Хищник... отражение...

Пасмурное утро, унылое, суматошное, городское, в общем, будничное осеннее утро. Кварталы серых типовых построек, кривой асфальт в бесконечных келоидных рубцах латок и люди, много людей всех возрастов снующих в этом отвратительном сером утреннем тумане.
- Да, - с готовностью отвечаю на вызов мобильного телефона, крепко прижимая трубку к правому уху, - Буду вовремя… Просочилось в газеты? Я все объясню… Всего…
Машина с готовностью и легкостью слушается руля, повинуясь малейшим движениям пальцев, и я лечу на позволенной в городе предельной скорости, краем глаза наблюдая за такими же спешащими автомобилистами. На площади три ряда и сотня нервных водителей, стремящихся вопреки всем законам физики, природы и разума обогнать друг друга.
Вот какой-то идиот выруливает из крайнего левого ряда в крайний правый, подрезав, красный «Мерс» с девицей на борту. Легкая перепалка и идиот рулит обратно, резко ударяет по тормозам на пешеходном переходе, оставшись в недоумении стоять с присосавшейся навеки к заду шикарной «Авдюхой» модели А8. Меня эта авария задерживает, но не до той степени, когда начинаешь кипеть и лопаться от недовольства.
- Алло, - вновь хватаю трубу, - А, да я. Экспертиза? Готова... Подъезжайте… Конечно поговорим…
 Трубка летит на пассажирское сидение, я включаю радио на волне, где поются песни моей юности. Сердце сжимается болью воспоминаний от этих старых заигранных мелодий и заученных до дыр слов и пробка становится маленькой, просто крохотной, так что сразу понимаешь, что и эту неприятность мы переживем. С душевным трепетом расслабляюсь за рулем, закуриваю сигарету и включаю климат контроль.
- Радио ММ новости, - прерывается музыка на полутоне, - Подорожание… процент инфляции… губернатор объявил… разгуливает на свободе… А теперь подробнее…
Пока освещаются все темы, заявленные в анонсе, мой ряд начинает двигаться вперед, сначала медленно, а потом по мере нарастания новостей все быстрее и быстрее.
- Криминальные новости, - лишенным эмоций голосом объявляет диктор, - Как заявил прокурор области, дело взято под контроль губернатора... Прокуратура полагает, что это дело рук одного человека… Вероятней всего убийца невменяем… До недавнего времени следствие не располагало вещественными доказательствами… Вчера при осмотре места происшествия на теле очередной жертвы были обнаружены, - резко жму на тормоз.
 - Ш-ш-ш, - несется из динамиков…

Я знаю, что у меня стальные нервы и реакция гюрзы, вот и сейчас реагирую четко: ударяю по тормозам, остановив свою лошадку в полуметре от чужого железного зада. Оглядываюсь, ожидая «поцелуя» в холеный зад своего «Мерса», но ничего не происходит, несмотря на то, что в позади идущей машине сидит очаровательная блондинка.
Девушка подмигивает и улыбается. Улыбка по моей собственной классификации тянет на принцессу Уэльскую не меньше.
Эта женщина то, что я хотел бы получить на собственном дне рождения в качестве подарка, выскочившего из огромного торта.
Прикидываюсь джентльменом, даю себя обогнать и по инерции как кот на запах валерианы следую за ней. К счастью уезжает она недалеко. Останавливается в тихом, безлюдном районе, открывает багажник, вытаскивает огромную сумку…
- Девушка, мы с вами не знакомы? - окрикиваю, озарившись вдохновением, - Я помогу.
Пакет летит на асфальт, я подхватываю его и ее, и, смеясь, несу туда, куда указывает аккуратный наращенный ноготок…

Пробка вновь оживает, но теперь все движутся в ритме танго, час пик окончился, и машины потихоньку рассасываются, исчезая во всех прилегающих к центру направлениях. Я вздыхаю с облегчением, глядя на полупустую дорогу впереди.
- Наконец, - улыбаюсь своим мыслям, ведь я получил, что хотел: улыбку на миллион.
Въезжаю во двор родного управления, где работаю экспертом,… кажется, я здесь и родился. Медленно выхожу из машины, сладостно потягиваюсь и топаю через проходную к себе на четвертый этаж.
- Привет, Дед, - машет клешнями в конце коридора мой старый знакомый и коллега Валя Пупсик, это у него фамилия такая.
- А, Пупа, привет, привет, - отвечаю отстраненно, неискренно и толкаю входную дверь.
Меня встречают родные пенаты: колбы, пробирки, мензурки, всякая нужная в нашем деле оптика.
- Ой, наконец, я вас дождалась, - замученными глазами глядит помощница Ирина, - Вас Шикин уже второй час разыскивает и все из-за этих газетчиков дурацких.
- Ты же сама сказала, что заключения готовы, - протягиваю пластиковый пакет с бумагами, - Решил облегчить твою работу. Можешь сделать вид, что пошла за ними, и валить по своим делам.
- Ой, спасибо, - краснеет Ирина, глаза лучатся, и улыбка противно расползается по лицу.
«Лучше б ты не улыбалась», думаю я, отворачиваясь с отвращением, и направляюсь к своему столу, «А то похожа на ту собаку из мультфильма о бременских музыкантах».
- А можно мне сейчас уйти, - напяливая сапог, кричит Ирина.
- Конечно можно, - безразлично наблюдаю за одеванием помощницы, зачем спрашивать, если уже стоишь в дверях с сапогом на одной ноге и плащом подмышкой.
Ирина убегает. Я ставлю чайник, наливаю крепкий кофе, выпиваю с наслаждением целую чашку и, наконец, становлюсь тем, кем всегда себя ощущал – первоклассным экспертом.

