Машка

Ее подарили мне на день рожденья: маленький плюшевый медвежонок с двигающимися лапками и трогательной мордочкой. Почему-то я была уверена, что это - девочка. И что она станет мне подругой я тоже знала точно. Не знаю, почему из всего обилия игрушек я выбрала именно ее, но с того далекого апрельского дня Машка была со мной всегда и почти везде. Я кормила ее вкусными кашами и вареньем (представляю, как ругалась мама, отстирывая в очередной раз сладкие пятна с коричневого мягкого тельца!), я провозила ее контрабандой на дачу, на юг, к родственникам в гости (Машка просто обязана сама увидеть море, сама посидеть за праздничным столом, поехать в поезде в далекий Калининград, иначе она обидится!), я укладывала ее рядом с собой спать и просыпалась в ужасе, если она выскальзывала из-под руки. А еще я рассказывала ей все свои секреты, жаловалась на обидчиков, делилась радостью и горем. Нет, конечно она не могла заменить мне братика или сестренку, о которых я так безнадежно мечтала. И собаку, о которой я мечтала не менее безнадежно - вместо собаки мне дарили попугайчиков и хомячков. (Мамы, если ваш ребенок просит собачку - не дарите ему хомячка! Все равно хомячок, каким бы он симпатягой не был, останется нежеланным гостем, а ребенок продолжит разговаривать с любимой игрушкой.) Но она неизменно была рядом. Она слушала мои стихи и сказки, она училась со мной вместе в школе, ее мягкое брюшко навсегда скрыло слезы моего разочарования в первой любви - и она никогда не предавала меня. Чего нельзя сказать ни о людях, выбалтывавших мои секреты и поворачивающихся ко мне спиной именно в те моменты, когда мне требовалась их помощь или поддержка, ни о бумажном дневнике, тщательно и, как мне казалось, надежно спрятанном под тетрадями и черновиками. Поэтому когда она состарилась, я наотрез отказалась вынести ее на помойку: мне показалось, что меня заставляют выбросить частицу себя. Да, плюшевые мишки стареют быстрее человеческих детей, и Машка перенесла множество пластических операций: "настоящие" глазки и носик сменили черные пуговки, вместо поролона внутри появилась вата, плюш повытерся, головка с годами деформировалась и уже очень отдаленно напоминает личико того медвежонка, которого мне подарили тридцать четыре года назад. Но как и в детстве, я беру ее в дальние поездки, читаю ей стихи, укрываю теплым одеялом на ночь. И когда Машке стало скучно сидеть целый день в одиночестве, для нее был приобретен друг: светленький песик с нежной, шелковистой шерсткой и простым именем Пёска. Он трогательно обнимает ее мягкими лапками, а в самые холодные ночи укрывает своими длинными, теплыми ушами. И еще я знаю, что человек, насмехающийся над моей постаревшей, подурневшей Машкой, вряд ли станет моим близким другом: эта маленькая плюшевая игрушка давно и в самом деле стала частью меня, огромной частью моей души.