2. Эпилог пролога

Воин признает свою боль, но не индульгирует в ней. Поэтому настроение воина, входящего в неизвестность – не печаль. Напротив, веселье. Потому что воин чувствует смирение перед удачей, уверенность в неуязвимости своего духа и, превыше всего, полное осознание своей эффективности.
Карлос Кастанеда

Глава нулевая
Знаешь, есть такой анекдот. Сидит укуренный парень, грызет семечки. Одна очищенная вдруг падает. Он тут же говорит ей: «Дорогая, ты куда? Я тебя только-только раздел, а ты уже убегаешь. Иди ко мне». Семечка остается на месте. Парень снова подзывает. Никакой ответной реакции. Тогда он кидает горсть семечек со словами: «Принесите ее».
Скажешь, глупый юмор? Но ты же не понял всю глубину метафоры. Ведь обдолбанное состояние – это особый душевный настрой, при котором восприятие действительности меняется. И метафоричность теряет границу вымысла, становясь частью реальности. А случаи бытия, соединенные со смежным мыслительным состоянием, преобразуются в знаки фатума.
Из-за этого очищенная семечка, напоминающая укуренному почему-то девушку, становится таковой в действительности. И на услышанную по телевизору новость «...горение травы уничтожило поле и два сарая» может прозвучать совершенно серьезная фраза: «А у нас горение травы уничтожило пол холодильника и чуть не снесло крышу».

Глава первая, укуренная
– Почему? – опустошенно спросила Ника.
– Все очень просто, – ответил я. – Каждая вещь когда-нибудь приедается. Просто надоело.
– И... все только из-за этого?
– Ага, – кивнул. Я не испытывал к ней жалости. Потому что давно устал от нее. – Особых причин почти никогда не надо. Хотя, много кто почему-то ищет повод. А потом еще пытается оправдаться, – я сморщился. – По-моему, такой подход просто глуп. Почему бы не сказать все просто?
Я сразу вспомнил шутку: «Правду говорить легко и просто. Остап Бендер». Попытался скрыть ухмылку – разговор ведь серьезный.
– Тогда зачем надо было все начинать? – Ника опустила взгляд.
– Как это? Неужели тебе совсем не понравились эти два месяца? Я, например, от них просто в восторге. Только вот сейчас все изменилось. Все стало слишком обычно и скучно. Поэтому и неинтересно.
Ника тихо произнесла:
– Я не хотела все так быстро заканчивать.
– Вижу, ты только вошла во вкус? – на этот раз я не смог скрыть издевательскую ухмылку. – Думала, отношения будут вечны?
– Нет. Просто... просто хотела побыть с тобой хотя бы еще чуть-чуть. Я не думала, что все будет так.
– А по-другому быть не могло. Да и вообще, два месяца для меня полный лимит. Больше ну никак не получится. Так что, – я дружелюбно улыбнулся, – прощай.
– Мы хоть останемся друзьями? – Никин взгляд был знаком – так она смотрит, когда хочет еще секса.
– Нет. Для меня это невозможно. – Я уже устал от разговора. Впрочем, как и от своей девушки. Уже бывшей девушки. – Если мы когда-нибудь встретимся, то это будет случайно. В общем, счастливо, – я чмокнул ее в щечку и ушел прочь довольным (из-за рухнувшей свободы) шагом.
Приблизительно через полчаса начал чувствовать себя не особо хорошо. Может, из-за издевательства над Никой, может, просто из-за разрыва отношений. Это иногда бывает. Так что, сегодня решил хорошенько выпить. Или, что еще лучше, накуриться. Значит, стоит заглянуть к старине Шарику. У него полностью забуду старое и через алкогольно-наркотическое опьянение ступлю в новое. Какой-нибудь йог на моем месте занялся бы медитацией, но у простого русского способ решения всех проблем одинаков. Напиться. Ведь зачем долгие годы заниматься самоконтролем и вегетарианством, есть чурны и читать мантры, пытаться достичь нирваны и вознестись к монаде, если можно просто нажраться?
Усмехнувшись, вспомнил старую шутку: «Зачем пить пиво и плавать, если можно курить травку и летать? Но, с другой стороны, зачем курить травку и летать, если можно жрать LSD и телепортироваться?..»

Глава вторая, еще более укуренная
– С помошью магии можно и летать, и телепортироваться. Можно перемещаться как в пространстве, так и во времени. Это уж я знаю точно.
– А как далеко можно перемещаться-то? – лицо трактирщика стало недоверчивым.
– Да хоть на бесконечность вперед. Или назад, – твердо ответил я, допив пинту и глянув на свой посох.
– А если попонятнее? Куда, например, можно телепортроваться? – мужик вытер руки о фартук, облегающий живот, и налил мне из бочонка еще эля.
Я облокотился на посох:
– Скажем, можно переместиться на несколько сотен лет вперед, да и в другой мир. Где арбалеты по сравнению с новым извергающий гром оружием станут смешной игрушкой. А мечи с копьями всякие усатые мужики невзлюбят. Тогда магию забудут. И уже мало кто сможет моментально перемещаться в пространстве и во времени, – я глотнул из кружки.
По глазам трактирщика можно было сказать: он наслышан всяких бредней, и мои рассказы ему скучны.
– Ты-то, значит, телепортироваться умеешь? – хмыкнул он.
Я снова приложился к кружке и многозначительно заметил:
– Куда уж магу без таких навыков? Правда, без вспомогательных средств – эльфийских зелий да волшебных трав – толку пока мало выходит.
После произнесения последней фразы доверие в глазах собеседника пропало окончательно. Это естественно: великие маги никогда не пользуются помощью духов эльфийской травы. Но мало кто понимает, что научиться настоящему волшебству можно лишь познав всю астральную реальность и на время забыв низшие планы ментальности. А попасть в астрал без силы духов молодому магу невозможно.
