Автобиография

Автобиография.


Родился я  летом 1974 года в Янгиере - маленьком городке, в двухстах километрах от столицы бывшей союзной республики Узбекистан, можно сказать в кишлаке. Туда был сослан мой дед за пьянки по партийной линии, для превращения пустыни в белые хлопковые поля. Поля на подъезде к городку с населением в сто тысяч человек и в правду были белые, где от хлопка, а где от выступившей соли в следствии неправильной мелиорации. Дед и там был одним из ведущих партийных работников, так что жили мы безбедно и каждое лето ездили на Черное море. Все детство я обожал что-либо жечь и естественно одним из первых воспоминаний четырехлетнего возраста был казус, когда на мне горела куртка. Хорошо помню как стою недалеко от забора своего дома и ору, а вокруг бегают соседские детишки, не зная что делать. Выбежала бабушка и вылила мне за шиворот ковшик дождевой воды из бочки во дворе.  Я еще долго при многочисленных переездах таскал за собой эту осеннею куртку, прогоревшую насквозь на загривке.
В семье я единственный ребенок, но у матери было двое братьев, у которых тоже были свои дети, так что раннее детство я проводил  с моими двоюродными братом и сестрой. Хорошо смекалистые родители оформили меня как рожденного в Ташкенте, где находился большой дом моего второго деда по отцу, который был директором автобазы и соответственно ездил на рыбалку большой компанией на нескольких грузовиках. В его доме было две коптильни, холодного и горячего копчения, из которых рыбой снабжались все родственники и прилегающая махаля. Это был уже второй дом, который родители отца выстроили на голом месте своими руками. Первый был в Янгиюле, где отец и родился. Бабушка была мордовка, дед - хохол, и как их туда занесла судьба - это отдельная история. Бабушка по матери тоже наполовину украинка, так что я русский по паспорту - как и большинство жителей современной России и "человек мира" по своему внутреннему ощущению национальности.
Мой отец - человек "творческий", занимался чем не попадя, и единственное место, где он проработал пару лет, был проектный институт в Ташкенте, за что он даже умудрился получить двухкомнатную квартиру на последнем, пятом этаже, общей "гигантской" площадью в 30 квадратных метров, зато с балконом. Так что первые пять лет своей жизни я провел в разъездах между Янгиером, Ташкентом и Черным морем.
С отцовской же подачи были проданы дома и машины в Ташкенте и Янгиере и начаты поиски нового места жительства. Насколько я знаю, хотели даже переехать в один из курортных городов, но в итоге почему-то перебрались в  районный центр - село Шпаковское Ставропольской области, в пятнадцати километрах от Ставрополя. По сути тот же Янгиер, только на черноземе. Там были куплены два двухэтажных дома в получасе езды друг от друга на общественном, обтрепанном автобусе или велосипеде. Отец также взял очередную машину и навороченную аудиотехнику, благодаря чему первыми стихами, которые я знал наизусть стали песни Высоцкого.
Там, в 1981 году я успешно пошел в первый "А" класс школы №1. Мне всегда везло на преподавателей, и первой из них была Павлина Павловна – большая, добрая русская женщина. Читать и считать меня научили еще до школы, так что в первом классе мы с одноклассницей выиграли соревнования среди первых классов по скорочтению, читая рассказ про цыпленка со скоростью сто двадцать знаков в минуту.
Только я успел окончить первый класс, как мои родители разругались, и мы вдвоем с мамой вернулись в Ташкент, в ту, полученную отцом, двухкомнатную малогабаритную хрущевку. Помню смутно, но по-моему в ней даже мебели толком не было; ее все это время сдавали друзьям да знакомым, ну и в состоянии она была соответственном. В общем поначалу жили бедновато:  телевизор черно-белый мама в кредит только через пару лет купить смогла.
Через улицу имени Беруни от нашего двора располагалась узбекская школа №243 (узбекскими называли школы, где были классы с обучением полностью на узбекском языке, русский там преподавался чуть ли не как иностранный, на пять узбекских классов был один русский). Туда я и пошел во второй класс, радостно размахивая прутиком, прутик у меня отобрали еще на входе, но с учительницей опять повезло, ее звали Роза Муратовна, отзывчивая женщина, которая, даже встретив меня через десять лет на улице, сразу  узнала и принялась радостно расспрашивать.
Вернувшись после первого дня, я радостно заявил маме, что в классе все русские и все нормально; хотя на самом деле на тридцать человек - европейцев было человек шесть от силы, зато был один афганец и человек десять практически по-русски неговоривших.
Со второго по пятый класс я провел в этой школе, на летние каникулы уезжая к бабушкам и дедушке в Шпаковку, кстати, почти каждый год туда привозили и двоюродного брата Павлушку из Куйбышева, а двоюродная сестра Маринка жила с матерью там неподалеку.
Может быть, я бы и проучился в этой школе до конца, но вот моему другу Пашке, который жил в одном со мной подъезде, было скучно ездить каждый день по часу туда и обратно одному в школу. Поэтому он и стал меня уговаривать переводится в физико-математическую школу №50. Его доводы были убедительными: дескать после этой узбекской школы только в ПТУ поступить можно, а из его школы все как один в институт поступают, и хотя в то время я не задумывался, зачем и в какой, все равно сказал маме, что хочу перевестись.
Школа №50 располагалась в центре города, со всех концов которого, туда съезжались ученики. Брали туда естественно только по блату, который достаточно быстро нашелся среди маминых сослуживцев.  Таким образом, в шестой класс я пошел уже туда. Об уровне школы говорил тот факт, что все новички поначалу, при прежнем усердии и уровне знаний, получали оценки на пару баллов ниже. Но я достаточно быстро привык к повышенному уроню требований.  Вернее даже не привык, а просто выбрал предметы, которые мне нравятся, а нравились мне в основном точные науки.
Остальные же предметы я воспринимал исключительно через преподающего их человека, к примеру: по началу история мне нравилась вместе с учителем и оценка была с четверки на пятерку, но в следующем классе преподаватель поменялся, не помню кто кому не понравился первым, или это было взаимное отвращение, но оценка сразу сменилась на промежуточную между двойкой и тройкой. Помню высказанное моей матерью замечание о том, что мол иметь оценку 3 – это унизительно, так как такую оценку ставят не за знания, а из снисхождения к твоему незнанию. Она то имела в виду, что надо стараться и получить хотя бы четверку, а я понял как всегда буквально и решил, что по истории буду иметь честную двойку. Поэтому и учить ее перестал полностью, а на контрольных рисовал на листочках цветочки и прочую ерунду. Но, как оказалось к концу четверти, почему-то в аттестате иметь двойку по какому-либо предмету не позволительно. Поэтому пришлось на каникулах подходить и сдавать недоученный материал, чтобы получить эту несчастную тройку.

