Иноземец глава 19

ГЛАВА XIX
ПАСХА
 Пасхальное утро выглядело празднично. Несмотря на страшное положение страны, а может быть, именно благодаря нему, множество людей направлялось в храм. Он был единственным в городе. Как объяснила Марьяна, православие жестоко преследовалось в коммунистической Югославии, что привело к практически полному упадку родной культуры. Однако среди ополченцев мало нашлось желающих посетить храм. Одним из них оказался сам Велемир Кустурица, который был немало удивлён тем, что Хейли решил к ним присоединиться. Кустурица, Хейли и Марьяна, вместе с несколькими ополченцами, покидали часть под неприязненным взглядом Манойловича. Заметив этот взгляд, Кустурица сказал остальным:
 - Вы идите, а я задержусь на минутку.
 Он подошёл к Манойловичу.
 - Ты всё ещё по-прежнему ненавидишь этого Хейли? – мягко спросил он.
 - Дело не в Хейли, дело в тебе, - ответил Манойлович.
 - Во мне? – удивился Кустурица.
 - Да, в тебе! Ты столько лет был членом коммунистической партии, столько лет ей служил, а теперь, когда настали трудные времена, бежишь за помощью к её злейшему врагу!
 - О чём ты?
 - Я говорю о религии. Столько лет строилось коммунистическое общество, столько лет оно воспитывалось в уверенности в том, что единственная справедливость возможна только в партии, а теперь ты всех предаёшь. Ты разрушаешь стереотип государства! Ты, в душе, только рад, что пришли американцы! Ещё бы, свобода! Теперь можно и Бога вспомнить, и начать прикрываться им, как это было в средневековье. И этот проклятый натовец теперь стал твоим лучшим другом. Трусливый перебежчик, а может быть и откровенный шпион, которого ты в упор не желаешь замечать. Что ж, вперёд, Иуда! Надеюсь, ты получишь то, что заслужил!
 Кустурица покачал головой.
 - Нет, ты не понимаешь меня. И не хочешь понять.
 - Да, ты прав, я не хочу понимать предателя! Иначе я сам стану предателем.
 - Ты называешь меня Иудой, только за то, что я пытаюсь повернуться к Христу, а настоящий Иуда, как раз предал его, отрёкся от него, как это сделали все мы, как это сделала вся страна. Да неужели ты не понимаешь, какими безумцами мы были, когда объявили войну тому, от кого все наши жизни зависят? Истинное безумие – это воевать с Богом, а не идти по его пути, по пути, который он предложил людям.
 - Ну и отлично! Иди, призывай Бога! Неужели ты не понимаешь, что он не поможет тебе, не поможет никому из нас!
 Манойлович отошёл в сторону, затем обернулся и сделал широкий глумливый жест.
 - Давай, кричи громче! Призывай Бога! Где же он? Что-то он не слышит твоих молитв! Не отзывается! Где же он прячется, а, Велемир? Не вижу я его! Э – эх!
 Манойлович махнул рукой, как человек, отчаявшийся что-либо доказать своему собеседнику, и пошёл прочь.
 Кустурица тяжело вздохнул и отправился догонять остальных.
 Когда они прибыли на место, несколько сотен жителей уже толпилось в дверях храма, пытаясь проникнуть внутрь. Празднично звонили колокола, от которых Хейли невольно вздрагивал. Впрочем, дрожь эта была вызвана отнюдь не неприязнью, а скорее наоборот. От этого звона на душе Хейли становилось как бы легче. Он создавал какое-то мистическое восприятие. Этого чувства Хейли не мог понять и объяснить.
 Кустурица же с интересом наблюдал за иноземцем, прекрасно видя смену его чувств, которая отражалась у Хейли на лице.
 - Почему здесь так много народу? – спросил Хейли. – Разве большинство жителей не покинули эти края?
 - Покинуть-то покинуло, - ответила Марьяна. – Но ведь сегодня такой великий день. Люди хотят посетить храм, тем более что он единственный на ближайшую округу.
 - Да, - подтвердил Кустурица. – И я думаю, что мы все не уместимся в храме. Ты только посмотри, сколько народа набралось.
 Когда они были метрах в пятидесяти от здания, с левой стороны сверкнула яркая вспышка, и огненная струя быстро понеслась по направлению к храму. Раздался оглушительный взрыв, и со стен храма во все стороны полетели обломки.
 Хейли и ополченцы, несмотря на то, что были ещё довольно далеко от храма, отшатнулись назад и пригнулись.
 Толпа закричала и бросилась врассыпную. Хейли сразу же понял, что кто-то выстрелил из ракетной установки. Храм затрясся, но, каким-то чудом устоял.