Чтобы не вызывать негодование непосвященного в тайны волшебства человека, я заплатил за эль и, взяв посох да заплечный мешок, наполненный алхимическими принадлежностями, отдалился вглубь таверны. Уселся за свободный столик в темном углу. Достал старенькую (но пережившую со мной столько приключений!) трубку, аккуратно – будто производя древний ритуал – забил ее растертыми гоблинскими кореньями и начал курить.
Мне надо войти в транс. Тогда на некоторые загадки смогу найти ответы, способные помочь в выполнении задания Версарда.
Истекает шестой месяц с начала моего путешествия. И вот, я нашел эту деревню. Уничтожил тучу монстров, прошел не одно королевство и выучил массу заклинаний, прежде чем понял: моя миссия завершится именно здесь. Теперь я ощущал триумф – скоро задание Версарда будет, наконец, выполнено! Осталось лишь решить загадки...
Я неторопливо дымил, время от времени потягивая эль – гоблинские коренья отдавали сухость во рту, но и расслабляли почти как эльфийская трава. Только если трава вызывала духов (а те уносили в астральный план, где маг способен творить настоящие чудеса), то коренья создавали невидимого фантома. Им можно исследовать округу, проходя сквозь стены и оставаясь незамеченным.
Сделав глубокую затяжку, я закрыл глаза и понял, что стою перед своим телом. В глазах все было очень размазано и затемнено (но чтобы появилось хотя бы такое зрение, пришлось долго тренироваться), а слух улавливал лишь непонятный шум. Впрочем, для использования фантома в виде весьма сильного инструмента мага, достаточно даже этого.
Для начала я в оболочке призрачной куклы прошелся по таверне. Вернее, проплыл – ног не ощущал, а фантом мог, как взлетать под потолок, так и опускаться под землю. Своего физического тела я тоже не ощущал, но постоянно чувствовал, насколько далеко от него отдалился. Из людей мое призрачное обличие никто не видел; лишь некоторые чувствовали чье-то присутствие и оборачивались, пытаясь разглядеть невидимку.
Осмотрев таверну на первом этаже, принялся за второй. Любой воришка позавидовал бы магу – фантомом я исследовал все личные комнаты. Затем взлетел над крышей и внимательно осмотрел деревню. Когда люди меня не замечали, птицы, как и другие животные, видели фантома издалека и сторонились его.
Недалеко от таверны нашел старый сарай. В чем-то он был стран… Заинтересовавшись, подплыл ближе. На двери висел ржавый замок. Это, конечно, не помеха – я попытался пройти сквозь стены... но не смог.
Вот оно! С виду потрепанные доски, а на деле отлично защищенные магией. Вокруг была невидимая куполообразная преграда, охватывающая сарай. Значит, внутри находится нечто, излучающее волшебную силу. Это нечто создает для сверхестественных созданий – таких, как мой фантом – непроходимую стену. И это нечто наверняка пригодится в решении моего задания... если, конечно, само не является его решением.
А задание я получил от учителя, Версарда. Он старый и очень опытный маг, но почему-то скрывается от людей. Он отшельник. Пожалуй, единственный, с кем общался учитель последние одиннадцать лет – это лишь я. Одиннадцать, потому что именно столько обучаюсь у Версарда. А сейчас он поручил мне раздобыть Рунический Меч. Версард сказал: это оружие особенно ценно. Сообщил: клинок сам по себе очень опасен, поэтому достать его тяжело. Но все попытки выяснить у учителя, какими же магическими свойствами обладает меч, оканчивались лишь загадочным молчанием.
Я открыл глаза; фантом тут же растворился в воздухе. Закружилась голова, начало трясти – побочные эффекты заклинания.
Бесспорно, Рунический Меч находится в сарае. По крайней мере, там непременно хранится некий весьма мощный артефакт. А эти старенькие доски ¬¬– великолепный тайник. Ведь кто станет искать древнюю ценность недалеко от полузабытой таверны?
Я ножичком выскреб из трубки пепел, убрал ее в заплечный мешок и быстренько допил пинту. Эль расслабил, и побочные действия заклинания стали не особо сильными. Я направился к выходу. В глубине души появилось предчувствие опасности. Обычно на слова сердца обращаю особое внимание, но я так сильно обрадовался грядущей победе в тяжелой миссии, что на чувства внимания не обратил.
А зря…
Только вышел из таверны, как дорогу преградили четверо громил. Почему не прислушался к шепоту чувств? Ведь они столько раз выручали меня!..
Эти четверо решили легко поживится. Обычная ситуация здешних мест. Появляется странная личность (сейчас в лице меня), обладающая, судя по всему, объемной суммой в кошелечке, и попросить его поделиться – привычное дело. Конечно, эти верзилы понятия не имеют, с кем связались. Даже четырем крупным мужикам нападать на неплохо снаряженного и более-менее опытного мага равносильно прыжку со скалы. Но предчувствие продолжало нашептывать: стычка очень опасна.
Я нахмурился. Посмотрел снизу вверх в глаза ближайшего верзилы:
– Что-то не так? – облокотился на посох.
Ближайший в ответ молча оскалился. Но, не выдержав взгляда, отвел глаза. Я усмехнулся и продолжил создавать давление – в ход пошла простейшая магия. Он сморщился. Сейчас его состояние резко ухудшится и…
Я резко взмахнул посохом – стоящий слева попытался ударить. Я угодил ему по руке, но не сильно. Впрочем, этого хватило, чтобы противника согнуло. Достаточно легкого касания, и врага скручивает от боли: посох ведь зачарован.
