кусок начатой работы... может роман или повесть

 Солнечное утро лениво плыло по маленькому сонному городку, плавно перетекая в обед. По пустынным улицам города пробегал слабый, еще теплый с лета ветерок, играя зелеными листьями. Человек в темно-серой толстовке и в грязных синих джинсах шатающейся и тяжелой походкой шел по Цветочной улице. Эта живописная улочка, украшенная маленькими аккуратными домиками полностью оправдывала свое название – перед каждым из домов за аккуратным заборчиком разными цветами цвели любовно высаженные хозяевами клумбы. И, наверное, любой, проходивший по Цветочной улице, подивился бы этой пестрой красоте, но у человека в толстовке с капюшоном на голове явно не было ни желания, ни сил на восхищение опостылевшими за многие годы жизни здесь видами. Он не спал уже третьи сутки и у него очень болели глаза, голова и все тело. Его равномерно серое лицо было покрыто тонкими и еще совсем маленькими морщинками не то от возраста не то от бурной жизни, на красные глаза падала черная с седыми волосками челка, небритое лицо украшала небольшая бородка. Взгляд у него был тяжелый и совершено ненормальный. Сказать, сколько лет этому человеку с виду было почти нереально – ему можно было с одинаковым успехом дать и двадцать пять и сорок. Его звали Уильям Паркенсон, но для друзей и клиентов он был просто Дохляк, и настроение у него в этот чудесный день было просто отвратительное. Дохляк был единственным в городе барыгой, поэтому ученики средней школы ждали его прихода сильнее, чем маленькие детки – Санта Клауса. Сегодня его ждала Элен Бекс – девочка из обеспеченной семьи, отличница и пример всей школы, а по совместительству – конченая наркоманка.
 Классическим местом встречи со школьной клиентурой у Дохляка была горка в форме большого синего слона с почему-то красными и злыми глазами. Он был в дальнем углу площадки, и поэтому у него можно было встречаться совершенно спокойно. Кроме того, занятия в средней школе заканчивались как раз тогда, когда у малышей начинался тихий час, а посему площадка пустовала. Дохляк обычно добирался на автобусе до супермаркета, а потом шел пешком, заходя по дороге в музыкальный магазин, чтобы пополнить свою коллекцию. Но сегодня он был на нулях – денег не было не то что на новый диск, но даже на автобус, поэтому ему пришлось чесать пешком от самого дома, а он был в другом конце города.
 Он вышел на Шоп Стрит и облегченно вздохнул – теперь оставалось пройти дворами до школы, обогнуть ее, и вот она – детская площадка. Шатаясь и бубня себе под нос всякие ругательства, Дохляк добрался-таки до места встречи. Элен уже стояла на месте, нетерпеливо постукивая маленькими каблучками по земле. Это была среднего роста девушка со светлыми волосами, смуглой кожей и голубыми глазами, одетая в клешеную в красно-белую мелкую клетку юбку до колена, белый легкий плащ и беретку, сдвинутую на бок.
-Опаздываешь, - сердито фыркнула она, когда шатающийся Дохляк подошел к детской горке.
 Он посмотрел на Элен измученными глазами, которые красноречиво говорили за своего хозяина все, что он думает по этому поводу в самых нелицеприятных выражениях. Девушка картинно закатила глаза и вздохнула.
-Эта школа меня когда-нибудь убьет,- сказала она, со злобой бросая взгляд на маячившее за деревьями здание.
-Тебя убьет эта дрянь,- без выражения в голосе казал Дохляк, вынимая из кармана джинсов маленький пакетик.
 По правде говоря, здоровье Элен для Дохляка было не самым важным фактором, но он знал, что девочка такими темпами протянет недолго. Впрочем, его вины в том, что эта малолетка торчала двадцать четыре часа в сутки, не было ни капли.
-Держи,- сказала она, протягивая ему деньги.
 Дохляк буркнул слабое прощанье и расстался с Элен. Эта девочка, как никто другой, заставляла его чувствовать себя полным куском дерьма – ее мама и папа были крупными шишками в мэрии города, и чувством собственного превосходства от этой сопли веяло за километр. Она жила в престижном районе, а Дохляк – в бедном.
