будничный день обыкновенного роддома

 
 Перед каждым человеком рано или поздно встает вопрос о продолжении рода, о продолжении себя в детях. Особенно остро эта проблема стоит перед женщиной, потому что именно ей предстоит выносить и родить ребенка. То, что это проблема, ничуть не приходится сомневаться, как только представится возможность столкнуться со всеми прелестями нашей «бесплатной» медицины.
 Как выглядит обыкновенное заведение, чье предназначение – помочь человеку появиться на божий свет, с точки зрения неплатежеспособной роженицы? Той, кто не может оплатить себе отдельную палату и хорошее отношение к себе?
 Род. дом начинается для каждой поступающей туда женщины с неприятных физиологических процедур (не хотелось бы вдаваться в подробности). Если это уже женщина рожавшая и имеющая опыт, она перенесет все манипуляции со своим телом (вкупе как и выборочное хамство младшего мед. персонала) более – менее спокойно, так как знает, что у нас по – другому и быть не может. Чего нельзя сказать о молодой девочке, впервые попадающей в подобное заведение, которая одновременно с поступлением в род. дом испытывает мучительные родовые схватки.
 «На давление!» - с этого возгласа начинается каждое утро в отделении патологии беременности. К посту медсестры медленно сползаются заспанные «телепузики».
- Что ж рано-то так? Ведь ещё только семь пробило, - жалобным голосом интересуется одна из беременных, всю ночь ворочавшаяся под тяжестью огромного живота - а обход начнётся в десять.
- Вас не спросили! – железным тоном отрезает сестра, - Беспокоит что-то? – тем же тоном спрашивает она у очередной женщины.
- Сердцебиение замучило.
- Да мне плевать на ваше сердцебиение. Я про давление спрашиваю.
 - Сегодня ничего не есть и не пить, - на обходе после молчаливого осмотра говорит молодая врачиха одной из пациенток. И, не утруждая себя какими – либо объяснениями, выходит из палаты.
- А почему это, девчонки? – спрашивает она у товарок.
- Почему, почему. На кесарево пойдёшь, – объясняют ей.
- Фролова, на обработку! – и санитарка уводит испуганную роженицу в сан.блок.
 Внизу, в помещении для свиданий страшная давка.
- Лена, Лена, ну как ты? – кричит полная женщина и тянет руки через заграждение.
- Нормально! – кричит Лена и плачет.
Расслышать слова друг друга невозможно – крохотный закуток забран от потолка до пола толстой решёткой. По одну сторону – переживающие за своих девочек родственники, по другую – обитательницы роддома. Все пыхтят, толкаются, виснут на железках и стараются переорать друг друга. Мужья с жёнами пытаются поцеловаться через прутья. Картина напоминает сцену свидания в местах заключения особо строгого режима.
- Беги в отделение УЗИ, через другой вход - кричит одна беременная обросшему дядьке, - и исчезает: в отделении УЗИ некоторые парочки пытаются поговорить и прикоснуться друг к другу.
- Идите, идите отсюда, - выпроваживает оттуда интеллигентного вида эскулап очередных нарушителей больничного устава, - нас из-за вас увольняют.
 - Нервничали сегодня? – увидав показания манометра, спрашивает зав. отделением у той самой беременной, у которой заросший муж.
- Конечно, нервничала! Я мужа два месяца не видела. То он на вахте был, то теперь я на сохранении, и даже поговорить с ним не могу. Я как увидела этот ваш «обезьянник» внизу, так давление и подскочило.
- Ну, знаете, выражения-то выбирайте! – выкрикивает врач, и раздражённо хлопает дверью.
 - Здравствуйте, Вахмина – это вы? – подходит к очередной жертве мужчина в медицинской робе.
- Я.
- Я – ваш анастезиолог. Вы что же, тоже с гипертонией?
- Да.
- Такая красавица!? Да вы прекрасно выглядите, никаких отёков! Да что они сегодня там саблей-то размахались?! Пойдёмте, - вздохнув, говорит он – И Вахмина, окинув несчастным взглядом остающихся женщин, со вздохом уходит на «заклание».
- А я согласие на кесарево не дам! – говорит одна из женщин. – У меня второй ребёнок, ничего, рожу, не помру. Все молчат, понимают, что всё это – болтовня, потому что их мнения здесь никто не спрашивает.
 Зато в послеродовом отделении – красота. Евроремонт, жалюзи, розовые обои. В палатах вместе с мамами лежат их «ляльки».
- Привет, девочки, как дела? – улыбается зав. отделением - а ты что закисла? – интересуется она у юной заплаканной мамашки.
- Мой не приходит.
- Ну-у, придёт, придёт, мало ли что. Работа, может, задержала, а может быть, рождение сына отмечает. Всё наладится. Вот послушайте лучше, что я вам расскажу. Вчера делаю кесарево, вскрываю брюшину, а там – Господи, Боже мой! – каша зелёного цвета, а из неё – рука торчит и пуповину свою пережимает! Ужас! Это значит, вышел первородный кал – меконий, и плод может погибнуть от кислородного голодания.
- И что, спасли? Ребёночка – то?
- А как же! Хорошенький мальчишка – 3.200!
 - Вот человек! Сразу видно, по призванию работает! – после того, как завотделением вышла из палаты, восклицает одна из рожениц, - Такие врачи редко встречаются. Давайте ей что-нибудь подарим.
- Точно! Моя знакомая у неё рожала года четыре назад, встретилась тут с ней на улице:
«Здравствуйте, - говорит, - Любовь Александровна, вы наверное меня не помните, я у вас рожала.» «А-а, как же, помню-помню, - отвечает, (как она ухитряется нас всех запоминать?!) ну как дочка растёт?» «Шустрая очень.» «Так и знала! Это в меня! Все ребятишки, которых я принимала, в меня пошли!» - сказала, довольная, и пошла.
 - На осмотр! – слышно в коридоре. Мамашки, охая и кряхтя, отправляются в смотровую. Ляльки спят.
- На кресло пожалуйте, - улыбается молодой весёлый доктор, - раздевайтесь. Побыстрей, пожалуйста, не буду же я помогать вам раздеваться, - нас могут неправильно понять.
- Ой, а это ничего, что я в носках? – пугается уже лежащая в кресле женщина.
- Ничего, ничего, носки не помешают. Мне главное, чтобы вы без трусов были! – беря инструменты, говорит он.