В 1986 году бабушка и дедушка по матери все-таки вернулись обратно в Ташкент, продав дом в Шпаковке. И в нашей хрущевке на пятом этаже мы стали жить уже вчетвером.  Купили новый цветной телевизор и кондиционер, а оставшиеся от продажи дома деньги (более 10 тысяч советских рублей) положили на книжку, помню как уговаривал маму купить на них чего-нибудь, и жалею, что не уговорил, так как они остались на книжке и в итоге были подарены то ли государству, то ли недобросовестным чиновникам в ходе очередной денежной реформы.
 
Через год в Ташкент вернулся и отец, сначала жил у родственников по своей линии, потом в очередной раз женился, кстати, со всеми его следующими женами у меня были хорошие отношения. Еще года через три вернулась в Ташкент бабушка по отцу наконец сумев продать дом в Шпаковке. Дед по отцу умер еще до отъезда на Ставрополье. Отец с бабушкой же купили по приезду дом недалеко от рынка имени Тезикова, "тезиковка" -  по местному. С этих пор я стал достаточно регулярно приезжать к ним в гости. То, чем отец занимался, сейчас бы назвали мелким бизнесом, - сначала точил на токарном станке курительные трубки, потом придумал как выплавлять гибкие формы для гипсовой лепнины (у узбеков верхом богатства и до сих пор считается потолок выложенный всякими вензелями, углами, и прочей мелочевкой, вылитой из гипса), которые с успехом раскупались мастерами по ремонту на той же тезиковке, где по выходным они ими и торговали уже со следующей женой. Так что познания в точных науках, сообразительность и предприимчивость я унаследовал у него вместе со стилем работы "на вольных хлебах", который в Союзе отнюдь не поощрялся, и чтобы не иметь статус тунеядца, ему приходилось или работать на насосной станции сутки через трое, или в последствии там просто числиться.
Но также 'личным примером' отец показал мне вещи, которые делать не стоит. Он достаточно регулярно уходил в запой, чем привил мне определенную степень отвращения к пьяным и алкоголю вообще. Также наглядным примером для меня были их отношения с бабушкой, которая буквально любила его до смерти, и я так подозреваю вкупе с выпивкой была причиной его разводов. Он очень зависел от своей матери, и ему бы давно надо было жить с ней раздельно, но они с моей матерью отдельно прожили пол года, не больше, а потом не смогли справиться без помощи родителей в уходе за ребенком.
В общем, я видел их взаимоотношения и знал, что хорошим это не кончится, поэтому я даже не был сильно удивлен, когда в очередную субботу я пришел вечером к ним, чтобы с утра, в воскресенье, как обычно пойти вместе на тезиковку (где я уже несколько лет занимался мелкой коммерцией) и узнал, что в ту субботу (ровно за неделю до своего пятидесятилетия) отец умер прямо на этой тезиковке. 
Вернее, в то время Тезиков базар занимал по выходным дням несколько улиц, на которых, расстелив прямо на земле газеты, выкладывали свои товары продавцы, а покупатели текли непрерывной толпой вдоль этих импровизированных рядов. Так вот, во  дворе у одного из домов, примыкающих к "базарной" улице, это и случилось. Со слов его последней жены Марины, у него с утра болело сердце, а ближе к полудню он упал во дворе дома, его положили на скамейку, и перед тем как умереть, он что-то увидел (уже не в этом мире) и заулыбался. Вот с этой улыбкой на лице, на следующий день, мне и пришлось перекладывать его тело в гроб, так как никто, из родственников и знакомых, на это не был способен. И как бы не убивалась в причитаниях бабушка, все равно улыбка на его лице по дороге на кладбище становилась только шире. Возможно и поэтому тоже, несмотря ни на что от отца у меня осталось легкое и хорошее ощущение (не могу назвать его воспоминанием, так как и сейчас,  в разговоре, могу случайно сказать о нем в настоящем времени).

