с душами умерших, они добрее. И сам я, когда отделяю себя от тела…мне легче, а в теле тоже, бывает, готов разорвать кого угодно.
Говоря всё это, шаман как бы смотрел в себя, он совершенно, видимо, забыл, что я о душах умерших знаю только понаслышке, а насчёт «побыть без тела» вообще слышу впервые. Но когда он договорил и посмотрел на меня, сидевшего с видом дворовой собаки, которой вместо жалкой подачки, которую она выпрашивала, кинули огромный окорок, то понял, что этот пробел в моих знаниях нужно было устранить лет пятнадцать назад. Тогда и ему и мне было бы намного легче жить все эти годы и выжить сейчас. Почему я так уверенно говорю о мыслях Сухого Дуба? Да потому что он, посмотрев на меня, тяжко вздохнул, улыбнулся и также тяжело, как вздохнул, сказал:
- Да, теперь времени нет. Убирай камень и вылезай.
Мы вылезли, осмотрелись, потом размяли крылья. Далеко за морем занимался рассвет, светлело. Я посмотрел туда, где висела коробка, там над лесом стоял дым, а среди деревьев в нескольких местах мелькали языки пламени. Мне хотелось посмотреть, что там творится, и я повернул голову, чтобы сказать это шаману. Но он тоже смотрел туда, и когда я повернул к нему голову, он сказал:
- Летим. Нам нужно туда, заберём выживших.
Договорив, он разогнался вниз по склону несколькими прыжками и полетел. Я бросился за ним.
Догнав его, я поинтересовался:
- И как я справлюсь со всеми? При всём уважении, воин из тебя плохой. И вообще, зачем нам их тащить с собой? Тебе наших женщин мало?
- Мы не поведём их в наше племя. Надо их спрятать в горах. А мужчины там вряд ли остались, и даже если так – из них сейчас воины хуже, чем я.
Я понял замысел Сухого Дуба. Он хотел сохранить хоть кого-то из нашей расы. А как же родное племя?
- А почему бы не спрятать наших женщин? – спросил я шамана, но ещё до того как он ответил, я всё понял сам.
- Нам бы и без этого с вождём по-хорошему разойтись.
Мы были уже в нескольких километрах от огней. Здесь могли попасться выжившие, и мы разлетелись подальше друг от друга, чтобы охватить большую территорию.
Я почти сразу заметил торчавшую из-под корней светлую ногу ребёнка.
- Нашёл! – крикнул я Сухому Дубу и, сделав круг, начал спускаться к группе огромных, плотно стоящих деревьев.
Под корнями спряталось двенадцать человек. Пять женщин, четверо детей от трёх до десяти лет и два подростка тринадцати и четырнадцати лет, которые выскочили, оскалившись, готовые драться, и если нужно, насмерть. Двенадцатым был тяжело раненый воин, лежавший без сознания.
- Я пришёл помочь, он тоже, - я объяснил появление Сухого Дуба, - мы видели, как большая коробка прилетала в ваши земли. Меня зовут Играющий Крыльями, он Сухой Дуб – шаман племени У-подножия-гор, нашего племени. - При звуках моего имени подростки немного остыли и смотрели уже с интересом. С их племенем было две битвы, и меня помнили. - Вашего племени больше нет. Добить вас не составит труда, даже нам двоим. Но мы не за этим прилетели. А что с воином? Кто он?
- Это Синий Коготь. В него попала молния из «коробки». Мы его нашли возле этих деревьев, - ответил старший подросток.
Я сел, подтверждая свои мирные намерения.
- У нас всех мало времени, «коробка» вернётся, а может, и не одна. Если вы пойдёте со мной – у вас будет шанс выжить, иначе нет. Я предлагаю вам спрятаться в горах.
-Ты спрячешь нас с твоим племенем? – это опять говорил старший подросток, перед этим он оглянулся на женщин, ожидая их мнения, но они были настолько напуганы, что даже и не думали противиться моему предложению.
Я понял, откуда «ветер дует». Мальчишка самоутверждался, он хотел дать понять нам, что может и не согласиться. Но в этой ситуации любые торги глупы, вариантов нет.
Я закипел внутри, и если бы в этот момент не заговорил шаман, то неизвестно, чем бы закончился наш «разговор» с подростком. Он рисковал своей головой.
- Уничтожены будут все племена. Вам пока повезло. Нам ещё предстоит столкнуться с ними, – шаман показал вверх, - с вас начнётся новый род «покоряющих с неба». А у тебя есть шанс попасть в легенды твоих потомков, - он обратился к старшему подростку, - но при одном условии - если будешь разумнее твоих предков, - при этих словах шаман выразительно посмотрел в сторону раненого воина, - и от тебя зависят десять жизней, ну и твоя собственная, конечно, – при этом шаман покосился на меня.
Так как мальчишка не возражал, я немного успокоился. Но тут он снова заговорил:
- А как мы заберём раненого?
- С нами … - но я не успел договорить, меня перебил шаман.
- Сейчас я посмотрю, что можно сделать. Нам нужны все живые, - последняя фраза была для меня.
Я подавил закипевшую было ярость - шаман был прав. Убить (или бросить без помощи) мы всегда успеем. Нас действительно мало. Но великодушие Сухого Дуба чуть не стоило ему жизни.
Я сел удобнее, ожидая, что скажет шаман, который направился к раненому. Тот лежал в пятнадцати метрах от нас. Рана была в боку - опасно. Воин был весь горячий и бредил. Шаман смотрел не долго, он увидел рану, пощупал тело и сказал:
- Я не знаю, выживет ли он вообще, началась лихорадка, лететь он точно не сможет, даже если его привести в чувство. Но я пробужу его для того, чтобы сказать, куда лететь, если он выживет, - и он начал обрабатывать рану.
Когда повязка уже была готова, он попросил мальчишек сорвать ему шишек с дерева, стоящего рядом. За минуту они набрали две пригоршни. Шаман ободрал две незрелые шишки до сердцевины и засунул их под язык больному, объяснив, что это должно привести его в себя на время. И только он встал и шагнул к нам, как раненый вскочил, несколько мгновений постоял, оглядывая всех мутным взором и, издав подобие боевого клича, кинулся на шамана. Тот успел повернуться лицом к нападавшему и отбил первые удары, но долго бы он не продержался.
Как только я понял намерение Синего Когтя, меня будто подбросило, уж теперь меня было не остановить. Я в два прыжка разогнался и в третьем слёту нанёс сильный удар шипованой кромкой крыла по голове неблагодарного дурака, для него это был последний бой.
Сухой Дуб встал, покряхтывая, и стал осматривать себя и ощупывать. И когда понял, что его жизни ничего не угрожает, с горечью в голосе сказал:
- Я ему хотел спасти жизнь, а он решил меня убить. Почему!? – он посмотрел на меня, как будто я знал ответ на этот вопрос.
- Не знаю, - буркнул я.
Тут я боковым зрением заметил, что кто-то быстро несётся на меня справа, и услышал, как младший подросток крикнул:
- Не надо, Клык!
Я резко повернулся, одновременно перехватывая летящего в прыжке старшего подростка за правое крыло и за горло, опрокинул его на землю, прижал всем весом и сжал его горло, так что он не смог дышать. Первые секунды он яростно пытался вырваться, но отсутствие воздуха его быстро остудило.
Когда в его взгляде пропала угроза и появилась паника, я дал ему дышать. Он же, почувствовав, что я ослабил хватку, рванулся изо всех сил, опять пытаясь освободиться. На этот рывок моя рука отреагировала немного быстрее меня, в этот раз пальцы сжались с выпущенными когтями, которые успели войти глубоко под кожу, прежде чем я остановил их. Это было больно, но не смертельно. Во мне опять всё закипело, но то, что произошло дальше, было странным даже для меня – я крутанулся через спину и со всей силы отбросил его метров на пять. Я не знаю, почему я не убил его. Похоже, во мне что-то изменилось за последние сутки. Он не стал пытаться продолжить драку, видимо были в нём частицы разума. К нему подбежал его друг и помог ему подняться. Я окончательно успокоился и подошёл к нему, чтобы поговорить.
- Твой поступок высоко оценили бы те, кто погиб сегодня ночью. Из-за таких, как они, начался весь этот кошмар, и теперь под угрозой жизни всех. Погибнут почти все. Если ты не собираешься меняться, то погибнешь быстро. Мир уже изменился. Я хочу спасти остатки твоего племени и покоряющих-с-неба вообще как народ. Забудь, что есть разные племена и что всех чужих нужно убивать. Те, кто так думают – обречены. Ты смелый и неглупый парень, решай сейчас, кто ты - друг или враг. Думай, перед вылетом я спрошу.
Я вспомнил про Сухого Дуба. На этот раз он стоял и молчал, у него пропало желание защищать глупцов. Я обратился к нему:
- Сухой Дуб, какой у нас план? Расскажи всем.
- Лететь пять часов с одним отдыхом. Но такого темпа не выдержат матери с малышами. Поэтому сначала лететь будем один час и полчаса отдыхать, дальше посмотрим. Но пусть все знают: чем быстрее долетим, тем больше шансов выжить. Куда лететь, знаю только я и будет знать он, - при этом шаман показал на меня, - я, конечно, объясню всем, но не зная гор, найти эту пещеру почти невозможно. Я ещё раз спрашиваю всех: вы согласны лететь и жить по-другому?
Тут мы с шаманом вместе посмотрели на Клыка. На его лице уже не было враждебности, и то, что он сказал, приятно подтвердило мои догадки насчёт его разумности, хотя недоверие задело:
- Я согласен помогать вам, если то, что вы говорите – правда.
- Хорошо, парень, - шаман улыбнулся, - в нашей шайке с тебя спрос как с воина, вы вдвоём с другом будете держаться возле женщин, и защищать их. Нам придётся драться со всеми, кто захочет остановить нас. Ни ваши, если кто-то жив, ни наши нам не поверят, потому что они ничего не видели. Мы постараемся лететь там, где меньше всего можем кого-нибудь встретить, но нужно быть готовыми ко всему. А теперь я попрошу всех вооружиться острыми камнями потяжелее, но рассчитывайте, что с ними придётся лететь. Женщина без ребёнка тоже пусть возьмёт камни.
Камни начали искать только двое: младший подросток, его звали Жаворонок, и ещё малыш лет десяти, остальные стояли и смотрели на шамана, как на преступника, даже я.
Он быстро уговорил нас:
- Представьте, что на нас напали десять воинов, и вашего друга или ребёнка рвут в клочья прямо в воздухе, а вы ничего не можете сделать. Я думаю, тогда вы пожалеете, что не вооружились. От того, долетите вы до пещеры или нет, зависит, будут ли существовать покоряющие-с-неба на этой земле. Хватит предрассудков, сейчас вам нужно выжить любой ценой!
- Чёрт бы тебя побрал! – я выругался. – Ты опять прав! Берём камни. Я ещё и дубину хорошую возьму.
Все, кто должен был, начали подбирать камни. Шаман заточил себе острым камнем сухую твёрдую палку, около метра длиной и три сантиметра диаметром. Я прикинул, насколько это могло быть эффективно в бою, и пришёл к выводу, что если противник не знает, что старик держит в руках, то шансов победить нет ни у кого, только если очень повезёт. Сколько же ещё полезного можно вытащить из этого седого шамана!
- Сухой Дуб! Ты меня…
Он не дал мне договорить:
- Да, да, я научу тебя и этому и многому другому. И даже если меня не станет, ты сможешь научиться сам. На стенах пещеры всё нарисовано.
Я был поражён. И как я сам не додумался! Я ведь чувствовал, что рисовать - это важно, но не понимал почему. Ну, теперь я буду точно знать, что нужно рисовать (шаман позже объяснил мне, что рисунки можно использовать в двух целях: для красоты и для сообщения какой-то информации).
- Ну что, - раздался голос шамана, – все готовы лететь?
- Да, только детей бы покормить, и самим тоже не мешало бы поесть. Мы со вчера не ели, – это сказала женщина, у которой был трёхлетний ребёнок.
- Я тоже хочу есть, - сказал Сухой Дуб и обратился к подросткам, - ребята, по направлению к горам где лучше и ближе быстро перекусить?
- За рекой есть небольшое озеро – в нём много всякой живности. Там все быстро наедятся,- сказал Клык.
- Тогда в дорогу. Мы с тобой первые, - это он говорил мне, - остальные после того, как мы осмотримся и позовём.
И мы с ним взлетели.
Не взлетая высоко, мы лишь слегка высунулись над макушками, рядом было тихо. Но чтобы осмотреться шире, нужно сесть неподвижно – тогда заметно любое движение. Мы сели на ветви самого высокого из нашей группы дерева. Не зря мы осторожничали. Над бывшим лагерем уничтоженного племени кто-то кружился. Мне показалось, что это воин, но с расстояния двух километров трудно было точно сказать.
        - Выждем немного, может он не один, - сказал шаман.
        Через пять минут летающий опустился за деревья, видимо, сел.
        - Воспользуемся моментом, может, получится уйти без боя, - сказав это, Сухой Дуб негромко крикнул вниз, что можно лететь. И матери, обременённые детьми, тяжело начали взлетать. Клык сразу повернул в сторону озера, за реку. Шаман уже на лету сказал всем, что до озера нужно добраться как можно быстрее, здесь сил жалеть не надо. И женщины ещё быстрее замахали крыльями. Потом, подлетев ко мне поближе, он сказал:
- Держись сзади, следи за тылом. Если появится кто-то один, лети ему навстречу и предлагай поговорить, если безумец – убивай быстро, береги силы. Если они явно сильнее тебя – возвращайся, или справимся вместе, или будем вести переговоры.
- Хорошо.
Я отстал от нашей группы на несколько сотен метров и оглянулся назад на уничтоженный лагерь. Оттуда, явно в нашу сторону, кто-то летел. Я выругался. Потом, крикнув шаману, что разворачиваюсь, полетел навстречу незнакомцу.
Он летел, очень быстро и неровно махая крыльями – явно переполненный злобой и желанием отомстить за своих. Вряд ли он станет разговаривать, но нужно дать ему шанс. И когда между нами оставалось около двухсот метров, я крикнул ему:
- Остановись! Я хочу поговорить! Я знаю, что случилось!
Ответом мне было:
- Сейчас ты умрёшь!
Ну что ж, он развязал мне руки. Я спокойно смотрел, как он несётся прямо на меня, и перебирал варианты, как бы мне быстрее разделаться с ним. Дубинки у меня ещё не было, я не нашёл подходящего материала, камни - самое эффективное, как ни крути. Я, подпустив его на десять метров, замахнулся и с расстояния уже трёх метров «впечатал» камень ему в переносицу. Он скрутился в правую сторону и по инерции пролетел дальше, мне пришлось «лечь» на спину, чтобы он не врезался в меня. И так получилось, что мой камень отлетел обратно прямо мне в руки. Я чувствовал себя богом войны. Посмотрев, как нападавший кувыркается вниз, я полетел догонять своих.
Они были уже еле видны. И пока я летел до них, подумал: а сколько человек я теперь смогу победить в воздухе? Получалось, что если у меня будет хорошая дубинка, то остаётся только растянуть их, чтобы они нападали по одному, и тогда я могу справиться с хорошим отрядом в несколько десятков воинов!
Когда я нагнал шамана, а он специально отстал, поджидая меня, остальные уже садились к озеру. Оно было небольшим, узким и длинным, и его почти не было видно среди деревьев. Хорошее место.
Мы приземлились вслед за остальными. Меня сразу обступили и наперебой начали спрашивать, с кем я сражался. Я поднял обе руки вверх и попросил всех замолчать. Когда они затихли, я сказал:
- Это был один из ваших. Его волосы были, как бирюза, с чёрными и белыми полосами. Я кричал ему, чтобы он остановился, что я знаю, что произошло, но он ответил, что я умру, и не остановился. Я защищал свою и ваши жизни.
 Договорив, я ожидал, что они скажут. Первым заговорил Клык:
- Это был Ревущий Ветер, он улетал на другую реку посмотреть, не пошла ли рыба на нерест. Он никогда не отличался учтивостью.
Клык замолчал, но по его неспокойному взгляду было видно, что внутри него сталкиваются между собой самые противоречивые эмоции. Я почувствовал, что надо как-то поддержать парня, и сказал то, о чём сейчас думали, видимо, все:
- Этот мир сошёл с ума. Вместе в нём ещё можно попытаться выжить, по одному - даже не стоит пробовать. Вам повезло - пока не пришлось убивать своих, и я очень надеюсь, что не придётся. Но вы должны быть готовы ко всему, я не смогу справиться один с толпой разъярённых глупцов. Я могу надеяться на вашу помощь?
Сразу ответил только Жаворонок:
- Да, я за тебя!
За ним закричали «да», но как-то сразу оробев от своей смелости, прижались к матерям младшие дети. Я им улыбнулся в знак одобрения. Потом возгласы согласия прокатились среди женщин, но как-то неуверенно. Я понимал их, если на нас нападёт муж какой-нибудь из них, перед ней встанет тяжкий выбор. Поэтому видимо, молчал Клык. Но я ошибся. Он просто ещё сомневался во мне:
- Если ты, и правда, сначала предупредишь, а тебя не послушают, то я помогу, кто бы ни напал.
Ну почему он такой недоверчивый? Меня раздражало, что мне не доверяют.
- Хорошо, - я ответил сухо, и внешне спокойно, но внутри я боролся с желанием влепить ему хороший подзатыльник.
Ситуацию разрядил шаман:
- Ну, отлично! А сейчас всем нужно хорошо поесть. Скоро опять в дорогу.
Все принялись ловить еду.
Шаман подошёл ко мне и сказал:
- На Клыка надеяться нельзя, но если его прогнать сейчас, остальные засомневаются. Я прикрою твою спину, пока он не даст повод прогнать его.
Мне стало легче. Я недооценил Сухого Дуба.
- Скорее бы! – я очень хотел, чтобы на нас кто-нибудь напал.
- Тебе не придётся долго мучиться, - сказал шаман тихим загадочным голосом, - держись рядом с ним, а я буду в сторонке. Это озеро очень удобно, чтобы спрятаться и перевести дух, и о нём знают все из его племени. Я чувствую, что развязка близка. И ты, я думаю тоже. Привыкай доверять себе. Ты можешь не меньше, чем я, а рисуешь даже лучше, - он улыбнулся и отошёл в сторону.
Я подумал, что этот человек умеет поддержать и вселить надежду. Рядом с ним хорошо и спокойно. С этими мыслями я принялся за еду, не забывая постепенно подходить к Клыку. Камни я положил под крылья, так что они были всегда при мне.
Долго ждать не пришлось. И мои чувства подтвердились: я почему-то не чувствовал опасности сверху, когда Сухой Дуб предупредил о ней. Двое воинов из Племени-У-Большой воды вышли на берег озера из зарослей минут через пятнадцать после нашего разговора с шаманом. Они были в тридцати метрах от меня и Клыка, женщины и дети оказались за ними, Жаворонок был дальше по берегу за нами, а шамана вообще не было видно. Воины осмотрелись, увидели меня и с руганью и угрозами бросились в мою сторону. Надо сказать, что бросились - это громко сказано. Они оба были ранены и не летели, потому что у одного из них было перебито крыло – оно было примотано чем-то к телу. Но они ещё не были сильно измотаны. Это делало их опасными противниками – я не смог бы их скрутить, и потом поговорить.
Я начал им кричать, чтобы они остановились, что я не враг, но они не слышали, или не хотели слышать. Тогда я посмотрел на Клыка ожидая его действий, я ещё надеялся, что он примет мою сторону. Но когда я перехватил его взгляд на моих руках и довольное выражение на лице – он убедился, что у меня нет камней, я окончательно бросил всякие иллюзии насчёт него. Передний воин, самый крупный и здоровый из обоих, был уже в пяти метрах, трава была высокой, и он не мог нестись галопом. Я приоткрыл крылья, и два камня легли точно мне в руки. Сделав короткий сильный взмах, я уже даже не кинул, а почти ударил в упор по оскаленной, тупой роже первого. И не дожидаясь пока он упадёт, добил его, ударив шипами крыла по голове. Он упал прямо под ноги бежавшего за ним. Я отпрыгнул на метр назад, чтобы замахнуться вторым камнем. Но одновременно с этим из-за лежавшего рядом ствола буквально вылетел шаман и раньше, чем я успел замахнуться, со всего размаху всадил свою палку в сердце нападавшего. Тот умер почти мгновенно. Тут я обратил внимание на бегущего среди густой, почти скрывавшей его травы, кричащего Жаворонка. Он, не видя, что всё уже кончено, всё ещё кричал:
- Разящая Туча, не надо! Не нападай! Он свой! Разящая Туча, не надо…, - всё ещё вопя, он выскочил прямо на нас и тогда резко замолчал.
Он окинул всех взглядом. И нахмурившись, произнёс:
- Разящая Туча и Хлёсткий Сук, храбрые воины, - он стоял весь поникший.
- Я кричал им, пытался остановить, но они не слушали, - попробовал я  как-то сгладить ситуацию.
- Я слышал, – сказал он не глядя на меня, - А ты почему молчал? - он с укором и вызовом посмотрел на Клыка, - Из-за тебя они погибли! Предатель! – последнее он уже кричал, угрожающе скалясь.
Кто бы мог подумать, что в этом Жаворонке дремлет Дракон.
        Начали подходить женщины с детьми, некоторые плакали. Но я не услышал ни одного укора в свою сторону. Они видели, что я справедлив и честен.
        - Клык, уходи, или я убью тебя. – Я сказал это зловеще спокойно.
        Но этот гадёныш не сдался сразу, а попытался прикрыться женщинами:
        - Ты здесь никто! Это люди моего племени! – он указывал при этом на женщин. - Это ты уходи со своим стариком! Мы уже дома! – он при этом шипел и сильно скалился.
        Меня, его речи не очень задевали, иначе бы он не успел договорить. Но Жаворонок не выдержал и бросился к нему, готовый разорвать, я поймал его за вздыбленный загривок и сказал:
        - Не пачкай свои клыки об эту грязную кровь, – после этих слов он остыл, и я его отпустил. Он мне нужен был здоровый, а Клык мог его поранить.
        - Ты не наше племя. Чем старше ты становился, тем больше неприятностей приносил! Этот чужак рискует жизнью, чтобы спасти нас и даже наших воинов! А ты, «наше племя», и пальцем не шевельнул, чтобы помочь. Эти жизни на твоей совести! Я буду спокойнее, если тебя не будет рядом! Уходи пока можешь! – это говорила та мамаша с трёхлетним малышом. Остальные, осмелев, начали тоже прогонять Клыка. Он и без того опасную ситуацию делал совершенно безнадёжной.
        Увидев, что все против него, он оскалился и зашипел на меня, но драться, как раньше, не кинулся. Но зря он так долго тянул с уходом. Когда он медленно повернулся, чтобы разбежаться и лететь, я подумал: а ведь он может навести нам вслед кого-нибудь своих или, я даже не сомневался, наших. Полетит быстрее нас и устроит «торжественную встречу». Убить его рука как-то не поднималась, а вот огреть камнем так, чтобы он с неделю не только не летал, но и ходил с трудом – эта мысль мне понравилась.
        Он уже начал разбегаться и вот-вот должен был взлететь. Шаман посмотрел на меня напряжённо, он тоже не хотел отпускать Клыка. Но я не дал ему далеко улететь. Когда он ещё разбегался, я побежал следом и, поднявшись вместе с ним, сзади ударил камнем в спину, прямо по левому крыльевому суставу. Он рухнул вниз на деревья и бурелом.
        - Порядок, - сказал я, приземляясь, - он не умрёт, но и нам не будет больше мешать.
        - Да, ты правильно сделал, - сказал шаман, подходя ко мне, и затем громко спросил у всех: - Все успели поесть? Хорошо. Все видели, что произошло? Так вот, предлагаю в следующий раз, если нам случится встретиться с вашими воинами, попробовать обойтись без смертей. Согласны? Тогда теперь, Жаворонок, будь постоянно с Играющим Крыльями. Женщины, постарайтесь не молчать и пробуйте словами остановить нападающих, дети, и вы тоже. Хорошо? – и получив дружное согласие, он продолжил. - Я уже устал, и вы, я думаю, тоже хотели бы отдохнуть и поспать. Но здесь нам нельзя оставаться. Через пару часов мы доберёмся до островка на болоте, там можно спокойно поспать. Вылетаем так же, как раньше, вы ждёте, пока мы не дадим сигнал.
        На этот раз всё прошло гладко. Через два с половиной часа мы добрались до островка на болоте, и Сухой Дуб дал нам поспать четыре часа. Потом у нас час ушёл на то, чтобы поймать еду и поесть. Кстати, на этом островке я почти сразу наткнулся на остатки костра, которые уже заросли травой. Пока я их разглядывал и разнюхивал, сзади ко мне подошёл шаман, и я даже вздрогнул, когда из-за спины раздался его голос:
        - Я был здесь пять лет назад. Держи, - и он протянул мне дубинку, в сетке из крепких тонких корней. Получалось что-то типа ножен.
        Она была не просто куском дерева, а куском отличного, твёрдого, обожёного и хорошо отполированного дерева.
        - Да, я трудился полдня. И теперь я знаю зачем. Она твоя. Поиграй с ней, только осторожно, ласково, пока не почувствуешь, что она стала частью твоей руки. Возможно, на это уйдёт не один день. Не торопись. И тогда сможешь творить с ней чудеса, роковые для любого противника. Корзинку привяжи к шее и к поясу.
        Он отошёл в сторону, а я, радуясь как ребёнок, тщательно изучал её, держа в руках. Минут через пятнадцать меня начало клонить в сон. Тогда я сделал круг пешком по периметру острова, один осмотровый взлёт и спокойно уснул. Незаметно к нам невозможно было подобраться, остров был усыпан сухими листьями.
        Взлетели мы обычным порядком и дальше летели над болотом ещё пять часов с маленькими, один раз в час, пятнадцатиминутными перерывами. За это время мы пересекли болото и оказались на границе леса и лугов, тянущихся до самых гор. Их уже было видно вдалеке. Здесь шаман сделал большой привал в густых зарослях. Мы сразу накормили женщин и детей, поели сами и потом целый час отдыхали. Пока отдыхали, шаман рассказал всем, куда точно лететь и как себя вести, если мы встретим воинов нашего племени. Вот что он говорил:
        - Нам нужно долететь до пещеры, в которой я последние сорок лет тайно рисовал и изучал то, что мне было интересно. Это огромная пещера с несколькими входами и многими лабиринтами. Есть озёра с рыбой. Там нет никаких духов, ну, по крайней мере, способных как-то проявить себя. Опасность только в том, что можно легко заблудиться и сорваться в какую-нибудь узкую и глубокую пропасть. В ней вы будете жить, пока на земле не наступит тишина. То есть пока не убьют всех, кто не может жить мирно. Правда, не похоже, чтобы убивали всех. Кто-нибудь из вас видел, что было с теми, кто попал в луч? – он обратился к женщинам и Жаворонку.
        - Их съела эта блестящая «лепёшка», схватив белым лучом, - сказал Жаворонок и добавил тут же, - внутри луча они не умирали, просто не могли шевелиться. А женщины ничего не видели, они прятались под корнями.
        - Да, мало что понятно, но я разберусь и расскажу. Теперь запоминайте, как лететь к пещере. Если отсюда лететь, постоянно держась точно спиной к морю, то, перелетев через первую гряду, вы увидите опять горы, и слева от вас будет самая высокая, летите к ней, точнее, к её правому склону с большой торчащей скалой, и от этой скалы справа вы увидите небольшую, серого цвета гору. Так вот ровно посередине между скалой и серой горой один из входов в пещеру – самый удобный. Он - среди россыпи больших каменных обломков и кустов, его сложно найти, если не знаешь, - договорив, он съел пару ящериц, попил воды и тогда продолжил дальше, - теперь, что касается встречи с нашими воинами. Вы должны вести себя как пленные, но быть начеку, потому что может понадобиться ваша помощь в драке. Да, наши воины и вождь тоже не умнее ваших, и их ожидает то же самое. Я пытался объяснить вождю, что произойдёт, но он понял только то, что Играющий Крыльями, не обычный и способный, и похоже, он решил, что союзники ему не нужны и мешают. Особенно сильные. Дальше объяснять надо?
        Женщины помахали головами, такие интрижки были им знакомы. Только Жаворонок высказался для уверенности:
        - Значит, ваш вождь будет искать удобного случая, чтобы убить Играющего Крыльями и тебя?
        - Совершенно верно, – подтвердил шаман и потом обратился ко всем. - Сейчас полдень, самый отдых для охотников. Этим надо воспользоваться. Это самая опасная часть пути. Мы должны лететь быстро, и напомню ещё раз: ведите себя, как пленники, даже если никого не видите – за нами могут следить. Жаворонок, держись возле женщин, но камень не выпускай из рук. Найди какой-нибудь поменьше, чтобы не было заметно. Ну, вроде бы всё. Давай осмотримся, – это он уже обратился ко мне.
        Мы осторожно взлетели. Сделали кружок. Был приятный тихий полдень, и мы позвали остальных.
        За два с половиной часа мы никого не встретили. Напряжение росло с приближением гор, мы уже были возле них, и до пещеры оставалось часа полтора. В горах мы были бы почти в безопасности, там мало кто охотится, а уж отряд там точно не встретишь, если только не послали искать нас. Оставалось одно потенциально опасное место – река, текущая вдоль гор. На ней часто останавливались именно в жаркий полдень половить рыбы и просто освежиться.
        Наши опасения подтвердились. На берегу под деревьями, отдыхало несколько человек. Шаман не смог их увидеть раньше, чем они заметили нас. Ситуация была неприятная. Но, пролетая над ними, я снизился и задержался, сделав круг. Я рассмотрел их и дал рассмотреть себя, крикнув обычное в таких случаях приветствие. Я надеялся, что им лень будет взлетать. Это были молодые парни, которые только недавно попали в общество воинов и с интересом лезли во все дыры. Их было пятеро, и, что было хуже всего, – они были в «клубе» вождя. Самый наглый из них закричал мне уже вслед, чтобы я приземлился. Это было действительно нагло с его стороны, раньше он себе такого не позволял, видимо что-то изменилось в «политической обстановке» племени. Я не стал останавливаться, чтобы наказать наглеца, не хотелось рисковать, когда цель почти достигнута. Конечно, я почти наверняка знал, что они погонятся за мной, но как же я этого не хотел! Если бы я был один - я легко бы от них ушёл, и они это знали, но я не был один. Про погоню мне крикнул шаман, сам я специально не оборачивался до последнего момента, это было начало боя, я начал бить их морально, показывая, что даже впятером они для меня пустое место. Правда, они не засомневались, а впали в бешенство – тоже неплохо, я по опыту знал, что это мне на руку. По их воплям слышно было, как они приближаются. Я уже знал, как их встретить, и летел не торопясь. Когда между нами оставалось около ста метров, я начал левый разворот, набирая при этом скорость. Летел я совершенно молча, с каменным лицом и взглядом, холодным, как лёд. Они как-то поутихли, но продолжали лететь за своим вожаком, который, ругаясь и шипя, вёл их на меня. Они шли группой, построенные в крест плашмя. Это было моё изобретение, принятое на вооружении в нашем племени. От них тяжело увернуться.
Но я не собирался уворачиваться. Когда расстояние сократилось до пятнадцати метров, я, не снижая скорости, резко встал вертикально, чтобы удобнее было кидать камни, и метнул первый в самого наглого – предводителя этой шайки. Фактор неожиданности сработал как надо, он не успел увернуться и удар пришёлся по подбородку и горлу. На такой высоте это было почти смертельно, но он почти без сознания, смог расправить крылья и начал планировать вниз. Остальные на мгновение растерялись, и поэтому я легко прошёл сквозь их строй со сложенными крыльями и, раскрыв их, сразу начал набирать высоту, летя вслед за своей группой. Я снова надеялся, что они отстанут, но, услышав крики угроз и ругательства сзади, я понял, что придётся перебить всех.
Теперь, набирая высоту, я начал правый разворот. Так же молча. Я взял в правую руку камень, а в левую – дубинку. В этот раз задача намного усложнялась. Они были злы, но осторожны, и тактика изменилась. Окружая меня, они тоже набирали высоту, избегая нападать в лоб. Я кружил, прикидывая, как лучше поступить. И взглянув в очередной раз в сторону своей группы, я увидел уже только две точки. Через минуту они стали увеличиваться, и я понял, что это шаман с Жаворонком. Видимо, спрятав женщин, они решили помочь мне, и, надо сказать, очень кстати. Я резко спикировал вниз, чтобы отвлечь внимание врагов, которые, по всей видимости, ещё их не заметили. Они отреагировали на мой манёвр так, как я и хотел – погнались за мной. Я бросил камень – он слишком мешал.
Летя между деревьев, я вёл их навстречу своим, а чтобы удерживать внимание на себе, выделывал разные замысловатые виражи. Всё удалось как нельзя лучше. Завершающий бой произошёл на земле. Сухой Дуб и Жаворонок ждали меня там, где стояли последние перед большим открытым пространством, деревья – они были на них. Я издалека заметил два согнутых крест накрест молодых дерева, конечно, я остановился возле них, отцепив их друг от друга, «нечаянно» задев крылом. Шаман тихонько свистнул мне из ветвей. Дальше всё было просто. Мне нужно было оставшихся четырёх молодцев собрать под этими деревьями. Они побоятся сразу напасть, да чего доброго ещё сами похватают камни. Надо было как-то эффектно разоружиться. Тут я увидел обломок толстого сука – вполне подойдёт как муляж моей дубинки. Отлично. Я взял его, а дубинку спрятал под левое крыло и тут же сгорбился и тяжело задышал, изображая «загнанного оленя». Они приземлились на открытом месте и приближались полукольцом. Хотели окружить. Я, увидев, что эти молодцы начали посматривать по сторонам, видимо, присматривая камни, заговорил первым.
        -Что, молокососы, сиську мамкину потеряли!? Да я вас и голыми руками порву! – с этими словами я бросил в них свою «дубинку».
        Она пролетела над их головами и упала в траву, никого не задев. Они в ответ неправдоподобно громко засмеялись, очень старательно скрывая, что моя речь их задела, но я-то знал, что самолюбие этих недоумков, как натянутое до предела сухожилие – только дотронешься зубами, и оно с треском лопнет. Они перестали шарить глазами в поисках камней и ускорили шаги, забыв про опасность. Один из них прорычал:
        - Ну что летающая обезьяна (обезьяны использовали палки и камни на охоте и в драках, и это должно было сильно меня оскорбить), решил умереть как настоящий «покоряющий с неба»!? Сейчас мы тебе это устроим! Предатель! Ты правильно сделал, что остановился. Вождь всё равно приказал тебя убить.
        - А как же совет воинов? – я попытался прояснить обстановку в племени.
        - Вождю не нужен ничей совет!
        Я понял, что компания против меня тайная. Ну что ж, это уже проще.
        Тут они перешли на бег, и я начал пятиться задом, сделав испуганное лицо. Когда до меня оставалось метров семь, они оказались между тех двух деревьев, на которых сидела засада. Раздался громкий боевой клич чужого племени, и из ветвей дерева выпрыгнули Шаман с Жаворонком, кидая налету камни. Один из врагов упал с пробитой головой, другому камень попал в поясницу, и он полз на руках, волоча ноги за собой, третьему камень попал по крылу, и только один остался невредим. Но это было поправимо. Пока он смотрел, как бы не получить камнем сверху, я выхватил подарок шамана и проверил, есть ли в голове нынешней молодёжи мозги. Он упал, как подкошенный, доказав, что есть.
        Остальные тоже не долго мучались. На того, который полз, приземлился шаман со своей острой палкой. Но тот, которому камень попал в крыло, развернулся, выпрыгнул из этой свалки и попытался убежать, встав на четыре конечности. Знаете, мне даже противно стало считать его своим врагом, а вождь совершенно упал в моих глазах. Я сначала подумал, что он собирается взять с земли камень, и уже приготовился метнуть в него дубинку, как только он поднимется. Но я прямо растерялся, когда он сделал первый прыжок. Дубинку-то я кинул, но так кидают палку в собаку, она попала ему по ногам, не причинив вреда. Здесь отличился Жаворонок. Он, кружась сверху, сразу заметил беглеца, и, спикировав на него, почти в упор кинул камень. Попал туда, куда метил – в голову. От удара убегавший споткнулся и, перевернувшись через голову, растянулся на земле, но почти сразу попытался подняться. Тут подоспели шаман и я, и палка шамана под его умелым руководством быстро нашла путь к сердцу этого несостоявшегося подхалима. Жаворонок, стоявший рядом, сказал:
        - Позор. Я не знал, что так бывает. Он же не был сильно ранен и мог драться.
        - Он полез в драку не за себя, не за свою идею и даже не за друга, а просто, чтобы понравиться своему покровителю. Он и на драку-то не рассчитывал, думал на убийство посмотреть. А тут вы свалились им на голову. Жаворонок, а откуда у тебя третий камень? – спросил я в конце своей речи.
        Я посмотрел на него и заметил, что он подпоясан широкой полосой коры.
        - Это шаман мне сделал. У меня ещё один камень остался, - он вытащил из-за «пояса» камень и тут же засунул его обратно, - удобно, но когда камней много, летать тяжело.
        - Это твой первый бой? – спросил я его.
        - Да.
        - Да ты, парень, не Жаворонок, а Дракон настоящий! – сказал я и тут же добавил, - Спящий Дракон.
        - Я согласен, – подтвердил шаман, – и так как в нашем новом племени мы и есть совет воинов, то это имя даётся тебе вместе со званием воина. Ничего, что немного раньше, чем принято, тебе в самый раз. Ритуал посвящения мы проведём позже.
        Мы стояли втроём и улыбались. Мне нравилось моё новое племя. Тут я вспомнил про того, которого сбил первым.
        - Вы знаете, там возле реки остался ещё один, он должен быть живым. Если он доберётся до племени с покалеченным лицом, то вождь сможет использовать его против нас. Надо посмотреть, где он.
        - Вы с Драконом летите, гляньте, а я полечу к женщинам и детям, – сказал шаман, улыбаясь и глядя на нашего нового воина.
        Мы быстро нашли того первого, он висел на дереве, нанизанный на обломленный сухой сук.
        - Вот и хорошо, - сказал я с облегчением.
        - Почему? Потому, что нам не пришлось добивать раненого? – уточнил мой спутник.
        - Да, мне бы очень этого не хотелось, - ответил я, глядя на просиявшую при этом рожицу «воина».
        Видимо ему такие вещи тоже были не по душе.
        Когда мы полетели обратно, я, поглядев на бывшего Жаворонка, понял, что он действительно уже не тот не только по имени и статусу среди нас, он за несколько минут изменился внутри, и это сильно изменило его снаружи. Его движения стали другими. Исчезли эти детские бесцельные метания за жучками и бабочками, даже глазами. Взмахи крыльев стали более эффективными, равномерными. Видимо, признав его воином со взрослым именем и соответственно правами и обязанностями, мы подтвердили его лучшие качества и способности, и они усилились. Он стал нужен и важен.
        Он стал БЫТЬ воином. То есть он стал считать себя воином, принял обязанности воина, согласился играть роль воина.
        Шаман хорошо спрятал женщин и детей. Даже когда Дракон показал мне рощицу из низкорослых деревьев, в которой они были спрятаны, я не смог различить их. Очень искусно. Я спросил у него:
        - Вы что, их закопали?
        - Ага, в листья. У вас умный шаман, - и потом поправился, улыбнувшись, - у нас умный шаман.
        Я негромко крикнул, что мы вернулись и всё спокойно. И тут же увидел, как небольшие, и, казалось бы, естественные пригорки превращаются в женщин и детей, стряхивающих с себя сухие листья, ну и один в шамана.
        - Почему ты не учил этому наших воинов? – спросил я Сухого Дуба.
        - А почему ты не учил их рисовать? – это был исчерпывающий ответ.
        Да предложи ты им такое - обсмеют. Скажут, что они не ящерицы трусливые, а великие воины. Ну что ж, нам проще.
        - Что с пятым? – спросил шаман.
        - Висит на дереве на остром суку. Сам напоролся, – объяснил я.
        - Значит, всё хорошо, - подвёл итог Сухой Дуб.
        Тут начали подходить женщины и дети. Они улыбались и радостно приветствовали вернувшегося с недетского мероприятия мальчика. Не ускользнуло и то, что он изменился.
        - Вы что с ним там делали? Он другой, - с доброй материнской подозрительностью спросила та самая молодая мама.
        Спящий Дракон посмотрел на меня и Сухого Дуба с вопросом.
        Шаман отреагировал мгновенно и как положено:
        - Подойдите все поближе! У меня есть важная и торжественная новость! Тише! Все здесь? – и после небольшой паузы, во время которой он окинул всех взглядом и посмотрел на каждого, он продолжил, - сегодня во время боя с превосходящим противником, это были воины Племени-у-подножия-гор, их было пять, этот мальчик показал себя как храбрый воин, он дрался вместе с нами, рискуя своей жизнью. И мы, уважаемые воины и имеющие на это право, после короткого совещания прямо на поле боя, присвоили официально, этому мальчику звание воина и имя его теперь Спящий Дракон. Мальчик остался в прошлом. Теперь вы все об этом знаете!
        Герой церемонии стоял, как-то неловко покачиваясь, взгляд его был устремлён то на радостные лица соплеменников, то на свои ноги – дракон спал. Шаман не стал его долго мучить, напомнив всем, что мы посреди вражеской территории. И объявив, что пора лететь.
        На этот раз нам повезло, мы никого больше не встретили и через два часа, незадолго до захода солнца, приземлились в горах возле входа в пещеру. Он был в двухстах метрах выше по склону, и к нему нужно было пробираться по лабиринту из густых колючих кустов и огромных валунов.
        Когда мы приземлились, шаман тщательно осмотрелся и сказал:
        - Мы находимся возле входа в пещеру. Он там, - и он указал рукой выше по склону, - но прежде чем войти, нужно принять меры предосторожности. Обязательно. Каждый раз, когда вы приходите или прилетаете, прежде чем войти, необходимо очень внимательно, но не показывая этого, осмотреться со всех сторон, и не ломая ветки и не сдвигая камни, осторожно влезть в проход который ведёт ко входу в пещеру. Здесь не должно ничего валяться. Никаких признаков присутствия. От этого зависят наши жизни! Всем ясно?
        И только когда он услышал негромкое, но чёткое «да» даже от трёхлетнего малыша, он завёл всех в пещеру.
        Вход был почти круглый, около полутора метров диаметром. Затем на протяжении пятнадцати метров он постепенно расширялся до трёх метров и потом резко начинался большой зал. Он был в длину около ста метров, но был разделён небольшим сужением на две половины. Высота первого зала была до десяти метров, второго до двадцати. Из второго зала шли ходы дальше вглубь. Три больших и около десяти мелких.
        Мы вошли и остановились возле входа. По мере привыкания глаз к темноте усиливались удивлённые голоса. Шаман заговорил:
        - В этой пещере я рисовал и изучал разные интересные вещи. И эта пещера станет вашим домом на какое-то время. Жить лучше всего в одном из дальних залов. Там есть озеро с рыбой и небольшая дырка в потолке. И рисунков там ещё больше!
        Последнюю фразу он почти прокричал, так как все, включая меня, расползались вдоль стен зала, осматривая рисунки. Они были разными. Некоторые были разноцветными, некоторые однотонными. Чаще всего это были животные и «покоряющие с неба». Но были и просто какие-то линии и комбинации линий, были узоры и разные существа, которых я не знал. По мере того, как мы расходились от входа, свет усиливался, и рисунки становилось видно ещё лучше. Хоть мы и имели глаза ночных животных, некоторые вещи были недоступны и нам. Например, мы не могли видеть в полной темноте, когда не было вообще никакого источника света, например, как в пещере. На открытом пространстве ночью ведь есть луна, звёзды, даже если они прикрыты тучами. Чем темнее, тем сложнее различать цвета, но всё остальное видно достаточно хорошо. Примерно как в чёрно-белом кино
        Когда все немного удовлетворили своё любопытство, шаман собрал нас и, не отвечая на многочисленные вопросы, сказал, что нужно идти дальше, там безопаснее и можно будет спокойно отдохнуть, поесть, и он ответит на вопросы. Но перед тем как идти дальше, мы с ним и Драконом, пошли наружу, чтобы проверить, не следит ли кто-нибудь за нами. Всё было спокойно. И мы пошли за шаманом дальше вглубь пещер.
        Перед тем как войти в один из тоннелей, начинавшийся в конце второго зала, шаман зажёг факел. Это стало целым событием! Когда он начал высекать искры в пустотелый кусок ствола, все женщины шарахнулись по сторонам, прижимая к себе детей (которые рвались посмотреть поближе). Потом вспыхнула взвесь древесной пыли, которую шаман сделал, встряхнув несколько раз эту деревянную «вазу», в которой уже были кусочки очень трухлявого и очень сухого дерева, от неё шаман зажёг ватную палочку и потом факел. Все завороженно смотрели, как он управляет огнём, не решаясь подходить. Он, чтобы немного всех успокоить, сказал:
        - Это просто и совсем не страшно. Вы все будете так уметь, даже дети.
        Последние, в отличие от своих мам, были в восторге.
        Прямо перед тем, как двинуться дальше, он предупредил:
        - Идти нужно прямо за мной. Мы будем проходить мимо глубоких пропастей. Дети, если вы отойдёте в сторону, то упадёте с обрыва на острые камни, скорее всего вы сразу не умрёте, а будете мучиться несколько дней от страшной боли в переломанных крыльях, ногах и руках. Так что подумайте об этом, когда захотите отойти от мамы.
        Надо сказать, что эта речь подействовала на всех. А уж как матери были благодарны!
        Шаман повёл нас дальше, и через пятнадцать минут мы вошли в огромный зал. Он был в несколько раз больше первого. Сверху шёл свет. Там было овальное отверстие около восьмидесяти сантиметров длиной, от которого шёл изогнутый ход наружу, неба не было видно. В середине зала начиналось озеро, уходившее дальше, в тёмную глубь пещеры. Прямо посреди озера стояли каменные колонны, созданные природой. Некоторые, развалившись, образовали островки. Конец зала не был чётким, там были сужения, и начинались проходы в следующие залы. Всё это уходило в загадочную темноту. Хоть я и любил простор, здесь мне было хорошо и спокойно, чувствовалось, что и остальные стали менее напряжены. Полностью расслабиться сразу было тяжело, наверное, подсознательно замкнутое пространство вселяло неуверенность и какие-то опасения. Подозреваю, что такая особенность есть у всех летающих организмов. Только шаман был исключением. Он был полностью расслаблен. Как только мы вошли в зал, он потушил факел, и направился к куче сена, которая, судя по всему, давно служила ему кроватью. Подойдя к ней, он предварительно пнул по ней ногой, выгнав всякую мелкую живность, и с наслаждением улёгся, пробормотав что-то типа: «Эх, старость не радость».
        - А через эту дыру можно пролезть? – спросил я его, махнув рукой в сторону потолочного отверстия.
        - Нет, каменные выступы разделяют его. Возможно, ребёнок и сможет протиснуться. Взрослый точно нет. Я пробовал, - и, решив сразу рассеять мои сомнения по поводу безопасности, он продолжил, - что касается того прохода, где шли мы, я знаю, что можно пройти там с помощью носа по следу. Точнее, можно было бы. Сорок лет назад я первый раз накрошил там молотыми семенами одного кустика и потом делал это регулярно. Вдохнув это, через несколько минут ты захочешь оторвать себе нос, потому что он начнёт страшно чесаться, а когда ты его расчешешь, начнёт сильно болеть, распухнув при этом. Я думаю, этого вполне достаточно для тех смельчаков, которые осмелятся сюда полезть. Но я очень сомневаюсь в том, что такие найдутся, даже если выследят нас. Скорее всего, засада будет снаружи. Поэтому первым всегда будешь выходить ты и делать осмотр. Если там засада, ты сможешь вернуться через другой вход – их два. Но от них сюда идти намного дольше. Я покажу. Ну ладно, ещё поговорим, что-то я есть уже хочу.