Кабинет прокурора области большой и обставлен грамотно. С моей точки зрения ничего лишнего или недоделанного, все цельно и гармонично. Широкий длинный стол для совещаний натурального дерева, стулья с высокими спинками как у судей, смотрится просто, но официально, а главное очень удобно сидеть на мягком набитом ватой или чем-то похожим сидении…
- Теперь перейдем к основному вопросу, - сдвинув брови в кучу, устало произносит прокурор области, - Это, конечно, цинично звучит, но удача повернулась к нам лицом.
- Наконец, а то надоело смотреть на ее дырявые портки, - вставляет первый помощник, нелепой шуткой разрядив обстановку, накопившуюся за час с лишним сидения на одном месте.
Прокурор со своего места машет кому-то рукой.
- Я принял дела у Хвостовского, в том числе и дело по маньяку, - поднявшийся с места молодой, совсем еще зеленый следователь ярко краснеет, при разговоре кривит рот и громко выдыхает в конце каждого предложения, - Нам действительно повезло. В прошлый раз маньяк оставил пальчики на орудии преступления. В этот раз мы нашли предположительно его волосы и частички кожи под ногтями жертвы.
- А почему вы считаете, что это его волосы? – задает вопрос начальник экспертной лаборатории, - Жертва была в контакте со многими людьми: и женщинами, и мужчинами, почему именно убийца, а не любовник, муж, подруга? Откуда такие точные сведения?
- Н-нет, - заикается и сбивается с ритма паренек, - Э-это т-только п-п-предположение. Мы пока точно н-не знаем…
- Егор Георгиевич, - обращаясь к прокурору, возмущенно приподнимается главный эксперт области, - Это не мое дело, но безапелляционные заявления следователей, а тем более прессе ставят нас всех в неудобное положение. Дело в том, что некоторые СМИ уже сегодня уточняли, извините, «диагноз» следователей и не получив ответа думаю, распишут наши действия как некомпетентные. Здесь осмотрительнее надо быть, дело то серьезное…Дело то на контроле!
- Да, - кивает головой прокурор, - Андрей Анатольевич прав, никаких заявлений в прессу никто, без моего ведома, делать не будет. И потом я поддерживаю нашего главного эксперта, потому что по данному вопросу у меня сформировалось свое мнение. Первое, с начала года мы определили, что на территории области действует серийный убийца со своим характерным почерком. Следственной бригадой уже установлено, что преступления с похожим почерком совершались на территории области на протяжении двадцати лет! Все жертвы молодые интересные женщины. Второе, преступник очень осмотрительный и мне кажется вполне вменяемый. Действует он по какой-то одному ему ведомой схеме, убивает примерно раз в полугодие. Очень отчаянный скажу я вам маньяк и очень наглый. Выбор жертвы, как мы предполагаем, скорее спонтанный и все же это непросто беспорядочные убийства это какая-то система, может быть обряд такой...
 Прокурор делает перерыв, внимательно оглядывает собравшихся специалистов, глубоко вздыхает и продолжает речь.
- А теперь главное, что заставляет меня сомневаться в принадлежности найденных вещдоков нашему маньяку. За последний месяц к уже имеющемуся убийству в этом году он совершил еще пять аналогичных преступлений, в двух из которых мы находим отпечатки пальцев, а это все равно, что изобличить преступника. Я бы назвал это подарком судьбы, потому что на протяжении многих лет даже этих крох мы не имели… Правда есть одно но… Я сомневаюсь, что убийца преподнес нам подарок ведь благодаря этому кровавому месяцу мы, наконец, узнали, что у нас под носом все эти годы орудовал коварный хищник. Это не подарок, это очень похоже на подражание…
- Можно добавить, Егор Георгиевич, свои предположения, - упитанный первый помощник прокурора поднимается со своего места.
- Прошу Вас Юрий Михайлович.
- Так вот я к тому, что Егор Георгиевич сказал, - громко, но несуразно докладывает помощник свое мнение, периодически кланяясь в сторону приглашенного советника губернатора, - Следователи это уже знают, ну, и надо, чтоб другие знали, почему у нас мнение такое сложилось. Во-о-т, значит, наш маньяк он своих жертв догола раздевал и некоторых красиво так укладывал то на лужайке, то на пляже, в спальне жертвы и что интересно они ж не сопротивлялись, ни тебе следов насилия, ни тебе крови, короче, все чин чинарем. И еще он любил этих девушек, в основном, разрисовывать, то грудь обведет, то губы, а одной жертве даже весь макияж по лицу размазал, и самое главное ни одну он не тронул… в интимном плане.
- Тоже мне приличный маньяк, - сердито качает головой советник, - Пока не вижу связи Юрий Михайлович.
- А вы вот дослушайте, - машет рукой помощник прокурора, - За этот месяц пять жертв и все изнасилованы, изрезаны, побиты. Вот я спрашивал вчера у аналитиков, что можете сказать про такую метаморфозу, а они говорят: два разных человека орудуют.
- Согласен, - кивает головой советник, - Отрабатывайте двух или даже трех разных маньяков, главное положительный результат. И если честно, даже мне не специалисту кажется, что правоохранительные органы имели слишком много идентичных улик и могли раньше обнаружить серийного убийцу.
- Позвольте я, - прокурор машет своему помощнику, мол, садись уже, - Очень сложно из тысячи совершаемых преступлений даже за год вычленить идентичные, хотя бы потому, что разный уровень подготовки следователей, отсутствие привязки к одной территории, не всегда опытный экспертный состав на местах. К примеру, некоторые моменты были фиксированы при осмотре места происшествия, но в дальнейшем расследовании и при составлении отчетов в Главк не упоминались, и только скрупулезная работа нынешнего оперативно-следственного состава области позволила всесторонне изучить материалы архивных дел и сделать некое подобие обобщения.
В кабинете наступает тишина.
- Кхм, кхм, - привлекает к себе внимание все еще стоящий по стойке смирно молодой следователь, - Я самое главное не успел никому сообщить. В кармане пальто последней жертвы нашли диск. Обычный CD на компьютер.
- И что? – колышется грузная туша главного прокурора.
- Диск был без футляра отпечатки пальчиков видны невооруженным глазом. На месте удалось установить, что диск неоднократно протирали, о чем свидетельствуют мелкие царапины и разводы на считывающей поверхности диска, видимо пытались зачистить улики. Но и здесь наш пресловутый маньяк совершил ошибку, - следователь делает театральную паузу и торжественно продолжает, - он по всей вероятности после совершения преступления вынул из коробки диск, для верности обтер его, но когда перекладывал CD в карман, оставил свои отпечатки. Карман потерпевшей надрезан чем-то очень острым, надрез одинарный ровный, сделанный видимо монтажным или канцелярским ножом, но все равно диск оказался больше. Я предполагаю, что преступник торопился, поэтому не стал делать разрез больше, а попросту запихал его в карман жертве, для чего крепко сжал диск пальцами. Преступник просчитался и если честно он мне кажется недалеким человеком.
- Это точно, - шепчу себе под нос, уродуя, нарисованную на листе бумаги куклу.
- Валентин Иванович, - паренек указывает в сторону Пупсика, - Сейчас проводит экспертизу отпечатков…
- А что на диске? – интересуется главный эксперт.
- Не поверите только один файл. В нем одно слово, думаем название некоего сайта в Интернете. Поиск пока результата не дал …

У меня океан терпения, когда я занят тем, что действительно интересно. Рассматриваю под микроскопом частички мелкодисперсной пыли, доставленные с места происшествия, пока не провел анализ, полагаю, что это дуст, по характерному запаху. Так и говорю следователю, а он, почему-то не верит и со словами: «Это новый синтезированный такой наркотик», смывается в неизвестном направлении… Ну дуст же точно… Иду в лабораторию…
- Вас к телефону, - подбегает Ирочка и протягивает телефонную трубку.
Очень плохо, что отвлекли от любимого занятия. Снимаю перчатки, маску, очки и усталым недовольным голосом дышу:
- Я… А больше некому? … Подъеду через полчаса…
Профессиональный долг, вот что главное в нашем деле. Не лукавить, не филонить, а честно в ущерб своему личному времени делать дело. Бросаю все: благоухающий дуст в колбе, с Ирочкой прилипшей ухом к телефону и бегу к машине.
Меня никогда не приглашали на место преступления, сто лет работаю в экспертно-криминалистическом центре при УВД области, и ни разу не был на переднем крае борьбы с преступностью. Сердце прихватывает от ожидания встречи с неизвестным. Мчусь как ненормальный, впервые за много лет ругая нерадивых автомобилистов, кошарами стоящих на перекрестках за каким-нибудь одним тупым трусливым бараном.
- Ну, какого ж ты хрена прешь, нудила?! – ору на весь салон, притормаживая, чтобы пропустить наглого таксиста и сразу переключаюсь на худенькую длинноволосую брюнетку в джипе прозевавшую очередной зеленый поворот направо, - А за каким чертом ты едешь, если вообще правил не знаешь курица размалеванная?! Да кто вам права выдавал таким уродам!

