Свет в себе?.. - 3

Глава № 3

Кира сидела в закулисном помещении перед огромным зеркалом, вокруг нее суетилась стайка девушек. Среди шума в гримёрке были отчётливо слышны возмущённые возгласы:
– Что это такое? Мне через час на сцену выходить, а волосы у меня уложены, как у овцы после родов! На платье складка, а босоножки не блестят! А ещё надо педикюр, маникюр! О боже, с вами невозможно работать! – она на секунду остановилась, чтобы насладиться реакцией. Довольно оглядев девушек, она трижды громче крикнула: – Работать!! – В комнате зазвенели окна, казалось, даже стены вздрогнули. Работа пошла полным ходом.
Мимо пробегали манекенщицы, стараясь оставаться вне зоны Кириного взгляда. Но мало кому это удавалось. Фактически каждая модель удостаивалась Кириного "комплемента".
На одну крикнет: «Что за отвратительный макияж?! От него у тебя глаза в разные стороны! О, нет, как я сразу не поняла, у тебя косоглазие». Про другую отметит: «Сколько у тебя пластических? Телефон не дашь? Если я захочу искривить себе ноги или сделать нос картошкой, обязательно обращусь!» После каждой выходки Кира смеялась до упаду, модели же сжав зубы молча проходили мимо.
Однажды новенькая молодая девушка грустно ответила на колкость Киры по поводу её ушей «…как у слона, на чьи уши повесили по гире»: «Откуда в тебе столько грязи?» Её слова были такие искренние и грустные… На следующей недели её уволили.
Кира – "папенькина дочка", все это знали. Когда Иван Петрович возвращался на Землю, задаривал девочку дорогущими подарками, любое её слово для любящего отца было законом с самого её рождения. Кира напоминала ему её мать. И этим всё сказано. Те же белокурые волосы и голубые глаза, пухлые губки, тот же курносый нос и изящная фигура. Иван Петрович до сих пор любил Лиду, мать девочки. Но почему-то не замечал одной большой разницы между матерью и дочкой, точнее не хотел замечать. Кира осталась его единственным напоминанием о Лиде, его сокровищем, которое он берег изо всех сил. Все капризы девочки беспрекословно выполнялись: у Киры было всё и вся.
Но Иван Петрович не понимал: его Лидия – его мудрая и веселая красавица, а Кира – ребёнок, внешне похожий на его жену. Ребёнок, ставший монстром по прихоти взрослого.

* * *
«Мой бедный мальчик, моё несчастное дитя, зачем я только родила тебя, зачем обрекла на такие страдания? Лучше тебе было и вовсе не жить на этом свете. Я одна, я одна виновата в твоих муках. Силы мои на исходе… все эти девять лет я жила только ради тебя. Надеюсь, ты хоть иногда чувствовал, как сильно я тебя люблю.
Прости мне мою слабость…»

Лёша вернулся домой уже поздним вечером. В столовой на стуле, облокотившись о стол, сидела Лёшина мать.
На кухне было редкое зрелище: вся посуда вымыта и расставлена по местам, на полу не было ни осколков, ни мусора, старая газовая плита была отмыта, насколько это возможно, кран впервые в памяти Лёши был до конца закрыт и не тёк. Весь этот порядок привёл мальчика в ступор, он беспорядочно обшаривал комнату глазами. Взгляд нашарил стол, аккуратно постеленную скатерть, странный пузырёк…
Тут взгляд резко остановился, захотелось кричать, но в горле встал ком. Он хотел подбежать, но тело не слушалось его. Потом, еле переставляя ноги, как чугунные, он медленно подошёл к матери.
– Мама… – Хрипло по слогам произнёс Лёша.
Сорвавшись с места, он ринулся к выходу, выскочив, он стал беспрерывно нажимать звонок соседской двери. В Лёшиной квартире не было телефона, отец продал его, чтобы купить очередную бутылку.
– Звоните в скорую, скорее! – отчаянно крикнул мальчик на вопрос «Кто там?» из-за соседской двери. – Моя мама, моя мамочка!.. – Из его глаз покатились слёзы.