        Он встал и пошёл к озеру, позвав всех с собой, чтобы показать, как здесь можно найти пропитание. Наши новые друзья, привыкшие к рыбалке, быстро освоились и начали ловить уже из интереса – пещерные животные отличались от тех, которых они видели раньше. И шаману пришлось остановить их и объяснить, что запасы еды так можно и уничтожить. В пещерах они восстанавливаются медленнее. Это еда на крайний случай.
        После еды шаман дал всем выспаться. Я долго не мог заснуть, вспоминал увиденные рисунки, думал, что я мог бы нарисовать здесь. Не помню, сколько я спал. Нас поднял шаман, когда в пещеру с потолка лился яркий солнечный свет. Он собрал всех, после того, как мы немного перекусили, и рассказал подробнее о пещере и дальнейших планах.
        Оказалось, что эту пещеру ему показал шаман другого племени, которого он встретил в горах, когда ещё только начал летать, лет в десять. Его звали Белая Кость, на поясе он с детства носил осколок белой кости. Тот сказал, что знает о нём. Знает, что его уже учит наш шаман, и попросил держать эту встречу в тайне от всех. Разговаривали они всего два часа. О чём? О том же, что и мы. Эта пещера использовалась в качестве тайного места шаманов с незапамятных времён. Он рассказал о запасных выходах, об опасных местах. Показал, как пользоваться огнём. И самое главное, он объяснил, для чего нужны рисунки. Оказалось, в них все знания всех шаманов, которые здесь бывали. И просто истории разных племён. Есть некоторые загадочные факты, которые, кажется, начинают проясняться. И тут он сказал всем посмотреть на стену над входом в зал. Там были нарисованы «коробки» Существ! Послышался удивлённый шёпот.
        - Да, это они, - сказал Сухой Дуб, - а там левее нарисованы те, кто внутри этих «коробок». Они похожи на нас, только у них почти нет волос, без крыльев, без клыков, без когтей и глаза их не видят в темноте…, посмотрите внимательно, там об этом нарисовано, а ещё, что они любят думать. У них самым великим и уважаемым может быть дряхлый старец, который, правда, очень умён и принёс много пользы тем, что придумал очень полезные вещи.
        Тут все начали вставать, чтобы подойти поближе и лучше рассмотреть.
        - Подождите! Вернитесь и слушайте. У меня мало времени. Рассмотрите, после того как мы с Играющим Крыльями пойдём в наше племя, теперь уже бывшее, но мы пойдем, чтобы попытаться спасти ещё кого-нибудь. Это опасно. Но вы уже сможете выжить. И ещё вы должны будете подружиться с этими Существами.
        Тут раздался дружный возглас, в котором были возмущение и страх. На что шаман ответил:
        - Не будете же вы прятаться в этой пещере всю жизнь. Рядом будет большое поселение Существ, и они вас всё равно обнаружат со временем. Не важно, откуда я это знаю, - пресёк шаман расспросы, - а если даже они вас не найдут, вы что же, просидите здесь до конца своих дней, не возродив нашу расу, и бесследно умрёте? Я вас не для этого спас. Вы теперь отвечаете за то, что покоряющие-с-неба не сгинут в прошлое. Вам понятно?! Это будет несложно, если вы этого захотите. Но этого нельзя будет делать сразу. Надо немного подождать, может, год, пока они не успокоятся. Они уничтожают нас, потому что боятся за свою жизнь. Придётся им показать, что мы не тупые кровожадные звери, а такие же разумные существа, как и они. Вам нужно сильно измениться. Что надо менять, нарисовано на правой стене. Нужно научиться их речи, это можно сделать, найдя смелого и умного мальчика, он появится в наших местах через четыре месяца. У него светлые волосы, и он любит рыбачить. Когда они примут вас, вы должны будете отыскать остальных оставшихся в живых покоряющих-с-неба по всей земле и возродить нашу расу. Это всё, что я хотел вам сказать. Сейчас я покажу воинам и одной женщине два другие входа. Потом мы с Играющим Крыльями полетим и попробуем спасти ещё хоть кого-нибудь. Из женщин с нами полетит… - он не успел договорить, его перебила Блик, так оказалось, звали ту активную молодую мамашу с яркими жёлтыми волосами.
        - Можно пойду я! – и, не дожидаясь ответа, она встала, передала ребёнка другой женщине, сказав ему что-то ласковое и взъерошив волосы, она быстро уладила накуксившегося было малыша, и направилась в нашу сторону (воины сидели отдельно).
        - Конечно, можно, - сказал шаман со слегка обескураженным видом и совсем тихо добавил, - интересно, что бы изменилось, если бы я не согласился?
        И он задумчиво посмотрел на неё. Это было расценено старшей из женщин как затишье перед бурей, то есть она решила, что он думает, как бы наказать желтоволосую за её нахальство, и поспешила «спасти» глупую молодёжь:
        - Прости её, Сухой Дуб! Она всегда такая была. Она хочет как лучше, она умная и выносливая…
        Женщина не договорила, шаман прервал её сказав:
        - Не буду, не буду я её наказывать. Но мне есть, что сказать ей, и это касается всех. И мужчин и детей тоже. Конечно, она поступила невежливо, даже воины себе не позволяют такого. Но… - и он обратился к Блик, которая сидела рядом со мной, понурив голову, - ты хочешь помочь?
        - Да, - она оживилась.
        - Это хорошо, и ты действительно подходишь для такого дела, но… теперь я хочу услышать ответ честного человека. Ответь, почему ты не дала мне сказать?
        - Мужчины не слушают женщин! – она прямо вспыхнула. - А я знаю, что поступаю правильно. Бесполезно что-то говорить, – снова понурившись, договорила она.
        - Ты права, Блик, – сказал ей шаман и затем обратился к остальным, - Слушайте все. Если мы предстанем перед Существами, неся с собой свои старые традиции, которые, кстати, уже довели наш народ до края, они запрут нас в клетку, как диких зверей! Вы посмотрите, как мы разговариваем и что ценится у нас. Тот, кто сильнее физически, даже если он туп, имеет право заткнуть того, кто слабее, даже если он точно прав. Мужчина по традиции должен почаще относится к женщине неуважительно, давать понять ей, что она не ровня мужчине. Знаете, это выглядит так, как будто мужчина боится женского соперничества – глупо! Мужчина и женщина дополняют друг друга. У них разные функции в племени. Они не соперники, они союзники. Но женщины! Бойтесь использовать свой острый язык против своих мужчин, пользуясь их добротой. Вы делаете их слабее, а значит, злее. Раны от языка остаются на душе - это опаснее, чем раны на теле. Они не заживают, они кровоточат всю жизнь! – шаман сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию аудитории, и удовлетворённый положительной реакцией (все кивали в знак согласия, или негромко выражали его голосом) он подвёл итог, - я вижу все согласны – это очень хорошо. Я понимаю, что очень тяжело переломить в себе те традиции, которые воспитывали, а то и вбивали в вас годами. Но настало время больших перемен, кто не сможет измениться - не выживет. И я уверен, у присутствующих здесь шансы есть! Вы все молодцы! Я думаю, у вас ещё возникнут вопросы, и если меня не будет рядом – посмотрите на рисунки, там есть всё, что я знаю. Возможно, там чего-то не достаёт, и я надеюсь на то, что вы это туда нарисуете. Главным назначаю воина Играющего Крыльями. В его отсутствие за рисунки будет отвечать Блик.
        При этих словах Блик буквально засияла.
        - А теперь мы сделаем всё правильно, по-новому. Блик, сядь к женщинам.
        Она, не сопротивляясь и не раздумывая, с улыбкой выполнила просьбу.
        - Хорошо, – он продолжил, – теперь я скажу. Мне нужна женщина, которая полетит с нами и будет знать другие входы. Я бы хотел, чтобы полетела Блик. Кто-нибудь может предложить лучшую кандидатуру?
        Несколько голосов негромко выразили согласие. Все были довольны.
        - Хорошо, Блик, ты с нами, - он сделал жест рукой в ту сторону, где сидели мы с Драконом, и Блик, с плохо скрываемой радостью, почти бегом прискакала к нам и уселась рядом со мной.
        - Теперь осталось научить кого-нибудь пользоваться огнём, нужно чтобы прямо сейчас кто-то этому научился, - шаман при этом осматривал всех, выбирая кандидатуру, - я помогу, конечно.
        Никто не решался. Все женщины прятали глаза, это было слишком для них. Взрослые не могли так быстро освоиться. А вот дети….
        - За огонь будешь отвечать ты, - и Сухой Дуб указал на старшего из детей, десятилетнего мальчика, - я не ошибся? Ты ведь хочешь?
        Мальчик просто дар речи потерял. Впрочем, как и все остальные. Невиданное дело, мало того, что стали слушать женщин на совете воинов, так теперь и детям доверяют такие тайны, о которых и взрослые мечтать не смели!
         - Очень хочу! – наконец выпалил мальчишка, как-то, правда, неуверенно. Он не был уверен в реальности происходящего и выжидающе смотрел на шамана.
        - Скажи, как тебя зовут, - обратился тот к мальчику.
        - Ручеёк.
        Шаман почти незаметно ухмыльнулся.
        - Встань, чтобы тебя видели все, - и когда мальчик встал, шаман обратился к остальным. - Этого мальчика зовут Ручеёк, и я назначаю его ответственным за огонь в моё отсутствие. Для начала ты должен научиться поджигать факел. Потом тебе нужно будет самому узнать об огне всё, что хранят эти стены. А теперь пошли, я тебя научу. Это нужно знать всем. Подходите и смотрите.
        Шаман дал мальчику всё сделать самому, от начала и до конца. Тяжело ему было только высекать искры, камень шамана был ему тяжеловат, но всё остальное он сделал очень ловко. Шаман в нём не ошибся, и, дав подержать и почувствовать в руке эту новую для Ручейка вещь, шаман сказал:
        - Это ещё не всё. Сейчас ты должен крепко накрепко запомнить два главных правила: первое, что ты должен знать, как и все остальные – огонь может ранить. Дай мне факел. Хорошо. А теперь возьми этот клочок волос, - шаман выдернул из своей седой гривы клок и протянул его мальчику, - и дотронься его кончиком до пламени.
        Волосы сразу вспыхнули и, быстро прогорев, чуть-чуть обожгли пальцы Ручейку (шаман дал очень тонкий пучок волос). Конечно, это было немного жестоко, но это было приемлемо в той ситуации. Нужно было действовать эффективно и быстро, от его знания и умения зависели жизни остальных.
        - Ай! – Ручеёк вскрикнул и бросил остатки волос. – Больно!
        - С огнём надо быть очень осторожным, представь, если он коснётся чьей-нибудь гривы! Но есть и то, чего боится сам огонь. Возьми второй факел, и пойдём к озеру.
        И собрав всех возле озера, шаман продолжил:
        - Огонь боится воды! Зажги второй факел. Так, а теперь опусти огонь в воду, - раздалось шипение, и огонь погас, - видите? А теперь попробуй зажечь мокрый факел. Видишь – не горит. То, что ты хочешь зажечь, должно быть сухим. Ну ладно, на сегодня хватит. А, кстати, с маленьким огнём можно справиться очень легко так, - тут шаман ещё раз вырвал клок своих волос, поджёг их, но, не дав огню дойти до пальцев, потушил, дунув на него, - ну, вот так, дальше сам, поиграешь, поучишься и научишь остальных. Помнишь, как я тушил факел, когда мы шли сюда? – мальчик без раздумий сунул конец факела в песок, и тот потух. - Ух, быстрый какой, не надо торопиться. Ты правильно всё сделал, кроме одного момента. Ты помнишь второе правило?
        Тут Ручеёк посмотрел на воду, на факел, на песок, потом поднял расстроенные глаза на шамана и, чуть не плача, «промяукал»:
        - Песок мокрый.
        - Правильно, но ты не расстраивайся так, это можно исправить. Факел можно высушить! Правда, он будет немного хуже гореть, но им можно будет пользоваться. Иди, положи оба факела на сухой песок, до завтра они должны высохнуть. А нам пора лететь! Ручеёк с мамой проводят нас и потом, дождавшись Дракона с Бликом, проведут их обратно.
        Ручеёк отлично справился с возложенными на него обязанностями, быстро зажёг факел и провёл нас по тоннелю, идя первым.
        С запасными выходами мы быстро разобрались. За час мы их нашли и осмотрели оба.
       Оказалось, что дорогу в них можно найти по рисункам. На сомнительных местах нарисован летящий покоряющий-с-неба, указывающий правильное направление. Пройти можно было только с факелом, здесь тропы тоже были посыпаны «чудесным» порошком.
        Потом мы с шаманом залетели на вершину горы, стоящей рядом с первым входом в пещеру, и проследили как Дракон и Блик вернулись обратно. Вокруг было тихо, за нами никто не следил. С этой горы было видно и реку, и вход в пещеру, и те горы, за которыми уже была стоянка племени. Шаман не спеша, оглядывал всё это каким-то грустным взглядом. Мне это было не понятно, грусть сейчас была неуместной эмоцией. Если бы он был возбуждён, или трясся от страха – я бы понял. Я хотел было уже спросить у шамана о дальнейших планах, и заодно выяснить, что происходит с ним, но он опередил меня и заговорил первым.
        - Мне здесь нравится. Я в этих местах прожил всю жизнь, здесь хорошо. Существа тоже хотят здесь жить. Покажи им пещеру, но не сразу, потом когда всё будет хорошо.
        Тут я не выдержал, мне ничего не было понятно, а обречённый тон шамана раздражал, и я не стал слушать дальше, решив прояснить то, что непонятно:
        - Сухой Дуб! А не рано ли ты помирать собрался. Из твоих же рассказов я понял, что шансы есть, и неплохие. И тут ты сидишь и говоришь, как будто уже побеждён. Мне это не нравится! – и тут у меня появилась догадка. - Или я чего-то не знаю? Что там у тебя в голове?
        Он сидел и смотрел куда-то вдаль, как будто не слыша меня. Но почти сразу ответил.
        - Извини. Иногда я могу видеть будущее. Обычно есть несколько дорог. И часто неприятностей можно избежать. Вообще знай, человек сам делает свою судьбу, своими поступками. Но бывает так, что через что-то нужно пройти. Например, ты же не останешься в племени, когда все воины сражаются с врагом, даже если будешь точно знать, что тебя там ранят или даже убьют? Так вот, у меня такая ситуация сейчас. Я не могу остаться с вами в пещере и не могу задержаться, а потом уйти.
        Он посмотрел на меня. Картина была не очень, я был сильно расстроен. Но тут же во мне вспыхнула ярость, и я крикнул:
        - Ну почему!? Почему сейчас!? Ты нужен здесь. Что может быть важнее, чем возрождение нашего народа на этой земле! Скажи!
        Я был уверен, что ему нечего будет сказать, но он ответил, и он был прав.
       - Возрождение нашего народа на другой земле. Конечно, это не более важное дело, но и не менее тоже. Сначала я не собирался никуда улетать. Да, именно улетать. Но когда «коробка» существ забрала покоряющих-с-неба, живых. А до этого я видел, как Существо пыталось разговаривать с одним из нас. Я понял, что они не тупые убийцы и что даже таким как мы, они хотят дать шанс, но не рядом с собой. Там на болоте на острове, когда все спали, я посмотрел не глазами в коробки Существ и увидел, что там есть живые покоряющие-с-неба. Они в плену. И среди них мало воинов, ты видел, их почти всех перебили. Я не почувствовал там враждебности Существ, в них был интерес. Тогда я и понял – нас хотят переселить. Куда? Я не знаю точно, но знаю, что это за небом, и очень, очень далеко. Оттуда нельзя вернуться. Я не могу бросить свой народ. Среди них ещё много хороших людей, и детей можно легко изменить. Я иду с ними. Теперь ты понимаешь? Ты отвечаешь за этот мир, я за тот.
        Да, так было всё намного понятней.
        - Да-а-а, Сухой Дуб, с тобой не соскучишься! – я при этом истерично засмеялся, это уже была перегрузка. Но с другой стороны было такое чувство, что я узнал о чём-то, о чем забыл, это было правдой для меня. Я чуть с ума не сошёл от таких ощущений и выводов. Тут у меня возникла мысль: было бы интересно побыть Существом, посмотреть, что там за небом, полетать в коробке, не махая крыльями. Да, интересно. Я не успел помечтать дальше, шаман вернул меня в этот мир.
        - Ну, хватит рассиживаться! Теперь обсудим наши дальнейшие действия, -  он уже говорил уверенным, бодрым голосом, - план такой: я один иду в племя к моменту прилёта «коробок», чтобы Красногривый не успел ничего сделать со мной, и делаю так, чтобы он и его приспешники точно погибли, - тут он посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я понял его.
        Я понял его сразу, и я поступил бы так же. Ведь если воины и особенно вождь попадут на новое место, они из него сделают тот же самый хаос с кровопролитиями, унижением и смертью.
        - Да, я сделал бы так же, - ответил я на его немой вопрос.
        И он продолжил.
        - Ты должен будешь спрятаться очень хорошо, но так, чтобы всё видеть. Лучшее место на склоне Розовой горы возле стоянки племени. Там есть один уступ, на котором навалено много крупных камней и кусков скал, забейся между них и обсыпь себя пылью – тебя никто не заметит, даже если будет ходить рядом. Как только появятся коробки на небе, или я почувствую их, я ворвусь в лагерь с криком и подниму тревогу. Даже если мне и не поверят полностью, то всё равно женщины и дети побегут прятаться на всякий случай, и кто-нибудь из них сможет остаться. Ты спустишься, когда всё уже будет тихо и уведёшь оставшихся в пещеру. Теперь я скажу, что может быть не так и чего ты не должен делать. Я видел, когда смотрел в будущее, что тебя тоже могут забрать с нами, потому что ты бросишься в эту свалку помогать мне. Не делай этого, это то, что разрушит наши планы. Те, кто остался в пещере, не смогут сделать то, что должны, без тебя! Мне не надо помогать, я справлюсь. Я хоть и не молод уже, но ещё умён, и коварность моя вся при мне. Не рискуй жизнями многих ради меня! Сделай так, как мы задумали. Это получится, если ты сдержишь свои эмоции, иначе нет.
        - Хорошо, - сказал я, а сам прикидывал, смогу ли я удержаться.
        - Вот и ладно. А сейчас подберёмся поближе к лагерю. Что–то мне не по себе.
        И мы очень осторожно подлетели поближе короткими рывками потом уже, где пешком, где ползком пошли до своих засад. Я, перевалив через гору справа от вершины, осторожно залез между камней на том выступе, где сказал шаман. Он должен был обойти гору слева и ворваться в лагерь, когда заметит «коробки». Солнце уже заходило, и сейчас мужчины должны пойти на охоту. Я подумал, что, наверное, эти Существа очень даже не глупые, раз не прилетают до того как большинство мужчин уйдёт на охоту. Они тоже не хотят оставлять в живых наших воинов. Но, правда, и всех вроде бы не убивают.
        За такими размышлениями незаметно прошло полчаса. Солнце уже почти село, и я увидел, как стайки по несколько человек полетели в разные стороны на охоту. «Коробок» не было. Под камнями, где я лежал, было сухо и мягко, и, полежав ещё час, я почувствовал, что за эти два дня я сильно вымотался, меня клонило в сон с неимоверной силой. Я решил, что смысла сопротивляться нет, будет шум, и я проснусь….
        Я не знаю, от чего проснулся, вокруг было тихо, была уже глубокая ночь, стояла наша обычная голубовато-серая луна. Всё было отлично видно. Охотники ещё не начали возвращаться. Я высунулся немного вперёд, чтобы осмотреть склон и заметил, как слева от горы к лагерю осторожно идёт Сухой Дуб. Меня охватило волнение, я посмотрел на небо – там ничего подозрительного не было. Шаман продолжал свой путь. И тут я заметил, как ниже и левее от меня по склону из-за огромного камня, потягиваясь и зевая, вышел Красногривый. Я весь напрягся, вот ведь, черт бы его побрал, нет, чтоб поохотиться, как все нормальные мужики! Вождь почти сразу заметил идущего в его сторону шамана. Он тут же пригнулся и стал следить, потом пошёл наперерез Сухому Дубу, их пути должны были пересечься возле огромного валуна, мимо которого шла тропа. Вождь выскочит из-за этого камня быстро, и у старика не останется времени на его коварности! Я в два прыжка разогнался по склону и понёсся вниз. Судя по расстоянию между ними - вряд ли успею. Можно крикнуть, но тогда прибегут и другие воины, и нам могут не дать пройти в лагерь. Расстояние между нами быстро уменьшалось, но между ними оно уменьшалось ещё быстрее. Я мысленно кричал Шаману, чтобы он шёл помедленнее, но этот чёртов великий волшебник как оглох! Чешет себе легко и быстро. Вот он уже возле валуна, проходит два шага дальше, Красногривый не оставил ему ни одного шанса, он выскочил из-за камня тихо и смертоносно, я достал дубинку налету, вождь ударил шамана в спину. Он явно не хотел убить сразу, но зная о хитрости Сухого Дуба обезопасил себя. Сбив жертву с ног, вождь навалился на лежащего уже на спине шамана, схватил его рукой за горло и начал что-то говорить. Мне хватило этих мгновений, чтобы покрыть оставшееся расстояние. Красногривый заметил меня, несущегося на него только, когда я был уже в пяти метрах. Он успел только заметить меня, его мышцы ещё даже не сработали, видимо, мы неслись наперегонки с его нервным импульсом. Я оказался быстрее и помог вождю слезть с шамана сильнейшим ударом дубинки по подбородку снизу вверх. Удар получился настолько сильным, что огромный вождь сделал полусальто назад и приземлился на голову, точнее, на то, что от неё осталось. Ух, как я был зол тогда! Меня после удара сильно крутануло, и если бы я не был Играющим Крыльями, то точно не увернуться бы мне от дерева, стоявшего у меня на пути, не могу сказать, как, но мне это удалось.
        Я вылез из кустов, которые очень удачно, надо сказать, выросли на этом месте, и сразу направился к шаману. Он, покряхтывая и ругаясь, уже вставал на ноги.
        - Я выронил колышек, - пробормотал шаман себе под нос, пытаясь оправдаться.
        - Они уже рядом? – я спросил его про «коробки» и тут поймал себя на том, что говорю во множественном числе. - Будет не одна?
        - Я точно не знаю, что должно было произойти, я почувствовал волнение и решил на всякий случай подобраться поближе. Я тоже почему-то думаю, что коробка будет не одна. Ну ладно, спасибо тебе за помощь, а теперь быстро уходи на своё место! И тогда ты, наверное, обманешь судьбу. Только быстрее!
        Встав на четыре конечности, я бросился вверх по склону, но, сделав несколько прыжков, обернулся посмотреть на шамана, так, на всякий случай. Он как раз делал первый шаг в сторону лагеря, точнее, попытался сделать, так как, не успев ещё полностью шагнуть – завалился на бок. Похоже, вождь повредил ему что-то в спине. Шаман посмотрел в мою сторону, и, видя, что я остановился, начал махать мне рукой, чтобы я уходил, потом встал на руки пробуя идти и тащить ноги за собой, но сделав шагов пять, он, как будто споткнувшись завалился влево.
        Я ругнулся. Ведь даже если бы он мог тащиться на руках, он бы всё равно не успел. Я почему-то был в этом уверен. Примерно через полчаса уже должны начать возвращаться с охоты воины, а «коробки» судя по всему, прилетят до этого момента. До лагеря ползком час, не меньше. А у него и руки-то не все рабочие, видимо, вывих. Взвалив его на себя, я пошёл в сторону лагеря так быстро, как только мог.
        - Дурень молодой, - постанывая от причинявшей боль тряски, не зло прошипел Сухой Дуб.
        Я улыбнулся, хмыкнув при этом, и сказал ему:
        - А ты думал, я дам тебе спокойно умереть? Ну уж нет, старый хрыч! Я отвечаю за этот мир, а ты за тот. Уж не знаю, чего ты там насмотрелся в своём будущем, но я заставлю его изогнуться так, как мне удобнее!!! – я был полон решимости и готов ко всему. Я решил, что меня не остановит ничто, даже если меня посадят в клетку, я найду способ довести дело до конца, даже если у меня на это уйдёт вся жизнь. И вообще, ещё никто не прилетел, а мы уже подошли к стоянке. Всё было спокойно, лишь негромко переговаривались между собой женщины, да иногда слышались крики играющих детей.
        Всё было как надо. Когда я внёс шамана в лагерь и аккуратно положил на землю, к нам начали подходить соплеменники. Я громко крикнул:
        - Опасность грозит племени! Подходите сюда, шаман будет говорить! У нас осталось несколько минут!
        - А-а, предатель! – это был Загнутый Шип.
        Его так звали, потому что он был сутулый и противный, но считался умным. И вождь часто спрашивал у него совета. Он ненавидел шамана, и это его обвинение предназначалось ему. Но в этот раз ему не суждено было довести своё грязное дело до конца. Он отвлекал, а на карте было слишком многое. Я был всё в том же боевом настроении и решил вопрос с Шипом радикально. Точку в восклицательном знаке в конце его предложения я поставил своей любимой дубинкой у него на лбу. Очень прилежно поставил. Он не ожидал такой наглости с моей стороны прилюдно, поэтому я хорошо размахнулся, и, не боясь, что он увернётся, навсегда оставил его в прошлом. Немногие воины, увидев у меня дубинку, оскалились и угрожающе зашипели, я приготовился драться, если потребуется, хоть со всем светом. Но тут заговорил шаман:
        - Тише, тише! Это я сделал ему дубинку! Что бы он защищал вас! – возмущение немного стихло, и он, схватившись за мою руку, и с моей помощью, встал на ноги, - пришли другие враги, они намного сильнее нас. Но они не злы. Запомните это. Они думают, что это мы злы и поэтому нападают. Пока что вам лучше спрятаться. Это нужно сделать прямо сейчас! Вспомните хоть раз, когда я посоветовал вам что-то плохое, тот, кто следовал моим советам - выживал! Прячьтесь, быстрее!
        Многие женщины, послушав его, брали детей и торопливым шагом уходили в сторону гор. Они не очень верили, но, спрятавшись, ничего не теряли. Но многие всё-таки остались, глядя на самоуверенных воинов.
        - Убиты будут только те, кто нападёт, - сказал шаман оставшимся.
        Тут я вспомнил о нашем плане и почувствовал, что уже слишком задержался.
        - Сухой Дуб, мне пора, - я сказал это жёстко и уверенно, - ты как? Сам продержишься?
        - Да. Со мной будет всё в порядке. Спина не повреждена, через неделю я буду скакать, - и заметив, что я с опаской поглядываю на воинов, собравшихся вместе, и обсуждающих, видимо, то, что случилось, - а, они? Они не опасны, потому что я не представляю для них угрозы. Не беспокойся, уходи… - тут он прислушался и посмотрел на небо, и уже крайне взволнованно почти прокричал, - уходи, уходи пока не поздно! Беги!
        Я глянул на небо, там ничего не было видно. Странно, но я верил шаману. И ещё раз, глянув на воинов, повернулся к горе и мощными прыжками понёсся к ней. Но не успел я сделать и десяти прыжков, как воздух наполнился еле слышным гудением, от которого по всему телу побежали волны, и оно стало хуже слушаться. Я, собрав все силы, сделал ещё три прыжка, потом раздался громкий хлопок и сразу после него щелчки. Хлопок как будто отключил тело от моей воли, оно совсем перестало слушаться, я мог только дышать и двигать глазами. В тот момент, когда оно отключилось, я был в прыжке, но не упал, а повис в воздухе. Потом всё вокруг залило ярким светом. Тут я пришёл в себя и понял, что не успел. Мне не было страшно, мне было горько. Но тут я вспомнил, как тащил шамана, вспомнил своё решение, и мне стало страшно, но я не собирался сдаваться, в следующее мгновение во мне вспыхнула ярость, эх, если бы я мог шевелиться! Но тут же в голове промелькнуло несколько мыслей, от которых остался один вывод – если бы я мог шевелиться – я бы погиб! Как те «храбрые» воины, которые сейчас нападают на «коробку» и падают вниз десятками прожжённые «молниями». Я видел это боковым зрением, максимально вывернув глаза влево. Кстати, «коробок» было две. Я почувствовал, что мне скучно. Если не брать в расчёт «паралич» и слегка неприятные волны по телу, то, в общем, я неплохо себя чувствовал! Я мог смотреть и думать. Я представил висящего сейчас в воздухе Сухого Дуба, он, наверное, очень доволен, ему, калеке, только это и надо! Если бы я мог, то рассмеялся бы, но лицо «не работало» тоже. И получился смех без улыбки. Это тоже было смешно. Теперь мне нужен был новый план, но чтобы что-то придумать, требовалось больше данных. Я стал смотреть по сторонам и прислушиваться.
Я висел спиной к «коробкам» и видел очень мало, но сквозь гудение и щелчки мне немного были слышны крики нападавших. Но вот в поле зрения появилась вторая «коробка», она летела справа налево, по кругу, выпуская тонкие, прерывистые нити молний в разные стороны. «Видимо, их две для более тщательного отлова и уничтожения», - догадался я. Всё продолжалось ещё минут десять. Потом щелчки стали более частыми и переросли в натяжное жужжание, в этот момент я начал двигаться. Рядом со мной летел мелкий зверёк с огромными от ужаса глазами и немного насекомых, тоже парализованных. Странно, дальше пятидесяти сантиметров от меня никто не летел, только те, что возле меня, и мне стало понятно, что «гребут» не всё подряд. Чуть в стороне слева летели две женщины с тремя детьми. Я подумал, что им не быть в моём новом племени. И спохватился, что я и сам в том же положении. Но почему-то я не волновался, я был уверен, что смогу как-нибудь выпутаться. А не сошёл ли я с ума? Нет, это было бы слишком просто, так мне не отделаться, нужно выбираться.
        Меня, как и всех остальных, тянуло вверх. Жалко, что лечу задом наперёд и ничего не вижу, подумал я. И тут мои ноги зацепились за ветку дерева, и меня опрокинуло на спину, получилось, что теперь я летел головой вперёд, но видел всё вверх ногами. Это всё-таки лучше. А какой вид теперь был! Громадная, круглая «коробка» с дырой в середине, в которую уже влетали первые «покоряющие с неба», от яркого круга около дыры шёл яркий свет, мешавший хорошо рассмотреть громадину. Но, несмотря на это, я рассмотрел летящего впереди меня, метрах в тридцати, Сухого Дуба. Он летел стоя, вперёд лицом! Как будто степенно шёл с посланием в чужое племя. Как ему это удалось? Все остальные, кого я видел, летели как попало.
        Когда всех втянуло внутрь «коробки», движение прекратилось, и из стен к каждому «покоряющему с неба» потянулись блестящие толстые «змеи» с разинутыми пастями. Меня охватил дикий страх,  когда «змея» схватила меня поперёк тела, я уж думал - конец. Но схвачен я был очень аккуратно, зубов у «змеи» не оказалось, и даже наоборот, «пасть» была внутри мягкой. Это было похоже на то, как если бы меня кто-то взял огромной рукой. Я не знал, что и думать. Тут жужжание стало замедляться, и, став щелчками, стихло, стихло и гудение. Я почувствовал, как меня тянет к земле, я снова мог шевелиться.
        Оглянувшись, я увидел, что остальные тоже могут шевелиться. Я успокоился, страх ушёл, я снова мог думать спокойно. Нужно выбираться. Как бы мне это сделать? Тут мне почему-то вспомнилось, как, будучи тринадцатилетним подростком, я полдня пытался поймать крупную рыбину в небольшом прозрачном ручье. Меня учили ловить рыбу в озере, заросшем болотными растениями, выждать и броском настигнуть, когда рыба чуть ли не тычется в твои ноги. И я пытался таким же способом поймать рыбу в прозрачном ручье. Мимо проходил молодой воин. Он немного постоял и с интересом спросил, что я делаю по колено в ледяной воде. Я объяснил. Он засмеялся и сказал, чтобы я вышел на берег, а сам с распростёртыми крыльями, выходившими за ширину ручья ещё по метру с каждой стороны, высоко подпрыгнув, бросился в воду. Рыба метнулась от него. Он прыгнул вперёд ещё раз, и ещё раз, а на третий раз рыба уже, попробовала преодолеть идущее дальше мелководье, где и была им успешно схвачена. Он, улыбаясь, кинул мне рыбину и сказал:
        - Разная рыба, разная вода – разные способы ловли.
        Он ушёл. А я навсегда запомнил то, что он сказал.
        Лихорадочное движение мысли остановилось, я выловил то, что мне было нужно: силой действовать бесполезно, нужно сменить метод. Если я не могу уйти, применив силу, значит нужно сделать так, чтобы меня отпустили сами. Бред какой-то! Но и то, что творится вокруг тоже бред, да и вообще, меня всегда интересовал всякий бред. От размышлений меня оторвал нарастающий дикий шум. Я в первое мгновение испугался даже, но, посмотрев вокруг, понял, что это просто всем вокруг стало страшно, они оправились от шока и начали орать от страха. Я ухмыльнулся, и принялся осматриваться более тщательно (как приятно, когда можно вертеть головой куда захочешь). Тут я почувствовал, что на моей шерсти, на голове что-то висит. Протянув руку, я нащупал что-то пушистое, мягкое и живое. Смех меня разобрал, когда я вспомнил, как рядом со мной летел маленький, напуганный до смерти зверёк. Я аккуратно снял его с головы и посмотрел – он. Нет, наверное, я правда с ума сошёл, вокруг все трясутся от страха, а меня смех разбирает. Но я не мог сдержаться. Ну, представьте себе зверька очень похожего на енота, величиной с котёнка, которого вы держите за шкирку, а он смотрит на вас полными ужаса глазами, растопырив лапы во все стороны, и в передних у него по пучку волос из вашей гривы. От зверька меня отвлекли новые ощущения, «коробка» еле заметно дрожала. Я посмотрел вниз - там всё двигалось, я поначалу очень удивился, но потом понял, что это летим мы. Странное ощущение.
        Дыра, через которую мы влетели внутрь, стала закрываться, это было похоже на то, как кто-то закрывает рот. Две «губы» шли навстречу друг другу. Я посмотрел на зверька, и чуть было не бросил его в остававшуюся ещё щель, но вовремя спохватился – у него не было крыльев. Он мне нравился. Я вытащил из его лап мою шерсть, и немного подумав… посадил обратно себе на голову, удержится - выживет. И он явно собирался выжить, я это понял по сильной хватке, с которой он снова вцепился мне в волосы.
        Ну ладно, вроде бы все немного успокоились. Пол внизу закрылся, а в стенах, переходивших в плоский потолок, на четырёхметровой высоте, открылась почти сплошная по всему кругу широкая щель, в которой было видно Существ по пояс. Они внимательно наблюдали за нами, переговариваясь между собой. Примерно через минуту нас мягко опустили на пол и отпустили. Все, в том числе и я, сидели неподвижно минуты две три, ожидая, что он может открыться. Но мне надоело бояться, и я первый встал на ноги, ничего страшного не происходило. Тогда я стал рассматривать Существ, а они меня. Шаман не обманул, они были такие, как он описывал. Кстати, а где он? Я повернулся и посмотрел вокруг. Многие уже повставали, и я его сразу не увидел. Тогда я крикнул:
        - Сухой Дуб! Ты где?!
        Он отозвался. Я пошёл на голос, и метрах в пятнадцати от меня нашёл его. Он сидел. Разные эмоции я увидел на его лице. Он одновременно был и рад и расстроен, что я здесь.
        - Ты расстроил все мои планы. Нарушил все варианты предсказаний. Почему? Ты можешь хоть немного объяснить? На сумасшедшего ты не похож, тогда что? – голос шамана звучал неуверенно и нетерпеливо.
        - Знаешь, Сухой Дуб, когда я решил пройти всё, не смотря ни на что, и всё-таки добиться задуманного, меня тоже насторожила эта самоуверенность. Я тоже поначалу подумал, что просто сошёл с ума, но ведь мы с тобой живы. И я не представляю, как бы я себя чувствовал, поступив по-другому, по «разумному». Сейчас я себя чувствую хорошо, я уверен, что смогу помочь тем, кто остался, я спас друга, - шаман при этих словах опустил глаза, - я не смог бы уважать себя, если бы бросил тебя. За последние несколько часов я изменился так, что сам себя не узнаю. Я не чувствую больше, что они Боги, - и я махнул головой в сторону широкой щели, в которой были видны Существа, - мы равны. Нужно им показать, что я тоже разумен. А вот им, по-моему, нужно родиться заново.
         Я имел в виду наших воинов. Они, придя в себя и увидев врага в лицо, начали исступлённо, по-звериному бросаться на щель, в которой стояли Существа. Но странно, они не могли даже прикоснуться к врагу. Они разбивали себе в кровь лица, ударяясь о невидимую преграду. Видя всё это, я почувствовал, что хочу кинуться в бой и помочь нашим. Скорее всего, я бы этого не сделал, но до развязки делу не дал дойти шаман. Я пришёл в себя от сильного рывка за руку и мягкого, но обрубающего всякие возражения возгласа:
        -Не смей! – это шаман заметил, чем дело пахнет и принял меры.
        Я ужаснулся, насколько это незаметно и сильно. Мне стало страшно, я не знал, как с этим справиться. И тут у меня возникла мысль: «Существа! Они не впадают в ярость при каждом дуновении ветерка. Значит, они могут знать, как с этим справиться!» Мне стало лучше. Значит, всё правильно, нужно как-то убедить их отпустить меня обратно. Там научиться их речи, подружиться с ними и узнать всё, что знают они. Но с чего начать?
        - Тебе нужно поговорить с их шаманом, - сказал Сухой Дуб и добавил тут же, - веди себя достойно.
        Я осмотрелся. Существа всё ещё смотрели на нас. Атаки воинов стали слабее, они себя сильно калечили. Я думал, к кому из Существ мне обратится и как. Тут я заметил, что в одном месте Существа стоят более плотно, и в центре этой группы явно стоит тот, кто выше других по рангу. Он что-то говорил другим, и они уходили, видимо, исполнять приказ. Кстати, и больше всего нападали именно на это место. Ну что ж, пора действовать.
        Я подлетел сначала к другому месту, где было по-свободнее, чтобы лучше рассмотреть Существо и то, что задерживает нападающих. Там, куда я подлетел, стоял один из Существ, видимо молодой мужчина. «Должны же быть у них и женщины», - подумал я. Я не был маленькой пчёлкой, и мне тяжело было висеть на одном месте. Но за это мгновение я понял много нового. Невидимая стена была похожа на лёд высоко в горах. Я однажды забрался очень высоко – еле вернулся живым. Этот лёд был сухим и очень прочным. Странно, но уже понятней. Существо, мужчина, был очень похож на нас. Мне было интересно, есть ли у него когти, его руки не было видно, он держал их за спиной.
        И вот это случилось! Я сделал попытку общения с чужаком. Оказалось, это легко. Я подлетел к стоящему воину и показал ему свою левую пятерню, выпустив и сложив несколько раз когти, потом правой рукой ткнул в направлении его рук, стараясь при этом выглядеть как можно более заинтересованным. Первая попытка не была полностью успешной, он только слегка заинтересовался. Когда я второй раз подлетел к нему, он уже внимательнее посмотрел на мои руки и на меня. Он наконец понял, что я хочу ему что–то сказать, так как достав из–за спины одну руку, сам посмотрел на неё и медленно, неуверенно протянул в мою сторону. Но к этому моменту я уже спланировал вниз, выругавшись, и подумал: «Как можно так долго соображать?!». Моё самоуважение ещё выросло. Приземлившись, я посмотрел вверх на него. Он стоял уже вплотную к стеклу и смотрел на меня с любопытством, стоявшие неподалёку от него тоже обратили на меня внимание. Это был успех! Мой план начал воплощаться. Я посмотрел на шамана, он, улыбнувшись, кивнул мне в знак одобрения.
        Отдышавшись, я снова полетел вверх. Там уже стояло пятеро. Я подлетел к стеклу и снова показал пятерню. В этот раз он быстро показал мне свою, когтей не было. И показав руку, быстро вытащил какую-то короткую штуку и показал мне её. Я сначала не понял, что он хочет мне сказать и что это за штука. Приземлившись, я смотрел вверх на продолжающего показывать мне эту штуку чужака и подумал, что мы похожи на двух подростков которые скалятся, показывая друг другу свои недавно отросшие клыки. Я понял, он думает, что я угрожаю ему, показывая когти. Надо исправить ситуацию. Я взлетел и, остановившись напротив него, показал ему свой язык, прикрыв при этом клыки губами. Он был озадачен, как и его соплеменники, стоявшие рядом. А я, держась в воздухе из последних сил, всё показывал ему язык и тыкал рукой в сторону его рта. И когда он показал мне свой, я уже начал приземляться. Мне нужен был хороший перерыв, я дышал только немного реже моего «пассажира» на голове, он, видимо, никогда столько не летал. Но тут один из соплеменников этого воина что-то ему сказал, и другие его поддержали. После этого из стены немного ниже стекла вылезла блестящая «змея» или «рука», даже не знаю, и, свернувшись кольцом, замерла. У меня мелькнула догадка… нет, не может быть! Но догадку подтвердил чужак, помахав мне и указав на «руку». Я не сразу осмелился, в памяти ещё свеж был тот ужас, который она во мне вызвала. Но он снова показал на неё рукой потом на меня и …помахал руками, как будто это крылья. Ну, такому приглашению я не мог отказать, и, напрягая перетруженые мышцы, взлетел и приземлился на «руку». Из неё вышла неплохая посадочная площадка. Вот теперь можно было спокойно поговорить. Устроившись поудобнее, я осмотрел стоящих напротив чужаков. Их было уже больше десяти, и подходили другие. В нашу сторону также шёл и тот, которого я приметил как главного. Вот это удача! Я не стал отвечать на попытки поговорить со стороны моего бывшего собеседника. Я ждал пока подойдёт главный. Но подумал, что будет невежливо просто перестать говорить, и я, поймав взгляд того, с кем говорил, поклонился ему в знак благодарности. Он был удивлён, но ответил сразу, тоже поклонившись. Потом я показал рукой в сторону идущего к нам главного и снова поклонился. Он был очень удивлён и начал переговариваться со стоящими рядом товарищами.
        Когда подошёл главный, все, кто здесь стоял до этого, начали усиленно что-то ему объяснять, показывая на меня. Он, подняв обе руки, что-то сказал с недовольным лицом, и они сразу перестали лезть к нему. Потом он сказал что-то ещё, указав рукой на покоряющих-с-неба в зале. И почти сразу блестящие «руки» переловили всех воинов, кроме меня и шамана. Это было хорошим подтверждением, что он мной заинтересовался и был намерен общаться. Главный стоял и смотрел на меня, я же с интересом разглядывал его.
        Он был немолодой и коренастый, волосы, как и у всех остальных, короткие на голове и совсем отсутствовали на лице, на правой щеке шрам. Мне было интересно: «У них, что совсем никаких крыльев нет?» И я, повернувшись немного боком, показал ему на свои сложенные крылья и потом ткнул в его сторону рукой. Он улыбнулся, повернулся немного боком, показал, что крыльев у него нет совсем, покачав при этом головой из стороны в сторону, и сделал в воздухе дугу рукой, как бы охватывая всю «коробку». Я покачал головой вверх-вниз и погладил стену рукой, показывая, что мне тоже нравится. Он улыбнулся в ответ. Я тоже широко улыбнулся и…закрыл рот рукой. Он мог не правильно расценить сверкание моих клыков. Но он, увидев мой жест и испуганное лицо, засмеялся и, наверное, громко, слышно ничего не было. Потом сделал небрежный жест рукой, мол, брось, всё нормально. Я убрал руку ото рта и осторожно, поглядывая на него, оголил клыки, подняв губы в оскале, он смотрел, улыбаясь, а его соплеменники с большим интересом разглядывали моё оружие. Тогда я, подыгрывая ему, повертел головой, чтобы они могли получше рассмотреть мои зубы. Потом, перестав скалится, я гордо приподнял подбородок, как бы говоря: вам до меня далеко, и дотронувшись до своего рта, показал на него, чтобы он показал свои зубы. В ответ он дотронувшись до своего рта, отрицательно покачал головой и поднял руку в знак внимания, потом повернулся к стоящему рядом и протянув руку что-то видимо попросил. Тот дал ему тёмную острую штуку с блестящей кромкой и утолщением, удобно ложившимся в руку, да, он показывал мне армейский нож. Он сделал несколько ударов в воздух, показывая, как это можно применить. Я одобрительно покачал головой, и (я сам удивился своей самоуверенности) протянул руку, как бы прося дать мне это.
        Он понял мой жест.
        Потому что он, прищурился на мгновение, потом улыбнулся и, повернувшись к подчинённым, сказал что-то. У них на лицах появился страх и они быстро ему что-то заговорили. Главный же, сделав лицо «каменным», сказал ещё раз, и только увидев, что человек пошёл куда-то, повернулся ко мне. Почти в то же мгновение послышалось лёгкое тонкое жужжание, и стекло поехало вверх. Я заволновался. Все, кроме главного выхватили те штуки, одной из которых мне грозил тот, с кем я разговаривал до прихода главного. Он поднял обе руки, что-то сказав, и они опустили оружие, а это было оно, я не сомневался. Тут я впервые услышал его голос. Он был в метре от меня, я почувствовал его запах, и на меня накатила ярость.
        Чёрт бы её побрал!
        Очень медленно я развернулся и, спрыгнув с «руки», полетел по кругу, бешено махая крыльями, надо было срочно «сбросить» эту дурную энергию, которая грозила бедой всем. После двух кругов я, как бы окончательно выжимая остатки, крутанулся вокруг своей оси и тут же почувствовал, что мой «пассажир» на голове не удержался и слетел. Это уже полностью привело меня в себя. Хорошо, что его откинуло вверх. Я, резко развернувшись, смог поймать его, когда он падал. Правда, от такого манёвра я, похоже, надорвал мышцы, потому что левую начало печь. Прижав его к груди, я полетел продолжать беседу. Сев напротив открытого окна и посадив зверька на голову, я осторожно глянул на главного, он был ещё там. Заметив, что я на него смотрю, он сделал удивлённое лицо и выразительный жест руками - «Что происходит?». Я посмотрел на него виновато и пожал плечами. Он махнул рукой «Ладно, проехали», и с интересом показал мне нож, напоминая, на чём остановились. Меня охватило волнение: « Неужели даст?». Я кивнул, подтверждая намерение взять, и протянул руку. Но он не дал сразу, а указал на мою дубинку, и повторил движение. Я был согласен на обмен, хотя подлинной ценности ножа ещё не знал. Я достал дубинку и протянул ему, он взял дубинку одной рукой, а другой протянул мне нож, держа его за лезвие. Я взял его за ручку. И тут вспомнил, чему меня научил шаман – нужно подружиться с оружием. Я начал осторожно трогать разные части ножа, поглаживать, поворачивать. Осторожно ощупал края лезвия – один был тупой, другой острый, очень острый, об него я всё-таки порезался. Не сильно, большой палец на левой руке. Но зато сразу понял, чем грозит это шее, если по ней провести этим краем, даже слегка нажав. Потом я взял нож в правую руку и, включив воображение, сделал несколько ударов в воздух. Мне понравилось. Я посмотрел на моего собеседника и его окружение – они стояли, разинув рты. А увидев, что я на них смотрю, начали удивлённо переговариваться. Тут я вспомнил про Сухого Дуба, и мне захотелось ему похвастаться. Я сделал жест рукой моему собеседнику «подожди», на что он согласно кивнул головой, и полетел к шаману.
        Сухой Дуб сиял от радости.
        - Молодец! Играющий Крыльями, ты герой! Что это за штуку ты взял у него?
        - Да это-то я и хотел тебе показать. Она очень острая! И, по-моему, крепкая, -  я протянул ему нож.
        К моему удивлению он ловко взял его за ручку, несколько раз махнул в воздухе, потом попробовал на зуб, попробовал согнуть руками. Лезвие немного пружинило. Он сказал:
        - Это не камень. Лучше. Очень ценная вещь. Я такую делал из камня, – с этими словами он отдал мне нож.
        - Ну ладно, я пойду ещё поговорю с ним. Мне надо вернуться домой, - и, подумав, протянул ему нож, -  возьми, тебе он нужнее.
