давай дружить

- Друзьями? – я переспрашиваю с набитым ртом на вздохе и естественно закашливаюсь.
Пока ты стучишь меня по спине, я успеваю порадоваться, что вот эти вот слезы, выступающие на глазах, скорее расшифровываются тобой, как реакция на крошки от штруделя, нежели от обиды.
- Да-да, все, спасибо, - я выдавливаю улыбку, вытирая слезы, а ты тем временем тактично удаляешься в туалет, чтобы дать мне время поразмыслить. Весьма благородно с твоей стороны.
Я прикуриваю сигарету, безуспешно стараясь справиться с наваливающейся тоской. Ну, черт возьми, как же это… «логично», - подсказывает мне внутренний голос. Весьма ожидаемо – да и что нас связывает? – одна пьяная ночь и это чувство, свалившееся на меня неожиданно, как кирпич *не ходите под лесами*, вывернувшее наизнанку, переписавшее мой код. Глупо было надеяться… Да надежда по сути самое глупое, что есть, самое неоправданное. Мне просто так хотелось, чтобы это была ты. Влюбиться ведь так непросто, а ты казалось тогда такой родной…
Ты возвращаешься, садишься на свое место, напротив, и делаешь маленький глоток:
- Понимаешь, я чувствую себя разобранной. Глупо звучит, правда? – Тебя совершенно не смущает ни мое угрюмое молчание, ни это напряжение, нависшее над столом. – Я вроде как конструктор «лего» - разноцветные детальки по столу. Как можно кого-то любить, если ты не только не любишь себя, но и потерял свой стержень?
Ты грустно улыбаешься и тянешься к моим сигаретам. Я помню, ты говорила о какой-то печальной истории, но мне и в голову не пришло отнестись к этому серьезно – у каждого человека тьма-тьмущая царапин, обнажающихся после стакана вина. Я, разом забывая все недавние выводы, хватаюсь за соломинку:
- Я могу помочь тебе… ну, собраться. – Я накрываю твою руку своей и заглядываю в глаза. Ты улыбаешься сквозь дым и вытягиваешь руку:
- Да, отличная идея. Помоги мне. Как друг. Ты знаешь мой е-мэйл?
Вот так, решение окончательное, обжалованию не подлежит.

Тошно и совсем не хочется пить. Я забираюсь в ванну и долго гляжу, как вода воронкой стекает в канализацию. Все напрасно. Ну почему ты не даешь мне приблизиться? «Ну отчего, она же предложила дружбу!» - не оставляет меня внутренний голос. Дружбу! Я сплевываю от злости. Кому нужна эта дружба? Как можно дружить после… Я замолкаю. Я знаю, что мне возразит внутренний голос и будет прав. Для тебя это ничего не значило, у тебя таких как я… Очень хочется плакать от жалости к себе. Я затыкаю пробку и делаю напор сильнее.

Проходит несколько недель, и я приучаюсь жить дальше. Мне даже удается не наломать особых дров. Хотя это опять твоя заслуга – «абонент отключен или находится вне зоны действия сети» - эта фраза, прокрученная раз двадцать, здорово трезвит и помогает забывать. Я гуляю по улицам, где мы ходили с тобой, постепенно излечиваясь как от простуды, от этого щемящего чувства потери. Пару раз я даже набираю тебе письмо, но вовремя спохватываюсь и не отправляю. Я умею любить, а не дружить, и мне не хочется тебя обманывать. Изменить себе – что может быть проще – всего лишь соглашаешься на меньшее, нежели требуешь, но долгое выжидание в засаде не мой метод, и я из последних сил держу оборону – пытаюсь тебя забыть.
И у меня почти получается. Почти, потому что когда я вижу тебя на остановке, ноги перестают меня слушаться и выносят из маршрутки. Ты, как Эвридика, поспешно удаляешься, я, как Орфей, бегу, задыхаясь за тобой, забыв обещанье. Я окликаю тебя, но ты не оборачиваешься, только ускоряешь шаг. Я очень боюсь, что ты исчезнешь, я из последних сил пытаюсь ускориться и, наконец, догоняю. Я хватаю тебя за плечо и рывком разворачиваю к себе.
У нее твои каштановые чуть вьющиеся волосы до плеч и точно такой же плащ. Она удивленно хлопает ресницами и тянет за проводок, вытаскивая наушник: «Что?». Я смущаюсь своей ошибке и прошу принять мои извинения за чашкой кофе. Она соглашается.
В кофейне негромкая музыка фоном и неяркий свет, словом, весьма подходящая атмосфера для легкого, ни к чему не обязывающего знакомства. Лена что-то рассказывает о себе, я слушаю ее в пол-уха, переводя взгляд с ее волос на висящий на спинке стула плащ и обратно. Когда Лена заправляет волосы за ухо совершенно твоим жестом, я понимаю, что мне делать дальше.
Я возвращаюсь домой и набираю тебе письмо. Аккуратно, чтобы не спугнуть, я рассказываю тебе о Лене – то есть, о ее плаще и волосах. Я в мельчайших подробностях вспоминаю нашу с тобой ночь и вычленяю из воспоминаний все, что нужно: тень от плаща в виде трапеции, трогательный поясок на полу, легкую смесь сирени и лаванды, падающую на глаза челку, темные, тугие змейки, рассыпанные по плечам, упрямо раскручивающиеся, если пытаться намотать их на палец. Мне даже удается припомнить чуть солоноватый вкус ополаскивателя, когда волосы попадали мне в рот. Обо всем этом я пишу тебе, жму «отправить» и проваливаюсь в сон.
Утром, получив от тебя обнадеживающее «спасибо», я убеждаюсь в правильном направлении, а остальное лишь дело времени и моей памяти.

Если искать, обязательно найдешь: у Светы - твои глаза, у Тани – голос, у Вероники абсолютно твоя улыбка. Сколько уже было писем тебе? Сложно сказать. Но с каждым разом чувствуется все большая твоя в них заинтересованность. А мне остается лишь удивляться, как много подробностей скрывает память до поры.

Она совсем не похожа на тебя внешне, но чутье меня не подводит – у нее твой запах, и она, кажется, любит меня. Сначала, порывисто и как-то недоверчиво, но полностью растворяется в конце. Я проваливаюсь в нее, и, кажется, очищаюсь, забывая о тебе. Но пока в ванной журчит душ, я вспоминаю об одном неоконченном деле и загружаю «The Bat!».
Я рассказываю тебе про нее. Односложно и торопливо, как пишут о главном. Я совсем забываю о сравненьях и лишь перечитывая, одергиваю «любит меня» неуместным «как ты». Нажимаю «отправить», закрываю ноутбук и возвращаюсь к ней.
Она поджимает колени к себе, освобождая для меня место в ванной. Я перекидываю ногу через бортик, но замечаю, что нет полотенца, а значит, надо вернуться за ним в комнату. Она притворно морщит нос: «Только быстро!» и набирает пену в ладошки.
Пока я роюсь в шкафу, ноутбук пикает «получено новое сообщение». Я два раза тыкаю на письмо и пробегаю его по диагонали. Вместе с неизменным «спасибо» присутствует что-то про сборку и про восстановление. Ты пишешь, что благодаря мне знаешь теперь себя и хочешь немедленно приехать, потому что любишь. И это все из-за меня.
На этом месте мне становится скучно невыразимо тоскливо. Неужели ты серьезно считаешь, что внутреннее наполняется внешним? А что бы получилось, играй в «лего» кто другой? Я по инерции нажимаю «ответить». Но, подумав, выключаю компьютер, а потом и телефон.
02.10.2007