По воду на Кубань... Соседку ранили... 30

Дело шло к вечеру. Водопровод в городе был разрушен, не работал. Доставали воду из колодца у соседки, но она грязная, соленая. Хоть и страшно встречаться с немцами, но люди собираются по несколько человек для смелости (в том числе и дети) и ходят на Кубань набрать воды для питья.
 
На следующий день мама с соседкой решила идти на Кубань по воду – в хате не было воды даже напиться. Взяли и меня. Надо было пройти из нашего тихого переулка на широкую улицу, идущую в сторону Кубани. Мама и соседка взяли по ведру, а мне достался бидончик, в котором носят молоко, и чайник.
 
И вот мы, пройдя свой проулок, пошли по очень широкой Ново-Марьянской улице, сплошь загроможденной немецкой техникой. Стояли грузовики, легковушки, автомобильные прицепы, мотоциклы, кое-где бронетранспортеры, танки, пушки. Их огромное количество нас поразило!
 Думалось, что против такой техники не смогла бы устоять никакая армия! В машинах разбросаны вещи немцев, продукты, даже оружие. Но никто и близко не подходит к немцам и их машинам. Не дай бог, если немцам показалось бы подозрительным поведение кого-либо из русских. Стоит только подойти, или они подумают, что человек взял любую мелочь, как поймают, повесят на первом же дереве с надписью на груди: «Вор!».

Немцы повыгоняли из домов улицы жителей и сами в них расположились. Было страшно идти мимо этой шумной толпы солдат (немцы, румыны, венгры, австрийцы и другие), занятых прямо на улице бритьем, едой, возились с машинами, громко гортанно перекликались между собой. Солдаты были раздеты – в трусах, без рубашек, ведь была теплая осенняя погода. Некоторые перебрасывали ногами футбольный мяч, другие оживленно выражали свою реакцию на «удачные» или «неудачные» удары.
 
Кто-то из немцев играл на губной гармошке. При этом другие с гортанным смехом парами начинали прыгать, вроде танцевать. Они бесцеремонно хватали проходящих мимо женщин, тащили их за руки к себе: «Ком! Ком! Танцен!». Все, особенно женщины старались поскорее проскочить мимо шумных нередко пьяных солдат. Солдатам ничего не стоило схватить женщину и надругаться над ней. Об этом ежедневно рассказывали наши соседи. Русские (точнее, жители СССР) были «вне закона» для оккупантов.

Было дико наблюдать эту орущую толпу. Александр Иванович, который до войны был на стажировке в Германии, когда-то рассказывал мне о немцах как об очень культурной нации! Мы много слышали за время этой войны, как они вели себя на оккупированной территории. За любое нарушение «нового порядка» наказание было – расстрел, или вешали на ближайшем дереве с табличкой на груди «Партизан!»

Свернули на улицу Максима Горького. По ней шел бесконечный поток людей с ведрами - с пустыми в сторону Кубани и с полными - обратно. Весь город ходил по воду на Кубань, чтобы набрать воды для питья и приготовления пищи.

И вот мы, наконец, вышли на берег Кубани, которая огибала город. Река широкая, метров двести в ширину, на противоположной стороне видны высокие зеленые раскидистые вербы, отражающиеся в воде.

Улицы выходят прямо на берег, но река размывает его. Возле нас вдоль берега прямо на обрыве стоят хаты. Некоторые из них пустые, жители покинули их, так как край берега периодически большими глыбами обваливается под натиском течения реки, и крайние хаты падают прямо в воды Кубани.

 Быстро несла река мимо нас свои мутные глинистые коричневатые воды, ветки, иногда стволы деревьев, траву – вправо от нас, куда-то вдаль, в Азовское море… Берег высокий, обрывистый, глинистый, скользкий. В береговом обрыве во многих местах прокопаны ступеньки, по которым люди по очереди спускались к воде, зачерпывали ее ведром и осторожно поднимались наверх. Того и гляди, можно было легко свалиться в эту быстро текущую мутную воду…
Но вот, наконец, дождавшись очереди, мы спустились к воде, кто-то из мужчин – стариков помог набрать воды и выбраться назад, на обрыв. Расплескивая драгоценную воду, мы быстро идем мимо немецкого «лагеря».

Мама мне постоянно повторяла, - «Не смотри на немцев! Не привлекай к себе ничем внимания! Иди мимо них быстро, но не слишком торопись!» Мы так и шли, повернув свой взгляд в сторону, к земле… Вот, наконец, мы добрались домой, к бабушке. Теперь можно прокипятить воду, вдоволь напиться…
 
Через несколько дней, ближе к вечеру наша соседка, старушка, которая помогала бабушке в тяжелое время после избиения солдатами, пошла по воду на Кубань. Погода была дождливая, высокий, обрывистый глинистый берег очень скользкий. Было трудно спуститься по скользкой глине к воде, набрать полное ведро воды и с ним выбраться на высокий обрывистый берег, не расплескав воду, не упав в стремительный поток горной реки. Нести полное ведро было трудно, вот она и задержалась. Когда приближался вечер, наступал комендантский час, в жителей, показавшихся на улице, стреляли без предупреждения.

Когда старушка уже свернула в наш проулок и открывала калитку в свой двор, немец, стоявший на расстоянии квартала среди немецких машин, внезапно прицелился в нее и выстрелил. Женщина видела, что солдат целится в нее, и от ужаса закричала, открыла рот. Она стояла боком к стрелку, и рот был открыт. Пуля попала ей в голову, пробила обе щеки, повредила язык и зубы… Женщина свалилась в своем дворе, прямо у калитки. Соседи видели эту ужасную картину. Позвали мою маму, врача по профессии. Рискуя, так как уже стемнело, мама отправилась к раненой. Состояние женщины было очень тяжелое. Кровь заливала ей рот, нос, она задыхалась. Бинтов и лекарств не было. С трудом нашли бинт для перевязки. К счастью, стрелок не пошел проверять результат своего выстрела. Женщине повезло «повезло»…

Лечение продолжалось около месяца, но женщину удалось все же вылечить. На обеих щеках у нее остались большие багровые круглые рубцы, которые она потом прикрывала косынкой.
В больницу нельзя было обращаться. О любом ранении, особенно огнестрельном ранении немцы требовали немедленно сообщать им, раненых считали партизанами. Если медики пытались скрыть от немцев раненого, то их считали пособниками партизанам и тоже отправляли в гестапо.
 Вот так мы добывали воду, чтобы напиться и приготовить пищу во время немецкой оккупации города.

Вернувшись к бабушке, мы рассказали ей и тете Леле о своих мытарствах в Армавире. Жутко было вспоминать бомбежки, которые пришлось пережить. Потом, пытаясь добраться в Краснодар, прыгали с товарного поезда в Кропоткине. Бабушка предположила, что кто-то из немцев может быть, «пошел навстречу» беженцам. Ведь немцам было выгодно – не надо охранять поезд от партизан, которые не стали бы взрывать его, увидев на платформах русских! Но они же заставили «пассажиров» прыгать с поезда на ходу с большим риском для жизни! Единственно – почти бескорыстно солдаты везли нас в автобусе («за кусок сала»), и даже скрывали нас от своего начальства, приказав опуститься пониже на сидениях.