Я попытался сколдовать пелену тумана, чтобы не ввязываться в лишнюю драку. Но заклинание почему-то не подействовало. Странно – настолько легкая магия срабатывает всегда. И без особых усилий. Но времени на размышления не было: на меня тут же налетели все четверо. Я раскрутил оружие, собирая волшебную энергию, и нанес несколько точных ударов. Неприятели на мгновения отпрянули назад. Но мое сопротивление только разожгло в них ярость и дало силы. Они снова накинулись. Я не успел сотворить даже простейший огненный комок – пришлось увернуться от атаки и произвести контратаку. Одному попал посохом по носу, другому оббитым мифриллом основанием дал под дых. Но меня схватили.
В глазах все подпрыгнуло. Я моментально оказался на земле. Посох выдернули из рук. Заметь я верзил футах в тридцати, сразу бы наложил чары паралича. Да и сейчас заклинание снопа искр ослепило бы всех неприятелей.
Но магия почему-то перестала действовать...
Прежде чем смог сообразить, почему, один достал статуэтку гарпии. И, как только я попытался сколдовать на противников усыпление, голову пронзило болью, уши заполнились звоном, а в глазах потемнело.

Глава третья, зелено-желто-красная
Я сморщился: почувствовал головню боль. В ушах слегка зазвенело. Но ощущение дискомфорта быстро пропало.
После расставания с девушкой я начал чувствовать себя не особо хорошо. Это иногда бывает. Поэтому решил хорошенько выпить. Или, что еще лучше, накуриться. Но не важно, хочется ли первого, хочется ли второго, – всегда можно заглянуть к старине Шарику. Первое у него есть всегда, а второе само растет на подоконнике. Правда, оно недавно было утоплено в унитазе – как-то пробило на измену. Новое же взращивание закончится не скоро. Но это старине не мешало постоянно поддерживать состояние улыбчивости. А состояние улибчивости не создавало проблем в сомнительной работе журналиста. Совсем. Скорее, даже способствовало: под укурку частенько тянуло писать несуразицу. А Шарик любил постебаться над газетниками; особенно радовало, что его журналистский бред читатели воспринимали всерьез. «Главное, за эту чушь, – говорил он, – неплохо платят». Впрочем, при трезвом рассудке он писал серьезную садоводческую книгу. Называется «Как переоборудовать дом в теплицу для конопли».
Когда я зашел в подъезд, квартиру старина долго не открывал. Снова, видать, чем-то «сверхважным» занялся. Жил-то он один (квартиру снимал уже около года – не хотелось делить дом с родителями), а с девушками часто не везло.
– У-у-у! – вымолвил он, как только открыл дверь.
Я убрал палец со звонка и пожал другу руку. Спросил:
– Что слова «у-у-у» значат на этот раз?
Если речь Шарика становилась нечленораздельной, причиной было некое происшествие. А происшествия искать он любил. Очень. «Главное, – снова вспомнились его слова, – чтоб это покрасивее рассказать в статье».
– Ни за что не поверишь! – на эмоциях обнял меня Шарик.
– Да, небось, как всегда, – отстранился я от объятий. – Что хоть сейчас принимал? – иронически окинул его взглядом.
– Я об этом как раз и хотел рассказать! – старина затолкнул меня в квартиру. – Короче, я понял, что всякие там Ягуары и Рэд Булы отдыхают, – закрыл он дверь.
– По сравнению с чем? – я начал развязывать шнурки.
– Сейчас покажу! – старина быстренько отдалился на кухню.
Как только я снял кроссовки, ко мне подошла кошка и начала ласкаться о ноги. Это она пристает ко всем личностям, случайно (или не совсем случайно) заглянувшим к Шарику. Взяв ее на руки, я отправился в комнату. Кошка тут же уткнулась в подмышку и завибрировала, точно сотовый в кармане.
Шарик пришел из кухни с широчайшей улыбкой. Помимо улыбки нес слегка опустевшую баклажку пива и... пакетик сухого кошачьего корма.
Кошка высынула нос из подмышки и перестала мурлыкать.
– Ты чего, кошака решил покормить? – указал я на корм.
– Не-е, брат. Это для кошаков слишком крутая штука.
– ? – мой взгляд, похоже, стал напоминать вопросительный знак.
– Ты чего так смотришь? В этом Вискасе столько таурина! – лицо Шарика было подобно лицу Архимеда, восклицающего «Эврика». – Знаешь, как вставляет! Я под пиво уже третью пачку ем – меня уже так колбасит! Теперь понимаю, почему эта мурлыкалка после Вискаса носится по квартире как бешеная псина.
Кошка посмотрела на хозяина уничтожающе. Недовольно спрыгнула у меня с рук, демонстративно подняла хвост, показав Шарику неблаговидное место, и отдалилась восвояси.
– Не, ты как хочешь, а я эту гадость жрать не буду, – презрительно окинул я взглядом почти съеденный пакетик Вискаса.
– А дуть будешь?
Я с любопытством и надеждой заглянул в глаза старине:
– А есть что?
– Обижаешь, брат, – друг усадил меня в кресло и полез в волшебный книжный шкаф (волшебный, потому что заполнен далеко не книгами; разве что только садоводческими да растафарианскими). Я налил себе пива из баклажки и стал следить за Шариком. Он достал из шкафа видавший виды бульбулятор и два пакетика с неким содержимым.
– Что это за травка такая?
– Здесь лаванда, – забил он в бульбулятор сушеные цветочки из первого пакетика.
– Зачем она нужна-то? Она ж почти не вставляет, – я глотнул пива. Много глотнул.
– Чтоб дым был не такой гадкий. Потому что это, – кивнул он на странные стебельки из второго пакетика, – кожа трех жаб.
Я подавился. Прокашлявшись, спросил охрипшим голосом:
– Чего-о-о? – мой взгляд, похоже, превратился в форму буквы «о».
В комнату заглянула кошка с глазами, напоминающими круг в центре зелено-желто-красного флага Эфиопии.