-Ну на хрен эту золотую молодежь,- сам себе сказал Дохляк и пошел к остановке.
 Сил идти домой пешком не было совершенно никаких, благо теперь у него были деньги на автобус. Утром, выходя из дома, он думал, что по дороге домой прикупит пару дисков, но прогулка так вымотала его, что не осталось уже никаких сил на копание в музыкальном магазинчике.
-К черту все. Домой, спать.
 К остановке из-за угла сворачивал автобус, Дохляк со всех ног припустил за ним – очень уж не хотелось ждать. Но когда он подбежал к дверям, они закрылись прямо перед его носом, и автобус уехал. Выругавшись матом и показав отъезжавшему автобусу средний палец, Дохляк упал на лавку.
 Он опустил голову и пониже надвинул на лицо капюшон – солнце так и слепило глаза. Жаль не было солнечных очков. Их он сломал, когда убегал от полиции недели две тому назад.
-Где этот чертов автобус, мать его?- сам себя спросил Дохляк, глядя в асфальт.
- Опять старчиваешь школяров, Уильям?- спросил хрипловатый женский голос.
 Дохляк удивленно поднял глаза. Перед ним стояла девушка, одетая в черные джинсы и черную водолазку. На белом, как мел, худом лице от губы и до правой скулы красовался огромный старый шрам. Грязные иссиня-черные волосы были забраны в хвост. Серо-голубые миндалевидные глаза смотрели с укором. Кэт.
-Здарова,- сказал Дохляк, тяжело вздыхая.
 Девушка кивнула и села на лавочку рядом с ним. Это была Кэтрин Хэйворд. У всех без исключения жителей города эта девушка вызывала какой-то дикий подсознательный страх. Когда ей было лет 14, на ее лице появился этот огромный уродливый шрам. Никто толком не знал, откуда он взялся. Кто-то говорил, что это был несчастный случай, кто-то, что на девочку напал какой-то маньяк, кто-то – что она сама себя порезала. Сама же Кэт не говорила ничего. А спрашивать в лицо просто боялись. Никто не знал ее хорошо, никто не общался с ней близко. Казалось, что между Кэт и другими людьми всегда была какая-то невидимая, но очень четкая грань.
-Уильям…- с холодным укором сказала она.
 Дохляку стало не по себе. Кэт всегда называла его по имени, а он это безумно не любил. А еще он очень не любил, когда кто-то говорил с ним по поводу его школьной клиентуры. Это редко бывала Кэт. Хотя бы потому, что она вообще не лезла в чужую жизнь, но от этого Дохляку было не легче.
-Чего?- нервно спросил Дохляк.
 Кэт многозначительно посмотрела на него и вздохнула.
-Ты знаешь,- голос ее был холодным.
 Дохляк закатил глаза и сказал нервно:
-Черт, если родители этих детей не могут за ними следить, то почему, черт подери, это должен делать я? Я не поборник нравственности, в конце концов!
-Да. Ты просто эгоист.
 Кэт посмотрела на Дохляка с укором, который жег его настолько, что он вскочил с лавочки и отошел к дороге.
-Но это не твое дело, Кэт.
-Да черт с тобой, Уильям. Делай что хочешь,- сказала Кэт, встала с лавки и пошла куда-то.
 Дохляк поморщился. Ему стало противно. По большей части от того, что она была права. Дети. Плохие, хорошие, безнадежные и вполне имеющие шанс стать нормальными людьми, но все же дети. И он их убивал. Медленно. Хотя ведь это был их выбор, не его. Он в жизни не подсадил ни одного ребенка. Никогда. Они сами делали это. А он, в конце-концов, только давал то, что они просили. И кроме того, ему тоже надо было как-то жить.
 Ход мыслей Дохляка прервал подошедший автобус. Он облегченно вздохнул и запрыгнул в него.

2
 Лин и Дэйв Хэйли сидели, потупив взор, в кабинете директора Мэйсона. Перед ними лежал доверху забитый травой целлофановый пакет, и глаза Мэйсона попеременно бегали от близнецов до пакета, а брови хмурились после каждой такой пробежки.
-Ну, и что это такое?- спросил он.
-Пакет,- ответил Дэйв.
-А внутри?