Это произошло, когда мне было уже двадцать лет, поэтому продолжу последовательное изложение событий, продолжая с обучения в школе №50.
Единственный предмет, который я не учил из принципа –  узбекский язык, уже тогда я знал, что жить в Узбекистане не буду и соответственно знание этого языка мне не к чему. К тому же у меня не было нужды общаться с теми, кто русского не знал. Понятно, что это был юношеский максимализм, но к нему еще прибавилась привычка говорить то, что думаю,  не заботясь о последствиях сказанного. В итоге на госэкзамене по узбекскому языку я сел напротив преподавателя для ответа и сказал ей следующее: "Вы же знаете, что я ничего не знаю, и я знаю, что вы это знаете, поэтому поставьте мне эту несчастную тройку и разойдемся с миром". И хотя она была достаточной интеллигентной женщиной со знанием четырех языков, получился небольшой скандал. Меня выперли с экзамена с уверениями, что поставят мне двойку в аттестат, к ситуации пришлось подключиться классному руководителю, моей маме, и завучу – которая, кстати, и была тем блатом, найденным через маминых сотрудников. Не знаю нюансов переговоров, но в результате я был допущен к пересдаче, с требованием хоть что-нибудь выучить. Мне кажется, это был единственный раз в моем обучении, когда мне пришлось писать шпаргалки ко всем билетам и даже сшить специальный пояс для их переноски. И когда я во второй раз сел для ответа перед ней, то у меня было готово три задания из четырех, два из них я списал со шпор, в чем ей сразу же и признался, а третье решалось применением элементарной логики и знаний самого языка не требовало. Она похвалила меня, что списывал не заметно, и все же хоть одно задание выполнил сам, поставила мне тройку и все остались довольны.
Из точных наук больших успехов я достиг в физике, что выражалось в ежегодном участие на городских олимпиадах, и первом и втором местах в городе в восьмом и девятом классах. Благодаря чему меня пригласили в летнюю физико-математическую школу в Новосибирске, где я вместо усиленной учебы загорал на Обском водохранилище, на берегу которого располагался Академгородок.
Поэтому, когда после восьмого класса нас ждало перераспределение в специализированные классы: физический, математический, или простой (названный гуманитарным только в целях скрыть его остаточное происхождение), я немного охладев к физике, одним из первых написал заявление на продолжение своего обучения в математическом классе. И соответственно был разочарован, когда первого сентября обнаружил свою фамилию в списках физического класса. Два месяца, пока я пытался всеми правдами перевестись в математический класс, мое стремление туда только возрастало, учитывая, что там оказались три моих одноклассника – Вовка, Мишка и  Наташка, которая мне нравилась. В общем пришлось задействовать тот же блат в виде завуча, чтобы я оказался под классным руководством математика Ольги Алексеевны.
Как уже было сказано, мне везло с преподавателями и с классными руководителями в особенности, и она была апофеозом этого везения.
Того объема математики, что она нам давала на уроках и на дополнительных занятиях у нее дома, с лихвой хватило не только на поступление в институт, но и на первый курс мехмата.
Но кроме математики она пыталась влить в нас много еще чего полезного, к примеру на классных часах она читала нам "Розу Мира" Даниила Андреева, коию мы, передавая друг другу, прочитали от корки до корки, и уже в десятом классе я приволок ей книгу про Гурджиева в изложении Успенского, которую мы тоже читали и обсуждали. Потом были Шри Ауробиндо, Блаватская, Алиса Бейли, книги, которые мы не только читали, но и обсуждали в кругу одноклассников, который сформировался вокруг Ольги Алексеевны.