– Это жабы, – просто ответил Шарик. – Я как-то отловил нескольких у предков на даче. Ну, замочил их, содрал кожу и решил ее засушить. А то, может, круто вставляет, а я даже и не знаю, какой от нее кайф. У них же в коже галлюциногены есть. Буфотенин, вроде. Мы с него так забалдеем! – старина внимательно заглянул мне в глаза. – Ну что, дуть будешь?
– А ничего другого нет? – спросил я опустошенно.
– Нету.
Секунд десять я был в замешательстве, как:
– А давай! – воскликнул, точно собрался сыграть в карты на раздевание с тремя пидорасами.
Кошка разачарованно вышла из комнаты. Шарик начал раскуривать бульбулятор. Запахло горелой лавандой. Пока старина дымил, я залпом осушил стакан пенно-хмельного ячменя и заинтересованно посмотрел на двухлитровую бутылку:
– Слушай, а что у тебя за пиво такое?
– Обычное, Жигуль. А чего?
– Да сам вижу, что Жигуль. Просто он непонятный какой-то... Вот выпил у тебя только два стакана, а хорошо как после двух литров.
– Ясен пень. Я ж туда димедрола добавил!
– А-а... – я понимающе моргнул.
Шарик сделал гигантскую затяжку и, задержав дыхание, передал бульбулятор.
Курили мы не особо долго – по шарам жаба давала на удивление хорошо.
– Похоже, очень ядовитая, – заметил друг.
На что я ответил:
– Покруче настойки из мухоморов будет. Главное, не переборщить с этими жабами, а то еще скрючимся как тлеющий табак.
Скоро Шарику в пропитанный экстрактом марихуаны мозг залетела мысль покурить Вискас. Зря, конечно, – от бульбулятора начало нести почему-то собачьими какашками. Хорошо еще, такого надругательства не видела кошка. Иначе ее тут же хватил бы инфаркт. И без всякой там передозировки жабами.
Словом, дало нам хорошо.
Когда я, окончательно обдолбавшись, закрыл глаза, сразу начал летать. Сначала – точно на качелях – витал под потолком, с интересом рассматривая мошек да камаров, стремящихся к лампе и с шоком поглядывающих в мою сторону. Я с ними за компанию несколько раз облетел люстру. Потом меня схватил порыв сквозняка и потащил к форточке. На улице я, уподобившись презервативу, наполненному гелием, понесся куда-то вверх.
В облаках мерещилась какая-то фэнтезийная деревня, таверна, разговор с трактирщиком. Или барменом? Я ему рассказывал что-то о магии, телепортации, перемещении во времени... Потом я начал курить какую-то странную траву; от нее появились шизофренические глюки. Затем на меня напали четыре гопника, и я, а-ля Гэндальф, рассердчавший на регента Минас-Тирита, стал нехило размахивать посохом.
Но тут все оборвалось. Облака, среди которых плавал, помрачнели. Вокруг стало темно как у негра в ухе.
Засим в полете и уснул.

Глава четвертая, из другого мира
Когда начал приходить в себя, попытался открыть глаза. Безуспешно. Везде властвовала тьма; я в ней плавал. Вокруг не было слышно ни звука. Лишь некоторое время спустя, издали, будто из глубокого туннеля, раздались чьи-то голоса. Сначала они оказались настолько тихими и невнятными, что я не смог разоборать ни слова. После голоса стали слышаться отчетливее:
– Видишь шрам на его плече?
– Да.
– Знаешь, откуда он?
– Нет.
– Шрам оставлен единорогом. Получается, юнца обучал великий маг. Значит, наш пленник умеет колдовать такие сильные заклинания, что и троллю набрасываться на него – гиблое дело. Скажи спасибо за статуэтку. А то бы вы без нее в лучшем случае были превращены в бабочек, в худшем же – в индигриенты для алхимических фокусов. Вот ты бы хотел стать бабочкой? – голоса слышались уже ближе.
– Не-е.
– Во-во. Вас моя ониксовая гарпия спасла. Она-то магию любо отражает, либо вовсе аннулирует. Но этот шрам... Юнец все-таки сильный маг, – последние слова раздались совсем рядом.
Я открыл глаза.
Передо мной стоял один из нападавших верзил и... трактирщик. Я лежал на полу в каком-то темном сыром помещении.
– Вот ты и пришел в себя, – трактирщик издевательски усмехнулся.
– Зачем вы напали? – прокряхтел я. Страха не ощущал – Версард научил избавляться от низких чувств. Злобы тоже не было: в душе заключалось лишь спокойствие. И особое внимание, готовое уловить каждую мелочь реальности.
– Сначала ТЫ ответь на вопросы! – огрызнулся трактирщик. – Зачем колдовал в моей таверне?
Я не стал хитрить и, встав с пола, ответил просто:
– Я выполнял задание учителя.
– Что еще за задание?
Я попытался увести разговор в другое русло, но что-то внутри заставляло меня ответить. В голову будто пробрался скорпион; он, хватая клешнями, вытягивал информацию. А при попытке сопротивления, бил жалом и, несмотря ни на что, добивался своего.
– Что за задание? – повторил трактирщик. Его взгляд давил.
– Достать, ммм... кое-какой артефакт.
– Какой именно? – продолжился допрос.
Я не собирался отвечать, но скорпион крепко ухватился за слова и ужалил, пронзив ядом самый источник сопротивления. Я обмяк и проговорил:
– Рунический... Меч...
Существо тут же исчезло из головы, не оставив о себе и следа. Неужели хозяин таверны умеет с помощью колдовства вытягивать информацию? Но ведь он не очень-то похож на мага... Да и вообще, я не знаю заклинание, настолько легко способное заставить человека говорить. Выходит, знает он?
Трактирщик округлил глаза, стал часто моргать. Сморщившись, закрыл лицо руками. И, тяжело дыша, широко улыбнулся.
– Не могу поверить... Неужто это... все-таки... А я-то думал... Дракон меня побери!.. Узнаю старину Версарда! – он вытер слезы. – Тысяча троглодитов меня запинай, как же давно я ничего не слышал от этого пройдохи!