 С той стороны, откуда был произведён выстрел, показались люди, вооружённые автоматическим оружием. Послышался крик:
 - Аллах Акбар!
 Вслед за ним автоматчики открыли огонь по толпе.
 - Ложись, быстро! – заорал Кустурица, хватая за плечи Марьяну, и укладывая её на землю. Хейли и остальные бойцы тоже мгновенно оказались на земле.
 Террористы, в каком-то экстазе, яростно поливали пулями людей, совершенно не разбирая, кто перед ними: женщины ли, дети, старики или молодые.
 Ни у Кустурицы, ни у остальных не было с собой оружия. В храм нельзя заходить с ним. Поэтому они были вынуждены в полном бессилии смотреть, как террористы убивают беззащитных.
 Послышался вой сирен. К месту происшествия приближались войска. Террористы не стали ждать их прибытия, и быстро ретировались, скрываясь в подворотнях.
 - Кто это были? – спросил Хейли, поднимаясь на колени, и глядя в след террористам.
 - Кто? Наверняка албанцы, - скрипнул зубами Кустурица. – Те самые, о которых ваше правительство говорит, что они угнетённые! Так вот, посмотри сам, какие это мирные люди! Видишь? Что им сделали все они?
 Кустурица обвёл рукой раненых и убитых, лежащих около храма.
 Уцелевшие с криками и воплями, в дикой панике, давя друг друга, покидали притвор храма. Сам храм, сильно потрескавшись, продолжал стоять. Очевидно, планом террористов было обрушить здание на головы прихожан, но, по счастливой случайности, им этого сделать не удалось. Из храма выбирались люди, и бегом бежали прочь. Появились также и священники, которые сразу же бросились на помощь раненым.
 Послышался шум двигателей, и на территорию храма выехало два грузовика с солдатами.
 - Надо помочь раненым! – воскликнула Марьяна, бросаясь на помощь приехавшим.
 Солдаты рассыпались по округе, но стрелять уже было не в кого.
 - Сюда! Сюда! – закричала Марьяна. – Здесь раненные!
 Она бросилась к какой-то женщине, лежащей на земле, и пытавшейся подняться. Хейли поспешил на помощь к ней.
 Командир прибывшего отряда оглядывался по сторонам, не понимая, что же здесь произошло. Кустурица подошёл к нему, и принялся объяснять, что случилось.
 Хейли был в ужасе и в шоке от увиденного, но это не помешало ему быстро и чётко оказывать помощь тем, кто в ней ещё нуждался. Он знал, что исламские террористы способны на любые изуверства и жестокости, но теперь он не понимал, как НАТО, само борющееся с международным терроризмом, может защищать подобное преступление. Как всё это не вязалось с миротворческой деятельностью, которую приписывало себе правительство соединённых штатов. Как же так? Как можно бороться с одними террористами, но защищать других, причём за те же самые деяния? Или может быть, преступления против определённых народов не являются преступлением? Есть народы нужные, а есть лишние, против которых любое зло допустимо? В таком случае, не является ли сама Америка националистической страной? И НАТО? И сам Хейли был среди них, среди националистов. Тех самых националистов, которыми называют они сербов. Последние стереотипы Хейли рушились при виде этого злодеяния.
 Офицер прибывших войск вызывал по рации «скорую помощь». Кустурица продолжал что-то разъяснять и показывать руками.
 Хейли, продолжая помогать Марьяне перевязывать раненую, случайно поймал взгляд одного из ополченцев, пришедших вместе с ним. Взгляд выражал предельную враждебность и что-то ещё. Словно солдат винил во всём случившемся Хейли. В этот момент Рэй вспомнил слова Марьяны и понял, чтобы он не делал, как бы не пытался искупить свою вину, для сербов он навсегда останется перебежчиком. А значит, всегда его будут считать врагом или, в крайнем случае, трусом и предателем. Права Марьяна, нет у него будущего здесь, да и не может быть. Трусов и перебежчиков нигде не уважают, и не надо обманывать, на сей счёт, себя. Пока будет сохраняться мир и покой, к нему могут относиться спокойно, но стоит лишь случиться какой-либо трагедии, произошедшей по вине НАТО, он сразу же будет объектом всеобщей ненависти. Разве он не был натовцем? И то, что он сдался в плен, ровно ничего не меняет. В глазах сербов он навсегда останется натовцем.
 На территорию храма въехало пять машин «скорой помощи». Врачи принялись оказывать помощь тем, кто в ней ещё нуждался.
 Марьяна, шатаясь, встала на ноги, и посмотрела куда-то в небо.
