18. Итожек

Поезд теперь идёт через Москву. Москва – ей бы быть моим врагом. Настоящий дурдом. Даже вокзал похож на грязный заводской конвейер. Тут всё вперемежку, как одна серая масса: суета, грязь, красота.
 
Родной город встретил безобразно плохо, но я не горюю.

Что такое мрак, темнота? Это отсутствие света. А что такое пустота? Это отсутствие хоть чего-нибудь, отсутствие вообще всего.

Хоть и пришлось испить мне чашу до конца (точнее военную кружку), военный из меня неважный, что бы ни говорили. Погоны, звёзды – штука очень тяжёлая. Может, он, военный бы и получился – немного не хватило. Не хватило, как мне кажется, прежде всего, – смысла.

Как репетиция увольнения – отпуск.

Еду. Лишён надежды – больше не знаю, на что вообще надеяться и чего желать. Еду в родной город, который больше не ждёт, который зажил своей собственной, кажущейся иногда кошмарной жизнью. В город, который стал пустым. Еду в неизвестность.

В поезде спросони начинаю искать подчинённый личный состав. И долго не могу поверить, что его нет, и что не надо ни за кого отвечать.
Иногда при подъезде к станции из-под колёс появлялся звук разряжаемого вручную автоматного магазина.
Когда ехали по степным предгорьям, по вечерам из окна доносился запах, от которого возникало ощущение, что пьёшь чёрный чай, в котором заварили все степные ароматы.

Куда мы едем? Мы знаем направление (за исключением совсем уж невероятного). Мы не знаем обстоятельств.

Есть у меня лишь ты одна. Ты золота и грустна, как осенний дождь. Есть у меня одна дорога. И ты, лишь едущая, есть.

Маша, как же я люблю тебя такую! Какая-то патологическая любовь. Но надо жить дальше.

Я продолжал танцевать. Ночью, липкой зовущей ночью. Падали звёзды, падали мысли, горе и радость – прямо под ноги. Не оставалось порой даже пыли, но я танцевал. Мне стало всё равно. Лишь бы не кончалась музыка, скользящая по нерву как бритва. Огни тревог и перегар забот – всё сливалось воедино, когда я танцевал. Все флаги разлетались надо мной, как фейерверк, я оставался один среди вспышек рассвета, но я танцевал. Небо кружилось, грозило грозой, но я танцевал. И мы вместе – ты и я – не смотря ни на что. Я и моя мелодия. А мелодия – это ты. Хоть выколи глаза, я ничего больше не вижу. Темно, тишина, по-настоящему мертвецкая тишина – там, где не танцуют. Крадутся оттуда голоса – бесконечно тонкие и вязкие как нить. Возьмёмся за руки, будем держать друг друга и продолжать танцевать. Не смотря ни на что не останавливаться. В ногах правды нет, но в крыльях живёт любовь.

Мы виделись… Это была её минутная слабость, и уже на следующий день всё стало так, как было. А сегодня захотелось, и я пробежал окрылённый пару километров.
Спустя уже много месяцев я случайно узнал про какого-то машиного «м-жа», он был уже тогда. Оно и не могло быть по-другому. А я так и остался наивным мальчиком.