Я пораженно уставился на пузатого мужика:
– Ты знаешь Версарда?
Он расхохотался:
– Конечно, знаю! А я считал... совпадение... или чье-то никчемное колдовство... Глупости! Совпадения – это иллюзия от богов. Тебе же единорог оставил этот шрам! – указал он на плечо.
Я вяло кивнул, все еще не веря услышанному.
– Ха-ха, точно, единорог! Старик Версард заставил тебя сражаться с единорогом. И тот ранил, правильно говорю? А когда ты победил в схватке, волшебное существо просто растворилось в воздухе. Потому что Версард, дракон его побери, – таинственный собеседник ухмыльнулся, – обманул тебя: создал призрачного единорога.
Хозяин таверны посерьезнел. Его лицо стало немного грустным:
– Уж извини, мои ребята зря тебя помяли. Мне стыдно: я напал на нового ученика Версарда. Поверь, дружище, я обязательно искуплю этот проступок. Хоть превращу себя на триста шестьдесят пять дней в навозного жука! – трактирщик сморщился. Видно, не понравилось собственное предложение. – В общем, зовут меня Страктон.
– А меня Травкнарий... – я недоверчиво пожал протянутую руку. – Но... откуда ты знаешь моего учителя?
– Да чего его не знать-то! – Страктон хлопнул меня по плечу. – Я ж тоже когда-то дрался с образом единорога. И тот тоже ранил меня, – трактирщик улыбнулся и закатал рукав. На плече был шрам в точности как у меня. – Да-да, Версард был моим учителем!
– Так ты маг!
– Конечно. Знаешь, как было забавно слушать твои россказни о телепортации и левитации? – Страктон сдержал смешок. – Только ты эта, не говори, что я не похож на мага. Еще как похож! Потому что все мы, маги, безумны до последнего гоблина в голове, – бывший ученик Версарда рассмеялся, обхватив брюхо руками.
Я хотел задать еще кучу вопросов, но непонятный трактирщик положил руку мне на плечи и серьезно сказал:
– Ладно, теперь я должен объяснить, чего это хотел от тебя Версард. Его настоящее задание – не какой-то Рунический Меч (он мне в былые времена давал такую же миссию). Меч-то ты найдешь, но это будет совсем не та штука, которую надеешься увидеть. Совсе-е-ем... – Страктон загадочно усмехнулся. – Нет, все же Версард хочет от тебя совершенно другое.
Трактирщик открыл деревянную дверь и вышел из темного помещения, указав следовать за ним. Только сейчас я понял, где мы находились. Это погреб таверны.
Когда Страктон возвратил мне посох, кошелек, да заплечный мешок (как я потом заметил, оттуда пропала пара сосисок из троглодитов и почти пустая бутылка драконьего пойла), мы вышли на улицу. Следом медленно двигался верзила. В голову закралась мысль: «А не хочет ли трактирщик куда-нибудь и для чего-нибудь заманить меня?», но она моментально улетучилась.
Страктон подошел к сараю, в который я пытался проникнуть в обличии фантома. Здесь действительно должен находиться древний артефакт: я сразу почувствовал присутствие магии. Бывший ученик Версарда снял ржавый замок и зашел внутрь.
Там оказалась куча хлама. Но никаких Рунических Мечей не было и в помине.
Пузатый маг попросил верзилу сдвинуть шкаф. В полу открылся узкий тоннель, ведущий под землю. Усмехнувшись, Страктон щелкнул пальцами. Его глаза блеснули, а в темном проходе зажглись огоньки.
– Туда-то мы путь и держим. За мной, дружище! – он спустился в тускло освещенный тоннель. Я неуверенно двинулся следом, а молчаливый верзила остался снаружи.
Я начал сомневаться: а был ли Страктон учеником Версарда? Не знал, стоит ли верить пузатому весельчаку. Может, он лжет и пытается заманить в ловушку... Но это просто несуразица: какой тогда смысл отпускать меня из плена? Да и откуда он мог узнать о моем учителе, о битве с единорогом? С другой стороны, может, он говорит правду? Тогда все сходится, и каждого происшествия появляется логичное объяснение. Страктон испытывает огромное уважение к Версарду и хочет помочь мне в выполнении задания. У него нет причин заманивать меня в ловушку. Вроде...
Спуск тянулся глубоко под землю. И прежде чем мы добрались до комнаты с каменными, покрытыми паутиной, стенами, прошло много времени. Здесь было очень сыро и достаточно холодно; пахло затхлостью.
– Добрались. Тысяча троглодитов меня запинай, как же давно я здесь не был! – довольно воскликнул Страктон.
– Где мы? – осмотрелся я. Помещение было небольшое; у дальней стены находился алтарь с огромным черепом в центре (именно от него исходила магическая мощь, ощущаемая даже на улице). Из глазниц сочился зеленоватый свет.
У меня невольно пробежался по спине холодок.
– О, мы на пороге другого мира. Ты никогда не спрашивал себя, почему Версард подарил тебе столько магических штучек, прежде чем поручил, казалось бы, не такое тяжелое задание?
Я, помотав головой, с любопытством уставился на мага.
– Это он сделал специально. Потому что твое настоящее задание – достать Рунический Меч, но не здесь. А в другом мире; он называется Янус .
– Получается, задание учителя – отправиться в другой мир?..
– Да, дружище, – чтобы шок ослаб, трактирщик на мгновение обнял меня. – Понимаешь, это обязательная вещь для обучения магией. Настоящего обучения. Каждый действительно хороший ученик волшебства однажды отправляется в иную реальность. Знаешь, чем великий чудотворец отличается от глупого колдуна? Великий смог пережить сильнейшие перемены, вытерпел массу страданий и, главное, однажды лишился всего. Даже надежды, мечты, любви. Но, несмотря ни на что, сумел сохранить веру.