-Чай,- умехнулась Лин.
 Она мотнула головой, чтобы убрать с лица упавшую на него дредину. Дэйв посмотрел на нее сумасшедшими глазами. Он совершенно не понимал шутит ли Лин с Мэйсоном или просто собиратеся выдавать какую-то сумасшедшую враку.
-Чай? А что вы с ним делаете, с этим чаем?- прорычал директор.
-Ну а что с чаем делаете вы?- спросила Лин, - Завариваем и пьем!
 Мэйсон злобно закатил глаза. Лин повернулась к Дэйву и подмигнула. Он нервно мял в руках растаманскую шапочку. Он откинулся на неудобном стуле. Его мелкие дредки подпрыгнули, большие серо-голубые глаза закатились.
-Не ломайте комедию. Этот пакет лежал в вашем ящичке. На нем ничего не написано. Что это за чай такой?
-Это бабушка передала. Она сама собирала травы, сушила и мельчила их. Это чай от повышенного давления и усталости, старушка горбатилась все лето на поле, чтобы собирать эти травы для нашего больного папы, ехала черт знает откуда, чтобы передать этот пакет,- голос Лин с каждым словом набиралася показушного драматизма,- А теперь вы говорите, что это наркотики и хотите забрать у нас труды нашей старенькой, слабенькой бабушки!- на последних словах Лин закрыла лицо руками и опустила голову.
 Дэйв с готовностью обнял сестру за плечи, начал гладить по голове и жалеть, бросая на Мэйсона недобрые взгляды.
-Ну, не плачь, солнышко, не надо. Это не так страшно,- потом он посмотрел на директора и сказал с укором в голосе,- Посмотрите, до чего вы довели девочку! Она же обожает старушку, как вам не стыдно.
 Лин стала издавать громкие непонятные звуки и трястись в припадке. Со стороны это выглядело как истерика, но на самом деле, закрывая свое лицо и закусывая губу, она просто во всю старалась удержать смех, накативший на нее. Директор с ужасом смотрел на девушку и глаза его расширялись с каждым новым всхлипом. В конце концов он встал, взял пакет с травой, кинул его на колени Дэйву, и сказал, заикаясь:
-Ладно, уводи ее отсюда. Быстро.
 Дэйв поднял на ноги сестру, торопливо засовывая пакет в карман джинсов, и они вышли прочь. Забрав свои рюкзаки, они быстро, не говоря друг другу ни слова, выбежали из школы. Как только тяжелые двери здания захлопнулись, они оба засмеялись, сгибаясь пополам и хватаясь за животы. Добежав до зеленой полянки у школы, они упали на траву, все еще продолжая звонко смеяться. Дэйв повернулся на живот и начал колотить кулаками по земле. Лин судорожно билась в конвульсиях. Они смеялись, не в силах остановиться, минуты две, а потом, когда у них уже не было сил продолжать, они мало-помалу успокоились.
-Провести Тюленя, как нехер делать,- сказала Лин, тяжело дыша после долгого смеха,- Если бы у нас был пакет колес, я бы сказала, что это мамины таблетки для похудания или еще что и он бы поверил. Да даже если бы у нас был мешок псилоцибов, я бы рассказала ему, что это новый вид шампиньонов и он бы отстал!
 Дэйв снова засмеялся. Он представил себе пакет грибов на столе директора и свою сестру, проникновенно врущую о больной бабушке, собиравшей их всю осень. То ли Лин так искусно умела наврать, то ли директор Мэйсон был так непроходимо туп, но нынешнее шоу было просто супер.
 Лин выдохнула и сказала сурово:
-И все-таки мог свою траву не оставлять в шкафчике ну или хотя бы мог его за собой закрывать, торчик несчастный!
 Дэйв Хэйли потупил глаза, и щеки его вспыхнули красным. Сестра была права - совершенно неосмотрительно было бросать траву в школьном шкафчике да еще и забывать закрыть за собой дверцу, оставив большой мешок на глазах у всей школы зеленеть своим содержимым. И чем он только думал? И о чем? Ленивый зуд в штанах ответил на эти вопросы быстро и доходчиво, а щеки Дэйва загорелись еще сильнее. Он думал о милашке Салли Паркинс, учившейся на класс ниже и о ее милом личике и золотистых кудряшках, заколотых в два высоких хвоста, о ее драных джинсах и потертых кедах, и вечном скейте за спиной. Он думал, что ему надо подойти к Салли и поздороваться с ней, спросить ее, как ей погода и что она делает в пятницу вечером… а думать надо было о том, что у него остался незакрытый шкафчик и пакет с травой, лежавший у самого края.