Как бы там ни было, а до места преступления в парковую зону одной из городских окраин я добираюсь вовремя. Останавливаюсь перед центральными воротами, сооруженными наподобие триумфальной арки в Париже. Помнится, в далекие времена центральный вход был украшен советской символикой, а сегодня имеет простой беленый вид со скромной табличкой справа от ворот: ПКиО «Комсомольский».
Парковка на площадке у центрального входа плотно заставлена автомобилями, ждать окна некогда, заезжаю под знак, оставляю машину и быстрым шагом направляюсь в парк.
Опаздываю катастрофически, чтобы хоть как-то поспеть перехожу на бег. Бегу по центральной аллее мимо аккуратных скамеек, бабушек, дедушек, детишек с мамашами и через пятьдесят метров сворачиваю в сторону зеленого массива. Узкая протоптанная отдыхающими дорога, окруженная со всех сторон старыми деревьями, полуголыми в это время года с опадающей пожухлой листвой, спускается к озерам и убегает параллельно воде в самую глубь парка к старым заброшенным аттракционам.
«Вот сглупил», запоздало оцениваю свои поспешные действия, «Есть же другой въезд и прямо на территорию парка». Сожалея, о нерациональном использовании времени я, наконец, достигаю цели.
Перед взором открывается огромная площадка с возвышающимися проржавевшими железными монстрами, огороженными ветхими заборчиками, металлические пролеты которых местами утеряны либо валяются на земле запорошенные листвой и перегноем. «Как здесь все это богатство сохранилось?» недоумеваю, осторожно обходя кладбище веселья, «Неужели бомжи не знают о металлическом Клондайке? Был бы бомжом, давно распилил здесь все и сдал подешевке металлистам».
Не доходя до детской площадки, завершающей «ансамбль», я сворачиваю в сторону виднеющейся из-за деревьев еще одной аллеи. Она не имеет ни начала, ни конца нелепо начинаясь у озера, упирается в небольшой пригорок, прерывается каменно песочным трактом, возрождаясь в асфальте на спуске, и уходит к обычной железной ограде со встроенными решетчатыми воротами. Гадать продолжение это старой аллеи или желание арендаторов расположенных вблизи домиков иметь под ногами асфальт не приходится, ведь цель моего путешествия именно заброшенный отрезок от озера до пригорка.
 Перед тем как пройти к месту преступления останавливаюсь, одергиваю пиджак, глубоко вздыхаю и делаю шаг в направлении копошащейся опергруппы…
- О, дед! – машет глазастый Пупсик завидев меня пробирающегося сквозь заросли кустарника, - Давай ко мне двигай, работенка есть!
«Я б тебе двинул, если б не Органы», подходя ближе, думаю я, с презрением разглядывая коллегу.