        Он взял это богатство, и ничего не говоря, посмотрел на меня глазами полными благодарности. Слова не сказали бы лучше.
        Меня такой поток чувств смутил, и я поспешил вернуться к моему собеседнику.
        Я сел на «руку» и грустно ему улыбнулся. Он внимательно смотрел на меня. Я опустил глаза вниз, и мой взгляд остановился на пустой сетке от дубинки - шаману будет тяжело хранить ту острую штуку, не замотав её во что-нибудь. Я вспомнил, как главный просил дать ему эту штуку, и его подчинённый достал её откуда-то.
        Я снял с себя сетку, показал её главному и, сделав несколько ударов в воздух, как будто ножом, оглядел себя и изобразил на лице растерянность. Потом снова посмотрел на главного, к моему приятному удивлению, он уже повернулся к тому, у кого брал нож. Подчиненный снял с бедра и отдал ему небольшой продолговатый предмет. Главный повернулся ко мне, но не отдал сразу, а сначала показал, как пользоваться этим. Потом мы обменялись, и я полетел к шаману. Нацепив ему на бедро эту штуку, и научив пользоваться (кроме ремешков нужно было знать, куда нажать, чтобы вытащить нож из ножен), я вернулся на «руку» и посмотрел на шамана. Он вставал! Морщась от боли, упираясь руками в колени, он вставал. Мне стало интересно, что он такого важного задумал, ради чего нужно было так мучиться. Я глянул на чужаков, они тоже все смотрели на шамана. А шаман встал, выпрямился, подвигал ногой, пробуя, как сидит вся эта конструкция, сделал несколько шагов и резко выхватил нож из ножен, покидал его из руки в руку и ловко засунул обратно. Лицо у него было, мягко говоря, довольное. Потом посмотрел по сторонам и, видимо, заметив, что за ним наблюдают, решил всех удивить ещё больше. Он прыгнул назад, обернулся при этом на сто восемьдесят градусов, и выхватив на лету нож, нанёс сильный удар воображаемому противнику, после чего… упал на четвереньки и замер, спина-то ведь ещё не выздоровела! Чужаки согнулись пополам от хохота. Мне тоже было смешно, но не настолько, тогда я их так и не понял. Но сейчас, вспоминая бравого старикана полузверя, с армейским ножом на бедре, так по-детски играющего на публику, я их полностью понимаю!
        Остальные покоряющие-с-неба наблюдали за нами молча. Вообще паника утихла, когда были пойманы наводившие её наши «храбрые защитники», без толку калечившие себя.
        Так как мне не было так смешно, как чужакам, то у меня было минуты три, чтобы понаблюдать за ними. И вот что я понял, глядя на них: наше поведение очень похоже, им свойственны те же эмоции, что и нам, и они не умнее нас, они просто больше знают, я бы даже сказал, что-то, что называют душой, у нас одинаковое. За исключением одной черты – бесконтрольной ярости. Опять эти вопросы без ответов! Где моя скала! Да к чёрту скалу! Толку-то от неё! В этот момент я вскочил на ноги из сидячего положения и аж подпрыгивал от злости, крутясь на месте. И тут мой взгляд встретился со взглядом главного. В нём было недоумение и настороженность. Я сразу остановился и сел с грустным видом. Он подошёл ближе и спросил жестом и взглядом: «Что случилось?», и тут же указал рукой в сторону сидевшего шамана, мол, «Из-за него расстроился?», я отрицательно помотал головой и со вздохом указал рукой на него. Он показал, что не понимает и просит объяснить. Я задумался, как можно, не зная ни одного слова на его языке, объяснить такие вещи, для которых и в своём то языке слова подобрать тяжело. Но это надо было сделать.
        Я встал, подошёл к нему поближе и посмотрел ему в глаза. Потом поднял левую руку и показал ему, какие у меня когти, попросив в ответ показать, какие у него. Он с недоумением показал, что у него нет таких. Потом я показал крылья и добился, чтобы он показал, что у него их нет. То же самое я проделал с глазами, волосами и клыками. После этого я указал на его тело и на свое и получил согласие в том, что они у нас разные. Он уже смотрел с интересом. Потом я изобразил радость на лице и попросил его сделать то же самое, потом злобу – он сделал, потом страх – тоже повторил. Я посмотрел на него, теперь он смотрел на меня не как на интересного ребёнка, а как на противника в шахматной партии, серьёзно. Тогда я продемонстрировал эти три эмоции сразу и, показав на него, утвердительно кивнул головой – «У тебя тоже это есть». Он согласно кивнул и, подняв руку в знак внимания, продемонстрировал то, что он понял. Жестом, двумя руками он обвёл своё тело и потом моё, после чего отрицательно помотал головой. Дальше он указательным пальцем ткнул как бы внутрь своей головы и потом моей и утвердительно покивал головой.
        Да он правильно понял – мы разные снаружи, но одинаковые внутри. Почти одинаковые. Этот момент он показал очень понятно: подняв руку в знак внимания, он подошёл к стеклу и, изображая ярость, сделал несколько движений, имитирующих удары по стеклу лицом, потом показал на себя и отрицательно повертел головой. Но на меня он не стал показывать и утвердительно кивать, он просто изобразил вопрос ко мне. Я в ответ показал, что не знаю. Но через несколько мгновений встрепенулся, и несколько раз тыкнул в него рукой, при этом утвердительно кивая головой – « ты знаешь». В этот раз он ответил не сразу. Он пристально посмотрел на меня и отрицательно покрутил головой, но как-то не очень уверенно, это было похоже на то, что он знает, но не может или не хочет говорить. Я растерялся. Но тут же подумал: а с чего он будет говорить чужому такие вещи? Надо общаться дальше. Но он опередил меня, начав первый. Он поднял руку, привлекая моё внимание, потом показал на себя, на стоящего рядом, на другого и потом обвёл рукой всех своих людей и себя вместе и произнёс негромко, но чётко:
        - Конто.
        После этого он указал на меня и обвёл всех покоряющих-с-неба и, слегка кивнув и указывая на меня рукой, дал понять, что сейчас моя очередь назвать мой народ. И вот в этот исторический момент, когда я с гордостью должен был произнести достаточно длинное название и произвести эффект, вмешался мой «пассажир» и эффект получился немного другой. У меня не было ручных зверей, да и ситуация была – «не до него». В общем, он терпел до последнего момента, и надо же было этому моменту настать именно в эту секунду. Я уже начал открывать рот, когда почувствовал, что по шее и дальше по спине что-то потекло. Вообще, покоряющие-с-неба довольно чистоплотны, поэтому, когда я понял, что течёт по мне, я ругнулся. Для обычного, не звериного уха это звучит примерно как крик летучей мыши, только грубее и громче, и вот что услышали конто как название моего народа:
        - Церк!
        Тут я жестом попросил меня подождать, отвернулся и со злостью буквально сдёрнул с головы «пассажира», но когда я увидел его в руке, сжавшегося от страха, и опять с моими тёмно синими волосами в лапах, у меня почему-то пропало желание швырнуть его вниз, я быстро остыл. И держа в руках зверька, посмотрел по сторонам, ища воду, но в зале, где сидели мы, воды не было. Тогда я повернулся к главному конто, мучительно думая, как же мне выкрутиться из такого казуса. Поворачиваясь, я ожидал увидеть смеющихся надо мной, и мне было странно не слышать смеха, в нашем племени меня бы неделю высмеивали. Но я увидел то, как должен вести себя действительно стоящий чего-то воин. Главный спокойно смотрел на меня. Когда я повернулся, он жестом попросил подождать. И никакого даже намёка на смех или пренебрежение. Но вот его подчиненные не были так велики душой и разумом, как он, многие стояли с плохо скрываемыми улыбками, некоторые шептались, улыбаясь при этом. Тут кто-то хихикнул. Главный услышав смех, сделался как будто каменным, повернул голову влево, откуда донёсся смех, и произнёс какую-то недлинную фразу. Он даже не успел договорить, а улыбки и вообще всякий намёк на юмор исчезли с лиц его людей. Такого влияния я ещё не видел! Когда он повернулся, я еле заметно кивнул ему головой в знак благодарности, он ответил, медленно моргнув глазами. Тут подошёл, видимо посланный ранее подчинённый и дал главному какой-то тёмно-зелёный «кирпичик», около двадцати сантиметров в длину. Главный взял его в руку, пару раз сжал и протянул мне. Видя, что я не понимаю, зачем он мне, он изобразил, будто чистит себя, и снова протянул мне. Я взял «кирпичик», жестом попросил подождать, получил согласие и спланировал вниз под окно, там меня не было видно. Мне почему-то не хотелось вытираться при них.
        Пока я вытирался, сверху слышалась речь конто, в которой проскакивало слегка искажённо моё ругательство: церк. Да, ну и получилось! Первое слово, которое они выучили – моя ругань. Ну ладно, потом объясню, подумал я.
        А «кирпичик» оказался очень полезной вещью. Я сначала потёр поясницу, её тоже задело, и, пощупав протёртое место рукой, убедился, что оно сухое и без запаха. Мне понравилась эта штучка, и я тщательно прошоркал всё «русло ручейка», начиная от головы. Потом протёр «пассажира» и вернулся на «руку». Я попытался вернуть «кирпичик», но главный улыбнулся и жестом показал мне бросить его вниз, я с удивлением посмотрел на него - выбросить такую ценную вещь? Он ещё раз улыбнулся и жестом показал, что я могу взять её себе. Я был доволен. И мы продолжили общение. Сначала повторили пройденное. Он, указав на всех конто, повторил это слово и, слегка повернув голову, подставил ладошку к уху, показывая, что хочет это услышать от меня.
        Я, как и все покоряющие-с-неба, довольно часто пользовался звуками других животных, и мне не составило особого труда повторить:
        - Конто.
        Конечно, я сказал это с небольшим «акцентом», но достаточно чётко, чтобы вызвать возглас одобрения у представителей этого народа. Главный, сразу после этого указав на меня и остальных представителей моего племени, продемонстрировал отличные способности к иностранным языкам… чётко выругавшись по-нашему:
        - Церк.
        Он стоял с вопросом на лице, а я не знал, что и делать. Я кое-как показал жестами, что, в общем, неплохо, но растерявшись, не смог быстро сообразить, как ему объяснить, что это не то слово. И пока я «кувыркался» в своих мыслях, спереди, на его правом плече замигал и потом заговорил на его языке, небольшой чёрный квадратик и что-то ответив ему, главный поклонился мне два раза и жестом показал, что ему нужно уйти, но он придёт, я кивнул в знак согласия и он ушёл. Окно закрыли, но «руку» не убрали. Я немного посидел, но мне не понравилось, что все оставшиеся конто начали пытаться «поговорить» со мной. Я почувствовал, что лучше я поговорю с шаманом, и спланировал к нему.
        Сухой Дуб был рад моему возвращению. Но его первый вопрос был для меня неожиданным:
        - Играющий Крыльями ты что, научил их ругаться по-нашему?
        Тогда я объяснил ему, что случилось. Он ничего не отвечал около минуты, потом улыбнулся и сказал:
        - Ты не хотел, но сделал правильно. Ну какие же мы «покоряющие», да ещё «с неба», - и он обвёл рукой остатки нашего племени, - это одно. А второе и более важное то, что мы хотим изменить их, - и он махнул головой в сторону соплеменников, - значит, нужно и назваться по-другому. Конечно, это ругательство, но оно не самое непристойное в нашем языке и часто используется для выражения очень хорошей эмоции. Да и звук короткий, лёгкий. Его будут легко запоминать, - тут он о чем-то задумался, улыбнулся и сказал, - сейчас мы действительно церки, - он сказал это с угрюмым выражением на лице, – это было однозначным ругательством, и тут же радостно и уверенно добавил, - а будем церками! Теперь тебе понятно?
        - Да, мне нравится!
        И мне это действительно нравилось! Теперь, я официально могу называться таким ядрёным словом! Обалдеть! А главное подходит на все случаи жизни: и к войне, и к радости, ну и на всякий случай, к поражению. В голове не укладывается. Я нечаянно сотворил историю! Хотя нет, простите, не я. Этот церков «пассажир»! Нет, и даже не он, а его… ну нет достаточно. Я хохотнул и посмотрел на зверька, он, пользуясь передышкой, крепко спал у моих ног.
        Но тут у меня возник серьёзный вопрос, который я сразу задал Сухому Дубу:
        - А как мы заставим этих, - и я мотнул головой в сторону наших воинов, - называть себя церками? Может их сразу убить?
        - Нет, сразу убивать не надо. Некоторые из них не безнадёжны. А ситуация, в которой они сейчас, мне поможет убедить их. Ну а того, кто будет против несмотря ни на что, ты убьёшь.
        - Ладно, – я был согласен с этим планом.
        Сухой Дуб поднялся с моей помощью и обратился к нашему племени:
        - Покоряющие-с-неба! Слушайте! Я буду говорить!
        Но ему не дал продолжить один из воинов. Его звали Бешеный Конь (он любил использовать в драке ноги) это он голосом, переполненным угрозой и упрёком, закричал:
        - Ты и твой прихвостень сидели и смотрели, как мы дерёмся за наших детей и женщин! И ничего не сделали, чтобы помочь! Вы, грязные крысы! Вы недостойны, чтобы вас слушали! Не слушайте их! Они предатели! Мне это сказал наш великий вождь – Красногривый! Он хотел выгнать вас из племени! Как только меня отпустят, я разорву вас обоих!
        Тут он сделал паузу, чтобы отдышаться, и шаман успел дать ему шанс:
        - Бешеный Конь, выслушай меня, а потом будешь решать, ты многого не знаешь! Если бы все послушали меня, никто бы не погиб! – среди других воинов и женщин пробежал «ветерок» согласия. - Нас не хотят убить…
        Бешеный Конь опять перебил шамана, крича всякие глупости. Это было бы уже слишком даже для «обычных» разборок в племени, а сейчас приговор не вызывал никаких сомнений.
        Я посмотрел на шамана. Он уже протягивал мне нож. Я был так зол, что предпочёл бы загрызть его. Но наличие ножа что-то меняло. Взлетать мне не пришлось, все воины, хоть и схваченные, стояли на полу. Я быстрым шагом подошёл к нему и, не останавливаясь, ударил ножом в висок. Он сразу затих и обмяк. Мне было слегка не по себе оттого, что он не мог защищаться. Но сейчас было не до «любезностей».
        Я вернулся к шаману и отдал ему нож. Он отдал мне зверька, которого он всё это время держал на руках. Все молчали, никто из воинов не укорил меня, Бешеный Конь был наказан справедливо.
        Шаман продолжил говорить:
        - Теперь послушайте меня! Я благодарен остальным за разумное поведение! Нас схватили и убивали наших воинов только потому, что мы нападаем! Вы же видели, что они доверяют тому, кто не ведёт себя как глупый зверь! – и он показал на меня. - Нас переселят! Нет смысла калечить себя сейчас, вы все нужны, чтобы основать новое племя на новом месте! И называться мы будем по-новому! Наше старое имя нам не принесло счастья! Нам нужно такое имя, которое будет сильнее судьбы! Но, конечно, и мы должны оправдать его! Играющий Крыльями уже выбрал имя и сообщил его чужакам, они хорошо приняли его! Мы будем называть себя церки! Вы послушайте, как звучит! – вокруг все негромко начали проговаривать его. - Да мы теперь отпугнём почти любых злых духов! Кто не согласен и что он может на это возразить? Говорите!
        - Я согласен! И я это говорю не потому, что схвачен и боюсь! Нам, правда, нужно стать другими! И я буду церком! Это по мне! И когда нас отпустят, я готов драться за тебя, Сухой Дуб, и за церков! Даже если мы будем вдвоём против всех! – это говорил Думающий Бык – один из самых уважаемых воинов племени, в его честности никто не сомневался.
        У меня стало легче на душе, шаман теперь не один.
        Остальные воины в большинстве своём тоже были согласны, только двое сказали, что им нужно подумать. Но и то просто из вредности, потому что когда их не тронули за несогласие, они через десять минут согласились с улыбкой.
        И тут я увидел, как вдоль окна идёт главный в сопровождении четырёх своих, но выглядевших не так, как те, кто стоял с ним рядом, когда он разговаривал со мной. Кстати, а те куда-то исчезли, были только главный и сопровождавшие его четверо. Их кожу не было видно, всё было закрыто. Они группой подошли к тому месту, где была «рука» для меня.
        Главный посмотрел в окно и, найдя меня взглядом, жестом позвал меня на «руку». Я кивнул в знак подтверждения и жестом попросил подождать, показав на шамана и на свой рот. Потом повернулся к шаману, он уже смотрел на меня.
        - Иди, Играющий Крыльями. Разговаривать можно долго, но сейчас нет времени. Невежливо заставлять ждать. Тем более тебя ждёт вождь другого племени.
        - Конто, их народ называет себя конто.
        - Конто. Я запомню. Иди. И верни домой этого зверя, он заслужил.
        Я встал и, подпрыгнув, долетел до «руки».
        Главный улыбнулся и поклонился мне. Я ответил ему тем же. Он открыл окно. И протянул мне руку. Я не понимал, чего он хочет. Он сделал движение по направлению ко мне и взглядом указал на мою руку. Я протянул руку и ждал, что он будет делать дальше.
        Он взял меня за ладонь, немного сжал её и потряс легонько. Затем широко улыбнулся. Я понял, что ему нравится дотрагиваться до меня. То, что это приветствие, я понял позже.
        Потом он указал на себя и сказал:
        - Бун.
        И указал рукой на меня. Но, видя, что я неуверен, он показал на сопровождавшего его и сказал:
        - Казо.
        Потом он, указывая на себя, на него и на меня по очереди, повторил то, что сказал и, указывая на меня, ожидающе смотрел, что я скажу. Тут я понял – он хочет знать моё имя!
        Я с радостью произнёс его. Он выглядел озадаченно. Моё имя было длинным, да ещё и наши языки были совершенно не похожи, вдобавок в нашем были звуки, которые их уши просто не слышали.
        Он опять произнёс своё имя и, указав на меня, приготовился слушать очень внимательно. И хотя в этот раз я проговаривал медленно и как можно более внятно, он опять не смог повторить и попросил ещё раз. Я повторил. В этот раз он выхватил из всей фразы звук, который смог воспроизвести, он был почти последним во втором слове. Получилось:
        - О-ор-чис.
        Это был кусок слова «полёта», так как слово «крылья» состояло из трёх: «руки для полёта». Он выхватил кусок слова, и из моего полного имени мне осталось «полёт». Меня это не устраивало, и я повторил ещё раз своё полное имя. Но эффект был тот же. Только главный выглядел ещё более растерянным. Мне было очень неприятно, что я поставил его в такое положение, тем более рядом были его подчинённые. Ситуация становилась очень неудобной, нужно было как-то ему помочь, и я решил пойти на сокращение.
        Я поднял обе руки в знак внимания, показал на него и одобрительно покивал головой. Потом произнёс:
        - Орчис, - и показал на себя рукой.
        Дальше мы около минуты потренировались в произношении имён друг друга. После чего он неожиданно указал в сторону мёртвого Бешеного Коня и жестом спросил «Почему?».
        Я долго объяснял, что он сошёл с ума, хотел убивать всех дальше и пугал женщин и детей. В конце концов, он всё понял и согласно кивнул головой.
        Тут я вспомнил, как шаман разговаривал с воинами, и что они теперь не должны кидаться в ярости на окно. Я смотрел на них и думал, что было бы не плохо их отпустить. Они ведь должны теперь слушать шамана. Он как раз с ними разговаривал. Я повернулся к Буну и знаками попросил отпустить воинов. Он сразу согласился, но я тут же попросил подождать. Он кивнул.
        Я обратился к воинам:
        - Воины! Послушайте меня! Я сказал вождю чужаков, что вы так же разумны, как и я и что, подумав, вы решили не нападать. Он согласился отпустить вас с этим условием. Вы сдержите слово?
        Мне в ответ посыпались уверенные «Да» и «Конечно». Я тогда обратился и к шаману:
        - Сухой Дуб, ты позволишь отпустить их?
        Шаман с довольным видом ответил положительно, и я кивнул Буну, позволяя сделать это. Воинов отпустили. Они не опозорили себя, не стали делать глупости, а подошли к шаману, и он стал с ними говорить.
        Когда я повернулся, Бун знаками спросил меня «Теперь всё нормально?», я ответил что «В общем, да». Он понимал, конечно, что в ситуации, когда мы все пленники дела не могут быть «Отлично», как ни крути. Поэтому, видимо, и не стал уточнять, что не так.
После этого он показал на меня и жестом пригласил внутрь, за стекло. Тогда я понял, почему никого нет, кроме него и четырёх его сопровождающих – меры безопасности по поводу меня. Ну что ж, похоже, меня приглашают в гости. А может, ловушка? Да нет, смешно! Я и так в полной его власти. И с этими мыслями я смело шагнул к нему.
        Он, встав рядом со мной, указал рукой направление, и мы пошли по коридору. Всё было в бело серых тонах, очень аккуратно и супер чисто. Я даже не знал, нравиться мне здесь или не нравится. Мне всё это было в диковинку.
        Минут через пять мы вошли в коридор, в котором было окно, а в нём было звёздное небо. Но звёзд на этом небе было намного больше. По мере того как мы подходили ближе к окну, снизу стало видно что-то светлое и огромное, его край был округлым. Когда я подошёл к стеклу вплотную, мне открылась просто фантастическая нереальная картина, от которой я остолбенел. Там был огромный светлый разноцветный шар. Четыре цвета преобладали: белый, зелёный, коричневый и синий. Я чувствовал, что это что-то огромное, но истинные размеры я и предположить не мог. Я. весь возбуждённый, повернулся к Буну и жестами спрашивал, что это такое? Он улыбнулся и показал, как берёт что-то двумя руками и поднимает вверх, потом указал рукой на меня и на этот шар. Я не верил. Он хотел сказать, что меня поймали там! То есть это мой мир! Там мой дом?! Там Блик и Спящий Дракон?! Это что вообще! Как я мог жить на шаре? Он что, меня за дурака принимает?! Мои руки беспорядочно жестикулировали, и я смотрел то на шар, то на Буна. А он спокойно стоял, опёршись на стекло, и смотрел на меня. И наконец, когда я в ярости напоследок ударил когтями по стеклу и немного успокоился, он просто снова повторил серию жестов «Ты оттуда», и легонько прикасаясь к раме, в которой было стекло, он заставил шар увеличиваться и приближаться. По мере увеличения картинки я отходил всё дальше от стекла, пока в трёх метрах от него не упёрся в стену. А шар всё увеличивался, и скоро в окне стало видно только его часть, всё остальное было за пределами. Я понял! Это вид с большой, очень большой высоты на мой мир. А картинка всё увеличивалась, и постепенно стали различимы отдельные деревья у подножия гор – я узнал стоянку нашего племени! Я буквально прыгнул к картинке и пытался потрогать деревья, камни и ручей, а вот и скала, с которой я любил пикировать, сжигая ярость! Так вот чего боялся шаман, когда мы прятались с ним под камнями на горе возле Большой воды и смотрели на «коробку»! Они далеко видят!
        Мне всё казалось нереальным, и одновременно было чувство, что я теперь, обладаю бесценными знаниями. Я потряс головой и посмотрел на него. Он был серьёзен и спокоен, как будто знал точно, о чём я думаю. Но я сразу поставил этот факт под сомнение – даже я не знал, о чём сейчас думаю. В моей голове была полная мешанина. Но как раз это он, видимо, и знал, так как не стал дальше ничего показывать и обсуждать, а, попросив идти с ним, отвёл меня в небольшую комнатку, примерно три на пять метров и закрыл меня там. Честно скажу, вошёл я в неё не сразу, и ему пришлось минут десять повозиться со мной, показывая, что там безопасно. Уходя, он ещё раз, уже через дверное стекло жестом показал что вернётся.
        В комнате было светло, тепло и тихо. В одном из углов была устроена мягкая лежанка, рядом с ней стояла вода в сосуде, лежал кусок мяса около килограмма, и жменька каких-то коричневых шариков, по запаху они были смесью насекомых и плодов – для зверька, догадался я. Ему они очень понравились, и он с довольным урчанием съел все, сразу после этого свалившись возле моих ног в крепком сне. Я сначала тоже накинулся на еду, но, вспомнив своих, оставил мясо почти целым, откусив только два раза. Я, конечно, догадывался, что поесть дали всем, но уверен не был.
        Переварить полученную информацию полностью я не успел. Минут через десять я услышал какую-то возню за дверью, а потом в окошке появилось любопытное лицо мальчишки. Я вскочил. Нет, я не испугался, просто было слишком неожиданно увидеть здесь мальчика лет десяти со светлыми волосами! Да, очень похожего на описанного шаманом в его предсказании. Я в два прыжка оказался у окна прямо лицом к лицу с мальчишкой. Теперь была его очередь подскакивать. У него это получилось ещё эффектнее, чем у меня! Его руки опередили ноги, и он, оттолкнувшись от стекла, упал на спину, громко при этом закричав. Барахтаясь и продолжая кричать, с ужасом на лице, он на четвереньках так и побежал по коридору. Тут же с противоположной стороны выскочил взрослый конто, из тех, у которых не видно даже лица – всё закрыто, и наставил на меня оружие. Я отошёл от двери. Моя грива уже стояла дыбом от мальчика, а тут мне ещё и угрожали, я автоматически предупреждающе рыкнул и тут же позади себя услышал угрожающее подвывание и фырканье! Я аж дёрнулся, но вовремя вспомнил, что в комнате я не один. Это мой «пассажир», проснувшись от резкого шума и услышав, что я рычу, решил что «наших бьют», и встал на подмогу! Напыжившись и выгнув спину, он, фыркая и завывая, быстро подошёл ко мне, и как по дереву ловко забрался на голову. Оттуда, лучше разглядев «врага», он фыркнул ещё два раза особенно громко. После чего, видимо убедившись, что атака успешно остановлена, так как я тоже не рычал больше, прилёг там же и затих, крепко держась за мои волосы. Я захохотал прямо в окошко двери и в лицо охраннику. Он опустил оружие и стоял в растерянности, не зная, что дальше делать. Но почти сразу появился Бун, ведя за руку мальчика. Охранник вытянулся перед ним, а Бун, строго глядя на него, что-то сказал, видимо, отчитывая подчинённого. Мне стало интересно, что на это ответит охранник, такого смущённого конто мне ещё видеть не приходилось. Подойдя поближе к двери, я, затаив дыхание, стал слушать. Она была плотно закрыта, но мой слух позволил мне чётко расслышать ответ. Он звучал так: «Пи ку хонто». То, что это было извинение и признание ошибки, я понял по интонации. Я повторил фразу из интереса несколько раз.
        После того как охранник отошёл, Бун подвел мальчика к окошку, что-то говоря ему на ходу, и, приложив его ладонь к стеклу, попросил меня сделать то же. Я приложил свою ладошку к детской. Мальчик постепенно засиял и приложил вторую руку, я тоже. Так мы простояли около трёх минут. Потом Бун, показав ему на меня, произнёс:
        - Орчис.
        Да, он знакомил нас. И после того как мальчик несколько раз повторил моё имя и замолчал, глядя на меня, я сам произнёс его и показал на себя, а потом на него, странно, наверное, но ребёнок сразу же сообразил, что и я хочу теперь знать его имя. И тут же выпалил, снова приложив руку к стеклу:
        - Пири коти, - но тут же поправился, решив сократить, - Пири.
        - Пири, - я легко повторил его имя и тоже приложил руку.
        Он был в восторге! Я не знаю, насколько далеко зашло бы наше знакомство, если бы Бун не увёл мальчика. Тот явно не хотел уходить.
        После того как они ушли, я лег на лежанку и подумал: вот если бы это был тот самый мальчик из предсказаний шамана! Насколько бы упростилась моя задача! О, мне же надо как-то попасть в пещеру! Да, что-то я задержался, хотя общение идёт неплохо. Но как же уговорить Буна, отпустить меня? Я не знаю его язык. Учить долго, нас могут уже увезти к тому времени слишком далеко. Шаман сказал, оттуда нельзя вернуться. Но тут меня осенило, как же тогда вернутся конто? Они ведь хотят жить на нашей земле. Значит, у меня ещё будет возможность, если не получится сейчас! Конечно, это будет сложнее, но и времени на подготовку будет больше. Ну ладно, это уже лучше, но тянуть не стоит. И я начал думать, что мне делать. Эх, сейчас бы с шаманом поговорить! Он бы что-нибудь придумал или вспомнил, он многому меня научил. Хотя рисую я лучше него. Его рисунки бывает сложно понять. Зато мои – нет! Я подскочил с лежанки. Нужно нарисовать то, что я хочу сказать! Я оглянулся – рисовать нечем. Но зато есть на чём – стены светлые и ровные. Никакого материала для краски! Я ходил из стороны в сторону, думая и перебирая в уме, что я знал. Потом бросил это, в почти пустой комнате мой опыт был бесполезен. Нужно что-то простое, а значит, и придуматься оно должно быстро. Я сел на лежанку и положил руки на ноги. Правая рука легла на то место, где близко к поверхности проходила бедренная артерия. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Ха, краска при мне! Конечно, на века не останется, но мне пойдёт. Я решил нарисовать своей кровью. Прошу здесь правильно увидеть мою эмоцию, трагизма в этом не было совершенно. Крови мне надо было грамм сто, а то и меньше. Сделать острым клыком малюсенькую дырочку в коже – баловство для покоряющего-с-неба, а уж для церка тем более. Теперь надо было придумать, что нарисовать, чтобы Бун точно понял. Как ему сказать – «Мне нужно домой!»? Я подошёл к стене и прикинул, что бы можно было нарисовать. Ну, дом я изображу как шар – легко, потом покажу на себя и на рисунок, он поймёт, нет, мало, он и сейчас понимает, что… ага, он думает, что моё племя всё тут, а так как всех он вернуть не может - слишком рискованно, то и меня нет смысла. Теперь я знал точно, что рисовать!
        Я прокусил кожу чуть выше запястья и за десять минут нарисовал шар, точнее круг, а в нем гору и дерево, рядом с которыми двух церков, одного поменьше – ребёнок. Это, по моему замыслу, были Дракон и Блик. Я, волнуясь, прокусил немного больше, и кровь ещё капала. Тогда я решил нарисовать побольше церков с детьми. Но не успел. Пришёл Бун. Он был как-то задумчив и, глянув через стекло на комнату перед тем как открыть дверь, ничего не заметил. Но как только он шагнул внутрь, его взгляд сразу упал на рисунок. Красная кровь (да у церков она тоже была красной) на почти белой стене, хоть и потемнела, загустев, сильно бросалась в глаза. Потом его взгляд скользнул на пол, там были размазанные моими ногами капли крови, и тут же с моей руки капнула ещё одна капля. Картина была ещё та! Его удивлённый взгляд остановился на мне, но тут же взглянув на мой рисунок, он уже задумчиво посмотрел на меня. Конечно, он догадался, что я нарисовал, но не для чего. Поэтому он, указав на рисунок, изобразил вопрос.
         Вот он этот момент, ради которого я старался! Хотя всё получилось как-то легко и быстро. Теперь нужно сделать так как надо! Но я не знал точно, что нужно. Разум мне не помогал, я волновался. Тогда я плюнул на все свои заготовки и успокоился. Я подумал, что этого успеха я добился только потому, что делал то, что, хотел, то, что считал нужным. Сейчас, в этот острый момент, балансируя по краю, мне захотелось извиниться за всё, что я сделал плохого или не сделал хорошего за свою недолгую жизнь. За то, что в детстве забрал рака у младшего мальчишки, за то, что «нечаянно» царапнул мать по спине, ловя бабочку, за то, что в шестнадцать лет не разорвал в клочья своего соплеменника, который издевался над женщиной угнанной из чужого племени, за то, что скрывал, что я рисую, а не учил этому других, … да много за что ещё. В тот момент я понял многое, я ещё изменился. Но надо было это как-то сказать Буну. Рисовать было некогда, вот тут-то мне и пригодилась фраза отчитанного охранника. Я её помнил:
        - Пи ку хонто, - но сказал я это не как провинившийся охранник, со стыдливо опущенной головой, а с гордо поднятой головой человека, который понял, что ни одно оправдание не имеет никакой ценности, важен результат. Я полностью признавал свою вину, но не потому, что хотел развязать руки палачу, как это принято, а потому что признавал, что я сам делаю свою судьбу. И я почувствовал, как всё вокруг изменилось.
        После этого я, показав на себя и сделав жест двумя руками от сердца к нарисованному в виде шара моему дому, поклонился Буну и указал на него рукой, призывая его принять правильное решение.
        Он смотрел на меня широко открытыми глазами. Постояв так секунд пять, он помотал головой «Да что же это делается!» и, гордо выпрямив грудь, коротко поклонился мне. Потом он окинул взглядом комнату и вышел. Но тут же вернулся и, указав на несъеденный кусок мяса и на меня, изобразил вопрос на лице. Я объяснил, что это моему племени. На что он жестами ответил, что я могу спокойно есть, они тоже накормлены. И получив моё подтверждение, он ушёл.
        Я не мог точно определить, насколько успешно всё прошло, но я теперь точно знал, что Бун уважает меня ещё больше. Ну что ж, иметь друга среди конто, это тоже дорогого стоило, как и вообще иметь настоящего друга. Уж не знаю как Бун, а я теперь считал его другом. Не знаю почему. Ну ладно, дело сделано, есть минута затишья. Тут я почувствовал, что зверски голоден, и быстро расправился с мясом, правда, пришлось поделиться с проснувшимся пассажиром-охранником. Он очень просил, но почти ничего не съел, наверное, проверял, хитрюга, можно ли на меня положиться в голодную минуту.
        Поев, я прилёг, раздумывая и глядя на свой рисунок. Не знаю точно, сколько времени прошло, потому что я уснул. Проснулся я оттого, что открылась дверь. Это был Бун. Он вошёл быстро, по-деловому с каким-то ящиком в руке. Показал на меня и сделал движение рукой в сторону нарисованного мной шара, улыбаясь при этом. Я буквально подскочил с места, «пассажир» тоже. Бун показал, что ящик для зверька. Я быстро затолкал его туда и посмотрел на Буна. Он махнул мне идти за ним.
        По коридорам мы шли минут десять. Я уже настроился к долгому маханию крыльями, но потом подумал, что, наверное, мне не придётся ими махать вообще, мы ведь не далеко, а высоко. Просто буду долго пикировать. Но вот мы, наверное, и пришли, потому что, пройдя последнюю, особенно узкую дверь, мы оказались в маленькой комнатушке, но с большим окном прямо на звёзды, солнце и мой дом. Я почему-то думал, что выход большой. Он что, собирался выпустить меня через окошко? Ну ладно, хоть через дыру в полу, только бы быстрее. Но Бун, закрыв дверь, которая была на много толще, чем та, которая в моей комнате, указал мне на сидение, первое правое из четырёх. Ящик со зверем он привязал на одном из задних сидений. Я послушно сел на сидение, но смотрел на него непонимающими глазами. А после того, как он привязал и меня к сидению, я возмущённо вскрикнул и показал ему, что хочу лететь в окно, а не сидеть! Тогда он отвязал меня, встал и позвал за собой. Взяв откуда-то не полную бутылку с водой, он открыл задвижку в стене под окном, засунул туда бутылку и закрыл задвижку. Бутылка оказалась за окном и сразу же покрывшись пузырями сморщилась, вода в ней забурлила, и из образовавшейся дырки вырвалась струя пара, бутылка тут же бешено завертелась, вспыхнула, и сгорела до горстки пепла, который почти сразу разлетелся в разные стороны. Я стоял ошалело глядя на то место, где только что была бутылка. Ну да, удивиться было чему. Во-первых, бутылка не упала, а повисла в «воздухе», а во-вторых… какого черта здесь творится!? Бун, издевательски улыбаясь, жестом предложил мне лететь в окно. Я зло посмотрел на него, он хихикнул. Потом, приняв серьёзный вид, объяснил, что мы сейчас полетим, сидя в этой штуке, и снова пристегнул меня. Я сидел и с интересом смотрел за его манипуляциями. Видимо, сделав всё что нужно, он посмотрел на меня, и в этот момент комнатка вздрогнула и начала медленно двигаться я посмотрел в окно назад – мы «отломались» от большой коробки и летели сами. Тут у меня появилось ощущение, что моё тело ничего не весит, сзади вякнул и взвыл «пассажир». Я посмотрел на Буна, он был спокоен, смотрел на меня и улыбался. Я успокоился.
        Мы летели очень быстро. Я это понял потому, что большая «коробка»  стала быстро уменьшаться, а мой «шар» увеличиваться. Когда мы подлетели ближе, некоторое время, минут пять, наверное, нас хорошенько протрясло. Потом стало относительно спокойно. Мы приземлились прямо на бывшей стоянке моего племени. Как я был рад! Никогда в жизни я не был так рад! Даже примерно!
        Вышли мы, так же как и вошли - через дверь в задней части. Я вынес ящик со зверьком и поставил на траву, он тут же устроил истерику, и мне пришлось вытащить его, взяв на руки, он быстренько залез мне на голову и осмотрелся. Мы с Буном рассмеялись. А он, поняв, что дома, спрыгнул с моей головы прямо на траву и сделав два круга побежал куда-то в сторону. Я был рад за него!
        Мы с Буном остались вдвоём. Он наклонился к коробке, в которой был зверёк и… оторвал дно. В нём, аккуратно сложенные, лежали два ножа с ножнами! Он взял их и протянул мне, кивнув головой и указав на меня рукой. Вот это подарок! Он помог мне надеть их на обе ноги. И встал улыбаясь. Он был воином с огромной душой. Поэтому он просто подошёл, крепко обнял меня и молча пошёл к своей «коробке». Перед входом он повернулся и поклонился мне. Потом захлопнул дверь и медленно взлетел с лёгким гулом. Я стоял и смотрел, как завороженный.
        Он улетел, и я остался один. Меня распирало от радости, и я чувствовал себя каким-то просто огромным. Тут я увидел, как в траве справа что-то бежит ко мне. У меня закрались сомнения, неужели мой зверёк решил вернуться? Да это был он, и он был явно рад. Потому что сразу же забрался на мою голову и вцепился в волосы, мол, «Поехали», меня рассмешила такая самоуверенность. И мне было интересно, куда он ходил? Но мне не хотелось лазить по кустам и корягам, и я решил этот вопрос просто. Я представил в уме, что он может говорить, и спросил его:
        - А куда это ты ходил?
        - К своим родственникам, посоветоваться, как дальше быть. Оставаться и служить дальше самому великому воину из церков, или вернуться жить в кусты. Мои родственники сказали, что я глупец, если брошу тебя в такую минуту. И я вернулся не раздумывая. Со мной не пропадёшь! Только не вздумай больше совать меня в тот ящик. Ладно?
        - Ладно, ладно, – уже вслух ответил я.
        Тут я подумал, что нехорошо моему защитнику без имени ведь он среди своего народа тоже велик. Я подумал, и мне сразу вспомнилось, как он меня поддержал, грозно воя и фыркая. Значит, будешь Ву-уф.
        - Вуф! – обратился я к нему вслух. - Слышишь, теперь ты великий воин Вуф!
        Он не ответил, но я знал, что он слышит.
        - Ну что, полетели!- предупредил я его, и, разбежавшись, взлетел.
        Через пятнадцать минут я был у входа в пещеру. Я очень волновался. Всякие страшные мысли полезли мне в голову. Самым страшным было ощущение при мысли, что все они погибли, и я на этом шаре остался один. Вот это бы я влип!
        С этой мыслью я пробрался по лабиринту к входу в пещеру. Из всех признаков присутствия их здесь был только слабый запах гари. Невероятно, если они все живы! Я осмотрелся, чтобы найти факел и «зажигалку», но никаких признаков их наличия не было. Это озадачило меня. Я прикинул, что можно сделать. Выход был прост, нужно просто позвать их. И я крикнул так громко, как только мог:
        - Блик!!!
        И тут же подумал, а почему это Блик? За тропу отвечает Ручеёк.
        - Ручеёк!!! Дракон!!!
        Ответа не было. Я решил подождать и пока занялся «знакомством» с ножами. Прошло минут пятнадцать. Никого не было, я хотел есть. Но, подумав, решил ещё подождать. И только я устроился поудобнее, из темноты раздался голос Дракона:
        - Назови того, кого мы ждём или уходи!
        - Дракон, ты совсем нюх потерял! Ты как со старшими разговариваешь! Кого это вы тут без меня ждёте!? – конечно, это всё я говорил в шутку, почти смеясь.
        Темнота прохода буквально взорвалась тремя криками радости. И оттуда выбежали Блик, Ручеёк и Спящий Дракон. Выбежали и остановились. Они не знали, как себя вести. Но вот с места сорвался Ручеёк, а за ним и все. Они налетели на меня и обняли, но тут же отпрыгнули – Вуф не дремал на своём посту и быстро разогнал их своим коронным:
        - Ву-у-уф-ф! – стены пещеры помогли ему, повторив ещё раз пять.
        - Что это у тебя на голове!? – почти прокричала испугавшаяся больше всех Блик.
        - Я так рад вас видеть! А это, - я посмотрел глазами на свою голову, - мой новый друг, великий воин Вуф! Ладно, пойдёмте, я всё расскажу. Но сначала вы меня накормите!
        Через десять минут мы были в жилом зале. Все уже стояли возле входа и ждали нас. Радостные крики ещё раз огласили своды пещеры. Но вот чего я не ожидал совершенно, так это того, что здесь есть кто-то, кто хочет убить меня. Я это понял, как только почувствовал сильный удар по левой части головы. Удар был скользящий, чем-то острым. Видимо, камень. Я упал на одно колено. Женщины с визгом начали разбегаться. Попутно сбив с ног Дракона и Блик, которые не побежали и могли бы мне помочь. Но надо было что-то делать. Первым делом я отпрыгнул, не очень понимая куда, но получилось удачно – ещё один камень мелькнул там, где только что была моя голова. Я уже почти пришёл в себя, и, поворачиваясь посмотреть, кто кидал камни, выхватил правый нож. Получилось очень вовремя, так как он был уже в метре от меня. Рассмотреть я его не успел, но услышал:
        - Предатель! Ты … - наваливаясь на меня успел сказать он, прежде чем я вогнал нож ему в живот.
        Но он не остановился, а продолжал пытаться достать меня когтями, всё ещё наваливаясь на меня. Одной рукой я его не мог больше сдерживать и, выхватив второй нож, «упёрся» им в его грудь, потом упал на спину и перекинул его через себя. Он упал замертво. Я тут же вскочил на ноги и, пригнувшись, осмотрелся, меняя прыжками позицию. Вроде бы никого. Дракон и Блик только встали на ноги. Дракон подбежал к убитому, а Блик ко мне. Я не мог успокоиться и стоял, озираясь, пока не подошёл Дракон.
Тут Блик, осмотрев меня всего, сказала облегчённо:
        - Ты цел. Ну, за исключением лица, плеча и головы конечно.
        - Кто это? Откуда он здесь? – спросил я подошедшего Дракона.
        - Мы нашли его на склоне соседней горы наутро, когда ты не вернулся. Он сидел и бредил. Оказалось, у него пробита голова. Он молодой и мы забрали его к себе. После того как женщины обработали его рану, он почти всё время спал. И вообще не понятно, чего он начал кидать камни в тебя и обзывать предателем.
        При последних словах он посмотрел на меня, и было видно, что он о чём-то усиленно вспоминает или думает.
        - Ну-ну, Дракон, подумай, кто мог появиться со стороны реки, молодой и с дыркой в голове? – меня разбирала злоба. - С дыркой, которую ты и сделал!
        Дракон опустил голову.
        Я подошёл к трупу и посмотрел в лицо. Да, это был один из тех пятерых молодцев-прихвостней вождя, которые напали на нас. Волосы у него были все в грязи, и тяжело было понять, какого они цвета. Как же я просмотрел его тогда? Надо было всех проверить. И не было бы сейчас неприятностей. А Дракон всё-таки мальчишка совсем, но для его возраста он и так много делает. Да, надо бы с ним помягче.
        - Я думал, он пострадал от пришельцев. И даже если бы он оказался совсем глупым, я бы камнями с ним справился. Я следил за ним. Это я тебе обрадовался…
        - Это я уговорила его забрать раненого с собой, – прервала его Блик и смело посмотрела на меня.
        То ли я уже остыл немного, то ли на неё не мог злиться, но я уже более дружелюбно сказал:
        - Да, он такой грязный, что и я-то его с трудом узнал, да ещё в ту ночь был бой с пришельцами. Ладно, сегодня всё обошлось. Но, возможно, будут ещё раненые и среди них могут быть нормальные. Вам двоим нужно посмотреть, почему это произошло, и как мы будем поступать с ранеными, да и вообще с новенькими в следующий раз, – и, засовывая ножи в ножны, я, шутливо грозно глядя на них обоих, добавил, - А если меня сейчас накормит кто-нибудь, то трупов сегодня может и не будет больше!
        Неожиданно боль пронзила мою голову, и я рефлекторно схватился рукой за больное место. Всё было просто. Это Вуф, удержавшийся каким то чудом, решил получше схватиться и потянул за волосы по краю раны. Я осторожно снял его и отдал желтоголовой Блик. Оказалось, я чуть ли не весь в крови. В пылу драки и незаметно.
        - Да у тебя рана на голове, а ещё на правой щеке и на правом плече. Жить будешь, но надо бы их перевязать, - сказала Блик и повела меня к большому камню, чтобы усадить.
        Я обратил внимание на те места, которые она назвала, и действительно обнаружил на щеке несколько разрезов, а на плече их вообще с десяток не меньше. И сразу всё заболело, запекло.
        Меня накормили приготовленной на огне едой, перевязали и усадили на кучу сена. И если бы не ноющие раны, то я назвал бы это блаженством. Правда, ещё меня насторожил один момент – все сидели возле меня. Меня разобрал смех.
        - Ах вы подлые! И вы посмеете заставить, раненого, уставшего и расстроенного воина, молоть языком сутки не переставая!? О хо-хо, и зачем только я туда полетел! – притворно простонал я.
        На рассказ у меня ушло около десяти часов, пришлось много рисовать, тяжело было объяснить или описать вещи, о которых они понятия не имели и в которых я сам ещё плохо разбирался. А с новым названием нашего народа все согласились сразу, как только просмеялись.
        После долгого сна я проснулся совершенно разбитым и долго приходил в себя, сказывались раны. Когда немного расходился, собрал «правительство», и мы обсудили план дальнейших действий.
        Во-первых, мы решили, что всех найденных мужчин и подростков мы сначала будем «селить» в укромном месте в получасе ходьбы от входа в пещеру. После того как убедимся в том, что они не враги, будем переводить их в первый зал, и уже когда совсем всё будет хорошо, примем их к себе. Место должен был найти Дракон.
        Во-вторых, нужно начать поиски спрятавшихся из моего племени.
        Так как мне пока тяжело летать днями, да и потому, что я мог со временем что-то забыть, решено было, что я буду рисовать то, о чём узнал.
        Так прошло десять дней. За это время Блик с Драконом нашли трёх женщин и четырёх детей. Мужчин, нашли много убитых и двоих умиравших, они умерли через несколько дней.
        А через две недели я лично обшарил всю округу и пришёл к выводу, что из моего племени больше никого не осталось, этот вопрос был закрыт. Теперь мне нужно было продолжить то, что начато: найти мальчика, научиться говорить и подружившись с конто, вывести из подполья и звериного образа жизни оставшихся церков.
        Ушёл я в ночь, предупредив всех о своих планах. Блик пыталась пойти со мной, но я ей запретил, слишком мало осталось церков, каждый был на счету, рисковать я мог только собой.