На летних каникулах мы вместе с ней и одноклассниками ездили к ее знакомым и бывшим ученикам в Москву и Питер, что тоже в последствии способствовало нашему переезду в Россию.
Как засветившиеся на олимпиадах мы с Вовкой и еще четырьмя одноклассниками попали в поле зрения КГБ, сначала нас попросили заполнить нечто вроде автобиографии, с указанием родственников и ответами типа: "нет", "не был", "не привлекался", а потом в школе посреди урока математики возник здоровенный дядька в черных очках и с непроницаемым лицом. Он по очереди разговаривал со мной и Вовкой в пустом коридоре. Помню что вопросы были какие-то странные и поэтому я понял, что он просто пришел на нас посмотреть. Как я узнал позднее, пожалев остальных одноклассников, положительные характеристики Ольга Алексеевна дала только на нас с Вовкой. Поэтому нам двоим и было предложено поступать в высшую школу КГБ в Москве. Но для этого нужно было пройти медицинскую комиссию и подготовку к экзаменам в местном Ташкенском отделении. Вобщем целый месяц мы с Вовкой наивно чувствовали себя "избранными" и по два раза в неделю ходили сдавать всякие тесты и анализы в квадратное здание КГБ стоящее в центре города.  Кроме анализов и тестов когда нас крутили для проверки вестибулярного и заглядывали буквально во все дыры, мы имели несколько пространных бесед один на один с нашим куратором – полковником скромных размеров. В итоге Вовка не прошел по зрению, а мне одному ехать поступать как то не очень хотелось, и когда еще узнав что надо будет сдавать историю партии, я наотрез отказался. Куратор уверял что сдача экзаменов по истории это не более чем формальность и что меня к нему подготовят, но ореол избранности к тому времени для меня рассеялся и я отказался, чем его кажется огорчил. Так что будь у Вовки как и у меня стопроцентное зрение, уж не знаю где бы мы с ним сейчас были.
Не дожидаясь выпускного, мы с Вовкой полетели в Москву поступать в МФТИ, куда как призеры олимпиад могли поступать три раза подряд. В итоге я сдал все на четверки (хотя на письменной и устной математике меня просто валили), чего хватало для поступления на факультет механики, но мне хотелось на прикладную математику и я вернулся в Ташкент, где без труда поступил на мехмат Ташкентского государственного Университета. И все равно после распределения на третьем курсе попал на механику, - видать от судьбы не уйти.
Параллельно с обучением в университете я торговал компьютерной техникой на тезиковке, закупал комплектующие и продавал собранные компьютеры по объявлениям в газетах. Поэтому с компьютерами был всегда на ты, и на четвертом курсе работал на пол ставки в ПО "Узсувускунабутлаш" – подразделение минводхоза республики Узбекистан, по закупке всего необходимого, где моя мама была на тот момент начальником отдела. Меня же пристроили в соседний отдел заниматься закупкой компьютеров и расходных материалов, набиванием договоров и прочей ерундой. Я достаточно быстро смекнул как зарабатывают деньги, закупая что-то для государства, по никем не установленной цене. Но проработав год (и сумев даже неплохо заработать) также понял, что кроме того, что это бесперспективно, это еще и мерзко и неэтично по отношению к жителям того же государства. Поэтому на предложение выбрать между полной ставкой или увольнением, выбрал второе и стал готовиться к переезду.

