Оковы амплуа

«Я не считаю себя пленницей своего амплуа – наоборот, осознание своих сильных и слабых сторон и стремление к достижению определенных целей определенными средствами раскрепощает меня, дает определенную Свободу.
Мне часто говорят: «Почему ты пишешь такие мрачные вещи?»
«Мои тексты вовсе не мрачны. Не судите о мраке по моему свету», - думаю я, но не пытаюсь ожесточенно спорить.
«А напиши об этом в ироничном ключе! Попробуй что-нибудь новое! Зачем ты загоняешь себя в рамки?» - говорят мне в ответ, заставляя меня внутри с одной стороны смеяться, а с другой – злиться.
Я начинаю смеяться. Почему? Потому что чужое непонимание того, что мое осознание себя выводит меня на вольные просторы, помогает мне яснее видеть свои цели и легче подбирать средства – смешно и глупо. И начинаю злиться. Причина аналогична. Но все же есть одно «но», которое меня смущает. Я пытаюсь найти объяснение тому, почему такие умные и талантливые люди начинают приписывать свое восприятие.
Если я чего-то не делаю, значит, у меня есть весомые причины этого не делать – если я чего-то еще не сделала, значит, все еще впереди. Я не люблю повторять «нет» дважды. Я не люблю повторять: «Нет, я не буду писать ироничные рассказы. Нет, я не буду писать сатиру. Нет, я не буду предавать свою самобытность». Зачем сознательно делать то, что заведомо обречено на провал? К чему некоторые люди пытаются меня побудить отступить от себя и делать то, что они хотели бы?

Повторюсь – не считаю амплуа оковами. Зачем сознательно отказываться от самого желанного, самого любимого, самого интересного в пользу другого желанного, любимого и интересного? Да, по мере возможности, сферы можно совмещать, но это слово… РАЗНООБРАЗИЕ. Оно прекрасно, но не тогда, когда оно идет в ущерб основному. Каждый раз вспоминается Пушкин, дарящий сюжет «Мертвых Душ»… Писатель растет, обретает новое, творчество принимает новые направления. Но форсирование событий в угоду «дружеским советчикам» губительно – можно потерять родное, не приобретя чуждого. Наверное, довольно ценно знать те области, в которых не будет создано ничего глубокого: можно избежать погони за ложными идеалами.

Более всего я ненавижу – если здесь можно употребить столь ярко окрашенное эмоциональностью слово – когда мне говорят «А что тебе мешает?» и «Тебя ничто не останавливает!» Сфера моих интересов обширна, очень многое я считаю великим, достойным. Я могу сказать: «История такая интересная наука! В следующей жизни обязательно буду историком!» или «Театр… Любите ли вы театр? Наверное, во мне умирает актриса. Одну из девяти жизней отдам этому поприщу!» А в ответ… А в ответ я слышу эти постылые «Тебе никто не мешает!» и «Что же тебя останавливает?» Это звучит так легко и спокойно, но в то же время пренебрежительно. Словно подобными словами поддержки мне говорят: «Как ты не понимаешь! Твоя проза и лирика бездарны! Смени поприще пока не поздно!» и «Детка, твои бездарные роли, безусловно, дадут публике больше чем то, что ты сможешь дать детям, если все-таки пойдешь работать в школу».
Думаю, бессмысленно объяснять людям, что я определилась, что манящая меня наука – филология, что в будущем я мечтаю продолжать писать – более серьезно и качественно, если можно так сказать. Но все же… На фоне «дружеских советчиков», которые мягко, ненавязчиво пытаются дать мне понять, что в каждой восхваляемой мною области я могу себя попробовать (т.е. быстренько бросить все творческие амбиции ради чего угодно, лишь бы держаться от русского языка и литературы подальше), люди, которых, безусловно, в моей жизни немало, понимающие мои мечты и стремления, помогают Душе улыбаться. И хочется писать… После прогулок в парках, после посещения театров и музеев, после сбора энергии на концертах, после разговоров о том, как было бы здорово изучать историю, искусство… или мечтаний о создании своей музыки… Все равно хочется писать.»
Эти слова легли на бумагу довольно давно. Тогда была зима и холодное солнце как-то чуждо улыбалось.

Я экспериментировала – намеренно пыталась играть словом в совершенно «не моих» жанрах. Изучила каноны, изучила творчество представителей стилей… мало того, что полученная фальшь была бездарной и неискренней, так, словно в наказание, с того дня, когда я впервые отступилась от себя, я не написала ни абзаца в свойственной мне манере – пыталась, но не смогла. Сознательный отказ от творческого письма, практически ритуальное сожжение всех рукописей – вот итог подобного эксперимента, который послужил следствием внушенных нравоучений. Провал в Литературном Институте имени Горького, внезапное озарение «Эврика! Я бездарна! С этой минуты не опозорю музу ни строчкой!» и многие подобные изменения в образе мысли привели к духовному неблагополучию, срыву, депрессии.
«А что тебе мешает?» Мне мешало писать некоторые вещи свое нежелание. Поэкспериментировала… Потеряла себя. Прекрасный итог?
Я читаю талантливых людей, я читаю много книг – иногда бывало, что читала чрезмерно много и в ущерб активной жизни. Легко понять, что я никогда не напишу так же. Очень глупо было пытаться. Искусство не терпит неискренности. Расплата за попытки писать в чужом ключе была долгой и мучительной. Мне не нужно писать так, как пишут другие, мне не нужны сравнения. И путь мое творчество не оценили ни конкурсные комиссии, ни читатели – разве я писала ради признания? Когда мои пальцы выбивали слова на клавиатуре раньше, чем я успевала осознать, что же пишу… когда каждый взгляд, случайно упавший на что-либо фиксировал тему на небольшого отрывка прозы… когда каждый сон приобретал форму новой темы… тогда я была счастлива. Я делала то, что я хотела, и так, как умела. Попыталась, наступив себе на глотку, научиться чуждому – потеряла слова. Хотелось бы сказать поэтично, словом нарисовать картину тех душевных терзаний, которые сопровождали столь тяжкую потерю – да это умение осталось в прошлом. Язык, которым пишу, прост и непоэтичен; темы, которые озвучиваю, банальны и неглубоки; мораль, глубинный смысл отсутствуют. Иногда кажется, что теперь под силу лишь описать какой-нибудь сон или создать пару записок, которые не имеют литературной ценности.

Сейчас снова велико желание писать. Но нет больше тех слов, которые шли из самого сердца, нет той поэзии и тех красок. Сейчас осень. Я всегда писала осенью – она моя вечная невеста. Возможно осень принесет исцеление… Но нет. Если она хотя бы создаст подобие косметического ремонта, хотя бы позволит имитировать былое время, я расценю это как самый великий подарок судьбы, которым я скорее всего не воспользуюсь. Я приняла решение не писать. Приняла… но до сих пор не воплотила его в жизнь. Это всего лишь отголоски осени, это всего лишь закат, это последние слова не поэта, а всего лишь прозаика. Пока что я буду писать, потому что желание слишком велико, и потому что слишком страшно придумывать новую мечту и новый сценарий жизни. Я буду ставить точки и стыдиться написанного, считать его неглубокомысленным, бездарным и напрочь лишенным свойственной мне поэтичности. И в следующем году что-то написанное мною снова ляжет на стол конкурсной комиссии Литературного Института. Очевидно, что снова будет отказ, потому что я бы сама себе отказала. Так стоит ли пытаться?

Искусство не терпит неискренности. Муза не прощает обмана.
И именно поэтому сейчас Закат.

Bagira Individual (А.Р.)
28 сентября 2007 г.