        -  Пока это всё что я написал.
        - И что, неужели не пошла? – спросил Сухой Дуб, разливая чай по самодельным глиняным чашкам.
        - Да уж! Её разве остановишь, если она решила! Да, Блик? – и я посмотрел на неё.
        - Нет, конечно! Силой точно нет. А вот если любя сделать из меня инкубатор по восстановлению популяции церков, - и она показала взглядом на открытую дверь, от куда доносились смех и визг двух наших детей, - то можно.
        - Блик, их же всего двое, старший уже своей жизнью живёт! Я же тебя не заставляю десятерых рожать, - мне было весело разыграть семейную стычку, я знал, что Блик любит детей, но я боялся, что другие могут воспринять всерьёз.
        - Да шучу я, конечно, шучу, - разрядила ситуацию Блик, - я очень люблю детей, - и озорно глянув на нас, сморщившись, добавила - … только не сырых.
        Все заулыбались, а Пири, смеясь, попросил пригласить его как-нибудь, попробовать это блюдо.
        - Да, не думал, что у моего сына есть такие наклонности, - в свою очередь пошутил Бун, - надо было тебя съесть, годика эдак в полтора, пока косточки были мягкие, и, глядишь, никаких проблем по выращиванию!
        Я окинул всех взглядом. Из нас пятерых сильнее всех изменился Пири. Из маленького мальчика он превратился в коренастого мужчину, было конечно в кого. Сухой Дуб только сильнее поседел, а прыти в нем, по-моему, столько же осталось. Бун немного похудел, но вместе с этим у него раздобрел живот, и теперь определение «космический волк» ему не очень подходило. Правда, и космическое пространство он стал меньше беспокоить, пять лет назад его назначили управляющим нашей планеты. Мы с Блик, по-моему, остались такими же. Но теперь, мы конечно, одевались.
        У Сухого Дуба на его планете, в его хижине мы появились всего полчаса назад, а чувство было – как будто вчера расстались.
Шаман поставил на стол какую-то местную сладость, устроился на своём гамаке и, посмотрев на Пири, сказал:
        - Вот ведь как вымахал!
        - Да-а. Мы с ним на корабле познакомились. Ох, он и испугался! – я улыбнулся, вспоминая тот случай.
        - Так ты же, как озверевший на дверь бросился! Я думал, ты меня сожрать хочешь! А я тогда ещё маленький был, жить хотел, - тоже с улыбкой оправдывался Пири, - но через три месяца в лесу,  ты тоже подпрыгнул очень смешно.
        - Этот чертёнок заметил меня в полёте раньше, и спрятался в кустах на берегу, а когда я подкрадывался к его удочке, выпрыгнул на меня. По-дружески конечно. Только из дружеских чувств я его тогда в том озере и не утопил!
Все дружно захохотали, представив меня испугавшегося.
        Мы проболтали пять часов подряд, а когда главное было рассказано, шаман повёл знакомить нас со своим племенем. Ему удалось объединить всех «ссыльных» под именем церков. Не все, конечно, согласились, и нож шамана порядком притупился. Пленных не брали, в той ситуации враги за спиной - слишком непозволительная роскошь. Зато сейчас народ находился в начале своего расцвета. Вождём, кстати, стал Думающий Бык.
        Что касается той дикой ярости, которая чуть не стала причиной гибели целой расы…. Шаман решил проблему по-старинке. Если кто-то своей бесконтрольной яростью причинял вред или убивал другого, то его наказывали очень строго. Минимальной платой за это было служить месяц тому, на кого напал, служить круглые сутки, снабжать едой, защищать, и вообще выполнять все его приказы, законные, разумеется. Максимально – казнили. Решение принимал шаман. Конечно, это не решало проблему в корне. Она висела постоянно, с ней приходилось бороться, и это всё ещё мешало. Действительного решения не было. С Буном я разговаривал на эту тему – он не мог помочь. Тогда на корабле, когда я жестами спросил его об этом, он выглядел растерянно, потому что сам много размышлял на эту тему и почти всю жизнь искал ответы на подобные вопросы. А главное, потому что услышал этот вопрос от дикаря, почти зверя, хотя об этом даже не задумывались большинство людей из его народа. Тогда же я узнал, что подобные проблемы есть и у конто, и у любого другого народа. И у каждого народа есть индивидуумы, которые не соглашаются несмотря ни на что с теми отклонениями и зачастую дикостями, с которыми большинство уже смирилось.