-Прости, Лин, я просто, ну… -Дэйв заикался и выжигал взглядом дыру в земле.
-Ладно, забей. Знаю я все, мачо-мэн ты наш,- засмеялась Лин,- Познакомим мы тебя с твоей девочкой, только не лажай так больше!- она обняла брата и поцеловал в щеку.
 Дэйв улыбнулся и тоже обнял сестру. Он вдруг осознал, как сильно он ее любит. Лин всегда понимала его, она всегда была на его стороне и всегда могла указать Дэйву на его ошибки так, чтоб у него возникло желание исправить их, а не сделать еще хуже.
-Ладно, хватит нюни разводить! Чувак, не фиг торчать в сраной школе, пора бы и валить от сюда, тем более что у нас дела!- сказал Лин и бодро встала на ноги.
 Дэйв последовал ее примеру и вместе они зашагали по залитой солнцем школьной площадке подальше от этого места.

3
 Маленький старый двухэтажный домик в недрах бедного квартала, ничем не отличавшийся от других, окружало облако дыма. Но это был вовсе не пожар - так его обитатели (больные на голову престарелые уфологи) создавали дымовой заслон с применением неких химических веществ, который бы скрыл от спутниковых антенн пришельцев их жилище. Некие мельчайшие светоотражающие частицы в этом дыме должны были стать препятствием для сверхмощных технологий высших разумов, хотя на практике все это начиналось с дыма внутри одной из комнат, и дым этот был отнюдь не светоотражающим. Церковь святого Малдера, как называли ее основатели, по сути, была сборищем престарелых фанатов «Секретных материалов», которые выросли на байках об НЛО и сплетнях о крушении коробля пришельцев в Розуэлле, свято верили что Там есть некие силы, вступившие в сговор с американским правительством и вместе они хотят подчинить себе человечество. Правда, с приходом к власти Джорджа Буша младшего вера в участие американского правительства несколько ослабла, но сути это не изменило.
 Эмблемой Церкви святого Малдера была незамысловатая картинка, на которой был нарисован классический серый инопланетянин на фоне ночного неба, указывавший одним из пальцев трехпалой руки в небо, где висело овальное желтое тело на котором было написано: «Истина здесь». Идейным лидером был Дюк Роджерс, которого все звали просто мистер Шизик или просто Шизо. Это был молодой человек под тридцать с длинными вечно немытыми светлыми волосами, худым лицом и огромными черными кругами под глазами, не менее огромными очками а-ля Курт Кобейн и легкой небритостью. Он был высоким молодым человеком с длинными и тонкими конечностями, слегка сутулился и вообще с трудом мог пройти по комнате, не собрав все имеющиеся углы. Зато он наизусть цитировал некоторые серии «Секретных материалов» и больше всех знал в церкви о заговоре с Ними.
-Ну все, ребят, теперь нас спутники не увидят - можно подключаться к нашим собратьям из Алабамы!- радостно сказал Шизо и побежал к компьютеру.
 «Подключаться к собратьям» означало всего лишь выйти в асю и поговорить о том, как прошли выходные у группы таких же раздолбаев в таком же захудалом городке. За Шизиком проследовали еще три последователя церкви святого Малдера - маленький пухленький шатен с сальными волосами забранными в хвостик и доброжелательной улыбкой, Эл Харрис, которого звали просто Пончиком за любовь к этому мучному изделию; среднего роста брюнет с выразительными карими глазами и татуировкой с НЛО на плече, которого звали Фоксом за родинку на щеке и большой нос как у агента Малдера; и невысокий худенький Крисси Блэк в футболке с гуманоидом и красным каре на голове. Все они выглядели людьми. Засидевшимися в детстве лет на 10 больше положенного, потому как все они были безработными раздолбаями, сидевшими на пособии и в свои без малого (у кого больше, у кого - меньше) тридцать лет страдавшие откровенной фигней. Но страшнее всего было то, что они искренне верили в то, о чем говорили и, что было вовсе ужасно, верили в это даже тогда, когда они не были накурены в хлам.