- Бой с призраками преступного мира, - философски, задрав подбородок, произносит судмедэксперт Степанов, - И как бы не погибнуть в этом неравном бою.
- Какие призраки, Глеб Александрович? – молодой следователь принявший некогда дела у Хвостовского растерянно смотрит на труп, - Призраки не режут своих жертв в парках от нечего делать, а сидят в замках и маются от безделья или пугают ненормальных заезжих туристов.
Убитая, а это женщина, лежит лицом вниз на широком высоком кустарнике аккуратной прямоугольной формы. Сразу видно, что и в этой задрипанной части парка служители следят за зелеными насаждениями. Место здесь, тихое, спокойное, но теперь меченное, нехорошо это…
- Вот здесь он ее и изнасиловал, - констатирует медэксперт, - Кинул на куст, но она, по моему мнению, уже не дышала, а точнее скажу после вскрытия.
- Ее задушили? – придавленным голосом интересуется следователь.
- Не могу сказать, явных признаков асфиксии я не обнаружил. Дождитесь заключения, и все будет ясно.
Стою рядом с Глебом, судмедэкспертом, моим давним приятелем и ловлю каждое его слово, пытаясь угадать, о чем разговаривали все эти люди, до того момента как я пришел. На труп я глянул быстро и сразу отвернулся, борясь с легкой тошнотой, подступившей к горлу.
- Дыши глубже, - легонько толкнув меня под локоть, советует Глеб и, улыбаясь, отправляется к этим ужасным кустам.
«Ну, что он там забыл?», недовольно думаю я, стараясь смотреть на оперативников осматривающих буквально по сантиметру аллею и вытоптанную тысячами ног дорожку, ведущую на пригорок.
- Он будто знал, что мы по его поводу сегодня два часа совещались, - перезаряжая пленку, громко говорит Пупс, обращаясь к следователю.
Я невольно кидаю взгляд в их сторону и замираю от нахлынувшего чувства восхищения. Идеальные женские формы, тонкая талия, прямые точеные ножки и гибкие очень красивые руки созданы для восхищения и любви, а не для уродства смерти, во всяком случае, такой смерти. Убийца, верно, тоже большой поклонник женской красоты и ко всему прочему любитель выставлять свои чувства на суд общественности, не зря же раздел ее донага и положил всем на обозрение.
- Меня что-то тревожит во всей этой картине, - говорит Глеб, возвращаясь ко мне и снимая с рук перчатки, - Что-то, что я не могу для себя разъяснить.
- А с чем это связано? – любопытствует следователь, следуя за судмедэкспертом по пятам, - В какой области лежат ваши тревоги?
- Не могу сказать, - разводит руками медик, - Эта поза, куст, раскинутые руки и ноги… и сам метод умерщвления. Все это вкупе заставляет задуматься над личностью убийцы и даже, извините, предположить, что он своего рода художник…
- Я вот этого художника поймаю, - рядом с экспертами вырастает скалообразный оперативник, - И такую картину им же напишу на стене, что родная мама плакать будет…
Мужчины опускают головы в знак солидарности, мол, главное поймай, а мы поможем...
- Я закончил, - прерывает минуту молчания Пупс, - Можно переворачивать.
На зов спешат санитары, неприметно охраняющие носилки на скамейке справа от нас. Они подбирают руки и ноги жертвы, аккуратно поднимают ее над кустом и кладут рядом на газон.
- Переверните, - велит судмедэксперт, натягивая новые перчатки, - Я хочу кое-то уточнить.
Санитары переворачивают убитую, и взорам открывается аккуратный животик с пирсингом в пупке, высокие полные груди и …
- А где же губы? – удивленно восклицает Пупс, роняя фотоаппарат.
Я не могу больше смотреть на это и еле успеваю добежать до ближайших кустов, падаю на колени, корчась в приступах рвоты, не желая больше возвращаться к страшному месту.
Не я один так отреагировал. Поднимаюсь с колен и, утираясь платком, отчетливо вижу бледную оперативно-следственную бригаду, жмущуюся друг к другу подальше от трупа.
- Ну, чего вы? – раздраженного кричит судмедэкперт санитарам, - лицо накройте чем-нибудь.
Участники осмотра возвращаются к своим обязанностям, как только страшный вид прикрыт. Я тоже смелею и, пошатываясь, плетусь обратно, глубоко дыша.
- Такого он еще не делал! – качает головой следователь.
- Может, мотивация изменилась? – пожимает плечами судмедэксперт, - А может это не он, а кто-нибудь другой.
- Думаете, подражатель? – недовольно интересуется следователь, - Но ведь мы официально не признали, что на территории области орудует маньяк…
- А не-ет, - не обращая внимания на следователя, сам с собой беседует эксперт, - Как в прошлые разы, только на этот раз орудие убийства он почему-то оставил…
Забыв об инструкциях, кидаемся к Глебу. В руках у него пинцет, в котором зажат черный цилиндрик с торчащей иглой.
- Он, оказывается, делал им инъекции в шею, - возмущенно шепчет медэксперт, - Видимо яд быстро распадается в организме…
- Срочно в лабораторию на анализ, - спохватывается следователь.
- Повезло сегодня, необычайно повезло, Сергей Сергеевич, слышите, - помощник прокурора все это время прочесывавший аллею вместе с милиционерами теперь присоединяется к нам и тяжело дыша, делится наблюдениями, - Нашли четкие следы протекторов и несколько отпечатков ботинок.
- А почему, Виктор Иванович, вы считаете, что это следы убийцы? – следователь строго сводит брови, как это проделывал сегодня главный эксперт области.
- Я, - гордо заявляет упитанный помощник прокурора, - Служил в погранвойсках, а до того с дедом в Тайгу ходил. Следы читать умею, не дурак. Первое, протекторы мы обнаружили около пригорка, очень четкие думаю, он машину подогнал, чтобы деваху к месту преступления доставить и могу вам версию подкинуть, он ее где-то убил, а сюда привез только. Потому и не оставил он машину напротив арендованных домиков, а съехал с асфальта и поближе к пригорку подогнал. Только сейчас осень земля влажная, а в подлеске вообще практически не высыхает, так что отпечатки обувки его машины мы имеем как сфотографированные…
- А следы человеческой обуви? – не выдерживаю и перебиваю я.
- А следы само собой, - уверенно кивает головой помощник, - Во-первых, место пустынное самих по себе людей мало. И следы ихние где-то единичные, где-то групповые, затоптанные, пересекающиеся, но одни - очень четкие и идут от протекторов, я проверил. Значит, этот человек не с улицы в парк зашел, а из машины вышел и попер в горку. Следы четкие, крепкие, значит, тащил груз и не простую авоську с килограммом колбасы, а где-то с себя весом.
- Слепки сделали? – вновь спохватывается следователь.
- Пупсик уже там, на месте, - суетливо докладывает помощник, - Ну, и я побегу.
- Вот это прогресс в расследовании! – следователь рассеянно смотрит перед собой, - А что ж дальше?
- Сначала все грамотно зафиксируйте, - подсказывает здоровенный опер, - Потом экспертизу дождитесь и выводы делайте.
- Ага, - кивает еще один оперативник, - А сейчас лучше отчет подготовить и на доклад к шефу, начальство эт дело любит.
- Любит, не любит, а доложить придется по любому, - подает голос Глеб, - Это производственная необходимость. Слушай, Дед, - поворачивается он ко мне, - Ты же химик, скажи, что это, по-твоему?
У самого носа маячит черный пластиковый цилиндр, напоминающий тонкую гальваническую батарейку, с торчащей на конце иглой. Привычка лабораторной «крысы» не приближаться близко к неизвестным предметам срабатывает четко, и я отдвигаюсь, издали, рассматривая находку. Смутные образы всплывают в памяти, пронизывая сердце холодными тонкими нитями, но мозг воспоминаниям не поддается и на запросы не отвечает. Я сейчас все равно не вспомню, что связывает меня с этим предметом…
- Что-то вроде шприца, но такого никогда не видел, - пожимаю плечами, не делая попыток прикоснуться к цилиндру, - А маркировка имеется?
Следователь вытаскивает лупу и мы всем миром, окружив судмедэксперта, пытаемся разглядеть опознавательные знаки.
- Нет, все, что мы делаем сейчас, идет в разрез с логикой, - Глеб легонечко расталкивает нас локтями, - Давайте, как белые люди займемся изучением вещдоков в лабораторных условиях. А, в общем, я закончил, пусть Пупсик займется делом.
Глеб расчехляется и собирает инструменты, делая попутно короткие замечания санитарам.
- Эксперт криминалист занят, - вздыхает следователь, - Придется подождать немного. Объявляю перекур!
Курящие отходят в сторонку и с наслаждением затягиваются, осмотр в целом окончен можно расслабиться.
- Сергей Сергеевич, - обращается Глеб к следователю, - Я думаю химиков тоже надо привлекать к работе.
- Да, Леонид Павлович, - кивает следователь в мою сторону, - Вы теперь в нашей бригаде. Добро пожаловать.

После всего виденного я в нокауте. Мое эстетическое восприятие действительности подверглось атаке слабоумного вандала. Как можно так обращаться с человеческим телом? Бешусь, в подобии безумия пинаю ведро для бумаг, оно падает и скомканные бумажные шары выкатываются под ноги.
- Черт, черт, черт… Так все испортить, - шепчу в исступлении.
На столе немой свидетель моей злобы: пластиковый пакет с черным цилиндром. Пристально смотрю на него, и неожиданно всплывают размытые временем и наполовину стершиеся из памяти образы. Бешенство, охватившее меня, подстегнуло уснувшие тысячи лет тому назад клеточки головного мозга и стало неким проводником от рубильника до лампочки, зажегшей ветхие воспоминания.
Я замер на месте, погрузившись в далекое прошлое…