 - Господи, да что же это происходит?! Почему такая несправедливость? – На глазах у Марьяны заблестели слёзы. – Почему такие жертвы? Чем виноваты храмы? Почему снова это началось? Разве мало рушили их мы сами? Грех на нас! Когда же это остановится? Сначала НАТО, теперь исламские фанатики! Что же это! Ну ладно бы нас, солдат, но чем виноваты простые жители, ведь они шли к Господу, к тебе?
 Марьяна осеклась.
 - А, может быть, мы и недостойны твоей милости? Может, нет в нас покаяния, и за это ты нас караешь? И не заслуживаем мы ничего иного, кроме как смерти. Если так, то нет нам надежды, нет нам спасения.
 Слушая эти слова, Хейли чувствовал себя последним мерзавцем и убийцей. Он чувствовал себя так, словно сам убил этих людей, словно сам пытался взорвать храм. А, впрочем, разве он и не был убийцей. Ведь он защищал тех, кто только что сотворил это злодеяние. Разве пособничество убийству не является убийством? НАТО – вот причина зла для этих людей. А он и есть натовец, и всегда таковым останется для них.
 Большая часть раненых уже были отправлены по больницам, когда в небе вновь послышалось знакомое гудение.
 Хейли поднял голову. Сомнений не оставалось, это вновь начинался налёт.
 - Тревога, самолёты НАТО! – закричал Кустурица.
 В небе показались силуэты самолётов.
 «Как же так, - подумал Хейли. – Ведь сегодня религиозный праздник! Самый главный праздник для православных! Православная пасха! Религий нельзя касаться! Это же вызовет мировую волну протеста, страшно даже подумать, к чему это может привести».
 Самолёты приближались, и солдаты взяли на вскидку автоматы, хотя те были, практически, бесполезны против авиации.
 Хейли выпрямился, и не сводил глаз с самолётов. Один из них открыл огонь из пулемёта, и очередь быстро приближалась к Хейли.
 - Берегись! – закричала Марьяна. – Уйди в сторону!
 Но Хейли продолжал не двигаться. Он не хотел жить. Если они совершают налёты даже на пасху, если они уничтожают храмы, женщин и детей, а также потворствуют террористам, то незачем и жить в этом мире. Пусть ад, если он существует, пусть что угодно. Такой мир хуже ада. Хейли не хотел жить, он хотел умереть. Всё, абсолютно всё, в этом мире, ему показалось бессмысленным. Смерть лучше, смерть избавление от кошмара, который зовётся жизнью.
 Все эти мысли пронеслись в голове Хейли за доли секунды, пока пулемётная очередь неслась к нему.
 - В сторону! В сторону! – продолжала надрываться Марьяна.
 Хейли закрыл глаза.
 По какому-то невероятному чуду, пулемётная очередь прошла мимо него, даже не задев Хейли. Открыв глаза, он убедился, что ещё жив, но продолжал неподвижно стоять.
 Стреляли автоматы солдат, но они не могли причинить вреда самолётам. Один из них выпустил ракету, которая поразила один из грузовиков, на котором приехали солдаты. Обломки разлетелись в разные стороны, и часть из них упала возле Хейли, что вывело его из паралича.
 Он обернулся и увидел, что стая самолётов, улетала дальше, но два из них делали круг, с явным намерением вернуться обратно и довершить начатое дело.
 - Надо уходить отсюда! – закричал Хейли. – Вы не сможете их остановить. Уходите отсюда!
 Хотя солдат и удивило то, что Хейли кричал на чуждом для них английском языке, но они прекрасно поняли, что он хотел им сказать. Да они и без него знали, что не смогут устоять перед авиацией, и стали покидать поле боя.
 Один из самолётов выпустил ракету, намериваясь поразить храм, но промахнулся.
 Заработали пулемёты, кося сербских солдат. Ещё одна ракета взорвалась неподалёку от кареты «скорой помощи». Взрывной волной её перевернуло на бок.
 - Там же раненые! – закричала Марьяна. Первым её побуждением было броситься им на помощь. Но Хейли схватил её за руку, и оттащил прочь.
 - Надо искать убежище, иначе всех перебьют!
 Хейли затолкал Марьяну в какой-то проулок, а сам вернулся обратно. Он был удивлён, увидев, что к месту преступления приближаются репортёры.
 Самолёты удалялись и, похоже, больше не собирались возвращаться. Хейли огляделся по сторонам. Убитых и раненых стало ещё больше.
Что же это! Что происходит здесь?! Почему бомбят храмы, почему взрывают медиков? Что это, конец света или нечто иное? Кто же агрессоры, кто же оккупанты? И вообще, против кого сражается НАТО? Кто спасёт Сербию от миротворцев? Как вообще такое возможно?
 Хейли не находил ответы на свои вопросы. Ни на один.