Кукольник 2

- Мне нравится вот так сидеть с тобой, когда идёт дождь.
Он глубже зарылся в плед и придвинул поближе чашку кофе. Ему всегда казалось, что греть руки рядом (но, не соприкасаясь) с кружкой кофе, самое лучшее занятие во время дождя. Её мокрые волосы неприятно щекотали ему лицо. Почему она не может сидеть спокойно. Положив голову ему на плечо, Дуза умудрилась сделать около сотни самых разных движений.
- Кукольник, женись на мне.
- Хм…
- Не хочешь?
- Даже не знаю. А зачем? Почему вдруг захотелось?
Она с минуту помолчала.
- Знаешь, я была сегодня на «марке»* и купила себе очаровательное винтажное свадебное платье. Оно мне только немного велико, но это не беда. Зато к кедам подходит. Такое милое. Я в нем похожа на советскую куклу. Помнишь, были такие «Маши», «Даши». А теперь будет «Дуза». Полный интернационал. Мечта любого ребенка 60х – 70х.
- Ага… Это вместо зеркала? Ты же зеркало в ванную, наконец, хотела купить.
- Тьфу. Кукольник, не уходи от вопроса, так ты женишься на мне или нет?
- Что очень хочется? – стараясь придать своему голосу, максимум неудовольствия спросил он. Хотя ответ, уже прекрасно знал. Когда у неё был подобный настрой, спорить становилось бесполезно.
Дуза кивнула.
- Тогда собирайся. Через час выходим.
- Только чур влезь во что-нибудь парадное. Не хочу выходить замуж за мужчину в извечно помятом и заляпанном краской спецхалате.
- Вот так всегда с вами, женщинами, стоит протянуть руку, смотришь, а нет уже и головы.
- А как тогда «смотришь»? – съехидничала она.
Кукольник не услышал её, или сделал вид, что не услышал и ушёл к себе.
Через час, он закончил все приготовления и подошёл к двери с маленьким колокольчиком в руках. Чем-то нравилась ему эта их традиция. Перед каждым совместным выходом Кукольник трижды звонил в колокольчик и на распев приглашал свою даму, таким образом, после третьего удара, они всегда одновременно оказывались в проёме открытых дверей своих комнат.
Она выжидательно смотрела на него. В ней было около метра пятидесяти или шестидесяти. Длинные жёсткие чёрные и всегда взлохмаченные волосы, походили на птичье гнездо, и казалось, кололи её хрупкие плечи. Азиатский разрез глаз, как-то странно смотрелся рядом с по-европейски заострённым подбородком. Её кожа, прозрачная и тонкая местами не умела скрыть узелков и сеточек вен.
Платье действительно было ей великовато, но она стянула его разноцветными атласными лентами, к концам которых были прикреплены белые пёрышки. Такие же ленты тянулись вдоль всей спины, от короткой фаты.
Платье едва доходило Дузе до икр. Кружево на подоле местами пожелтело и поэтому создавало ощущение неумело срисованного со старых фотографий. На ногах девушки были его любимые розовые кеды. Именно ЕГО кеды. Потёртые и выцветшие, перекрашенные 1000 и 1 раз и вернувшиеся в результате к своему исходному цвету. Завершали образ длинные, красные бусы, намотанные на запястье.
- Как я выгляжу?- спросила она.
- Как пирожное улыбающееся солнцу.
- Ммм… а ещё?
- Как моя будущая жена – снисходительно сказал он.
- Не знала, что у тебя есть фрак.
- Обычное дело... Я всё собрал, идём.
Зелёная трава вокруг казалась неестественной от яркого света. В их небе сегодня дрожали листья.

Дуза и Кукольник лежали на спине, взявшись за руки. Девочка, похожая на куклу и мальчик во фраке и огромной поролоновой голове зайца.
Щелчок фотоаппарата.
- Согласна ли ты, Дуза, стать моей женой, чтобы быть вместе в радости и горе, любить друг друга, пока смерть не - щелчок фотоаппарата – разлучит нас.
- Согласна, Кукольник. Согласен ли ты - щелчок фотоаппарата – стать моим мужем, быть вместе со мной, и в счастье и в несчастье, любить и оберегать меня.
Щелчок фотоаппарата.
- Согласен – сказал он, и снял с руки одно из колец. Девушке оно оказалось великовато, поэтому она крепко сжала руку в кулак, как только Кукольник одел его ей на палец.
- Ты знаешь, я не нашу - щелчок фотоаппарата – …мм, не носила раньше колец, поэтому… - с этими словами она осторожно размотала бусы одела их на его руку.
Кукольник медленно провёл рукой по волосам Дузы - щелчок фотоаппарата – и откинул фату. У нёё были красные от слёз глаза.
- Глупенькая - щелчок фотоаппарата – теперь ты моя жена, хоть плачь, хоть нет. И он бережно прижался толстыми поролоновыми губами к её губам.
Щелчок фотоаппарата.

В Питере как обычно непогодится. Единственный город, в котором настроение, небо и люди всегда пасмурные. Странное место. Тоскливое. Но почему-то именно за это Кукольник всегда его и любил. Здесь был ЕГО дом. Сигаретный дым, медленно перетекал в вечер. Сидя на балконе, Кукольник слушал как, задыхаясь, бьется о крышу вода. Ему всегда казалось, что греть руки рядом (но, не соприкасаясь) с кружкой кофе, самое лучшее занятие во время дождя…