- Очень сильный яд, - он улыбается, хитро прищуривает левый глаз и весело восклицает, - И вы, конечно, думаете это синтетика! А?!
Скромная комнатка лаборатории НИИ, здесь нет ни колб, ни реторт, так необходимых в работе химика, здесь обиталище начальника. Некогда скромный советский ученый после очередного совещания съехал с катушек, в результате чего полчаса назад мы были свидетелями безумной сцены, с побиваем лабораторного оборудования, но убежать, как остальные не успели. Вот теперь стоим втроем перед обезумевшим профессором ко всему прочему пять минут назад отравившему кошку на наших глазах.
- Это натура! – кричит он, потрясая колбой заполненной до половины прозрачной жидкостью, - Дураки…
Профессор, заставляет нас завалить дверь что мы, и делаем, переворачивая рядом стоящие книжные стеллажи. Он размахивает пистолетом, кричит, хохочет или неожиданно замирает и пристально смотрит в одну точку.
- Это еще что! – восклицает он, обходя нашу шеренгу, - Я вот еще на людях его не испытывал.
Не знаю, откуда в нас эта обреченность стоим и молча смотрим на скорчившееся тельце кошки, бедный Рыжик я всегда считал его членом нашего дружного коллектива. И вот на тебе, глава коллектива изуверски покончил с всеобщим любимцем и теперь угрожает лишить жизни некогда ценных, по его же высказываниям, сотрудников. Ну, что поделаешь с этим идиотом!
Я ненавижу профессора, не нахожу смысла в постоянной бессмысленной работе по синтезированию природных ядов в лабораторных условиях и не понимаю как на эту ерунду можно угробить свою жизнь и талант.
Признаться, несколько дней назад я решил уйти из лаборатории и только теперь понимаю: решение своевременное, но немного запоздалое, жаль, что именно сегодня я уйду,… по любому.
- С кого начнем? – он поочередно, несколько мгновений, останавливается около каждого и пристально вглядывается в лицо.
По урокам выживания в пионерлагере знаю, главное не показывать зверю свой страх, не смотреть в глаза, а если уж посмотрел не отводить глаз резко в сторону, спокойно, как бы, между прочим, плавно отвернуться от хищника и постараться выйти из зоны поражения. Но самое главное это не дать твоему адреналину выплеснуться наружу, постараться купировать его в себе, сконцентрировать на уровне груди, чтобы потом в случае необходимости или смертельной опасности собраться в кулак и выдохнуть весь свой страх в едином порыве…
- Кия-а-а, - в этой комнате никогда не бывало эхо, ему негде здесь спрятаться, но ради такого момента, момента, когда все что составляло твою жизнь, рушится, уходя в небытие, оно появилось и троекратно, отразившись от стен, прокатилось по крохотному кабинету, с такой яростной силой я набросился на профессора.

Пелена постепенно сходит с глаз. Осматриваюсь, вроде все осталось в прежнем виде. Приятели по несчастью сидят на полу и прижимаются друг к другу. Профессор валяется у моих ног с переломленным хребтом, пистолет зажат у него в правой руке, в воздухе отчетливо ощущается запах пороха. Колба из левой руки ополоумевшего вылетела, устлав сотнями мелких осколков бетонный прикрытый тонким линолеумом пол. И везде кровь, много крови.
Осмотрев профессора, подхожу к коллегам.
- Что случилось? – опускаюсь на колени рядом с ранеными.
- Мы не поняли, - шепчет, покачиваясь, старший лаборант Венгеров лысоватый сорокалетний мужчина субтильного телосложения, - Я в плечо ранен, а Пупс убит, наверное.
- Как убит? – разворачиваюсь ко второй жертве профессора, - Валентин Иванович! Валя!
Голова несчастного покоится на груди.
- Блин! – протягиваю руку в попытке прощупать пульс, но получаю от «убитого» весомый шлепок.
- Да жив я, - раздраженно отводит в сторону мою руку воскресший лаборант, - И не Пупс я поняли, а лично для вас обоих Валентин Иванович.
Я облегченно вздыхаю: все живы.
Для начала изучаю характер причиненных ранений Ташеку Венгерову, огнестрельное ранение, отверстие одно и выхода у него нет.
- Пуля застряла, надеюсь в предплечье, - объясняю Венгерову увиденное, - Дай то Бог, чтобы в мягких тканях засела...
- Какая была необходимость убивать старика? – перебивает мои изыскания Валя, - Он обещал мне эксперимент, он был моим учителем.
Затылок накалился от злобных взглядов зарвавшегося юнца.
- О чем вы, Валя? - еле сдерживая гнев, тихо вопрошаю бывшего коллегу.
Думаю вид у меня сейчас нелепый: стою на коленях в белом халате, в разбитых очках, перемазанный кровью и глупо таращусь на Ташека, пытаясь сообразить, шутит Пупс или прикидывается.
- Ему осталась самая малость, и перед всем миром предстало бы великое открытие абсолютного яда. Это Нобелевская премия! Да, профессор был прав ты заносчивый идиот, Дед!
- Говори про себя, - выдыхаю возмущенно остатки ярости и поднимаюсь над телами коллег, внимательно рассматривая каждого сверху, - С ума посходили! Какая вам премия? Вас пожизненно, всей конторой, по тюрьмам надо…
- Что ты понимаешь?! – вскакивает Валентин.
Он заносит правую руку для удара, я ставлю верхний блок, одновременно отражая нападение левой руки снизу, затем легким движением захватываю запястья обоих рук. Валентин пытается оттолкнуться и вырвать руки, но я цепко держу негодяя и тяну к себе. Какое то время он сопротивляется, но затем успокаивается, затихает и в глазах на смену злобе приходит нечто похожее на недоумение и страх. Но даже этого изменившегося Валентина я не выпускаю и так крепко сжимаю его запястья, что в один момент кулак правой руки разжимается и из него вываливается черная трубочка с иглой на конце.
- Что это? – отталкиваю обессилевшего противника, оглушая его контрольным ударом в голову.
- Что ЭТО? – припадаю на одно колено перед истекающим кровью Венгеровым, - Взгляните, Ташек, вы знаете что это?
- Вы все испортили, Дедовски, - медленно произносит раненный, - Исследования были на последней стадии и если бы не вы…
Он прерывается, закрывает глаза и тяжело дышит.
- А что я?
- Ха. Ха-ха, - хрипит Венгеров, - Вы убили многолетний труд многих людей, вы изничтожили всю научную жизнь профессора. Вы…
Он закрывает глаза, дыхание становится тяжелым, булькающим…
- Подождите, Венгеров, не уходите, - у меня чесотка начинается по всему телу от осознания своей беспомощности, - Скажите, что это такое? Чем Пупс хотел проткнуть меня?
Он открывает глаза, красные, слезящиеся, и долго смотрит на черную трубочку, запаянную на концах с обрезанной острой иглой для инъекций.
- В-вы ош-шиблись, Д-дедовски, у меня з-задето лег-кое, - закидывая голову, шепчет Венгеровский, - П-пу-пс знает… Ма-а-м…………………………
Обмякшее тело Венгерова совсем сползает на пол, голова падает на грудь, он затихает. Пытаюсь нащупать пульс, тщетно…
- Зараза! – ругаюсь, разглядывая непонятный предмет.
- А-а-а. Уф. А-а-а. Уф, - держась за голову, поднимается с пола Пупсик, - Вы псих, Дедовски… Я подозревал, что вы засланец… В каком спецназе вы служили?
- Я с детства такой, - дожидаюсь, когда очухавшийся противник поднимется на ноги, - Что это?
- Это военная тайна.
Откровенный и наглый вид мерзавца, осмелившегося смотреть мне в глаза раздражает, и кулаки сами собой сжимаются до хруста костяшек.
- Ударить хотите? – ухмыляется Пупсик, - Я не хотел вам зла причинить. Я ж не знал, что вы нервный такой. Это шприц, специальный. Я его придумал. Подсмотрел в американских фильмах. Знаете адреналин? Иглу втыкают в сердце, и доза автоматически поступает по назначению.
- А мне адреналин зачем? – я сгруппирован, слежу за каждым его движением.
- Ха, - выдыхает Валентин, - Это не адреналин, а новокаин, я думал вы в растрепанных чувствах хотел успокоить вас.
Пупсик широко улыбается, обнажая кривые картинно белые зубы. Вроде все приемлемо и можно успокоиться, но я чувствительная натура, я чувствую фальшь на расстоянии. От самого Пупса несет адреналином за версту, я чувствую это ноздрями, вижу глазами, шкурой чувствую.
Он смеется, но взгляд постоянно падает в сторону, где я точно знаю, лежит пистолет профессора.
«Беги к нему», прошу про себя тупого Пупса, «Я подпущу тебя». Он делает резкий выпад в сторону и летит на пол в позе голкипера, пытающегося достать кончиками пальцев ускользающий верхний правый. Секунды две и я сижу на нем, целясь иглой шприца прямо в глаз.
- Я тут подумал, - устав от физических упражнений тяжело дышу в ухо придурку, - А давай я тебе вколю новокаинчика, а то из нас двоих сдается мне нервный ты.
- Не трожь меня Дед, я не хочу тебе зла, - серьезно шепчет Пупс, - Отпусти, лучше забудь об этой фигне. Выброси и забудь. Лаборатория выполняла заказ КГБ, кто-то донес, исследования свернули. Мы все под колпаком. Слышишь, ломятся…
Дверь действительно содрогается под тяжелыми ударами ног…
- Самое верное прикинуться шлангами, - торопливо и нервно шепчет Пупс, - Да очнись, Дед, нас накроют и все конец. Яд который разрабатывал профессор действует мгновенно и следов не оставляет… Я потом расскажу тебе все что знаю… Спасаться надо, Дед!!!
Его крик приводит меня в нормальное состояние. Цилиндр мгновенно исчезает в многочисленных карманах моего халата, затем я хватаю Пупса, и со всей мочи кидаю о стенку так, чтобы хорошенько стукнулся лбом. Он теряет сознание в метре от моих ног, удостоверившись, что коллега жив бегу к раскуроченному сейфу хватаю тонкую карманного формата записную книжку и, поскользнувшись на мокром линолеуме, влетаю головой в стоящий у стены железный ящик. Кровь хлещет рекой, перед глазами стоит рябая муть, ложусь на пол и закрываю глаза… Теперь будем дожидаться помощи…