 МАЛЬЧИК
 



 РАССКАЗ



























 Представьте себе огромный космический корабль, похожий на ерша расправившего свои колючки, восемьсот метров длинной, триста метров в высоту и двести метров в ширину. Сейчас он был черным, а вообще мог стать любого цвета и рисунка. «Колючек» у этого «ерша» было 223 единицы разного калибра, не считая ракет. Самой большой и единственной нечётной была пушка, находившаяся в «брюхе». Она была способна уничтожить любой известный корабль одним выстрелом. Самой многочисленной, сто пятьдесят стволов, была батарея среднего калибра или второго из четырёх имевшихся, отсчёт вёлся от самого малого калибра. Это была самая «горячая» батарея, от неё зависела жизнь корабля в ближнем бою со стаями истребителей, штурмовиков, роботов и прочей «нечистью». Также в наши обязанности входила активная защита – перехват и уничтожение зарядов особо крупного калибра, летящих в наш «Гидэр». Да, довелось и канониром побыть. Я кратко расскажу о некоторых особенностях применения второго калибра в бою. Это необходимо для того, чтобы читатель имел представление о том, насколько обученным и опытным должен быть человек, сидящий в прозрачной башне ракетно-пушечной установки второго калибра. Случай, который я хочу описать, предполагает наличие этих знаний у читателя, для его лучшего понимания.
 Внешне башня была похожа на пузырь, прилепленный на короткой толстой ножке. Пузырь был сделан из бронестекла. Внутри него находилось кресло и блок управления оружием: четырьмя пушками и двумя ракетными установками. Пушки располагались попарно в ногах и в голове канонира, а ракеты справа и слева.
 Цель батареи – максимально быстро обнаружить и уничтожить противника. В бою вся наша левая бортовая батарея, состоявшая из сорока стволов, работала как единый организм. Каждый чётко знал, что от него требуется. Каждый сам был себе командиром. Исключением были приказы из общего центра управления, обычно перед боем, для подготовки общего залпа, когда корабль становился верхней частью в сторону объекта нападения, и тогда основное количество артиллерии при поднятых вертикально стволах могло поразить этот объект. Но никто никогда не совался с корректирующими приказами во время отражения атаки. Были чёткие правила, которые позволяли действовать эффективно и без внешнего руководства, которое чаще всего было бы просто невозможно из-за высокой скорости боя.
 Например, при определённой концентрации мелких целей, был очень эффективен приём «волна» - это немного похоже на действия современных болельщиков. Вся батарея вела прицельный огонь по воображаемой полосе, которая как волна огня двигалась по рядам противника. Или если появлялся достаточно крупный корабль в сопровождении мелких, то определённая часть батареи сосредотачивала огонь только на нём, в то время как другие занимались «мелочью». Если противников было не много, то каждого брали на прицел и уничтожали сразу пятеро, не давая ему возможности увернуться и хоть раз стрельнуть прицельно. Когда кто-то не справлялся, он, нажимая кнопку на левом блоке, включал в очереди заряд, светящийся красным. Тогда те, кто не был занят, помогали, делая полосу огня на пути цели, или если хватало людей, то вообще делали сужающееся в точку кольцо. Командной работе, конечно, способствовало хорошее электронное оснащение. Допустим, если вы смотрите на цель сквозь прицельную сетку, то сразу видите, взята ли цель на прицел другими и сколько человек по ней работает. Нужно быстро соображать, знать уловки пилотов, никогда не расслабляться, постоянно искать подвох, быть готовым прийти на помощь своим и, конечно, в совершенстве владеть своим оружием. Прежде чем человека допускали на пробное боевое дежурство, он шесть месяцев тренировался управлять установкой второго калибра, потом сдавал экзамен. На экзамене не ставили баллы, а приглашали обычно трёх признанных мастеров, которые смотрели, как ты работаешь тренировочными зарядами по настоящим истребителям. Они судили просто: если установка стала частью тебя – значит, годен попробовать быть в команде. Решали большинством голосов. Что значит «стала частью тебя» и как это определить? Вы видели, как маленький ребёнок управляет своим телом? Видно, что не умеет? Здесь те же самые признаки: неточные, размашистые движения…, а вообще часто экзамен был не сдан, ещё не успев начаться – то, как человек садился в кресло, уже говорило о многом. Если он залезает в башню, задевая за выступы, так что вам кажется, что ему тесно, и прежде чем вставить руки и ноги в манипуляторы он смотрит, куда он их суёт – значит, ему не стоит отнимать время у комиссии, проверено не один раз. Профессионал как будто втекает в башню, без лишних движений, быстро, точно. У вас обычно создаётся впечатление, что ему там уютно, а не тесно.
 И ещё один момент – работа в команде. Это не проверишь на экзамене, и человеку просто давали поработать около месяца. А потом на общем собрании батареи спрашивали каждого, согласен ли он с тем, что этот человек будет сражаться рядом с ним. Собрав мнения всех, всё та же комиссия из трёх уважаемых мастеров принимала решение.
 Сейчас мы были в патрульном походе с ещё двумя кораблями поменьше. Официально мы ни с кем не были в состоянии войны. Поэтому на корабле было некоторое количество штатских: два журналиста, несколько врачей, проводивших какие-то исследования, и двое детей, мальчик и девочка, десяти и двенадцати лет. Дети были брат и сестра, отец, один из старших офицеров нашего корабля, взял их в двухдневный переход на самом тихом участке. С мальчишкой я случайно познакомился часа через три, после того как они пересели к нам с другого корабля.
 Я «обкатывал» новый замок на автоматическом люке в мою башню. Он был немного другой конструкции, и моей руке нужно было привыкнуть к нему. Мальчик проходил мимо, когда я перед ним подскочил к люку и, почти не останавливаясь, запрыгнул внутрь. Когда я выскользнул обратно, мальчик стоял перед дверью.
 - Быстро! – сказал он, не глядя на меня.
 Я не понял, про чью он скорость говорит, мою или крышки люка, поэтому не ответил сразу. Но мальчик тут же добавил:
 - Быстро у вас получается. А люк отстреливается? Меня папа предупреждал, чтобы я не ходил здесь, потому что меня могут сбить канониры, бегущие к своим орудиям. Но мне …, - тут он замолчал, опустив голову и тут же снова подняв, сказал, - но мне было интересно, и я решил осторожно посмотреть. Оказалось, вы тут один бегаете.
 - Все бегут во время тревоги, тогда действительно могут сбить, - сказал я, уже с интересом глядя на мальчика, он явно не хотел уходить, но и напрямую не просил. Видимо его детский разум осознавал, что здесь это намного серьёзнее, чем даже мешаться маме на кухне перед её днём рождения. Я спросил, как его зовут.
 - Кен, - ответил он, - мы здесь с сестрой. Нас папа взял на «праздник». А мама не смогла, у неё много дел в больнице.
 Он стоял, не глядя на меня, и не уходил. Настроение у меня было отличное, и я решил, что сын военного должен быть знаком с легендарным вторым калибром. И даже если он расскажет отцу, и тот решит сделать глупость, то наказанием будет только штраф. Ерунда.
 - А меня Краст, - и я протянул ему руку, - это кличка и позывной, - сказал я, улыбаясь, - и ты ведь не будешь ко мне на «вы», это будет смешно. Потренируйся, скажи: Краст, давай посоревнуемся, кто быстрее запрыгнет в башню.
 Мальчишка был вне себя от радости. Он не стал повторять то, что я ему сказал, а просто волнующимся голосом спросил:
 - А ты правда пустишь меня туда!? – и он посмотрел на вход в мою башню.
 - Ну, если бы у тебя была своя, то не пустил бы, конечно. Но при данной расстановке дел – мы оба будем запрыгивать в мою. Конечно, после того, как ты её немного изучишь. Залезай.
 Знаете, глядя на то, какой он счастливый, я тогда подумал, что он этот случай, наверное, и своим внукам будет рассказывать.
 Я показал ему, где держаться, чтобы потом легко втолкнуть своё тело сразу в кресло. В башне уже была невесомость. Он аккуратно вплыл в кресло и пристегнулся. Я объяснил ему самое основное в управлении и спросил:
 - Ну что, покрутишься сам? – ответом было восторженное «Да!».
 Я закрыл люк и включил небольшой монитор на входе, чтобы видеть, что происходит. Оружие я отключил заранее, а больше ничего опасного, чего нельзя трогать, не было.
Дав ему покрутиться десять минут, я отключил башню и, открыв люк, спросил:
 - Ну что, вы с ней уже одно целое? Она тебя слушается?
 - Конечно! Мы с ней подружились! Я ей понравился, она очень хорошо слушалась …, а стрельнуть можно?
 - Э-э, - даже я растерялся при этом его вопросе, -«Ну ты парень не промах», - проползла мысль у меня по разуму, - ты знаешь… - тут я подумал, а почему бы и нет, мне понравилось делать его счастливым, - несколько выстрелов я могу тебе устроить. А ты от счастья не умрёшь? – пошутил я.
 Он быстро помотал головой из стороны в сторону.
 Кто бы сомневался. Я связался с пунктом наблюдения и предупредил, что хочу выпустить пару очередей учебными зарядами. Там дали добро, и я переключил все четыре пушки на учебные заряды.
 - Особо стволами не махай, двигайся и думай, как старый опытный канонир, который хочет выявить неисправность и прощупывает оружие. Представь себя взрослым дядькой с тридцатилетним опытом боёв и седой головой. Хорошо? У тебя есть двести зарядов на четыре пушки. Если давить в пятом режиме из всех четырёх до упора – хватит на три секунды. Попробуй на разных режимах. Как переключать стволы, помнишь? Ну, давай, защищайся, - и я вылез из башни.
 Я уже приготовился смотреть на детское баловство и вовремя отключить оружие. Но он работал правильно! Его стрельба выглядела, как пробные залпы после настройки или ремонта. Маленький мальчик, первый раз. Очень интересно.
 Когда он, отстрелявшись, вылез я похвалил его и спросил:
 - Ты в первый раз в такой башне?
 - Да. Папа не хочет, чтобы я стал военным.
 - Ясно. Знаешь Кен, давай на сегодня закончим. Много шума мы с тобой наделали, если кто-нибудь догадается, то меня накажут. Приходи завтра ещё, пострелять не обещаю, а вот потренироваться залезать и вылезать мне нужно. После «праздника».
 Я думал парень расстроится, но он видимо и такого приглашения не ждал, потому что, просияв, ответил:
 - Да! После праздника! Спасибо! – и он побежал по коридору с такой скоростью, что я не позавидовал бы попавшимся на его пути канонирам.