4
 Гилберт Мэйсон сидел в кресле своего кабинета и тяжело смотрел на разложенные на столе папки с бумагами. Лин Хэйли и Дэвид Хэйли. Он отпустил ребятишек, с трудом сдерживая свой ужас перед разыгравшейся картиной, но, на самом деле, конечно, не поверил ни единому слову. История, рассказанная девочкой вполне подходила для того, чтобы директор не лез в это дело и отпустил детей с миром, что он и сделал. Проработав в школе уже немало лет Гил осознавал одну ужасавшую его до глубины души вещь - он не любил детей. Ему не стоило становиться учителем физики и, уж тем более, доходить до директорства. Он любил свой предмет, свое дело - этого было не отнять, но он ненавидел этих беспокойных подростков, которых ему приходилось учить. Начав с обычного учителя, Мэйсон взлетел по карьерной лестнице так быстро, что в погоне за своими амбициями, рвавшимися на вершину, он совершенно не заметил то, что бежит, сломя голову не в том направлении. Но став директором школы в маленьком провинциальном городке, очень трудно уходить в другую работу, а посему Мэйсону пришлось протирать штаны в опостылевшей ему школе.
 Он бросил на папки усталый взгляд и, тяжело вздохнув. Закрыл лицо руками.
-Черт подери, и чего я в это полез? Пошло оно все - я ничего не видел и ничего не знаю ни о какой траве, пусть родители с этим разбираются!- прорычал он на разложенные бумаги, сложил их и засунул в стол,- Надо выпить кофе. И поесть,- с этими словами директор старшей школы встал из-за стола решительно проследовал к двери.
 Но когда его рука уже лежала на ручке двери, за спиной Мэйсона что-то хлопнуло и стукнуло по стеклу. Он обернулся но увидел пустое окно, что было неудивительно, учитывая что кабинет был на втором этаже.
-Надо меньше работать,- сказал он сам себе и снова повернулся к двери, но стук раздался снова и на этот раз сильнее.
 Мэйсон в замешательстве встал, не оборачиваясь на окно, но и не открывая дверь. Пока он гипнотизировал взглядом гладкую коричневую поверхность двери, звук повторился уже сильнее, и за ним тут же послышался треск и звон стекла. Гилберт резко повернулся. В окне была маленькая дырочка, от которой ломанными линиями отходили трещины. Парой шагов директор добрался до окна, повернул ручку, открыл его и высунувшись из него прорычал на улицу:
-Прекратите это немедленно, а то я вам уши надеру!
 Но за окном никого не было. Школьный двор, на который выходили окна директорского кабинета был пуст. Мэйсон оглянулся по сторонам, пожал плечами и со злобой захлопнул окно. Он снова пошел к двери. Лицо его побагровело а на залысинах выступил пот. Но когда он снова собрался открыть дверь, окно со звоном лопнуло. Директор обернулся, и тут его прошиб ужас- в огромной дыре стоял полупрозрачный мужской силуэт. На вид он был лет 20 с небольшим, хотя был очень погнившим и подранным - одежда висела лохмотьями, оголяя покрытое трупными пятнами и синяками тело. Но вид у него был довольно бодрым, несмотря на плачевное состояние. Он улыбался и махал директору бледно-зеленой с кровавыми подтеками рукой. Лицо его было в трупных пятнах, а одного глаза не было. Однако, если опустить эти детали и сам факт знакомства загадочного человека с директором Мэйсоном, улыбка его могла показаться довольно доброжелательной и приветливой даже несмотря на то, что ему явно не хватало половины верхней губы.
 -Святой Боже, что это такое?!- вскричал директор и прижался спиной к двери.
 Привидение подмигнуло единственным глазом и растворилось в воздухе. Тяжело дыша, директор с минуту смотрел на окно, постоянно моргая и протирая глаза, но странный призрак не возвращался. Наконец осознав все произошедшее, Гилберт Мэйсон истошно завопил и с ужасом выбежал из кабинета.