Пазлы складываются в голове. Спокойно поднимаюсь, открываю сейф и достаю доставшийся мне двадцать лет назад трофей…
Два абсолютно идентичных цилиндра-шприца, изобретенного в советские времена младшим лаборантом, а теперь экспертом-криминалистом Валентином Ивановичем Пупсом, лежат на моем рабочем столе.
Беру оба цилиндра и выхожу в коридор.
Пупс еще не ушел, стоит в своем кабинете спиной к двери и болтает по телефону. Я терпеливо жду, когда он закончит трепаться…

Мне не нужны его объяснения. Для Дедовского сегодняшнего это не важно.
Пупс кладет трубку и поворачивается в мою сторону.
- Дед, а тебе чего здесь? – нагло вопрошает он.
У меня нет времени болтать, главное отомстить типу, осмелившемуся залезть на мою территорию, контролировать меня, пусть и дистанционно, посмеиваться надо мной и играть в кошки-мышки. Резким выпадом, хватаю его за руку, тяну к себе и с лету втыкаю шприц в горло. Он дергается в моих руках еще и еще и, в конце концов, отпущенный, валится на пол.
Уже поздно, в здании никого нет, на КПП один сторож ОВО, совсем дряхлый старик лет шестидесяти. Оценив обстановку хватаю Пупса за правую руку, взваливаю на плечо и отчаянно тащу вниз. Все чисто.
На стоянке одиноко маячит моя машина и тоже пусто. Открываю багажник, сбрасываю туда тяжелое тело. Теперь наверх уничтожить следы…

По пути к намеченной цели заезжаю в Интернет кафе, заказываю сеть и чашку крепкого кофе. Пока жду любимый напиток, подключаюсь, быстрыми движениями пальцев руковожу действиями на экране. Доли секунды и я отправляю сообщение:
«RV.: Игра окончена».
Отключаюсь. Теперь можно отдохнуть и выпить кофе, закусив кусочком черного шоколада. Полезно для мозгов.

Уж полночь близится, сказал когда-то классик, а я уже здесь на месте преступления. Заезжаю в распахнутые покореженные временем и людьми ворота загоняю машину под пригорок, выхожу и вынимаю из багажника тело.
- Ну, что сволочь, - взяв подмышки, тащу дохлого Пупса в горку, - Что думаешь, я не вспомнил про эти цилиндрики по американским технологиям? Я сразу понял, что это ты. Ну, теперь-то я сделаю с тобой то же, что и ты проделывал с несчастными девушками. Я тебе покажу, как должно выглядеть идеальное мертвое тело… Радуйся, идиот, сегодня ты откроешь новую страничку в криминальной истории нашего края… Ты станешь легендой, Пупс!
Взобравшись на пригорок, останавливаюсь и несколько раз глубоко вздыхаю.
- Еще немного, - шепчу про себя и упорно тяну тяжелую ношу…
Где-то вдали гремит гром, но я не обращаю внимания на изменение погодных условий и даже острые капли, секущие лицо не выводят меня из состояния равновесия.
Дождь усиливается, но у меня нет времени отвлекаться и, взобравшись на пригорок, совсем перестаю реагировать на все внешние раздражители. Начинается творческий процесс…