 В тот день мы должны были пройти мимо одной местной достопримечательности, встречу с которой и называли «праздником». Это была ненаселённая планета с атмосферой ровного серо-голубого цвета, переходившего в синий на полюсах. По экватору проходила неровная розовая полоса, от которой в обе стороны медленно расползались кривые розовые сполохи и исчезали, не доходя до полюсов. Это было красивое зрелище. Наш корабль бывал в этом секторе около одного раза в год. И к этому времени капитан, уж не знаю какими путями, но выкраивал «лишние» заряды для орудий. Для чего? О-о, это уже было традицией и держалось почти в тайне. И уже никто не помнил, кто первый придумал выстрелить по этой планете. Но при обстреле планета, или точнее, её атмосфера вспыхивала разными цветами, и цветовые волны как будто всплывали из глубины густой непрозрачной газовой оболочки, это уже было не просто красивое, а фантастически красивое зрелище огромного масштаба. В день залпа по планете у всех было праздничное настроение, и слово праздник стало со временем названием этого мероприятия. Но в этот раз всех ждал очень неожиданный сюрприз, и очень неприятный.
 Три наши корабля развернулись бортами к планете. Все, кто был, собрались у иллюминаторов того борта, который должен был стрелять. Зрелище было рассчитано на полчаса. Грянул залп, и планета заколыхалась, переливаясь разными цветами, а по толпе, наблюдавшей за этим, прокатился выдох восторга. Это продолжалось около пятнадцати секунд, по истечении которых … планета ответила ураганным огнём среднего и мелкого калибра! Все три наши корабля получили сильные повреждения, погибло много людей.
 Почти обездвиженным остался один из малых кораблей. Нам и другому повезло больше. Наши рулевые сработали быстро и правильно, перевернув корабли вверх ногами. Мы оказались повёрнутыми к противнику «здоровым» бортом, с закрытыми иллюминаторами, включенным силовым полем и … неполным комплектом канониров – человек десять погибло сразу.
 Я стоял вместе со всеми у иллюминаторов, когда это случилось. Это был правый борт – не мой. Мне и стоящим рядом повезло - в нас не попали. Хотя даже если бы и попали, я вряд ли бы погиб, потому что начал бежать до того, как жёлтые и красноватые пунктирные линии достигли нашего корабля. Не все, к моему удивлению, так быстро отреагировали. Странно было видеть солдат, которые смотрят, как в них летит смерть, и никак не реагируют. Только через какое-то время на их глазах появляется удивление и потом испуг, вместе с которым они уже начинают двигаться. Примерно процентов двадцать людей отреагировали быстро (хотя можно было и ещё быстрее), остальные постепенно потянулись за ними. Такое ощущение, что в человеческом разуме есть какой-то «встроенный замедлитель». Ведь даже я, видя выскакивающие из атмосферы очереди, всё равно не сразу отреагировал. Ну да ладно, не об этом рассказ.
 Я «втёк» в свою башню как раз в тот момент, когда корабль почти перевернулся, или повернулся левым бортом в сторону нападающих. Нас продолжали обстреливать, но калибр был не крупный и огонь не прицельный, поэтому силовое поле сдерживало почти всё. Того, кто стрелял, видно не было, но по траектории выстрелов было понятно, что противник рассредоточен на довольно большой площади: «волна» не была эффективной, и мы выжидали «молча». Расчёт был правильным, секунд через двадцать из атмосферы, полыхавшей разными цветами, выскочили первые истребители. Вот тут-то мы ожили. Кто-то крикнул в эфир:
 - Эти уроды испортили мне праздник!
 В ответ послышалась активная, но короткая ругань, не обещавшая врагу ничего хорошего.
 На экран и в эфир пришёл приказ из центра управления: «Заряды экономим, неизвестно, сколько у противника машин».
 Навалились они, конечно, дружно, и в основном на «Гидэр». Два других наших корабля их не очень интересовали, и нам пришлось попотеть. Они наседали, как москиты. Чувствовалась нехватка людей. Все работали на пределе, короткими очередями «надувая» истребители («надуть» значило сбить, при точном попадании истребитель из грозной подтянутой железяки «раздувался» в огненный шар.). Но вот, поймав в прицел одного покрупнее, он был больше остальных раза в три и другой конструкции, я не смог его «надуть» первой очередью, хотя он шёл нагло в лоб, и как цель был очень удобен. Делая второй залп по нему, я пустил красную метку - красный сигнальный заряд перемежался с боевым. Мой сосед справа сразу поддержал меня. Это был Зорис, он служил здесь ещё дольше меня, на него можно было положиться. И мы вдвоём, а потом присоединился и ещё кто-то, из почти двух десятков стволов насилу «протолкли» силовой щит этого выскочки. Но он, видимо чувствуя, что защиту скоро продавим, начал маневрировать прямо перед тем, как щит был прорван. Сбить-то мы его сбили, но он взорвался только наполовину, и эту половину мы уже остановить не успели. Она ударилась в наш борт прямо возле башни Зориса, навалившись одним боком на неё. Ситуация не безвыходная, но опасная – кусок истребителя был с оружием и двигателем, и двигатель дымился. Его нужно было быстро убрать. Но Зорис даже стволом не пошевелил, хотя мощности поворотных двигателей хватило бы, чтобы повернуть стволы и пальнуть по краю обломка, тогда его откинуло бы, а дальше уже проще. Но он не шевелился. Видимо, что-то было не так. Я, продолжая бой, закричал в эфир:
 - Зорис! Очнись! Сбрось его, он может взорваться! Зорис! – он не отвечал, и видно его не было, стекло сейчас из-за солнца «зеркалило».
 Я ругнулся, повернулся к нему и пальнул по краю куска одиночным. Край оторвало, весь кусок шевельнулся, но не отошёл – должно быть, воткнулся в нашу обшивку. Решение было только одно. Я заблокировал боеголовку ракеты, чтобы она не взорвалась, и выстрелил ей в кусок. Это помогло, он крутанулся, и, ударившись о борт, отскочил в сторону. Взорвался он секунд через пять. А ещё через несколько секунд «ожил» Зорис. И почти сразу всё также деловито «надул» ещё одного и продолжал бой, попутно помогая другим. Тут наш корабль начал легонько поворачиваться – так прицеливали главную пушку. Краем глаза я заметил и цель. Это был огромный тёмного цвета корабль, похожий на ската. Красивый. Новый. Я таких ещё не видел. Теперь всё было ясно – истребители пытались отвлечь нас, чтобы этот корабль мог уйти. Но нашего капитана провести о-очень тяжело. Истребители буквально озверели в этот момент. Но, как только выстрелила пушка и стало понятно, что и этот новый корабль не устоял, их остатки быстро отступили. Наступила тишина после боя. Обычно в такую минуту эфир оглашался радостными воплями, но сегодня было неоправданно много жертв, нас застали врасплох. Эфир тревожили лишь фразы по делу.
 Тут я вспомнил про Зориса. Выскочив из башни, я подбежал к его люку, но не успел нажать на кнопку связи, как люк распахнулся и буквально на меня выпрыгнул… Кен! Я опешил, но схватил его за руку, так как он дернулся бежать. Держа его за руку, я заглянул в башню – никого.
 - А где Зорис? – медленно спросил я пытавшегося убежать Кена.
 - Не знаю, - опустив голову, тихо ответил он и тут же пролепетал, – отпустите меня, пожалуйста, папа будет очень злиться.
 - Папа будет очень злиться, - повторил я как эхо, не понимая, о чём это он, - ты был в башне весь бой?
 - Нет, не весь. Когда я прибежал, бой уже шёл. Можно я пойду? – он мягко потянул руку, которую я крепко держал.
 - Послушай, - меня взяла злоба, но я сдержался, ребёнок всё-таки после боя, мне стало смешно от этой мысли, - папе я тебя не выдам, но чтобы он не беспокоился, мы ему сейчас сообщим, что с тобой всё в порядке. Хорошо?
 - Ладно, – это было сказано как-то обречённо.
 - Кто твой отец?
 Он ответил, и я, связавшись с центром управления, попросил соединить меня с его отцом, потом снял с плеча переговорник и отдал ему. Говорил он не долго, точнее, просто сказал «да» в ответ на приказ отца прийти в их каюту и ждать его. Вид у него был не как у победителя. Я подумал, что если не выручу его, то это будет предательством с моей стороны. Конечно, ссора со старшим по званию грозила обернуться больше, чем штрафом, но не мог же я бросить в беде того, с кем только что дрался плечом к плечу!
 - Слушай, тебе будет легче, если я пойду с тобой к твоему отцу?
 - Ты правда можешь пойти со мной?! – сразу ожив, спросил он.
 - Да, я хочу выручить тебя, как ты выручал меня там, - и я кивнул головой в сторону башни, - но тогда тебе точно придётся сказать отцу правду. Понимаешь?
 Он утвердительно кивнул, и вид у него при этом был уже не таким удручённым - ему и самому не хотелось обманывать отца.
 Мы шли с ним к его каюте обходными путями, вокруг центра корабля. Там был госпиталь и склады механиков, на данный момент «горячая» зона. Людей там скорее всего хватало, иначе объявили бы общий сбор. Так как проблема с папой стала менее острой, то можно было снова вернуться к моменту, всё ещё непонятному мне, и я обратился к Кену:
 - Давай зайдём в умывальник, надо привести себя в порядок.
 - Давай, - он рад был оттянуть встречу с папой.
Это давало мне лишние минут десять, чтобы прояснить для себя то, что случилось во время боя. Я спросил:
 - Кен, а что случилось, когда сбитый истребитель придавил твою башню?
 - Я испугался, - после некоторой паузы, стеснительно глядя себе под ноги, почти прошептал он.
 Вот дурень! Как же я сразу-то не понял! Он же ребёнок ещё. Мне было неудобно, что я поставил его в такое положение.
 - Ты чего сник-то весь? Испугался он! Да я сам чуть из башни не выпрыгнул! Такая железяка, да ещё и дымилась!
 - Да-а. Мне ни разу в жизни так страшно не было! – сказал он уже ожившим голосом и глядя на меня, - а башня очень крепкая оказывается.
 - Конечно! Двухслойное бронестекло, а сплав, из которого сделан поворотный механизм, вообще ещё засекречен! Очень надёжная вещь!
 Сказав это, я посмотрел на него – он слушал, с интересом глядя на меня. Сработало. И я продолжил выяснять:
 - И всё-таки, мы с тобой эту «стрекозу» прихлопнули очень неплохо! Одному бы мне не справиться, ты вовремя помог. А откуда ты узнал, что означает красный заряд?
 - Тогда я ещё не знал. Это я потом начал догадываться, что это как будто просишь помочь. А когда ты начал стрелять такими, я просто посмотрел, в кого ты стреляешь, увидел, что он не пробивается, и подумал, что, может, вдвоём у нас получится.
 - А-а, понятно. А красные заряды действительно используются как сигнал о помощи.
 Но хотя я получил ответы на эти вопросы, мне всё равно было не ясно главное: как десятилетний мальчик смог совершенно профессионально управлять ракетно-пушечной установкой, конечно, были какие-то несущественные ошибки, но они есть у любого, больше или меньше. Хотя когда приходит какой-нибудь взрослый новичок, тренировавшийся полгода, его сразу заметно – то заряды не может экономить, то помощи не дождёшься. И пусть бой шёл только пятнадцать минут, при такой интенсивности все слабые стороны новичка вылезают в первые же минуты. Я не знал, что мне у него ещё спросить, чтобы понять. Опыта у него точно не было. Может быть его «обработали» по какой-нибудь программе? Папа-то имеет, наверное, связи. Вот и сделал себе сына гения. Да, а это вариант.
 - А как ты учишься? – спросил я.
 - Не очень хорошо, - он опять засмущался, - это сестра у меня отличница, она и мне помогает. Мне нравится играть в горах, рядом с нашим загородным домом. У меня там есть друг. А вообще я хочу быть путешественником.
 Догадка рухнула. Он нормальный мальчишка. В чём же секрет? Надо искать ответ по-другому. Как нормальные люди становятся профессионалами? Долго и упорно учатся и тренируются. Но настоящие мастера получаются только из тех, кто буквально живёт этим. И кто изначально сам решил делать это. Странно, но, по-моему, всё просто сводится к элементарному и обычно детскому «я буду …». И если это правильно поддерживается, и ему нравится, то, в конце концов, он становится профессионалом в чём-то. Это уже ближе к разгадке, но что-то постоянно ускользает, что-то простое, то, что даст понимание ситуации. Но что же это? Я совсем запутался, а времени почти не оставалось, нам надо было уже идти. И я, не зная, что ещё предпринять, решил просто спросить у виновника моих мучений:
 - Кен, а ты сам как думаешь, почему у тебя так хорошо получилось управлять установкой сразу. Взрослые-то по шесть месяцев тренируются, и то не у всех получается как надо, не говоря уже о том, чтобы и другим помогать. А? Как у тебя так получилось?
 - Ты же сам мне сказал: «Будь взрослым, опытным, думай как мастер, двигайся так же». Ты что не помнишь? – он посмотрел на меня удивлённо, - это просто, притворяешься, как будто ты непобедимый воин. Легко. Я другу расскажу, ему понравится! Можно?
 Он смотрел на меня, ожидая ответа, а я смотрел на него и молчал поражённый. Я сам ему это сказал! Он просто сделал, не задумываясь, с детской непосредственностью. Не вникая во все придуманные взрослыми сложности. Да-а! Вот, что я упускал, и упускали все: «Я буду …» - не правильно, правильно – «Я есть …». Настраиваясь, или принимая решение быть кем-то не сейчас, а потом, человек сам ставит себе полосу препятствий, порой непреодолимую, а те, кто рядом, усердно помогают ему в этом. Есть, конечно, много «объяснений», почему сразу нельзя, почему нужно время и куча мучений. И мне покажут пальцем на многих, у кого не получилось. Но ведь есть много тех, у кого получилось! И я точно уверен, что это данное можно применить, многие люди делают это просто интуитивно, и очень успешно.
 - Это что, военная тайна? – наконец, не выдержав моего молчания, спросил Кен.
 - А, это… Нет, нет, конечно. Можешь рассказать другу, - он вернул меня обратно в этот мир из мира моих мыслей.
 Вскоре мы были уже у его каюты. И только мальчик зашёл, как в коридоре появился его отец, быстро шагающий к себе в каюту. Я сразу понял, почему сын его боится – этот человек и дома как на службе. Честно говоря, коленки у меня немного тряслись. Прямо ко мне шёл один из десяти главных офицеров, и я должен был не пустить его в его же каюту! Сразу, по крайней мере. Нужно было сначала рассказать ему, что произошло, и как-то дать понять, что не нужно наказывать за это Кена.
 О-го-го задачка! Но я не мог отступить.
 Сначала он шёл, не замечая меня, но по мере приближения его лицо принимало всё более удивлённый вид, и наконец он молча остановился прямо передо мной. Я решил, что нужно начать первым, так больше шансов, не знаю почему.
 - Сэр, прошу меня извинить за такую дерзость, но обстоятельства требуют этого. Мне необходимо поговорить с вами прямо сейчас, это касается вашего сына.
 Как только я заговорил, страх куда-то делся, а осталась только уверенность, в правильности того, что я делаю. На него это тоже подействовало, так как злоба, начавшая появляться у него на лице, уступила место интересу, правда очень сдержанному и холодному. Я сказал, что поговорить нужно без лишних глаз и ушей, и он предложил пойти в тренажёрный зал.
 - Я так понимаю, вы хотите как-то оправдать Кена? И мне очень интересно, чем можно оправдать несдержанное слово? – сказал он, как только мы закрыли за собой дверь.
 - Победой, - ответил я.
 - И кого он победил? – вопрос звучал с лёгкой иронией.
 - Всех! Штук шесть истребителей, моё мнение о детях, завышенную важность опыта и свой страх. И я очень надеюсь, что ему с его способностями, не придётся бороться ещё и с отцом, чтобы стать успешным и счастливым человеком.
 - Что-о!? Вы о чём? Что это за сказки!? – он возмущённо и непонимающе смотрел на меня.
 Но по его взгляду я также понял, что теперь он точно дослушает до конца.
 - В сегодняшнем бою мы с вашим сыном дрались плечом к плечу, и он не подвёл никого, и я ….
 - Постойте, постойте, - он перебил меня, - извините, что перебил, но вы сейчас говорите о моём сыне, которому десять лет? О Кене?
 Я утвердительно кивнул.
 - Ну, хорошо. Об этом я хочу знать подробнее. Давайте присядем, - и он указал рукой на сидения вдоль стены.
 Мы сели, и я всё подробно рассказал ему: и о бое, и о «тренировке».
 Я закончил, а он всё сидел, держась руками за голову, и молчал. Так прошло минуты три. Потом он поднял голову и, посмотрев на меня, спросил:
 - Слушай, умник, у тебя, небось, и ответ есть? Или, наверное, точнее будет сказать в данном случае – требование, - сказал он, намекая на моё, мягко говоря, смелое поведение, - я слушаю.
 Я взял лежащую рядом гибкую метровую палку и сказал:
 - Вы отличный офицер, вас уважают, (я не врал) но…, – тут я с размаху громко хлопнул ей по мягкому полу, как будто мечом рубанул, - разделите службу и дом.
 - Да-а, - только и сказал он в ответ и опять замолчал на несколько минут.
 Я уже собрался уходить, когда он снова заговорил:
 - И главное требование, я так понимаю, это не наказывать и даже не выговаривать, а наоборот – похвалить? – он смотрел на меня уже по-доброму.
 - Да, сэр! – с этими словами я встал. - И постарайтесь не вынуждать его обманывать. Он очень этого не любит.
 - Я должен подготовиться, для меня это…, - тут он остановился, подбирая слова, - ну, наверное, не характерно.
 Договорив, он улыбнулся и сказал:
 - Можете идти, - но только я шагнул к двери, он меня остановил, - хотя постойте! Выслушайте и мой совет, или требование, не важно, но запомните: вы очень подведёте ваших друзей и нашу армию, если не станете как минимум капитаном такого корабля как наш «Гидэр». Запомните. А теперь можете идти.

 Этим же вечером Кен стрелял боевыми зарядами по мишеням, по очереди со своим отцом, соревнуясь в меткости.
 Он не стал военным, а выбрал профессию актёра, очень быстро став известным. Мы с ним не перестали дружить. Он часто бывал на крейсере, которым я командовал, а я приезжал к нему в горы отдыхать.















 


 ЖЁЛТАЯ ПЛАНЕТА




 РАССКАЗ

















 Пренебрежение не надо путать со смелостью или решительностью. Пренебрежение чьей-то жизнью — глупость вдвойне. Конечно, вы можете пренебречь опасностью в отчаянной ситуации, ради спасения жизни, но пренебрежение в текущей жизни, будьте, уверены, приведёт к отчаянной ситуации, вопрос только во времени.

 Эта планета оказалась на территории империи после очередного расширения границ, путём захвата маленькой федерации, состоящей из пяти населённых планет и большой неосвоенной территории, то есть ещё трёх десятков планет разной величины и удалённости.
 Захватывать было легко. Зорки, так они себя называли, были молодой гуманоидной цивилизацией, которая выросла из колонии какого-то увядающего государства. Им ещё не приходилось серьёзно воевать, а мы воевали последние девятьсот лет и притом очень серьёзно, империя увеличилась в двадцать раз.
 Тогда моё полное имя звучало так - Аркасот 23-10, буквенная часть произвольная, цифровая часть даётся властями, друзья меня звали Арка. Рождён был на Солосе, одной из двадцати пяти планет, входивших в конфедерацию Триам, которую знающие люди всё чаще называли империей, так как тогдашний председатель объединённого правительства всё больше императорствовал в государственных делах.
 Я воевал уже десять лет, участвовал в штурмах пятидесяти планет и сейчас командовал десяткой бойцов, нашпигованных имплантами*.
После разгрома армии зорков и уничтожения их правительства, наши власти начали наводить порядок. Нужно было восстановить промышленность и разобраться, что делать с остальными планетами.
 На исходе пятых суток* с момента окончания штурма (он длился всего десять часов), в отсек моей десятки зашёл посыльный, или на сленге «ветер».

Имплант* — команда, указание, которое дастся человеку, находящемуся в бессознательном состоянии, и потом, попадая в указанные в команде условия, он почти всегда выполняет их, принимая за собственные решения. Жесткая форма гипноза.
Сутки* — В армии Триама был установлен сорокачасовой цикл. Он был разбит так; десять часов работаешь - три часа спишь, последний сон перед новым циклом четыре часа.

 
 Я сидел за обеденным столом и изучал трофейную винтовку, когда меня окликнул Сот, мой зам:
 - Командир, тебя ветер!
 - Пусть пройдёт.
 И не успел я обернуться, как услышал радостный голос Рикса:
 - Арка, это ты?! Да намажьте меня соплями гутса**, если нет! — он как всегда был эмоционален и прям — Арка, ты скотина! — он подходил, широко распахнув улыбку и объятия.



Гутс** — Медлительное животное с планеты Зелек, напоминающее амазонского ленивца, но живущее в болотистой местности на земле. Весом до ста пятидесяти килограммов, выделяет слизь, имеющую сильный и стойкий неприятный запах.



 - Рикс, - я тоже улыбался — если ты не заткнёшься, я заткну твою глотку этой штурмовой гранатой. Мы обнялись. - Арка, ты
не изменился! - Я не мог с тобой связаться. После того ада мне дали передохнуть всего три дня! Потом врач из подразделения психологической поддержки провёл мне сеанс своего колдовства и я почувствовал себя суперсолдатом и .... Ну сам знаешь, всё как обычно. Дали новую десятку, и вперед...
 - Арка, ты скотина! Ты мне дороже брата. Ты мог хоть с кем-то передать, хоть что-то о себе!
И это после того, как мы с тобой жрали червей и сороконожек, три месяца в этой чертовой блокаде, на тех ... болотах!
 Я выслушал все обвинения, и спокойно сказал:
 - Рикс, я правда не мог.
 Конечно, у меня была возможность послать письмо или попросить кого-нибудь, но я не стал рассказывать и объяснять ему, что в прошедший год трижды был в подобной ситуации. Один раз в скалах не было даже червей, и мы десять дней голодали.
 А вообще, я тогда старался не поддерживать в себе дружеские чувства, или, точнее, выковыривал их из души — это диктовала война.
Там люди быстро становились братьями, но и быстро теряли братьев. И чтобы не свихнуться от боли стольких потерь, я боялся привязываться к тем, с кем в обычной жизни завязалась бы настоящая, крепкая дружба. Конечно, не всегда получалось.
 -Ладно, Арка, тебе я верю. Сейчас я тороплюсь, но сегодня после работы я тебя повытрясу, уж ты мне всё расскажешь. Увидимся после третьего сна в баре! Ах, чёрт! Тебе же послание из штаба, держи. Опять зашлют, хрен знает куда! Арка, если ты мне не напишешь в этот раз, то в следующий раз, когда я тебя увижу, тебе и граната не поможет! Эх, чёрт! — он обнял меня и ушёл.
 Я открыл послание, на голографической странице был приказ из штаба. Мне со своей десяткой было приказано поступить под командование леригера* Локоса, как и ещё пяти ригерам с их людьми. Задание зелёного статуса, то есть почти отпуск.
 Цель: разведка обстановки на удалённой планете, с перспективой промышленной разработки.
 Дальше шли данные по планете:
Название: Название ещё не дано (зоркское название — Каяк, что в переводе «быстрый паук» или сороконожка, в общем, насекомое). Окружность: двадцать пять тысяч километров. Атмосфера: пригодна для дыхания без коррекции, высокое содержание органической пыли, которая и придаёт жёлтый оттенок атмосфере, рекомендованы респираторы. Население: отсутствует. Формы жизни: крупные насекомовидные животные от 500 до 2000 килограммов, по всей видимости, хищные или всеядные. Много других мелких. Высокая растительность отсутствует. То, что растёт, похоже на лишайники. Снимки зонда: жёлтая планета с рыжими и изредка светлыми, почти белыми пятнами. Воды на поверхности очень мало, небольшие озерца в сотнях и тысячах километров друг от друга, возле которых большие скопления крупных, до одного метра в высоту,
образований, похожих на яйца серо-зелёного цвета, видимо, растительная форма. Крупные животные держатся ближе к горам.
 Меня эти картинки привели чуть ли не в восторг - мы едем на сафари! Но, правда, было не очень понятно, почему отправляют спецназ, а не учёных? Да и в общей картине планеты что- то не стыковалось, но я не мог уловить что.
 Я просмотрел приказ дальше, и мне стало понятней.
 А дальше говорилось, что данные эти трофейные, зоркские, они тоже наметили эту планету под промышленные разработки, предположительно она богата железом и некоторыми другими


Леригер* - ригер – десятник, ле – приставка «шесть».


элементами. Животный мир, скорее всего, погиб бы. И зорки вместе с партией геологов отправили чету учёных: специалистов по животным. Все пропали после месяца работы, и никаких следов или вестей. Последние данные, которые они отсылали, погибли в пожаре во время нашего вторжения.
 Настораживало, что пропали не просто тридцать пять человек, а опытные люди, упакованные оборудованием и оружием по последнему слову техники.
 Официальная версия — пираты или чьи-то разведчики (зорки, предполагали, что наши). О том, что группу уничтожили животные, и думать было смешно.
 Я почти расслабился. Уж с пиратами мы точно справимся, да и справляться, скорее всего, не придётся — Триам не прощает, они знают это.
 Времени выделялось сорок пять суток. Вылет сегодня вечером в 37:00. До планеты нас добросит крейсер вместе с нашими шестью десантными штурмовиками, ждать нас не будет. (Просто супер! Значит, мы одни, почти без начальства! Локос мужик свой.) Высаживаемся тремя группами по две десятки. Группы на расстоянии тысячи километров друг от друга, а десятки в группе в зоне прямой видимости. Дальше (кратко, своими словами) нужно обследовать всё, что попадётся по пути, совать нос во все дыры, вести съёмку, брать образцы, не жрать кого попало и не потерять двух очкариков (учёных), которые будут в группе Локоса. В общем, не расслабляться.
Я дочитал и посмотрел на Сота, он всё время стоял и смотрел приказ у меня через плечо, его лицо отражало мои эмоции. Давно я не видел его таким довольным.
 - Командир, я тебе лично зажарю ляжку самого жирного паука под фергентским соусом! Только сделай это задание правдой!
 - Через полчаса все здесь! И живые и пьяные!
 - Да, век!*
 Два штурмовика нашей группы синхронно заходили на посадку.


Век* - обращение к старшему по званию в армии Триама.
 

