Командир

Хотя рассказ основан на реальных событиях, по большому счету это литературная фантазия. Так что, избавьте меня от вылавливания исторических неточностей в этом тексте. На фотографии второй слева в нижнем ряду, Каландаршвили, легендарный "Дед", погибший в Якутии. Прототип командира в рассказе С. Широких-Полянский, застреленный снайпером в Амгинском районе республики Саха (Якутия).

Отряд шел быстро – подгоняла открытость местности. За каждым деревом чудилась засада противника, а может, и не чудилось – явственно ощущались враждебные взгляды, направленные на них. Март, злой, ветреный нещадно слепил глаза негреющим солнцем, сине-белым снегом в который вязко втаптывались первые конные.
«А на родине сейчас уже подснежники. Лужи» - подумал командир и улыбнулся своей мысли. «Да. Лужи». Туземец ехавший рядом понял это по-своему:
- Да, начальник, скоро жилье. Через пару кёс* согреемся!
Сколько ему лет – сорок? Пятьдесят? Хотя он уже давно научился различать азиатские лица, казавшиеся раньше совершенно одинаковыми, возраст еще не мог определить. Просто на данный момент, когда старый режим, угнетавший и эксплуатировавший беднейшие слои населения еще окончательно не уничтожен, лица людей подавлены тяготами и лишениями, кажутся одинаковыми. Вот когда построим новый мир… Вот только когда. Ведь даже свои, большевики, умудряются испортить то, что уже было построено. Все же Цокольникова этого надо было судить! И судить показательно – чтобы видели все, Советская власть не щадит и своих, если они виноваты! За десятки и сотни замученных насмерть, это обязательно! А тот случай с большевиком Петровым? Пока он лежал в плену у белых, цокольниковцы вырезали всю его семью! Неудивительно, что тот остался у белых добровольцем. В письме так и говорилось: «Я думал, вы моя власть, мои люди. Я думал, мы строим справедливый, новый мир. Теперь мне ничего строить не хочется. Хочу только мстить. И пока буду жить, буду уничтожать тех, кто затушил огонь моего очага, подсек древо моего рода». А ведь это был ценнейший национальный кадр, коммунист из якутов, причем не из интеллигенции городской, а из бедноты! За каким чертом понесло Цокольникова в эту деревню!?
И ведь что обидно, формально он прав – есть директива от подлого лебедевского «триумвирата»*, в селении сочувствующем белоповстанцам рекомендуется уничтожить каждого пятого.* Мол, выполнял приказ! Отсюда и берут свое начало бочкарёвщина, сентяповщина, меркуловщина, потом коробейниковщина, пепеляевщина… Ведь не было бы кровавых зверств этих ультра-коммунистов, неоткуда было бы вербовать новых бойцов у этого недобитого офицерья. Фактически, если бы не было эскалации жестокости, был бы жив и «Дедушка»*… Нет, как вернусь в Якутск, потребую о пересмотре дела ультра-коммунистов как людей дискредитировавших новую власть.
- Бачка, садись на сани, там волчьи шкуры есть, согреешься, - голос ординарца выдернул из мрачных дум. Улыбнулся – хоть, сколько бы ни было этому круглолицему мужчине, он все же намного старше его, двадцатичетырехлетнего. «Батька». Впрочем, за бородой, мы, «нуччи» все кажемся старыми.
Эх, сейчас быть бы дома, в рабочем клубе! С Серегой, с Артемом… С парнями, да по кружечке, потом на реку… Перед глазами пронеслось улыбчивое лицо Тони, Антониды. Или просто – лежать в теплой комнате, и читать при свете абажура книгу. Пинкертона какого-нибудь, «Зловещая перчатка», хе-хе-хе. Ничего, придет время, все устроится, тогда и погуляем. Отдохну! Ведь не может же идти вечно, эти войны, эти «-вщины!» Придет такое время, когда все будет честно и справедливо. Снова тихо хихикнул своим мыслям.
Когда прожужжала муха, а затем прогремел гром, заставивший весь мир стремительно закружиться, он успел подумать: «Какая муха? Март же…»
Было больно. Хотелось пить. Хотелось закрыть глаза и ничего не делать. Сверху мельешили люди, обрывками долетали лающие голоса туземной речи. А когда мир перестал кружиться, а боль осталась только в области груди и спины, к нему в юрту вволокли якута с окровавленным лицом: «Поймали батька! Этот стрелял в тебя!» Стоял перед ним человек пытавшийся унять мелкую дрожь, но смотревший яростно, знающий свою скорую и лютую кончину. Цокольниковцы говорят, кишки живым разматывали и по забору вешали… Как все-таки больно…

…И сказал тогда командир: «Отпустите этого человека!» Взроптали бойцы: «Да как же так, батька? Он же вас ранил, выстрелом из засады, он враг наш лютый! Разреши, мы его голыми руками разорвем!» И ответил им юный командир: «Разве не видите вы его лицо, его платье? Разве похож он на тоёна, разжиревшего высасывая кровь у батраков своих? Нет, это простой бедняк, сгорбленный непосильным трудом, подло обманутый тойонами и их приспешниками! Отпустите его, и дайте ему с собой табаку, чаю, еды». Молча выслушали красноармейцы и убийца слова умирающего. Заплакал горько стрелявший: «Какого молодца я по не знанию сгубил! Как же я ошибался!»
Так оборвалась жизнь красного командира, положившего жизнь во имя будущей прекрасной жизни.

Командир* - Прототип Командира С. Широких-Полянский убитый снайпером в Амгинском улусе Якутии.

Кёс* - *Мера расстояния равная примерно 10 километрам.

Лебедевского «триумвирата»* - Начальники Якутской АССР Г. Лебедев, А. Агеев, А. Козлов, 1921-22 годах фактически установили тиранию, и были смещены приехавшим специально отрядом И. Строда.

*Временно исполнявший обязанности командующего вооруженными силами Якутии А.Г.Козлов 2 марта 1922 г. отдал всем воинским частям приказ: "Отбросить всякие сентиментальности как с бандитами, так и с мирными гражданами и также с нашими частями. Бандитов, захваченных где бы то ни было, расстреливать без пощады, граждан... содействующих бандитам... предоставляющих им подводы для передвижения, фуража и продуктов... или просто пассивных расстреливать каждого пятого в селении, без всякой пощады..."

«Дедушка»* - Нестор Каландарашвили, легендарный красный командир, убитый из засады якутскими повстанцами.