Летом, по окончании второго курса, я как-то задумался, и понял, что рядом с собой не могу представить ни одну девушку, кроме Наташи, с которой в последних классах школы у нас были романтические отношения, ни к чему не приведшие только в виду моей, на тот момент, неготовности. Меня не волновало, что к тому времени она уже была замужем, и я пригласил ее в театр. Вскоре после этого мы с бывшими одноклассниками пошли на недельку в горы, откуда с Наташкой мы спустились уже вместе и не расстаемся до сих пор.
Еще надо сказать, что в школе я был очень застенчивым и скромным мальчиком, войти в полный класс было для меня проблемой. С чем я начал бороться сразу после школы, участвуя во всяких авантюрах вроде Гербалайфа, торгуя на рынке и в других подвернувшихся общественных мероприятиях. Благодаря чему научился не только выступать на публике, но и получать удовольствие от умения завладеть вниманием нескольких десятков человек.
В 1996 году мы переехали в Питер, где с одноклассником и бывшей же ученицей Ольги Алексеевны создали фирму, которая с моей подачи стала заниматься созданием интернет сайтов. Проработав год и не сумев поделить будущие прибыли, я вышел из состава фирмы (как оказалось чуть позже, как раз вовремя, чтобы успеть забрать вложенные деньги) и еще пол года занимался созданием интернет сайтов в одиночку. Этого времени мне хватило, чтобы разобраться в принципах устройства сети интернет, и соответственно потерять к ней интерес.
К тому времени мощи персональных компьютеров стало хватать для обработки видео в вещательном качестве. Ко мне приехал бывший однокурсник, который по моему совету последний год занимался трехмерной графикой, и мы с ним приступили к созданию музыкального клипа по заказу одного из "новых русских" для группы, которую он пытался раскрутить. Потом были рекламные ролики, позже я смонтировал еще пару клипов для той же группы.
К этому времени Наташка уже была беременна и мы собрались переезжать в Москву, где у Ольги Алексеевны была на тот момент свободная квартира в Подмосковье, так как рожать в питерской коммуналке не хотелось.
Таким образом мы перебрались в Подмосковье, и в 2000 году у нас родился сын Илия. Домашние роды проходили у директора центра подготовки и сопровождения в родах, что осталось для меня незабываемым впечатлением. В последствии моя жена Наташа трудилась четыре года на тех же курсах, а теперь имеет собственный аналогичный центр для помощи женщинам в родах (при моей информационно рекламной поддержке).
Я же занимался несколько лет созданием презентационных фильмов и рекламных роликов, выступая в качестве сценариста, режиссера, монтажера и продюсера. Кроме работ с использованием компьютерной графики, также сделал несколько роликов с ручной мультипликацией.
Но времена изменились, оплачивать налом заказчики перестали, а иметь юрлицо на тот момент было сомнительное удовольствие. В этот-то момент нам с вышеупомянутым одноклассником Владимиром втемяшилось в голову попробовать создать свой бренд по продаже электронных товаров. Сказано – сделано, создали фирму, разработали свою упаковку, закупили китайских товаров под нашим брендом, но увы войти в столь конкурентный рынок не хватило ресурсов. И хотя проводили маркетинговые опросы при выборе закупаемого товара, все равно товар расходился с трудом и в основном через наш интернет магазин. В общем, прибыли это не принесло, но заставило меня вспомнить мой давний зарок не заниматься торговлей (как оказалось даже оптовой).
Для того чтобы отдать долг Владимиру (т.к. товар закупался на деньги занятые у его знакомых), пошел в первое попавшееся место, коим оказалось кадровое объединение «Метрополис». Причем я даже не работать пошел, а на курсы обучения рекрутингу (люблю учится везде и всему :)  Но после окончания курсов генеральный предложил мне работать не консультантом по подбору персонала (чему собственно на курсах он и обучал), а начальником отдела информационных технологий. Таким образом, я опять вернулся к моей деятельности десятилетней давности (интернет сайты), но уже на другом уровне (управляющий проектами).
По факту я давно уже являюсь фрилансером, сотрудничающим с заказчиками по проектам в разных областях деятельности (реклама, полиграфическая продукция, создание интернет сайтов), но эта деятельность не доставляет мне такого удовольствия от процесса работы, и не дает таких возможностей для самовыражения, как режиссура. Я не прекращал изредка подрабатывать мелкими работами по видео монтажу, созданию трехмерных заставок, титров.
Но есть понимание нехватки системного образования в этой области.

О купле-продаже и аренде недвижимости для проживания в Ташкенте, Питере и Москве, а также посещение разных эзотерических групп, школ и тренингов в этих же городах упомяну, но не буду расписывать подробно.

Отдельно стоит поблагодарить мою маму, и жену, которые не препятствуют моему затянувшемуся выбору сферы деятельности. Мама всегда верила в мою разумность и доверяла мне самому делать выбор, где учиться и чем заниматься. Она пару лет как с радостью ушла на пенсию из того же госучреждения в Ташкенте, в котором работала всегда без особого удовольствия от проделанной работы. Что нелишний раз утверждает меня в том, что заниматься нужно только тем, что тебе нравиться и что тебя вдохновляет,  к чему у тебя лежит душа, и о чем можно будет вспомнить, не как о «бесцельно прожитых годах».


октябрь 2008г.