 Все молчали. Но молчание это было не от напряжения, как бывало раньше, оно было другим. Многие из сидящих в машине пережили десятки, а кто и сотни приземлений, и больше половины из них - это либо атака, либо какое-нибудь опасное задание. Или просто возвращение на наземную базу на подстреленной, еле живой машине. И сейчас мы слушали и смотрели. Не хватало привычных для атаки звуков: индикаторы системы безопасности не пищали и не мигали, а на экранах обзорных камер не было ни вражеских истребителей, ни роботов, и даже привычных разноцветных полос оборонительного огня не было. Не было смерти. И штурмовик шёл на посадку по гладкой кривой, а не по траектории ухода от огня, когда полёт напоминает танец чокнутого дикаря. Поэтому поводу кто-то даже пошутил над нашим пилотом: «Сорро, а ты даже так умеешь!?» На что тот ответил улыбкой, ему тоже было непривычно.
 Атмосфера планеты была желтоватой, мутной, с зелёной границей у начала космоса.
 Когда мы были в пятидесяти километрах от зоны высадки, бортовой компьютер предупредил о наличии там разумных форм жизни! Здесь стоит пояснить: система опознавания определяет не только по внешнему виду, но и по поведению объектов, муляжи животных часто используют для маскировки, используют и живых животных которых контролируют каким-либо методом, обычно электрическим током, или ультразвуком, и которые ведут себя неадекватно, например, дикие животные не убегают, а сбегаются к месту посадки, несмотря на рёв двигателей и предупредительные выстрелы.
 Все быстро вернулись на войну, зашевелились, сначала «прилипли» к обзорным экранам и индикаторам, но тут же начали оглядываться на меня и Сорро.
 - Сорро, у твоей железяки плоские шутки! – мне не хотелось возвращаться на войну.
 Сорро молча пытал систему опознавания, ему тоже не нравилась перспектива нарваться на засаду.
 - Командир, система в порядке, но оптика пока даёт нечёткое изображение, расстояние слишком велико – атмосфера непрозрачна, пыль.
 Тут на связь вышел Локос:
 - Арка, у вас то же, что и у всех?
 - Разумные насекомые, век!
 - Да, да. Ну что ж, откроем мешочек.
 - Да, век!
 - Сорро, — я положил руку ему на плечо, — давай посмотрим, что внутри.
 Мы были на расстоянии двадцати километров от зоны высадки, в нас никто не целился, и машина шла по-прежнему ровно. Сорро, щелкнув переключателями, выбрал нужный режим огня для двух среднего калибра пушек. Все с надеждой впились в него, как будто от него зависело, что вскроют разрывные заряды — кишки или противника.
 Провыл залп (что-то среднее между тяж6лым гудением трансформатора и почти свистом при пуске л6гкого реактивного снаряда). Сорро слегка пережал, накрыл всю группу животных и немалый кусок территории вокруг, я его понимал — под угрозой был наш отпуск. Я боялся, что нечего будет рассматривать, но напрасно.
 Мы были в пяти километрах от места поражения, и сквозь пыль и дым уже можно было четко определить, что животные настоящие, не заминированные, не роботы... и на удивление крепкие — два крупных паука, из тридцати, выскочили из этого месива„правда, сильно хромая и дымясь, и направились в сторону гор.
 - Арка, что у вас? — на связи был Локос.
 - Ливер, век!
 - Отлично! Садимся помалу.
 Но тут произошло то, от чего у меня внутри что- то ёкнуло: сначала остановился один, потом другой, и они двинулись обратно к побоищу.
 - Сорро, стой! — но моя команда слегка запоздала, штурмовик уже переходил в режим зависания.
 Все взоры были на экране, который показывал эту картину.
 - Командир, они всё-таки под контролем, — глядя на экран, высказался Сот.
 Я промолчал.
 Животные вошли в зону поражения. И тут я заметил, куда они шли — там был ещё один живой. Он был сильно покалечен, у него оторвало несколько конечностей с одной стороны, и было видно, что сверху в панцире торчал какой-то обломок, пробивший его.
 Раненый начал вяло махать передними конечностями, у меня в сознании что-то промелькнуло, что-то мне это напоминало, но я не смог это уловить. Двое подошедших взвалили его на самого целого и двинулись прочь к горам.
 - Жареного на ужин прихватили — попытался иронизировать Цен, но никто кроме него даже не ухмыльнулся, видимо, екнуло от этой картины не только у меня.
 Сорро ещё держал пальцы на гашетке, и, предупредив его вопрос, я сказал:
 - Пусть идут, — потом, как бы стряхнув что-то тяжелое, добавил, — мясом ты нас уже обеспечил. Шутка и с других стряхнула что-то, все ожили, заулыбались, загалдели.
 - А теперь, Сорро, к причалу.
 И он, сделав осмотровый круг, посадил машину в двухстах метрах от обстрелянной территории. Открыли люк ... и тут же его закрыли — ветер нес неприятный запах горелой органики. На обычном задании мы бы просто приняли запах, как дополнительное сведение о противнике, но мы уже успели войти в образ отпускников, и поэтому я крикнул:
 - Сорро, устроим пикник с наветренной стороны!
 Он перенес нас в сторону и немного дальше. Мы осторожно ступили на землю — это был неслежавшийся, крупный песок с камнями, подошвы, на несколько сантиметров тонули в нём — ходить будет тяжело. Дышалось неплохо, но воздух имел своеобразный привкус и немного сушил.
 Это был привкус органической пыли, её природа ещё не была выяснена, но уже было точно известно, что она не ядовита и имеет структуру позволяющую лёгким самоочищаться. Конечно, бегать получится только в респираторе.
 Мои люди выходили по десантному трапу, они были похожи на туристов, которые выходят из блестящего автобуса, щурясь и спокойно оглядывая свои будущие владения (кто-то даже был в солнечных пляжных очках, откопал же где-то!), а не на ящериц, нашедших дырку в кармане поймавшего их мальчишки — прыжками под камни. Но опыт сказывался, винтовки были в руках, а пальцы на курках. Кто-то пустил очередь по обломкам пауков, так, на всякий случай, и тут же пошутил:
 - Сорро, ты бы хоть на сувенир что-нибудь
оставил! - Ты что не видел? Я же тебе целых два оставлял!
 Все заулыбались. Хохотать, в полном смысле, они позволяли себе только в пьяном виде в баре, да и то не все, здесь они могли, максимум, беззвучно посмеяться.
 Я не стал никого подгонять, мне тоже не хотелось суеты, но слегка осмотреться нужно было, и я сказал Соту:
 - Сделай ближний беглый (я имел в виду осмотр).
 - Да, век! — и он дал приказ остальным.
 Осмотр ничего нового не выявил. Всё было спокойно.
 На связь вышел Локос:
 - Арка, чем занимаешься?
 - Балдею, век!
 Он ухмыльнулся.
 - Ну ладно, импровизируй. Но ты ведь помнишь: полностью безопасно не бывает никогда?
 - Да, век!
 Я связался с коллегами по группе:
 - Вин, ответь.
 - Да, Арка — ответил мне ригер второй десятки, нашей группы.
 - Вин, как отдыхается?
 - Нормально, охотимся. Уже настреляли кучу всяких мелких тварей! Один из наших чуть не утонул на пляже. Нашёл площадку в несколько сотен метров — ровный белый песок, обалдел и решил поваляться, совсем расслабился, его начало засасывать, еле выбрался. Предупреди своих.
 - Ясно. Я хочу сместиться на несколько километров, ближе к горам. Туда недавно «раненые бронетранспортёры» ушли. Надо бы проверить..А ты где будешь?
 - Арка, ты что, вместо воды бурку* пил? Какие транспортёры?!
 Я хмыкнул
 - Да успокойся, я шучу. Крупные пауки. Вам что не попались?
 - Арка, я же говорю, одна мелочь, самые крупные двести- триста килограммов — штук пять, да и тех с воздуха расстреляли.
 - А у нас Сорро штук тридцать завалил, двое уцелели и третий наполовину, ушли к горам. Они, конечно, не железные, но броня есть. Так что я не совсем пошутил.
 - А я то думал, кого вы там утюжите так. Ну, теперь понятно.
 - Ну что Вин, где будешь?
 - Да здесь и буду. Мои тут какие-то норы нашли — проверим и пляж подробнее осмотрим


Бурка* — напиток сходный по действию на организм с земными алкогольными.
 

 - Лады.
 Я посмотрел в оптику на его штурмовик — он как разменял окраску, маскировался.
 - Согласен — подумал я.
 - Сорро, паркуйся возле rop. Сот, бери с собой ещё троих — я назвал их имена — поставьте там апартаменты и осмотритесь. Я и оставшиеся четверо, пойдём пешком. Погуляем. Да, ещё. У Вина чуть человек не утонул в белом красивом песке — обходим. Вопросы? Отлично. Моя группа, внимание! Берём полный боекомплект, телегу* и еды на день. Через десять минут выходим.
 Мы вышли через пятнадцать минут обычным боевым порядком.
 Первым шёл человек со сканером, потом я, потом остальные,
замыкала телега. В этот раз доспехи были легкого класса, то есть «гуляли» мы почти по-настоящему, так как функция компенсации усилий была только частичной. Например, если вы, как мы сейчас, направляли основную мощность на ноги, то руки оставались только при мощности ваших мышц. На каждую руку приходилось от пяти до десяти килограммов — в зависимости от комплектации доспеха и величины боезапаса винтовки, и после нескольких часов это начинало напрягать, хотя руку можно было зафиксировать в нужном положении. (Наши тела были крупнее, чем у нынешних землян, в среднем на двадцать, тридцать процентов). А так как мы не собирались «гулять» десять часов подряд, то нас вполне устраивало наше оснащение.
 Я шел с трофейной винтовкой. Она была послабее наших, но и полегче.
 До нашего штурмовика дошли за три с половиной часа. Ничего особенного не попалось.

 По прибытии мы застали наших за установкой дополнительной системы безопасности, которая не только сигналила, но и защищала. Машина и полевой дом были замаскированы.
 - Сот, ты от кого так обороняешься? Здесь же теперь и танк не пройдёт!



Телега* — Шестиколесный, робот-транспортер, грузоподъемностью пятьсот килограммов, имеющий небольшие реактивные двигатели, позволяющие ему преодолевать вертикальные препятствия до пяти метров высотой.


 - На танки я, конечно, не рассчитываю, а вот те букашки не должны меня отвлекать от празднования!
 - Ладно, Сот, одобряю. Только чем это интересно ты собрался так основательно праздновать? — спросил я его, намекая на бурку, и чувствуя, что я знаю не всё.
 - Ну, это, э-э-э, - Сот замялся, — да мы же, — я начал улыбаться, и он немного осмелел, - ну не могли такое важное и серьёзное задание отметить одной банкой на нос, а ведь ещё охотничьи трофеи обмыть, ну и....
 Я не стал дослушивать его оправдания:
 - Ну, показывай, чего взяли, сколько.
 - Да немного, всего один контейнер обычной бурки. Там, в оружейном отсеке. Мы все скинулись и Цена послали, у него связи. Он оружие грузил, ну и это закинул.
 Тут Цен, стоявший неподалёку, взял сканер и сказал, что пошёл осмотреть периметр – странно, ведь только что установили систему безопасности. Мы вошли в штурмовик, и Сот, щелкнув замком, открыл крышку одного из ящиков для ручных пушечных зарядов. Рты у нас обоих открылись, и мы так и повернулись друг к другу.
 - Сот, какого ..., - здесь я выроился не по- книжному. — Ты что, этим воевать собрался!? Или решил умереть как бравый алкоголик!?
 У Сота был растерянный вид, но только мгновение. Он развернулся к открытому люку и заорал:
 - Цен, ..., быстро ко мне! — Потом высунул голову в бортовую бойницу и добавил:
 - И если пушечные заряды не в твоих карманах, то я тебя засуну в обойму и выстрелю в задницу самому большому пауку, которого найду!
 Теперь я понял, куда смылся Цен. Все подошли к нам, Цена не было. Я обратился к ним:
 - Кто-нибудь знал об этом? — они подошли ещё ближе и ещё лучше посмотрели на открытый ящик — и по группе прокатилась волна ругани, шуток и смеха.
 Кто-то начал говорить за всех, а остальные одобряюще кивали:
 - Командир, мы взяли на себя такой грех как один контейнер бурки, вместо осветительных зарядов. Но мы не самоубийцы, чтобы треть бронебойных променять даже на самую лучшую бурку. Да и денег было только на контейнер. Дальше говорил Сот:
 - Я дал деньги Цену, он занимался погрузкой, и сказал, чтобы он взял на все бурки, он как-то говорил, что у него есть связи со снабженцами, видимо, очень постарался и спёр где-то целых три. Да, он ещё спросил: «А много не будет?»
 Тут мы с Сотом посмотрели друг на друга, и он тут же открыл соседний ящик - к сожалению догадка подтвердилась — здесь тоже была бурка, как и ещё в двух. Это была половина боезапаса к подствольным плазменным пушкам!
 Цена никто искать не пошёл, все дружно начали накрывать стол, есть хотелось, да и жажда мучила. Он пришёл через три часа, когда все уже наелись, и стали добрее.
 И кто-то, вспомнив угрозу Сота, сказал пьяным голосом:
 - Ну-ка фыверни кхарманы, щас посмотрим, как Сот тебя в обойму вставит, а уж пфаука мы тебе найтём! — все дружно ответили взрывом хохота.
 После такого «плотного» обеда мы проспали около пяти часов, а не три, как обычно. И воды выпили, примерно, половину небольшого моря.
Оружие системы безопасности срабатывало пятнадцать раз. И один раз был расстрелян большой паук, такой же, как те тридцать, только весь в какой-то, на первый взгляд, грубой шерсти, но как потом определил сканер, это были лишайники. Причем разные виды, отличающиеся по структуре и цвету и создававшие подобие узора. Мы особо не присматривались к тем кускам, которые оставила автоматическая пушка, «обед» давал о себе знать — не хотелось ничего.
 После второго сна, когда у всех уже появился интерес к жизни, мы собрались, наконец, на сафари — так всем понравилось называть осмотр и сбор сведений, в зоне, которую нам выделили.
 Сначала залетели в гости к соседям, они тоже хорошо пообедали, но наш Цен переплюнул всех. Этот факт был дружно скрыт.
 Скоординировавшись, мы вылетели вместе и шли параллельными курсами на расстоянии пять- семь километров.
 Пострелять было в кого. За четыре часа облета нам больше десяти раз попадались стада или группы разных крупных животных. Действительно крупных, от 300 до 2500 килограммов, мы выделили три вида, тут же назвав их для удобства: тех, которых расстрелял Сорро — токжи, как одну из лучших марок доспехов; они выглядели как что-то среднее между крабом и пауком, цвет варьировал от серого до бурого - разных оттенков. Вес был от 1500 до 2500 килограммов. На некоторых были волосоподобные лишайники в виде узора синего, красного, зеленого и черного цветов. Похоже, что лишайники были на вожаках.
 Особи второго выделенного нами вида были примерно такими же по весу, но менее плотные, смахивали на богомола, но мощнее. Их цвет не отличался таким разнообразием, как у токжи, они были светлее, янтарного цвета, но на них было много черных черточек и пятен. Их назвали молси — от названия похожего по цвету минерала — молсерон. У них тоже использовался лишайник, но только белого цвета.
 Третьим видом были «паучки», меньше по весу, чем другие в три — пять раз. Пестро раскрашенные и очень шустрые, их так и назвали — визи. У этих лишайник был двух цветов: черного и желтого.
 Постреляли мы вдоволь, Поначалу стреляли во все, что двигалось. Но после расстрела первой попавшейся группы крупных, по мелким стрелять стало не интересно. Это было побоище, в котором не проявлялось ни капли уважения или сочувствия к жизни.
 Нам было плевать на то, что им больно. У нас было железное, как нам тогда казалось оправдание — они всё равно обречены! Они просто насекомые. Ведь не жалко же прихлопнуть муху на кухонном столе.
 Но мне-то как раз и стало тяжко после первого расстрела. Почему-то очень ярко вспомнилось детство. На нашу ферму пришли солдаты, чтобы конфисковать животных на нужды армии. У нас были коровы, не такие как на земле, они были похожи на муравьеда величиной с носорога, но назначение их было тем же. Военные, не долго думая, начали расстреливать их из пулемёта. Животным пулями отрывало ноги, выпускало кишки, а они какое-то время ещё держась на ногах, пытались убежать. Я видел, как пули свалили корову, которую мы с отцом три дня выхаживали, когда она болела.
 Эти воспоминания накатили и придавили. Не верьте тем, кто говорит, что время лечит. Не лечит - бережно paстит! Причём лучше всего растёт то, от чего вы отмахиваетесь, что пытаетесь забыть, закрыть в капсулу, чтобы не дай бог не дотронуться! В парничке растёт лучше, уж поверьте. Я почувствовал, что сам не справлюсь, и выбрал в «помощники» бурку. Я не мог показать свою слабость остальным, тем более и мне она не нравилась, я же уже не ребёнок, а супер головорез, спецназ Триама ....
 В общем, я потихоньку, как опытный алкоголик (в душе даже посмеялся), выпил, сколько нужно было мне для «помощи», и когда мы настигли следующую группу, я уже был, так сказать, в форме. И тоже с азартом отстреливал ноги, попадал в глаз или в какую-нибудь точку рисунка. У всех трёх видов крупных была эта особенность — они пытались уносить раненых. Мы и это использовали для развлечения. Почти ноль жалости. Почти, потому что к концу сафари трезвым остался один автопилот, который, как терпеливая жена, доставил нас в лагерь, периодически выдавая советы, как лучше поступить с тем или иным типом ранения, машину не программировали на пьяного пилота — для неё он был раненым.
 Соседям «помощь» получать было неоткуда, и они начали «сдуваться» после третьей бойни. После пятой уже просто летели и смотрели, как мы сходили с ума.
 Примерно за час до окончания облёта не выдержал и вышел на связь Вин:
 - Арка, тебя что, в детстве пауками травили, или у тебя отдельный приказ на уничтожение планеты? — он произнёс это, иронически издеваясь.
- Вин, что это за клешни у твоего штурмовика? — я спросил это с ярко выраженным интересом, давая понять, что сейчас ему лучше заняться осмотром территории, простирающейся с противоположной стороны от нас.
 Он понял всё правильно и заткнулся.
 Закончилось наше турне на том, что Локос связался с нашей группой и приказал прекратить стрельбу по паукам, он обнаружил двух живых зорков, мужчину и женщину, правда к ним вышла только женщина, она сказала, что пауки ... разумны! Может это и смешно звучит, но некоторые факты, в том числе тот, что она приехала на одном из них в сопровождении ещё трёх, склоняют к тому, чтобы связаться с командованием. Кстати, она сказала, что волосистые покровы на них означают, что это вожди. А нам нужно было ждать дальнейших распоряжений.
 В моей пьяной голове быстро, насколько позволяла бурка, мелькали мысли и картинки: пауки, отстреленные части пауков, снимки зонда, «свихнувшийся» бортовой компьютер определивший насекомых как разумных, что мы с Сотом тащим нашего раненого, который слабо машет руками и просит, чтобы его бросили, пауки тащат своего раненого, волосяные узоры на кусках панциря паука, коровы с нашей фермы, чьи-то голоса, говорившие, что я должен убивать по приказу, что убивать легко, и всякая другая чушь. Но ответы всплыли все-таки сквозь это, как надувной мяч выскакивает из-под воды, и причем все разом.
 Я наполовину протрезвел и оглянулся вокруг: почти у всех, за исключением спавших, тоже «выскочил мяч», похожий на мой. Это я определил по прояснившимся взглядам и удивленным лицам. Все взгляды постепенно остановились на мне, и в них был вопрос. Они слышали Локоса, они видели снимки с зонда, они видели все', что видел я. Но они привыкли подчиняться командиру, и для окончательного вывода им требовалось моё подтверждение.
 - Ну что ж, - я старался говорить бодро, — да, мы не охотились, а убивали мирных жителей,— сказав это, я ухмыльнулся, непривычно и смешно было так называть насекомых, — но это ведь не первый раз, да и не последний. Мы - солдаты, и сейчас - война. Кому-то нужно больше оправданий?
 Судя по упавшим на пол взглядам, стандартного набора им было достаточно, чтобы ещё немного пожить.
 Считается, что человек черствеет, или приобретает иммунитет, и убивать становится легче, а значит и жить тоже. Но это только считается, и мнение это исходит от тех, кто убивал, а тщательно поддерживается теми, кому нужно, чтобы вы убивали. Но если набраться храбрости, заглянуть в себя, и не отвести взгляд от того светлого, которое и является сущностью каждого человека, и на которое, как на двусторонний скотч, липнет всякая гадость, то можно увидеть, что она ни куда не исчезает, а накапливается. Конечно, это опасно, смертельно опасно. Я не видел ни одного, кто бы выжил. Были такие, которые остались в живых — если жизнь бомжа или отшельника вы можете назвать жизнью. Я не могу.
 Возможно, есть какой-то выход, не бывает безвыходных ситуаций. Но тогда, на Каяке, я его не нашёл.
 После пятичасового сна все медленно сползались к столу. Ели почти молча. Никто не хвалился недавними подвигами, не обсуждались интересные моменты, куски пауков, взятые на сувениры, валялись без внимания.
 Ко мне подсел Сот:
 - Командир, почему мне хреново?
 - Сот, ты зачем воевать пошёл? Мне нужны солдаты, а не доценты философии! И не втирай мне про общий призыв! А если тебе уже невыносимо, то лучше застрелись сразу, потому что это ещё не конец войны, и тебе ещё не раз придётся расстрелять школу или больницу по приказу! А об этих тараканах во время войны никто точно заботится не станет„запрос командованию - просто бюрократическая процедура, судьба планеты уже решена, и никто планов менять не будет! Ты понял!? — я использовал всё своё влияние, чтобы задавить его попытки разобраться в себе.
 - Да, век. Понял. — это был ответ человека прыгнувшего в пропасть.
 Ответ мне не понравился, но большего я сделать не мог.
 Я посмотрел на остальных, они слышали, что я сказал. Но для большего эффекта наорал и конкретно на них:
 - Остальным понятно?! Мне нужны боевые единицы, а не кучки соплей! Отпуск кончился! — я встал и вышел из столовой.
 Но, выйдя на улицу и осмотревшись, я подумал: а какого черта он кончился, так они совсем скиснут. И я вернулся в столовую.
 - Я подумал, и решил: что отпуск не может закончиться так быстро! Приказываю продолжить отпуск! Цен, тащи своё пойло! — я сказал это сходу, войдя в столовую. Мой выстрел попал в цель, столовая отреагировала криками ура, свистом и довольными рожами.
 Но не успели мы начать, как на связь вышел Локос:
 - Арка, новости такие: пауков никто беречь не хочет, империи нужно железо, а эта планета им богата. Если они могут уйти на другую планету, пусть уходят, ни помогать, ни мешать не нужно. Если будут мешать - уничтожайте. Кстати, женщину зовут Виша, её муж считает, что нас нужно просто прогнать, и разговаривать не хочет. Они - те двое учёных биологов из зоркской экспедиции. Она говорит, что все остальные погибли. Они выжили потому, что хорошо относились к паукам, а пауки очень разумны. Я сказал ей, что насекомым нужно уйти с' этой планеты. Она восприняла это спокойно, только сказала, что это мы в гостях, и решать будут хозяева. А улететь с планеты они всё равно не смогут, у них нет ни науки, ни промышленности. На том мы и расстались. В общем, задание и порядок его выполнения остаются теми же, только усильте систему безопасности, а то вдруг вас захотят съесть! Ха- ха.
 Мне тоже было смешно при мысли, что насекомые выйдут на тропу войны. Они, конечно, большие и живучие, и если бы я 'разделся до трусов и полез бы в драку, меня бы просто съели. Но так как я обычно хорошо одет для войны, например в доспехи, которые меня не только защищают, но и делают сильнее, и драться я буду не кулаками, а новейшим оружием, включающим штурмовик, то такие ультиматумы, мягко говоря, недальновидны.
 Видимо, эта Виша со своим мужем совсем сошли с ума здесь.
 Я окинул взглядом столовую, все ждали, что я скажу.
 - Ну что, все всё слышали? Теперь всё намного проще. Подведу итог: одна очень самоуверенная баба со своим мужиком и толпой пауков и богомолов, говорят, что Триам им не указ! Хуже того, они хотят испортить нам отпуск! Хочу вас обрадовать: есть повод набить морду!
 В столовой повеселело. И пока все собирали на стол, я решил связаться с Вином.
 Он был в настроении. Мы посмеялись по поводу паучьей войны, он мне вспомнил, как я чуть не набросился на его штурмовик, «приняв его за паука», я ответил, что если он отрастит еще и ноги кроме «тех клешней», то я его не только подстрелю, но и зажарю, мы еще посмеялись, потом он предложил объединиться. Мне понравилась эта идея.
 - Тогда, Арка, мы ждем вас через пару часов.
 - Нет, Вин, это мы ждем вас.
 - Арка, на кой нам ваши горы?
 Никто не хотел сниматься с места. Но у меня был туз в рукаве, а точнее бурка в оружейном отсеке.
 - Не горы, Вин, а бурка.
 - Чего-то я недопонимаю. Что-то не заметил я у вас привязанных на крыше контейнеров с буркой!
 - Да всё тут понятно. Вот у тебя полный запас бронебойных зарядов к подстволкам?
 -.Понял.
 - Так что добро пожаловать.
 Я сообщил эту новость своим. Реакция была положительной с одной поправкой:
 - Командир, ты всё так отлично организовал, может ты и какое-нибудь женское подразделение в гости организуешь? — запрос вызвал смех и одобрительные возгласы.
 - Ну, боевое подразделение на такие вещи отрывать нельзя, а вот местное население можете использовать! — ответ вызвал хохот и лавину шуток в сторону просителя.
 Вин расположился в ста метрах от нас, и мы дружно отметили новую стадию операции.
 После хорошего шестичасового сна все сползлись на совет. Было решено, что нужно понаблюдать. Мы полетели налево, а Вин направо.
 Для начала поднялись на три километра, чтобы осмотреться. Внизу справа была небольшая горная гряда, возле неё мы последнее время жили. Её размеры были пятнадцать на двадцать километров, с небольшими, в несколько сотен метров, погрешностями.
 Я сказал Сорро, чтобы он посадил нас на ближнюю к равнине вершину.
 Но выбрать подходящую макушку оказалось непросто, горы кончались плавно, а гребни и вершины были какие-то непонятно острые, для таких низких и пологих, по всей видимости, старых гор. Машина вывела объёмный чертёж гряды с указанными цифрами высот. Я уставился на него. Я не знал, что сказать по поводу того, что видел, и решил говорить то, что было на языке:
 - Сот, - он сидел на месте стрелка и осматривал окрестности, — выяснить, кто из нас проиграл похоже невозможно. Иди, посмотри.
( Мы с ним как-то поспорили насчёт высоты горы ближайшей к нашей стоянке: выше пятисот метров или ниже.)
 Подошёл он, и начали подходить остальные.
 - Что тут, командир? – он уже смотрел на чертёж.
 Я начал комментировать в слух то, на что все смотрели, округлив глаза.
 - Высота горы, о которой мы спорили, пятьсот метров. Причём ровно пятьсот метров. Причём, точно такую же высоту имеют и остальные семь вершин, и расположены они по кругу, в центре которого… - тут Сорро сменил угол обзора, и теперь точка обзора находилась точно над серединой чертежа, – в центре которого гора высотой пятьсот шестьдесят два метра, - это я говорил уже по инерции.
 Голограмма имела вид слегка сжатой звезды! Вид немного портили наваленные у подножия куски скал и камни. Сорро убрал их на чертеже. Это была восьмилучевая, каменная звезда пятнадцать на двадцать километров, с ровным конусом в центре. На лучах были выступы, самые большие из них располагались симметрично. Я попросил Сорро показать снимок.
 Ощущение, что смотришь на большую стройку, правда, если знаешь на что смотришь. «Строительный мусор» здесь - отличная маскировка. Теперь мне понятно, что у меня мелькало, когда я первый раз смотрел на снимки планеты с зонда.
 Возникли новые вопросы. Ответов не было. Но ведь Виша сказала, что здесь нет промышленности и науки. Обманула? Непохоже. Зоркские геологи? Нет. Тридцать человек за месяц, и не оставили никаких следов. Нет. Какая-то древняя цивилизация? Но всё выглядело как стройка, а не разрушение!
 Я не находил ответов; Данных не хватало. Мои люди смотрели в иллюминаторы и негромко между собой переговаривались. Мы все видели и более грандиозные вещи..., но здесь... это было невероятно!
 Сорро снизился и «парил» между вершин. Ни входов, ни выходов, ни элементарных пещер. Но ведь куда-то эти «дикари» прятались! Кстати, сегодня нам не попался ни один из местных. Боятся даже вдалеке показаться. Интересно, насколько вдалеке? А может, просто мигрировали? Бегают дни неплохо.
 - Сорро, радар в боевом режиме?
 - Да.
 - Живые цели в зоне видимости есть?
 - В двухстах километрах вокруг нас кроме Вина - никого. Он тоже шарит.
 Я понял, что он тоже всё увидел. И у него видимо те же вопросы.
 - Вин, у тебя ответы есть?
 - Нет, Арка, если ты о звезде и отсутствии строителей.
 - Точно. Вин, я кружок сделаю и на базу. Ты куда?
 - Хороший план. Ты - влево, я - вправо.
 - Ну, полетели.
 Через два часа мы уже сидели за ужином и обсуждали планы на завтра. На время сна было решено выставить четыре человека для охраны. Завра мы планировали полететь в горы, высадиться и просканировать поверхность, если внутри помещение, то мы найдём вход, ну или сделаем. Темнело. Ночь на Каяке длится всего три с половиной часа и тридцать часов светлое время. Ужин только начался, когда кто-то сказал:
 - Давайте выпьем за завтрашнюю экскурсию!
 Все поддержали. Но мне идея напиваться, когда вокруг нет ясной картины, не понравилась. Я позвал Вина посовещаться в наш штурмовик.
 Но только мы зашли, как нам вслед понеслись звуки, которые сразу насторожили приглушённые крики, хрипы, звуки опрокидываемых столов. Мы оглянулись.
 Через окно столовой мы увидели, как люди беспорядочно мечутся, держась за грудь и за горло — что-то не давало им дышать. Мы с Вином молча, почти одновременно, выхватили из аварийного ящика и надели по противогазу, схватили винтовки (мне попалась моя трофейная), сгребли в свободную руку ещё противогазы, и побежали в столовую, доспехи одевать было некогда. У меня к горлу подступил кашель — видимо тоже зацепил.
 Выскочив из штурмовика, мы смотрели по сторонам во все глаза. Нам навстречу бежало несколько человек с выпученными глазами, они бежали в штурмовик за противогазами — я на ходу кинул им несколько. Признаков отравляющего газа не было видно. Охранная система молчала, но в лучах прожекторов было видно, что воздух стал каким-то блестящим. Как будто ветер, дующий с гор, нес стеклянную пыль.
 Твою мать! Засранцы! Подловили всё-таки! - я не чувствовал страха, это был какой-то обречённый азарт, с примесью сожаления.
 Мы вбежали в столовую. Я на мгновение застыл, большинство людей было на полу: кто валялся, кто стоял на четвереньках, но один по-прежнему сидел за столом и даже не пытался бежать. Это был Сот, в руке он держал стакан. Лицо покраснело, рот был плотно сжат — он не дышал, и не пытался это сделать, как остальные. Он сделал лёгкий взмах рукой, как бы приветствуя нас, и, упав лицом на стол, задергался в агонии. В такие моменты во мне закипала ярость, но не врага мне хотелось расстрелять вклочья, а того урода, которого называют богом. ( Это сейчас я знаю, что причина абсолютно всех моих несчастий только во мне, а тогда совсем тяжко было.)
 Конечно, я пытался найти ответ: в разных религиях, у философов и даже спрашивал у наших психологов — никто не мог дать вразумительного ответа.
 Я осмотрелся вокруг, похоже, помогать было поздно. Лёгкие были чем-то забиты. Я это чувствовал и по себе — при кашле что-то отхаркивалось.
 Я посмотрел на Вина. Он сидел возле кого-то, на кого одел противогаз. Спасать его уже было поздно. Он только сказал:
 - Не успели.
 - Бежим, надо хоть самим уйти, - мы оба понимали, что по всем правилам войны сейчас должна последовать атака.
 И мы не ошиблись. Но такого всё-таки не ожидали.
 Ближайший - мой штурмовик - постепенно исчезал в очень густом облаке пыли! До него было метров пятьдесят. Тут же заработало всё оружие той части защитной системы, которая стояла со стороны гор. Похоже в слепую. Она оказалась в пыли раньше штурмовика. Машина Вина ещё была чистой. Вместе с облаком пыли нарастал какой-то шум, видимо это пауки, много пауков, использовали пыль как прикрытие.
 Между нами и чистым штурмовиком была столовая и спальни, их нужно было обежать.
 Мы рванули с Вином почему-то в разные стороны.
 Но не успели мы добежать до углов строения, как из пыли' выскочило несколько маленьких визи, один к нему и два ко мне.
 Этих мы расстреляли быстро, но за ними неслись ещё пять таких же, четыре токжи и один молси — все волосатые, видимо их спецназ. Ну что ж, если придется умереть, то от клешни профессионала. Но ни я, ни Вин умирать не хотели. Пришлось выпустить половину зарядов подстволки, положили почти всех. Двое отпрыгнули куда-то в пыль, она уже накатывалась на нас.
 Мелькнула мысль, что в родной триамовской винтовке заряды мощнее и их больше. Я повернулся, чтобы бежать дальше, и чуть не налетел на двух токжи, стрелял уже с десяти метров. Подстволку кончил. И тут справа заметил, как тот выживший молси, несется на меня. С разворота нажал на курок подстволки — молчание, тут же на курок автомата. В грудь молси ушло штук сорок пуль, но остановить я его не смог, и доспехов на мне не было. В общем, рукопашная была не в мою пользу.