- Вот мы и на месте, - удовлетворенно вздыхая, принимаюсь раздевать бывшего коллегу.
С отвращением стягиваю вонючие туфли с носками, портки, трусы и несколько мгновений спустя Пупс лежит раздетый на мокром газоне. Дождь льет, как из ведра я промок до нитки, но само чувство мести подстегивает и согревает, не давая расслабиться ни мыслям, ни мышцам.
Теперь пытаюсь восстановить в деталях место преступления для этого под дурацким предлогом выудил у следователя план места происшествия с указанием расположения всех предметов обнаруженных опер группой…
- Бог в помощь, - мужской голос с хрипотцой заставляет меня остановиться на полпути к «преступному» кусту, - Мы с вами незнакомы?
- Что? – шепчу в ужасе останавливаясь, и разворачиваясь к противнику.
- Я говорю: незнакомы мы с вами, нет?
От неожиданности направляю фонарик в сторону незнакомца. В лучах искусственного света посеченного бисером дождя вижу натянутый до самых губ капюшон. Регулирую свет в фонарике, делаю его более рассеянным, пытаясь разглядеть незнакомца в полный рост.
Он высок, крепкого телосложения в темном плаще с капюшоном. Расстояние, разделяющее нас, всего-то метров десять и я отчетливо не вижу его правую руку, она заложена за спину. При разговоре он активно жестикулирует свободной рукой, смотрит только на меня и ухмыляется.
- Вы Дед? – спрашивает он, делая шаг вперед.
- Не подходи, - отступая назад, шепчу я, но, кажется, он не слышит и продолжает приближаться.
- Я тут подумал, а вдруг вы ошиблись, - юнец разводит руками, - Дай думаю, посмотрю, угадал я или нет.
- Ну, и что поглядел? Насладился? – я останавливаюсь он то же.
- Угадал, - кивает незнакомец.
Я не могу сосредоточиться, и мысли путаются от многочисленных догадок по поводу происхождения молодого человека.
- Вы ведь интеллигент, Дед? – неожиданная постановка вопроса озадачивает и расслабляет.
- Может и интеллигент, на безграмотность никогда не жаловался.
- А я не смог интеллигентом заделаться, - молодой человек опускает уголки рта и становится похожим на итальянского паяца, - Время, знаете ли, досталось не очень для изучения наук…
- Что ж это вы безграмотный получаетесь? Сочувствую!
- Ну, читать и писать умею, а большего в наше время и не нать… А потом вы интеллигенты такие предсказуемые… Неинтересно с вами…

В моменты опасности я концентрируюсь, тело само странным образом пружинится, принимая удобную для обороны, но совершенно не контролируемую организмом стойку. «Момент истины недалеко», говорю сам себе, чувствуя, что стою в боевом порядке и фиксирую каждое движение незнакомца. Странный разговор, поначалу испугавший меня, теперь успокаивает и решение медленно, но верно приходит на ум…
- Вы слишком много бузите последнее время, Дед.
Он читает мне нотации!
- Делаете мне замечания, - разводит руками, - А меж тем я ваше порождение.
- Ты всего лишь мое уродливое отражение.
- Мне интересно, когда вы убили первый раз?
В его глазах мольба?
- Двадцать лет назад профессора в лаборатории секретного НИИ.
- Вы спецагент и уничтожили совкового доктора Зло? – ухмыляется незнакомец, - Да вы просто мегачел, Дед.
- Нет, я простой человек, только с необычным восприятием жизни.
- Мы похожи, - радостно сообщает мое порождение.
- Нет, я художник, я мастер, а ты обыкновенный изверг.
Он кривит рот в подобие улыбки.
- Зря вы так. К чему этот пафос? В конце концов, вы сами решили писать мемуары и выкладывать в блоги…

Я готов привести план в исполнение, но обязательно надо прояснить несколько вопросов. Расслабляюсь, даю слабину голосу, делаю вид, что испуган видом молодого сильного человека.
- Не знаю, как вас зовут, но откуда у вас такой необычный яд?
- От отца осталась целая упаковка.
Я с сомнением смотрю на маньяка.
- Вы сомневаетесь? – в голосе неподдельное, очень уж детское удивление – Да, мой отец работал зав. лабораторией Химпромкомбината, правда, мама говорила, что это было только прикрытие, на самом деле отец разрабатывал секретное химическое оружие.
Сдерживаю смех в желании дослушать байку о секретных подвигах батяни этого мерзавца:
- Невозможно представить ситуацию, при которой из секретной лаборатории можно было бы запросто принести домой целую упаковку готового лабораторного продукта.
- Это ж начало девяностых! - совершенно искренне делится незнакомец семейными тайнами, - Мама рассказывала, что сам профессор просил отца спрятать тестовые экземпляры и даже помог вынести их на волю. Кажется из-за того, что лабораторию хотели закрыть. Ну, и якобы потом этот профессор уничтожил всю секретную документацию по исследованиям и его начали прессинговать…
- И ты хочешь сказать, что профессор так и оставил результат своего труда невостребованным? – думаю, удивление в голосе добавит мне искренности.
- Так его ж убили и отца моего вместе с ним, - незнакомец пожимает плечами, - Всех в той лаборатории порешили, суки.
- А записи? Записи отец не приносил? – осторожно интересуюсь я, - Ну, типа формулы какие-нибудь.
- А вам зачем? – он настораживается.
- Для мемуаров, - отвечаю спокойно.
- Думаю, Дед, вам не придется больше писать свои мемуары и захламлять ими Инет, - он снова начинает движение, - Я вдруг подумал: вы свое дело сделали и должны уступить дорогу молодым… Но ведь добровольно отвалить вы не согласитесь?
Фонарик погас, села батарейка.

Мне не нравится этот разговор получается, что придуманный мною план ни к черту и у подонка есть домашние заготовки. Факт!
- Сколько шприцев было в упаковке? – без света незнакомец еле различим в плотной пелене дождя, но я чувствую, он приближается шаг за шагом.
- Сколько?!! – захлебываясь, неожиданно срываюсь на крик.
- Семь и что это меняет? – доносится откуда-то сбоку.
- Получается, у вас осталась одна ампула? – моргаю непрестанно, пытаясь избавиться от льющихся в глаза струек дождя, я уже никуда не отступаю, а потерянно кружусь на одном месте, нелепо растопырив руки, верчу головой в разные стороны, пытаясь определить направление движения этого подонка.
«Нервы ни к черту, скоро совсем сорвусь», проносится в голове подобие мысли.
- Да, одна! И она предназначена… - он вырастает передо мной… в нескольких метрах, - Угадайте кому?
- Иди к черту, идиот! – шагаю назад, спотыкаюсь о корягу и падаю.
Он хохочет и отходит в сторону.
Лежу на земле набухшей от воды и отчетливо вижу, как поток дождя разбивается о нечто похожее на огромный мешок.
«Зачем ему картошка?», проносится в голове, и я пытаюсь подняться, но получаю весомый удар в живот и скрючиваюсь в коликах на газоне.
- Это ей,- радостно сообщает маньяк, пиная мешок, и вынимает из-за спины правую руку, крепко сжимающую черный цилиндрик, а я думал у него там пистолет, - Извини, Дед, но на тебя дозы нет. Сдохнешь как все, по народному.
- Что это? – киваю настороженно в сторону демонстрируемого предмета, держась за ноющий живот.
– Последнее что ты увидишь в своей жизни.
Голову ошпаривает кипятком, перед глазами бегают золотые мураши, а потом тьма… кромешная тьма кругом…