Глупый же думает: чем больше опыта, тем большего можно достичь и меньшего лишиться; чем сильнее зачаровал посох и мощнее заклинания выучил, тем лучше владеешь магией. Подумай над этим, дружище. И реши, кем хочешь стать: чудотворцем или колдуном.
Страктон коснулся черепа. Сочащееся зеленоватое свечение стало ярче. Оно начало переливаться в радужных оттенках; вскоре – чаще менять цвета. Чуть погодя, охватило всю комнату. Я прищурился: глаза слепило. Наростая, свечение пульсировало. Через несколько мгновений пульсация стала чаще и сильнее. Момент – все погрузилось в тьму...
...и резко вспухнуло всем спектром цветов.

Глава пятая, отходняковая
...и я, придя в себя, резко подпрыгнул в кресле – проснулся от мелькнувшего перед глазами свечения. Я держал полопустой стакан, переливающийся в свете утреннего солнца чуть ли не всеми цветами спектра. Получается, отрубился прямо с пивом в руке.
Шарик лежал на диване и протяжно посапывал. Тупо глядя на друга, я допил остатки ячменного напитка, заботливо смешанного с димедролом. Задумался о сне. Какой-то он, мягко говоря, странный. Бред укуренного... Ладно, если б я там размахивал как очкастый сирота волшебной палочкой налево со словами «круцио», а направо – «авада кедавра». Так нет: для сотворения заклинаний курил травку. Для поисков Рунического Меча отправился в Янус. Но это еще куда не шло: во сне даже имени нормального не было. Меня звали каким-то Травкнарием... Как надо обдолбаться, чтобы приснилось ТАКОЕ?
Я сморщился. Пошатываясь, отправился на кухню. Хотелось пить. А еще есть. Быстренько осушив графин с непонятным содержимым, и тут же сходив в туалет, я моментально выкурил пару сигарет и подогрел суп. От него странно пахло, но это не смущало – аппетит мгновенно уничтожил все опасения по поводу состава блюда. Почуяв запах чего-то тепленького, на кухню забежала сначала кошка, потом Шарик. Кошка стала тереться о ноги, а Шарик открыл свежий пакетик Вискаса. Часть корма высыпал животному в миску, а часть отправил себе в рот. Но, решив отведать еще и человеческой пищи, налил в тарелку только что подогретый суп.
– А все-таки я настоящий сукин сын, – сказал я, ковыряясь ложкой в тарелке (только попробовав суп, начисто лишился аппетита).
Шарик заинтересованно глянул на меня:
– Чего, от отходняка колбасит?
– Не, просто таким счастливчиком как я быть ну никак нельзя.
– А что такое?
– Да я ж не работаю, как ты. Сижу у предков на шее. Ну и учусь. Вернее, «учусь» в кавычках. Причем, мне все с рук сходит. Не понимаю, как это только получается... Вот, например, сессию знаешь, как сдал? Все к экзаменам готовились по полной, начами таурином да кофеином закидывались, чтоб не спать. А я приходил на экзамены после будунища, вытягивал самый легкий билет. Потом еще долго думал, как это на него ответить... И совершенно случайно рядом оказывался какой-нибудь ботан. Он-то мне все и рассказывал. А если ботана рядом не было, препод сам помогал. Прикинь!
– Да-а... Кто-то там, наверху, очень тебя любит, – задумчиво проговорил Шарик. Он хлебнул слишком много супа и закашлял.
– Наверное, ты прав... – я внимательно посмотрел на плавающие в серо-оранжевом бульоне кусочки картошки и разваренного гороха; суп чем-то напоминал блевотню. – Если нас, мужиков, и любят, то только полных мудаков.
Шарик громко захохотал и еще раз подавился.
– Не, я серьезно. Скажи, разве я не мудак?
Прокашлявшись и недовольно сплюнув прямо на пол, Шарик прохрипел:
– Он самый. Как и я.
– Правильно, я про то же! Вот смотри, только вчера девушку бросил. Знаешь, почему? Потому что не мог почувствовать всей глубины отношений.
– Чего-о?
– Ну, не мог быть с Никой потому что не чувствовал ее влечения ко мне.
– Скажи проще. Тебе надоело спать с ней, потому что она не хотела трахаться.
– Да не! – махнул я рукой. – С этим-то все было в порядке. Ника меня полностью удовлетворяла, да и я ее тоже.
– Так в чем проблема? – озадачился старина.
– Не было особого такого внутреннего влечения. Оно еще бывает перед тем, как начать с кем-нибудь встречаться. И почти всегда пропадает, когда девчонку бросаешь. То есть, чисто физическое влечение было, а этого внутреннего – нет. Короче, просто надоела. Но это так, не главное. А главное в том... – я замаялся. – В том... что меня всегда тянуло к другой... Ты ее знаешь, – неуверенно опустил глаза.
– Да? – друг как-то оживился.
Я кивнул:
– Ты с ней несколько дней назад начал отношения.
Шарик невольно присвистнул:
– Значит, к Вере... – он сунул в рот сигарету.
Несколько минут царила тишина. Друг курил, окончательно забыв о супе. Я отчаянно размышлял, стоило ли затевать этот разговор. Но, как говорится, выкуренный косяк не вернешь. Наверное, я должен был сказать старине о своих чувствах. В конце концов, чтобы просто выговориться (это только в Америке за подобные услуги психологи берут взбесившиеся баксы), и чтобы ничего не таить от древнего школьного товарища... Даже свою влюбленность к его девушке.
Молчание нарушил я, решив возобновить диалог.
– Вообще, Нике я постоянно изменял, – негромко сказал. – Вот была какая-нибудь вечеринка, на которую она почему-то не могла прийти; я тогда первую попавшуюся девчонку в постель и тянул. Причем, с кем бы не спал, всегда казалось, что будет лучше с другой. И... – я запнулся.