 Утро на Каяке наступило в тишине. Не выжил ни кто, кроме тех двух учёных, которые были с Локосом. Они слишком сильно возмущались, и их закрыли в герметичном оружейном отсеке. Дикари оставили их в живых, но не позволили улететь. Остальные погибли примерно так же, как и мы. Вин тоже не успел добежать, его перехватил шустрый визи, сбивший его сбоку.
 Против нас использовали зрелые семена или споры, тех крупных «яиц», что росли в сырых местах. Споры были очень мелкие и блестящие, легко разносились ветром, а когда попадали во влажную среду, за считанные секунды, набирая воду, раздувались в сотни раз, чтобы ветром их не унесло в сухое место.

 Крейсер пришёл через неделю после того, как с нами не смогли связаться. Не найдя никаких следов они ушли, им некогда было разбираться. Могущество Триама решили поубавить сразу несколько крупных государств, нужны были все силы и срочно

 Я находился рядом с кусками своего тела до того момента, когда их и останки остальных наших, вместе с оружием и обломками полевых строений загрузили в штурмовики. Потом Виша и её муж утопили их в большом озере белого песка. Правда, не все, один штурмовик спрятали внутри той самой центральной горы, в центре звезды. Наш сканер, тогда, во время разведывательного полёта не смог «пробить» защитный экран, и мы видели «горы» как монолит. А внутри было очень много места. По всей видимости, это был мощный терминал для связи и защиты. Оборудование находившееся внутри, не было мне знакомо, но я чувствовал его мощь.

 Весь в горе и сожалении, я несколько дней просто блуждал по планете. Но как только я смог направить внимание от себя, начался новый цикл рождения, жизни и смерти.













 ВСТРЕЧА
 

 РАССКАЗ



























 Минуло двадцать лет с тех пор, как я вернулся из последней экспедиции и оставил службу пилота-истребителя. Осел на тихой планете, завёл семью — точнее, в обратном порядке. Но летать я бросить не мог, хоть жена и не разделяла эту мою любовь. Я устроился инструктором на курсы повышения мастерства пилотирования в гражданскую организацию. Давал уроки всем желающим почувствовать себя более уверенно «за рулём» (машины летали, и ни рулей, ни штурвалов не было, только рукоятка типа джойстика).
 Один раз натаскивал согера (уличного гонщика). Я сам люблю оторваться, иначе не был бы я истребителем, но если при этом другие не рискуют своими жизнями. За кугера я бы из принципа не взялся, они гоняют в людных местах, и погибшие люди не редкость. Полные отморозки в худшем смысле этого слова. Согеры рискуют только собой, ну и своим непосредственным противником, конечно. Выбирают время и трассу, чтобы никого не было. Всё равно опасно и незаконно. Но тот парень ... Он выложил всё открыто и честно, он вляпался, ему нужны были деньги, и он мне понравился. В общем, он выиграл гонку сдержал слово — бросил это дело. Сейчас он работает в моей конторе.
 Это с ним, Купом, я хочу составить компанию пилотам палубных истребителей с крейсера «Кирассат», они регулярно «разминаются» учебными боями пока крейсер не в походе. Подобные мероприятия я называл «содрать ржавчину» (на Купа эта фраза действовала, как на собаку команда «гулять»). Я год планировал это мероприятие, выбил себе три выходных, подписал три выходных Купу и уладил жену (не в первый раз я уезжал на несколько дней, но в этот раз она, почему-то, особенно сопротивлялась).
 Сейчас крейсер как раз висел у нас на орбите — плановая профилактика и мелкий ремонт, а на нём служил в серьёзном чине Бодо — один из моих давних, боевых товарищей. Я его не видел лет десять. Он был очень рад меня слышать, когда я с ним вчера связался.
 А так как напряжение боя лучше всего снимать (или в нашем случае смаковать) напряжением языка за хорошим столом и с хорошими людьми, то нам оставалось обеспечить только стол.
 Куп залетел за мной утром, и мы погнали в Согон — что-то типа рынка, где продавали прысонов — местных ракообразных. Они ценились за приятный вкус и пряный аромат, которым обладали только несколько недель в году, когда питались определённой водорослью. Там же мы встретились с Бодо, о чём заранее с ним договорились.
 Жарких объятий не было - мужчине не к лицу плескать чувствами, так мы были воспитаны,. Но уж рукопожатие наше было не только видно, но и слышно, наши немолодые суставы поддержали приветствие дружным хрустом.
 - Бодо!
 - Ходок!
 - Бодо, ну ты вспомнил! — он немного ошарашил меня, назвав мой позывной, - Это было двадцать лет назад! Сейчас всё по-другому. Я семейный человек, живу на этой прекрасной планете, а не шарюсь по всей вселенной с каждой экспедицией.
 - Ха-ха. Прикинулся удав червяком! Это ты, Чен, жене расскажи. Я-то тебя знаю лучше. Тайна для меня только то, каким поводком тебя умудряются удерживать! Может, расскажешь?
 - Бодо, говорю тебе, всё изменилось, — голос мой звучал уже не так убедительно, и он легко меня добил.
 - Значит, последний год все передвижения моего крейсера отслеживал примерный семьянин, который понятия не имеет об армии. И он же, воспользовавшись дружеским расположением одного из высших офицеров этого крейсера, то есть меня, буквально вынудил пустить его на тренировочные бои пилотов, да еще и с другом. Тоже, наверное, таким же «семьянином»? — он, улыбаясь, обратился к Купу.
 - Да, я тоже «семьянин», — подтвердил тот.
 - Ну ладно, «семейные», чем займемся? До вылета катера на крейсер еще десять часов — заговорщицки дружелюбно произнес Бодо.
 Бодо, только назвав меня армейской кличкой, всколыхнул то прошлое, от которого я прятался, а когда он заставил меня оправдываться — стало уж совсем тяжко. Такое состояние у меня бывало редко, но чтобы из него выйти, нужно было время — день, два, и какой-нибудь тихий уютный бар, где меня никто не знал. Конечно же, я предложил зайти поесть в какую-нибудь кафешку, заодно проверить сезонность прысонов и слегка отметить нашу встречу. Друзья были согласны.
 Мы сидели втроём за столиком и разговаривали.
 Бодо рассказывал, чем он занимался последние десять лет, и следил за мной. Он почувствовал, что моё настроение изменилось, хоть я и пытался скрыть то море грустной тоски, подсоленное сожалением, которое прорвалось через разбитую им плотину. И после очередного разбора схемы боя истребителей, в котором я не участвовал, он вцепился в меня:
 - Чен, если бы ты был одной из машин на борту «Кирассата», и я бы тебя осматривал, то заключение было бы следующим: хреновое техническое состояние, для боя не пригоден. Что происходит? Что-то похожее я видел по возвращении из той дальней экспедиции, которая для тебя была последней, он задумался на мгновение, не отрывая от меня взгляда, и продолжил.
 - Похоже сегодня мы с Купом узнаем о тебе, Ходок, кое-что новое.
 - А я и про Ходока не в курсе, — поддержал его Куп.
 - Чен, твой друг не знает о великом Ходоке?! - воскликнул Бодо, но, поняв, что снова бьёт по мне, примирительно закончил, — Ну ладно, ладно вываливай.
 Я никому не рассказывал об этом последние двадцать лет, поэтому особо не сопротивлялся. Я вообще рассказывал об этом один раз, одному человеку — и это был Бодо. Он тогда не оценил всей серьёзности, а я и не пытался показать ему всю изнанку.
 - Ну, хорошо, кому ж, как не вам. Постараюсь по порядку.
 «Ходока» мне присвоили перед той последней пятилетней экспедицией, видимо, изучив досье и послушав слухи. Я летал чаще всех и дальше всех, правда, и больше всех попадал во всякие передряги. Видимо, попали в точку, позывной прилип ко мне и стал именем.
 - Уж это точно, — вставил Бодо, — я и забыл к пятому году, как друга звали папа с мамой. И ещё точно то, что он научил летать все сорок человек, пилотов истребителей охраны, в том числе и меня. А в ту экспедицию брани только профессионалов.
 - Да, ту гонку я не мог не выиграть - отозвался Куп
 Меня грели теплые слова друзей, но мне не понравилось, что меня прервали. Я налил себе стакан и выпил его до дна, не компот, конечно. Куп и Бодо молча смотрели на меня, всем видом показывая, что они слушают, и перебивать не будут.
 Я снова решил говорить.
 - Я хорошо помню не только саму встречу, но и то, что было непосредственно перед вылетом. Странно. Как будто знал, что случится что-то значительное.
 Поев и сходив на собрание, где командир экспедиции сообщил о дальнейших планах, я снова пошёл к своей машине — был объект для исследования. Оба корабля нашей экспедиции стояли на краю небольшой галактики, и, пока командование составляло план обследования, у меня было несколько часов. Возле нас была красивая белая планета, а на её орбите несколько корявых огромных глыб. Я хотел посмотреть поближе и на то, и на другое. Так как это было рядом, и диспетчер хорошо ко мне относился, мне было позволено, под мою ответственность, лететь одному.
 У меня тогда был тяжёлый дальний истребитель. Новейший. Серо-буро-зелёного цвета, с разводами. На правом обтекателе ещё не выправленная вмятина, полученная два часа назад — один из обломков в астероидном поле, по которому я гонял с напарником - «не успел от меня увернуться».
 Планета была холодной и однообразной пустыней с редкой атмосферой. Глыбы были по нескольку километров в диаметре, видимо, какие-то заблудшие астероиды, две коричневые и одна сиреневая — ничего стоящего.
 Я начал огибать планету и тут увидел то, что она закрывала собой.
 Там, на фоне звездных россыпей и завихрений, что само по себе тянуло магнитом, еще и что-то поблескивало разноцветными искрами. Я поймал это в прицел и нажал кнопку «Идентификация», или, если проще, спросил у машины — Что это?
 На экране появились данные. Это была группа планет в окружении множества астероидов. И в одном месте астероиды располагались особенно близко друг к другу, некоторые, сталкиваясь, крошились. Цветные вспышки — кусочки каких-то минералов сгоравших на солнце.
 Это было уже намного интереснее, правда, и намного дальше. Одного меня бы не пустили. Возвращаться не хотелось. И даже если бы я нашел желающего слетать со мной, мы могли бы не успеть вернуться до конца совещания. По расчетам компьютера до группы планет пять часов лёту. Плюнуть и не лететь - для меня было не приемлемо.
 Сомнений не было - лечу один.
 Это было не очень серьёзное нарушение, по крайней мере, для меня. С радаров я не исчезну, и меня либо дождутся, либо подойдут туда за мной.
 Я «сложился» (у дальних истребителей четыре консоли, на которых располагались двигатели и часть оружия, были сделаны складными, чтобы они не мешались на марше) и рванул к тайне. Мне вслед неслась брань диспетчера, но когда машина выходила на максимальную скорость, связь становилась очень плохой. На современных машинах этого нет, а было очень удобно.
 Я подходил ближе и ближе к эпицентру сверкания. Было очень красиво, слегка опасно, в общем, то, что нужно. И тут на экране появилось сообщение, что в зоне видимости присутствует искусственно созданный объект. Это находилось немного в стороне от «блестяшек». Раньше его не было видно, потому что он начал показываться из-за крупного, пятнадцати километрового астероида, который, как и все, медленно перемещался. По всем признакам это был край большого корабля.
 Как только я его заметил, сразу, но медленно, поменял расположение так, чтобы он опять скрылся за астероидом. Ведь если я его вижу, значит, и он видит меня, а когда не знаешь, кто он, враг или друг, лучше быть готовым к самому худшему. Катастрофа, по сути, это то, к чему не были готовы. Я выстрелил автоматического разведчика (маленькая, десятимиллиметровая, напичканная электроникой штучка, способная корректировать своё месторасположение и передавать сведения) и стал смотреть на экран, ожидая сигнала.
 Мне было очень интересно, заметили меня или нет. Судя по тому, что локаторы корабля не посылали сигнал, они меня не видели. Но у них могли быть установлены внешние защитные системы малой мощности, которые мои датчики сразу не могли бы засечь.
 Я настроил датчики и ... так оно и было, меня отслеживали сразу четыре «жучка» - обо мне знали. Тут на экране появилась картинка, там были пятнадцать маленьких и один большой корабль. Большой - бочкообразной формы неизвестной мне и моей машине марки, без опознавательных знаков, какой-то залатанный. Маленькие были все разными, тоже неизвестными и тоже отремонтированными «во дворе возле дома».
 В общем, ребята - пираты.
 Убегать как-то стыдно, да и непонятно получится ли, просто принять бой — даже без большого корабля, и притом, что мы с моей машиной были очень круты, пятнадцать на одного многовато. Остаётся максимально уравновесить силу и разум.
 Что я решил: убегать всё равно надо, но чтобы было больше шансов, нужно уменьшить число преследователей, значит - напасть первым. Я начал медленно, боком, делая вид, что ещё осматриваю «блестяшки», приближаться к краю астероида, мой истребитель ещё не был разложен для боя, поэтому, наверное, эта хитрость и прошла, они не напали первыми.
 И вот, когда я был почти у той границы, где нужно было делать рывок, я заметил, что с противоположной стороны открытого пространства, которое должно было стать полем боя, таким же образом, как и я, приближается другой корабль. За доли секунды я осознал, что это не пират, что это истребитель, чуть крупнее моего, тоже сложенный, неизвестной мне марки.
 Либо он никого не видел, либо делал то же, что и я.
 Я был уверен, что второе.
 Ну всё, уже нужно раскладываться и рубить, но теперь я почему-то не собирался убегать, я чувствовал, что тот второй - надёжный. Но всё получилось даже лучше, чем я надеялся.
 Мы разложились почти одновременно, немного не долетев до открытого пространства. Это усилило фактор неожиданности. От того, что было дальше, обалдели все, и пираты и я. Но мне это добавило прыти и уверенности, а пираты опешили.
 В то время как я в вираже рванул вверх, мой новоиспечённый напарник — вниз. Это было бы эффективно, даже если бы пираты ожидали боя. Но они знали, что мы не вместе, что мы заняты созерцанием природы, они ожидали лёгкой добычи. А мы сработали так, как будто тщательно и не раз готовились к такой ситуации вместе!
 Они только начали стрелять (один из маленьких по мне, а одна пушка «бочки» по напарнику), а мы уже разнесли по шесть штук. Остальные метались в беспорядке, и с ними мы управились в пять секунд. Картину портила бочка. Открыв шквальный, беспорядочный огонь, корабль уходил.
 И опять мы сработали... до сих пор этот бой вызывает во мне восторг, каждый знал, что будет делать другой! Команда в полном смысле! Не смотря на огонь, открытый пиратом, мы одновременно развернулись, прицелились и ударили из всех орудий залпом.
 Я при этом даже не сомневался, что в нас не попадут! Поэтому, наверное, и не попали. А вот пират «словил» весь наш залп, и, все еще набирая скорость, взорвался вдали. Теперь можно было и познакомиться. Мы (да, одновременно) повернулись передом и открыли защиту, чтобы видеть напрямую друг друга. И тут меня снова ждал сюрприз, даже не могу сказать, приятный он или нет. Хотя, если немного забежать в перёд, могу сказать: я «нечаянно» уронил стакан с водой, который мне дали, что бы утолить жажду. Пилот была женщина.
 Мы кивнули головами друг другу, благодаря за помощь. И за следующие тридцать секунд, пока мы рассматривали друг друга, точнее смотрели в глаза, я понял, что этот человек мне дорог. Её светлые глаза, сначала улыбались, потом в них мелькнула нежность…
 Я уже начал пытаться что-то говорить, когда её внимание отвлекло что-то на приборной доске.
 Лицо у неё стало озабоченным, она то смотрела на меня каким-то печально-извиняющимся взглядом, то пыталась что-то делать, видимо работая клавишами. Тут я заметил, что сбоку из её машины вьётся дымок или пар — её всё-таки зацепили.
 Видимо, окончательно что-то выяснив, она вновь посмотрела на меня. Мгновение на её лице была растерянность, которая сменилась маской «солдат потерял друга» - это когда чувства человека опускаются ниже горя, и он старается ничего не чувствовать.
 Мне стало страшно. Она начала разворачиваться, складываясь на ходу. Я как будто одеревенел. Из моего рта вырывались какие-то бессвязные звуки. Я в тот момент превратился в идиота. Я не мог двинуться. Какая сила удерживала меня на месте? Кто или что сыграл со мной такую шутку? Я смог двинуться только тогда, когда она исчезла, как будто во мне, как в машине, была программа. Я и раньше замечал такие абсурдности в более мелких масштабах: уронил чашку кофе — кто тебе пальцы разжимал? Нажал «нечаянно» на газ вместо тормоза. Забыл на экзамене то, что знал предыдущие десять лет наизусть — я думаю каждый может назвать по сотне своих примеров.
 Вот поэтому я и ушёл из боевых частей, я со своим ступором мог быть причиной гибели друзей. Не понимаю, как люди умудряются жить с такими «программами». На что тогда человек способен без них!
 Я был раздавлен и сломлен. И если бы сейчас кто-нибудь напал, я был бы лёгкой добычей.
 Не знаю, что было бы, если бы я не остолбенел. Возможно, плен, а может ещё на подлёте, уничтожили бы, или я мог заразиться, какой ни будь инфекцией безопасной для её расы, но смертельной для меня. Следовать за ней было опасно - хорошее оправдание для какого-нибудь слизняка, но для нормального человека, который Живёт, упустить такой шанс - это слишком непростительно.
 Не могу сказать, сколько времени я так сидел и ел себя. Кстати, предостерегу вас ещё от одной ловушки — сожаления. Не жалейте о том, что сделано. Я говорю именно о чувстве сожаления, когда человек размазан, многие начинают пить, бросают хорошее дело, когда победа была близка. Тяжело этому не
поддаться. Я не призываю к безответственности, исправьте то, что можно, быстро и эффективно. И опять вперёд.
 Я, к сожалению, тогда попался.
 В себя меня привёл диспетчер, вышедший на связь:
 - Ходок, ты меня слышишь?
 - Да, — я ответил спокойным голосом человека вышедшего из раздумий.
 - Ты жив, цел? Доложи. Мы идём к тебе.
 Я вылетел им навстречу и попутно кратко рассказал о ситуации.
 По прибытии на базовый корабль я сильно напился. С того момента моя прыть поубавилась. Я не дотянул года до конца службы и уволился.
 - И вот тогда, Бодо, я рассказал об этом тебе, - я посмотрел на своих друзей, реакция на мой рассказ была разной. У Купа глаза блестели, он выпил залпом свой стакан и налил ещё — он точно понял, что я чувствовал. Бодо сидел, смотрел в свою тарелку и ковырял в ней вилкой. Они оба были пьяней меня.
 - Я помню, Чен, помню, - он как-то задумчиво молчал, не глядя мне в глаза. У него явно было, что мне сказать. Даже Куп это понял и смотрел то на него, то на меня.
 Меня его молчание «поймало», я чувствовал, что он скажет что-то важное, но даже не мог предположить что.
 Он всё мялся и я, потеряв терпение, перешел в наступление:
 - Бодо имей совесть, рассказывай!
 - Чен, черт бы тебя побрал, с твоей терской...
 - Кем, кем?
 - Эта твоя незнакомка, из народа называющего себя терски. В контакт с ними вступили три года назад. Сейчас налаживаются связи.
 Теперь я понял, почему он не хотел мне об этом говорить. Даже я не знал, как поступлю. Хотя, что тут знать.
 Конечно, полет на «Кирассат» не состоялся. Из кафе я сразу полетел домой. Мне предстоял нелегкий разговор. Но все прошло легче, чем я ожидал.
 Мы с женой, никогда не были близки по духу. Это сказывалось на наших отношениях. Я её никогда не любил по настоящему, и её любовь поэтому умерла быстро...
 Расставание было лёгким.
 Я пустился в дорогу. И как вы думаете, кто привязался со мной? Правильно, Куп конечно! Вот уж с кем мы братья по духу!
 Конечно, моя затея была не очень разумной. Ведь она могла уже выйти замуж, или погибнуть в бою — даже не знаю, что для меня было страшнее. Но это было незаконченное дело. И я знал, что когда я её увижу, что-то изменится к лучшему, независимо от того, кто она, где она.
 На поиски и дорогу ушло всего три месяца. Меня как будто кто-то вёл нужным путём.
 Мы сразу попали на нужную планету из пятидесяти, входивших в государство терсков. Да, большое государство. И, как выяснилось, она жила в соседнем городе с тем, в который мы прилетели. Её звали Хилет. Она тоже бросила службу. И она была не замужем (я чуть не расцеловал парня из справочной службы).
 Через два часа я уже стоял возле здания школы, где она обучала детей летать. По-видимому, был конец занятий, и все выходили. Я знал, что увижу её здесь.
 Она появилась через минуту! Я стоял в потоке людей, она шла в мою сторону медленнее остальных, о чём-то думая.
 В двадцати метрах она коротко взглянула на меня, ещё не узнала, но механизмы памяти уже заработали. Метрах в десяти она как будто споткнулась, снова посмотрела на меня, её взгляд поймал мой. Она шла всё медленнее и медленнее. Её лицо из задумчивого стало радостно сияющим, с проблесками сомнения, правда.
 Я думаю, не нужно объяснять почему.
 В двух метрах от меня она остановилась. В нас с ней трудно было поверить. Так мы стояли секунд двадцать, пока не раздался голос Купа:
 - Шеф, ну у тебя и выдержка!
 Мы оба посмотрели на него - он улыбался, мягко говоря до ушей, и вместе преодолели эти последние два метра...
 Я остался жить на её планете. Мы открыли свою школу пилотажа, которую со временем передали Купу. Но мы не «ушли на пенсию».
 Я начал писать, уж приключения мне выдумывать не нужно было. Хилет, как оказалось, отлично рисует. Она занялась росписью личного транспорта жителей нашего города. У нас обоих получалось очень неплохо - зарабатывали мы больше, чем когда-либо в жизни.




 ЛЯГУШКА
 



 РАССКАЗ
























 Когда и где это было, вспоминать не хочу, придумывать не буду. Кем я был? Тринадцатилетним мальчишкой, жизнерадостность и любознательность которого ещё не были растрачены в боях с окружающим миром, а способность к наблюдению и мышлению была уже почти как у взрослого.

 Я лежал на берегу тихой, поросшей камышом речки. Просто лежал и смотрел. Было за полдень. Ночи ещё были холодными, но днём солнце грело уже почти по-летнему, и утреннее столкновение леденящих остатков зимы с палящим авангардом лета порождало плавно усиливающееся движение воздуха, к обеду превращавшееся в приятный тёплый ветерок.
 Это время, когда можно было лежать на молодой мягкой траве и спокойно размышлять, я выделял особо. Природа, переходя от зимнего всё останавливающего и заставляющего шевелиться холода, к летней, тяжёлой жаре и тучам насекомых, как бы давала передышку. Время спокойно подумать и внимательно посмотреть.
 Берег, на котором я лежал, был достаточно высоким и сухим. От воды до ближайших деревьев было метров десять. Это место - небольшая поляна на берегу, расположенная под уклоном и хорошо прогреваемая солнцем.
 Я лежал в метре от воды на животе, подложив руки под подбородок. До этого я полтора часа провалялся на спине, глядя на глубокое голубое небо и размышляя о жизни. Но ни в небе, ни у меня в голове ничего интересного не находилось, и я решил переключиться на более реальные вещи. Окинув взглядом всё что меня окружало, я выбрал для более тщательного изучения воду и сухие прошлогодние камыши через которые уже пробивались новые зелёные ростки. Было тихо и спокойно. Это начинало давить. Я чувствовал, что какая-то огромная тайная мудрость заключена во всём, что меня окружало, и в прошлогодних, умер
ших навсегда камышах, и в соломинке которую гнал по воде ветер, и в ростках травы щекочущих мои пальцы и рвущихся к солнцу с какой-то неимоверной силой. В этом всём было что-то общее, основополагающее и простое до безумия! Видимо поэтому оно так легко ускользало от наблюдения, оставляя лишь еле заметное чувство, что ты всё-таки прикоснулся к нему.
 Ну нет, так не пойдёт! Неужели я не могу увидеть хоть что-то, хотя бы одну частичку. Я не ощущал себя ребёнком, я знал, что смогу понять, если мне дать хотя бы намёк. После этих мыслей мне стало как-то легко, я перестал шарить глазами в поисках подсказок, а, устроившись поудобнее, стал просто воспринимать то, что было вокруг, как будто у меня был миллион лет на это.
 Буквально через минуту, справа, выше по берегу, до меня донёсся шелест сухой травы. Короткий такой, как будто что-то упало. Я, осторожно приподняв голову, посмотрел в ту сторону. Всё было тихо. Но шум падения был довольно отчётлив, и я продолжал смотреть.
 Вот оно! Из травы выпрыгнула лягушка и с тем же звуком шлёпнулась в полуметре ниже по берегу. Она шла к воде. И судя по направлению прыжка, путь её будет пролегать близко от моего лица. В пределах метра, если конечно она не передумает.
 Следующий прыжок последовал секунд через тридцать-сорок – долго собиралась. Направление не изменилось. Я прикинул, куда она должна была припрыгать в конце. Это было оконце чистой воды, без травы, с песком на дне, как будто человек шёл на пляж.
 И вот следующий прыжок в том же направлении, и одновременно с ним зашелестела трава в десяти метрах спереди от меня и справа от лягушки. Судя по характерным движениям, это был уж. Вскоре я увидел и выглянувшую голову. Он ещё не заметил лягушку, и просто не торопясь полз в этом направлении.
 Интересная картина складывалась.
 Лягушкино купание могло и не состояться. Ей бы бросить её прыжки вразвалочку, да пошевеливаться.
 И вот следующий прыжок. Ни что не изменилось, ни длинна, ни пауза. А очень зря - я увидел, как неподалёку приземлился аист, и направился в нашу сторону, деловито обшаривая траву.
 «Ну как можно двигаться так медленно!? Она же знает, что всегда есть кто-то, кто хочет её съесть. Даже если его не видно и не слышно. Допрыгала бы до воды и отдохнула. Вот глупая», - ругал я в уме лягушку.
 Я лежал неподвижно рядом с бревном, и одежда у меня была под цвет сухой травы, поэтому аист меня не замечал. Шансы лягушки ещё уменьшились. Интересно, но в тот момент я как-то забыл про поиски всякого глубокого смысла, мне было просто интересно: успеет лягушка или не успеет.
 Она продолжала прыгать с той же скоростью, а опасность увеличилась вдвое.
 И тут за два прыжка до цели она остановилась намного дольше – на минуту примерно. Ещё прыжок. И снова долгая остановка. Ей оставался один прыжок до воды.
 Но она слишком злоупотребляла своим везением - я заметил в воде какое-то движение. Присмотрелся – щука! Крупная хищная рыбина, медленно поворачиваясь, занимала позицию для атаки. Расположилась она как раз на границе водорослей и песка – лягушка прыгнет прямо к ней в пасть!
 Теперь она потеряла все шансы!
 Конечно, какое-нибудь чудо (типа меня) могло ей сейчас помочь. Но я был рассержен на лягушку за её лень, или что там ещё её останавливало. Мне не хотелось ей помогать.
 И вот последний прыжок и лягушка в воде. Но не успела она и круги пустить, как её накрыла щука. Классически стремительно и точно. Я хоть и ожидал этого броска, но всё равно вздрогнул.
 Всё, лягушка проиграла.
 Я повернулся на бок и посмотрел на то место, где только что была лягушка. Потом огляделся – аист улетел, а уж «шелестел» в сторону ближайших кустов. Я снова повернулся к воде.
 В голове всплыла мысль, и я высказал её вслух, как напутственную речь сгинувшей лягушке:
 - Да-а, - тут я ухмыльнулся, - чем медленнее идёшь, тем точнее не дойдёшь.
 Это подумалось как-то легко, и я не принял эту мысль за что-то существенное. И перевернувшись на спину, начал вспоминать всё сначала, чтобы отыскать ту частичку мудрости, на которую надеялся. Но, просмотрев всё до конца, наткнулся на ту же мысль. Очень интересно – отношение к такой простоте у меня было скептическое. Я настроился было на долгие раздумья, но примеры из жизни нашлись сразу и много. Этот мир постоянно, каждую секунду создаёт нам препятствия! И чем дольше тянешь, идя к цели, тем больше их свалится на твою голову!
 Я всё-таки выудил эту частичку!
 Она действительно была универсальной! Я даже на ноги вскочил. Меня распирало чувство радости. Я подпрыгнул и побежал по берегу.
 Выплеснув то, что лилось через край, я остановился и осмотрелся. Уже был вечер. Холодало. Я почувствовал, что сильно
хочу есть, и также сильно хочу рассказать кому-нибудь о своём открытии!
 Ужин дома должен был дать и еду и уши. И я взял курс на огоньки, в километре от речки.