- А-а-а-а!!!!!!!!!!
«Крики? Где крики? Что… происходит». Боль. Невыносимая, тупая боль, пронзает голову металлической шрапнелью.
- Ааааа, - выдыхаю, пытаясь подняться.
«Что это? Где я?», сознание начинает проясняться, «Почему темно? Я умер?».
Под душераздирающий крик прихожу в себя, мне нужно время, чтобы понять, что я лежу на сырой земле под проливным дождем, ко всему прочему связанный по рукам и ногам.
- О-от-тпустите м-ме-ня, - женский голос вдалеке умоляющий, жалкий, - Я-я н-ни-к-кому н-не сс-кажу.
Говорит только женщина, голоса незнакомца я не слышу, но точно знаю, он ходит недалеко обустраивает место преступления.
- Вы сделали что хотели!!! – крик женщины, в который вложено невероятное желание жить, сотрясает слух, - Слышите!!! Да где же вы! Отпустите!!!
Сознание проясняется с этим мощным криком.
Осматриваюсь, глаза сроднились с темнотой, и я вижу достаточно, чтобы оценить обстановку. Не обращая внимания на ноющую боль в голове, обдумываю план спасения.
Рот заклеен скотчем, но дышать он мне не мешает, из чего я делаю вывод, что маньяк меня только оглушил и убивать не собирается. Во всяком случае, пока. Скорее всего, этот ненормальный готовит какую-нибудь пакость, не зря же приволок сюда огромный грязный мешок.
 Подтягиваю ноги тоже скотч, значит, и руки оплел скотчем, а это усложняет ситуацию, избавляться от веревок меня учили в лагере… Несколько минут раздумий под требовательные крики жертвы, подстегивают сознание. «Ключи от машины!», вспоминаю я, «Они всегда лежат в переднем кармане брюк».
Лежа на боку, выгибаюсь, извиваюсь в разные стороны в попытке достать ключ. Трясущимися от боли и страха, быть обнаруженным, руками указательным и средним пальцами пытаюсь проникнуть в карман. Несколько раз пальцы срываются, отбрасывая меня чуть ли не на спину, даю себе отдохнуть несколько секунд и вновь принимаюсь за дело. Новая попытка и новая боль: выворачиваю запястья в разные стороны, под разными углами (я не знал что они у меня такие гибкие) но все безуспешно.
Очередной крик, очередной рывок и удача, ключ зацеплен средним пальцем, аккуратно подтягиваю его к указательному пальцу, захватываю, тащу дальше и уже на выходе из кармана крепко сжимаю спасительное оружие всей пятерней. Несколько конвульсивных движений и ноги свободны.
Далее самое сложное, освободить руки. Пока доставал ключ скотч растянулся, но все равно новая боль сковывает движения в попытке яростного желания освободиться. Вновь и вновь выворачиваю запястья не замечая, что характер крика изменился, в нем снова звучит ужас.
Под тупые удары, доносящиеся со стороны кустов, где было обнаружено тело последней жертвы, высвобождаю руки.
Медлить некогда поднимаюсь на колени, осматриваюсь, растирая запястья, а вот и то, что я искал… орудие пролетариата, размером с пять моих кулаков, подойдет.
Поднимаюсь на ноги, впереди виднеется спина противника, наносящего удары орущей жертве.
Очень хорошо, кричи моя хорошая, кричи, пока ты кричишь моих шагов не слышно…
Подхожу ближе и с первым замершим криком как тогда в лаборатории со всей яростью наношу удар сзади. Я бью его долго, очень долго, бью стоящего на коленях, бью упавшего на мокрую траву, может там уже некого бить, но страх, животный страх, как тогда в лаборатории заставляет меня делать это снова и снова.
«Наверно он умер», проносится бессознательное в голове, «Как я устал за сегодня».
Поднимаюсь, подхожу к жертве, очень она похожа на мою лаборантку лежит в полной отключке. Нагибаюсь, щупаю пульс, дышит.
- Если бы ты знала, - устало шепчу, становясь перед ней на колени.
- Если бы ты знала, - освобождаю ее руки и ноги от врезавшихся в плоть веревок.
- Если б знала ты, какая ты счастливая женщина, - провожу ладонью по бледному измученному лицу, - Вдвойне счастливая…

Так горячо и страстно я никогда не целовал, мне вдруг показалось, что я способен влюбиться и быть счастливым нормальным человеком. Я прижал ее к себе, потерся щекой о ее щеку и аккуратно положил ее на газон, убрав с ее лица мокрые слипшиеся пряди волос…
- Потерпи немного…

Мне здесь больше нечего делать, еду домой. Душ, сухое белье, крепкий кофе с коньяком.

Три тридцать ночи я в Управлении, сторож дрыхнет у себя в аквариуме, пробегаю тенью, пешком поднимаюсь на четвертый этаж, открываю кабинет Пупса, включаю компьютер…

P.S.:
Звон в квартире невыносимый, бью рукой по тумбочке и, наконец, нащупываю назойливую телефонную трубку. На часах без четверти десять, включаю встроенное радио.
- Алло, алло, Леонид Павлович, вы будете сегодня? – встревоженный голос Ирины режет ухо.
- Радио ММ новости…
- Ирина? Ты? – удивлен невероятно.
Неужели живая? В моем сне над ней измывался маньяк, а я ее спасал всю ночь.
- Губернатор провел селектор…
- Да я! А что вас удивляет?
- Выступление депутатов…
- Нет, ничего, - машу головой спросонья, - Чего тебе?
- Подготовка к выборам в…
- Вы сегодня появитесь на работе?
- Криминальные новости...
- Я заболел, горло, нос. Врача вызвал, жду.
- Передаем экстренное сообщение…
- А, ну хорошо, - безразличным тоном соглашается Ирина, - Так и скажу главному, а то они все нервные с утра.
- Во все средства массовой информации области распростране…
- Хорошо, Ирочка, скажи, - говорю усталым голосом, - И если что я на связи…
Бросаю трубку на пол накрываюсь с головой и с удовольствием закрываю глаза, пока этот терапевт появится, успею выспаться сто двадцать раз…

- По заявлению прокурора области в совершении тяжких преступлений на территории области подозревается сотрудник милиции имя, которого в интересах следствия не разглашается. Именно с его компьютера был удален сайт, который, по мнению следствия, являлся ключом к раскрытию серии жестоких убийств. Задержать преступника не удалось. По предварительным данным он и его сообщник, имевший при себе неоспоримые свидетельства причастности к совершению ряда тяжких преступлений, были обнаружены убитыми в ПКиО «Комсомольский» вместе с ними находилась и их жертва, студентка пединститута, похищенная накануне. В тяжелом состоянии пострадавшая доставлена в больницу. В настоящее время заведено уголовное дело по факту двойного убийства, которое, по мнению независимых экспертов, является банальным самосудом…


г. Калининград, сент. 2007 г.