...и нисколько не сомневался, что с Верой будет лучше всего, – продолжил про себя. – Поэтому, когда был с Никой, мечтал об отношениях с Верой.
Я грустно улыбнулся:
– Самое досадное знаешь в чем? – я посмотрел на Шарика. – Когда решился бросить Нику (но ей об этом пока не сказал), начал, естественно, подруливать к Вере, – как только произнес имя его девушки, старина слегка вздрогнул. Но, взглянув на меня, улыбнулся. Разговор его не сильно напрягал. – Только как бы я не пытался замутить с Веркой, ничего не получалось. Все свои способы перепробовал – и никакого результата. Не понимаю, что это такое – просто мистика. Зато ты ее сразил наповал!
Мы оба рассмеялись. Шарик начал воспринимать разговор как шутку, а не откровенное признание. Чего я и хотел.
Когда смех утих, я тяжело вздохнул. Вспомнил, что хотел ради Веры бросить спортивный интерес узнать как можно больше дечонок. Хотел быть лишь с ней, а на других даже не засматриваться. Вспомнил свои разнящиеся чувства, когда до меня дошли слухи: «А Верка с Шариком встречаются». С одной стороны, казалось: всегда буду вспоминать Веру. И в часы одиночества, и во время поцелуя с другой. Казалось: ни с кем не смогу быть счастливым и больше ни в кого не удасться влюбиться. Наивно... С другой стороны, был рад за друга.
Вспомнил, как от разочарования в любви бросил Нику. Как в тот же день отправился к старине в гости. Хотел затеять этот раговор с самого порога. Но постоянно откладывал. И смог все рассказать только сейчас.
Я, опустив голову, медленно направился в комнату. Рухнул на диван.
Было не по себе. Непонятное ощущение отрешенности. Удивительно, но это чувство доставляло удовольствие.
– Слышь! – крикнул Шарику.
– Чего? – донслось из кухни.
– У тебя эта, нормальная травка есть?
– Чего, после вчерашнего еще хочется?
– Ага.
Старина заглянул в комнату:
– Ну, у меня есть одна заначка.
– А чего вчера не сказал?
– Да как я скажу? – усмехнулся Шарик. – Заначка на то и заначка, чтоб о ней никто не знал. Я на какое-то время даже сам забыл! Она ж на черный день.
– Ладно, хрен с тобой. Давай лучше, доставай.
Шарик немного помаялся, думая возразить, но все-таки полез в волшебный шкаф.
– После жабы, – пробубнил он, – что-то тоже хочется курить.
– Только я из твоего бульбика дуть не буду! От него после Вискаса собачьим дерьмом несет.
– Да... Вискас, конечно, зря пробовал курить.
– Лучше косяк забивай, – подсказал я.
Он так и сделал. Закручивая в бумагу коноплю, сказал:
– Я вот подумал и знаешь, что решил? Хочу разводить жаб. Поймаю нескольких, запихну в террариум, и пусть там живут. А потом, как отожруться, на косяки буду пускать. Только не стану их мочить. Это слишком уж жестоко – кожу сдирать. Просто возьму, и соскоблю со спины яд. От него-то и буду тащиться.
– Нда... Тебя, видать, с жаб и правда поперло.
– Конечно! Это круче конопли. Я даже решил, как назову свою первую жабу, – Шарик раскурил косяк и передал мне. – Назову ее Рунический Меч.
Рунический Меч...
...Рунический Меч, – отдалось в голове эхом.
Я затянулся:
– А почему так хочешь назвать?
– Потому что, – старина дал истинно гениальный ответ, – жаба вставляет не по-детски.

Глава последняя или преддверие начала
Когда вспышка света потухла, в центре помещения появилось пульсирубщее сияние овальной формы. На стенах отражались чудные смеси красок. Наши тени играли на камнях как от огня.
Я посмотрел Страктону в лицо и впервые за много лет ощутил страх.
– Что же там?.. – тихо проговорил.
– Такая же жизнь. Только другая, – сказав каламбур, трактирщик улыбнулся. – Видишь ли, ты, судя-то по всему, за последнее время пережил кучу приключений. Ты долго стремился сюда, но путь еще не окончен. Он только начался – перед тобой открылся портал в другой мир. Понимаешь, в жизни мага однажды происходят изменения, переворачивающие в душе каждую мелочь реальности. И ты сейчас на пороге подобных перемен. Но вспомни, чем отличается великий чудотворец от глупого колдуна. Великий, почувствовав холодок смерти, не сбавит скорость ни на шаг. Потому что знает: все сложится так, как и должно сложиться. А глупый обнажит оружие и будет осторожно двигаться, ожидая отовсюду нападения. Он тратит время на ненужные страхи. И именно поэтому-то глуп.
Дружище, – обнял меня Страктон, – ты должен отправиться в Янус. Потому что там побывал и я, и Версард, и многие другие маги. Чтобы отлично владеть чудотворными навыками, туда должен отправиться и ты. – Трактирщик, держа меня за плечи, заглянул в глаза и сказал: – Удачи.
– Благодарю... Она мне пригодится.
В голове смешалась куча вопросов и эмоций. Я даже не знал, что спросить, что сказать. Только глупо поинтересовался:
– Я когда-нибудь оттуда вернусь?
– А это-то, дружище, зависит только от тебя. Много кто не хотел возвращаться – тот мир магам понравился больше. Так что, появится желание – и ты вернешься. Но знай: сначала будет сильно тянуть обратно. Только потом новое бутие покажет: оно отнюдь не хуже старого, – на некоторое время Страктон замолчал. И вдруг встрепенулся: – Да-да, еще кое-что. Чуть не забыл! – Он вручил мне ониксовую фигурку гарпии: – Из-за нее заклинания в радиусе нескольких десятков футов действуют либо слабее, либо вообще не срабатывают. А иногда даже отражаются. Но только заклинания: против алхимических фокусов, зачарованных вещей, да и волшебных существ статуэтка-то не поможет. Зато от атаки многих магов защитит. А чтобы статуэтка не действовала протв тебя самого, нужно только улыбнуться. Улыбка-то, дружище, – очень сильная штука. Но запомни: если тебе улыбается человек, то, поверь, он хорошо владеет магией. А если захочешь создать сильнейшее волшебство, просто посмейся.
