Старое - Мы живем

Проливной дождь начался почти внезапно. По небу целый день плутали на вид вполне дождевые тучи, но до позднего вечера не упало ни капли. Поэтому неожиданный ливень стал неприятным сюрпризом для заурядного бомжа, собиравшегося было устроиться ночевать на лавочке в городском парке. Я назову его Петром Петровичем. Он уже постелил газеты, когда хлынула очередная вольность стихии. Петр Петрович очень устал: весь день, и утро, и вечер таскаясь в поисках бутылок, выпрашивая полутухлые помидоры у продавцов рынка, таская по мелочи всякие съедобные всячины. Так он жил. На ногах у него были «форменные кроссовки бомжа» так он называл свои старые кожаные, добротные полуботинки, которым было, кстати сказать, уже (или ещё) восемь лет. Это была его гордость, ведь не у каждого его коллеги были такие же добротные и почти новые ботинки. Всё своё (узнаете позднее, почему я назвал его столь уважительно) Петр Петрович носил с собой, т.к. честь среди бомжей была не в чести, всё могли украсть, как, например, поступили с его зимней одеждой. Он оставил её во вполне надёжном, как ему казалось, месте и ушёл на «промысел», вернувшись же, обнаружил полное отсутствие своего добра. Это было чуть больше года назад, весной. Сейчас он был одет в униформу бомжа, описывать которую у меня нет никакого желания. Сегодня его ещё и избили. Просто так, ради потехи шестеро молодых парней. И теперь у него не видел левый глаз и много-много частей тела разламывалось от боли. В больницу его не пустили бы, он раньше уже пробовал. Ещё, сегодня его выгнали из их общины, где иногда кормили и всегда был ночлег. Ещё, сегодня ему предстояла встреча с «доблестной милицией», но он привык к ним. Он уже долго болел чем-то неприятным, от чего очень сильно кашлял. Теперь у него была перспектива, промокнув, простыть, или, ещё хуже, подхватить пневмонию.
Он был зам. директора инженерного отдела среднемаленького производственного объединения вполне индустриального города с многочисленным населением. От рака у него умерла жена. Дочь была убита насильниками-грабителями. После этого он впал в какое-то сомнамбулическое состояние, потерял навыки в работе, был уволен. Каким-то образом его выселили из его квартиры. Родственников у него уже не было и он стал бомжем.
Какая-то немолодая парочка, проходя под зонтиком мимо него, обронила реплику: «Ещё одна сволочь. Ишь, гад, разлёгся, скамейку пачкает!» Он слышал подобное уже не впервые, но сейчас эта фраза впилась в мозг Петру Петровичу, а не растворилась в сознании бомжа. И ему очень расхотелось жить.
У него было высшее образование. Диплом с отличием. Да и вообще, Петр Петрович был добрым, отзывчивым, мягким человеком. Он любил свою жену и дочь, единственную семью - он был из интерната, брошенный родителями. Ещё он любил стряпать… А в дворники его не взяли...
От очень сильного желания, или в силу естественных причин, его сердце остановилось и он умер. Немолодая парочка вернулась домой, к детям, и их жизнь нисколько не изменилась, впрочем, они и не знали, что кто-то умер. И город продолжил жить. Ни на секунду не перестали гудеть трансформаторные будки. Дождь покапал ещё пару часов и сошёл на нет. Появились звёзды. Может быть, не было Петра Петровича? Да, так проще. Пусть его не было. Здравствуем!

Написано в 1996 году