Исповедь очень больного человека

"Хм... Странный тип,-" думал Семен Вольфович. Думал он это как-то отстраненно, потому что странностей на своем веку видел столько, что перестал удивляться проявлениям человеческой фантазии. Каждый сходит с ума по-своему, обыкновенно заключал маститый психолог.
Начало его мыслям было положено, когда секретарша, Машенька, положила на его стол записку очередного клиента. В записке в нескольких словах высказывалась громадная просьба втретиться, но при условии, что он, Семен Вольфович не будет видеть лица пациента. Впрочем, это было легко - в кабинете была замечательная ширма. Рисунок этой ширмочки менялся по прихоти хозяина кабинета, в зависимости от пожеланий клиентов. Это даже была маленькая находка психолога - по рисунку или узору или цветовой гамме, что предпочитал клиент, можно было догадаться, какой политики диалога придерживаться.
Однако, само по себе это пожелание - совершенно обыкновенное, необычным было поведение Машеньки. В ее взгляде читалась такая отчаянная заинтересованность в том, чтобы конкретно этот человек пришел, что Семен Вольфович разрешил себе догадаться, что он, вероятно, ее знакомый. Впрочем, сама секретарша отчаянно это отрицала... Чтож... Каждый сходит с ума по-своему...

Утро назначенного дня было прекрасно. Семен Вольфович проснулся легко и возвышенно. Так он себя давно уже не чувствовал. Душа как-то пела, тело не казалось таким уж старым и никчемным... Утро изжелта раскрашивало красным стену напротив изголовья кровати - красиво. Хотелось даже петь...
На работу он прибыл с легким опозданием, но так улыбался, что, немного нахмурившаяся Машенька, растаяла и тоже в ответ улыбнулась. Все было замечательно. Назначенный странный клиент должен прийти через полчаса, надо еще выпить ароматного кофейку, разместить ширмочку... Семен Вольфоич буквально порхал по кабинету...

Вошедшего клиента за ширму, через потайную дверку провела секретарша, Машенька, суетясь совершенно излишне, чем вновь подтверждала подозрения прозорливого психолога. Он лишь усмехнулся в усы.

-Семен Вольфович, доброе утро! - Проскрежетал голос незнакомца. - Прошу меня извинить, но я изменил голос для нашей встречи, позже Вы меня поймете. Мне очень нужно поделиться своей бедой с человеком, который совершенно мне чужой и совершенно мною не заинтересован.

Совершенно стандартное начало отличалось лишь тем, что голос был неживой, впрочем и это вписывалось в общую картину человеческого сумасшествия. Семен Вольфович расположился в кресле по-удобнее, расчитывая послушать собеседника. Для поддержания беседы он периодически вставлял стандартные: "Разумеется", "Расскажите подробнее", "Не может быть". Когда он откинулся на свое директорское кресло, ему стало видно плечо пациента и правую руку. Забавно. Он стал наблюдать за правой рукой, пораженной каким-то психологическим недугом...

-Я представлюсь Вам Кристианом. Не подумайте, что я каким-то особым образом болен психологически, мне необходим просто совет. Это началось очень давно... Я был еще очень мал, но стал ощущать, что все вокруг как-то странно ко мне относятся. Я самый обычный маленький человек, но почему-то другие дети мне что-то несут, дарят, все хотят со мной поиграть, а взрослые, завидев меня еще издали начинали ласково улыбаться...

Он рассказывал, речь его, не смотря на искаженный голос, мягко текла, формируя в сознании Семена Вольфовича понятную картину. Он смотрел за правой рукой клианта, которая то лежала спокойно, как бы умиротворенно, то вздымалась, выписывая какие-то чудесные движения. Эта рука была сама по себе интересна, она манила своей какой-то, почти воплощенной, идеальностью, но не достигшей этого мига идеала ровно на волосок, который каждый может дорисовать по-своему. Человек рассказывал какие-то странные вещи, то есть, ему безмерно повезло, если судить по его словам, но не доверяться оценкам. Он рассказывал, что все вокруг его любят, с первого взгляда, искренне, всецело, неописуемо. Он никак не мог подвергнуть анализу это свое свойство - влюблять в себя других.

Его рука волшебно парила, то вверх, то вниз, пальцы творили что-то невообразимое своими идеальными фалангами, они, как сказочная птица, за чьим полетом так вдохновенно следил Семен Вольфович. Человек все рассказывал и рассказывал, его речь становилась то быстрой, то медленной, но убеленный сединами психолог был уже в другой реальности, он уже не слышал, что человек рассказывает, как ему плохо без друзей, как он не может существовать обыкновенной жизнью, полюбить какую-то одну женщину и сотворить семью. Слова этого гостя совершенно исчезали, растворялись в сознании Семена Вольфовича, который любовался правой рукой. Он даже придумал ей имя, Виола. Он готов был провести, лицезрея эту руку, всю свою жизнь.

В какой-то миг своего глупого повествования, Кристиан взглянул на психолога и вздрогнул. Плечи его поникли, взгляд неимоверно погрустнел. Он встал, молча оделся и ушел.

Через неделю в местный морг поступило тело. Какое-то, наполненное непреодолимой красотой, торжественностью, так близко, неимоверно близко подобравшееся к идеалу, что ни у одного из служителей не возникло желания закопать это тело в землю. Они мумифицировали это тело и каждый день любовались им, ухаживали...