– Благодарю... благодарю и за это, – неуверенно проговорил я.
Робость охватила душу. Я понимал: Версард учил избавляться от низших чувств, но сейчас они сумели победить. Слишком много нового, непонятного, сомнительного. Мне надо усесться в тени векового дерева, забить старенькую трубку эльфийской травой, отправиться в ментальный план и хорошенько все обдумать. Но нет времени.
Нет времени...
О, духи травы, как мне хочется оказаться рядом с Версардом! Выслушать его наставления, получить советы. Окрепнуть духом от улыбки старика.
Но я понимал: Версарда удасться увидеть еще очень не скоро. Сердце подсказывало: «Ты на правильном пути; на Страктона можно положиться. Вспомни уроки учителя и стань настоящим магом, настоящим воином волшебства, настоящим человеком».
От этого появились силы. Я вспомнил Версарда, его слова: «Человек способен не на многое, но на все в том случае, когда уверен, что способен на ВСЕ, убежден в бессмертии своей души, а также понимает: веление судьбы движет бытием. Тогда неизвестность вызывает лишь радость, а шаг в новое уничтожает грусть».
Я, тяжело вздохнув, почувствовал: грудь наполнилась жгучим духом, готовым поднять в воздух, словно гоблинские коренья. И пронести сквозь все преграды, разрушая возвышенность гор человеческой величественностью.
Я улыбнулся, сделал шаг к порталу. Он завораживал и тянул к себе. Хотелось коснуться свечения, узнать, теплые ли исходящие ниоткуда лучи; хотелось войти в них. Чудные краски сияющего портала смешивались. Они то вспыхивали яркостью, то угосали бледностью. Казалось, рисовали удивительные города, фантастических животных, людей в смешных одеждах. Но изображения моментально пропадали и превращались в непонятные узоры. Появилось желание узнать, что это за исчезнувшие картинки, есть ли они в Янусе.
Я сделал еще шаг. И обернулся.
– Тысяча троглодитов меня запинай, иди же! – улыбнулся Страктон. – Только не забывай: без потерь может жить либо полный дурак, либо блестящий маг.
Печаль по ушедшему – как и страх перед грядущем – пропала. Тогда я уверенно ступил в свечение, переливающееся ста сорока четырьмя цветами спектра.

Мы медленно передовали друг другу косяк. В комнате витал сладковатый дым. Стены исчезли где-то за туманностью. Все будто летало среди облаков.
– Знаешь, – обратился к Шарику, – а я за тебя рад.
– По поводу чего?
– По поводу Веры. Ты смог построить отношения с классной девченкой. У меня этого не получилось... но так и должно быть. Слишком много чего плохого натворил. Жизнь меня подталкивает к изменению. Я еще не вырос окончательно. Еще не стал тем человеком, каким должен стать.
– А я стал?
– Ну... учитывая, каким был... Да, Шарик, ты стал лучше. Твой харатер теперь более твердый, ты превратился в мужественного человека. Одназначно, пройдет не так много лет, прежде чем ты еще раз (а, может, и не один) круто переменишься. А вот я... я остаюсь таким же. Все меня толкает к взрослению, но я тот же ленивый и любящий халяву поцан. Только настоящее показало, как много я должен в себе изменить. Тысяча троглодитов меня запинай, пора стать другим!
Тело было летуим. Хватило не так много затяжек для нового воспарения над реальностью. Развалившись на диване и закрыв глаза, я наслаждался ленивым стремлением к небу.
Задумался о Вере. Сейчас, когда она исчезла для меня как цель, все изменилось. Взгляд на жизнь стал другим, восприятие окружающего теперь без трогающего за душу и подталкивающего вперед стремления. Скучно смотреть на течение времени. Отчасти, даже ненужно. Нет былого веселого желания жить.
Но все переменится. Я знаю: скоро забуду Веру, и бытие станет иным. Передо мной гигантская стена, ограждающая новый мир от привычного. Но недалеко виднеется арка – портал в другую реальность. Я обязан пройти через него. Должен во что бы то не стало оказаться в другой жизни. Будет тяжело, но иначе нельзя. Потому что с этой стороны стены уже нечего делать: здесь начинает властвовать забвение, а жизнь всегда стремится вперед. Не важно, к пропасти ли, – главное, прочь от пустоты, пытающейся все растворить в себе, точно дым марихуаны, обволакивающий запертую комнату туманом небытия.
«Рок – штука, очень любящая избивать людей», – скажет дурак. Его слова окажутся глупы, потому что знающему человеку рок никогда не даст под дых. Наоборот – погладит по головке и как бы невзначай положит в карман коробок плана. И у человека тут же появится план жизни. Даже не план, а цель, стремление и вера в себя.
Знающему не будет больно от ударов фатума – пощечина станет отличным учителем. Вняв шепоту судьбы, можно пройти по тратуару жизни, гордо выпрямив спину и не опасаясь чьего-нибудь нападения.
«Благословенны препядствия, ибо ими растем», – написала Елена Рерих. Так что, я забываю о минувшем и без страха ступаю в сверкающий целым спектром цветов портал. Отправляюсь в иной мир. Прошлое там будет давать о себе знать и манить обратно, но я выдержу ностальгию и начну наслаждаться новой жизнью. Она обязательно станет лучше прошлой, – я в это ВЕРЮ.

Артур Сухонин
лето 2007