Часть 8. А жизнь на месте не стояла...

К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ИДЕАЛИЗМ ИЛИ ЛЮБОВЬ К СТРАНЕ ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ



А ЖИЗНЬ НА МЕСТЕ НЕ СТОЯЛА …

Времени было, где-то около пяти утра.
Дома оказался и брат и его жена, с которой мы были незнакомы. Я пока служил, Серёга женился. Оказывается, родные взяли на вооружение мой намёк из последнего письма. Что между двадцатым августа и первым сентября могу нагрянуть, вот и собрались на всякий случай.
Был быстро накрыт стол и извлечена заветная бутылка «Экстры», с жирной надписью на этикетке, сделанной красным стеклографом в день проводов, ДМБ-78, было начертано поверх стандартного изображения. Брат достал тубус с листами ватмана, которые на проводах были прикреплены к стенам, и где все желающие писали пожелания, и прочие наставления будущему солдату, т.е. мне.
Первый тост, … конечно, сами понимаете. Мы читали пожелания с листов и смеялись. Как мы смеялись. Я искренне жалею, что эти листы не сохранились. Сейчас уже не вспомню, что там было написано, но было очень смешно. Очень. А может, просто настроение было такое.
В один прекрасный момент мне захотелось переодеться. И вот тут началось. Рубашка, которую я купил себе в Чехии, оказалась женской и была подарена жене брата, а …
Вообщем оказался я в доармейском костюме, в который и влез то только потому, что … вообщем влез я в свой тёмно синий, с накладными карманами, жутко, по меркам семьдесят шестого года, модный костюм …, а в семьдесят восьмом подобные костюмы носили все школьники старших классов. Новую форму ввели, так сказать.
Я не стал никому звонить. Мне хотелось побыть одному. Хотя бы пару часов.
Я шёл по улице, по Новому Арбату, было десять утра. Я не выпускал сигарету изо рта. Потому что хотелось скрыть дрожание рук и губ. А табачный дым помогал еще, и сглатывать комок в горле.
Вы думали когда-нибудь вот так. Когда вы долго были далеко от дома, в отрыве от всего родного и близкого, что стоит вот только вам вернуться домой и все и всё сразу … одним словом, что называется, будет у ваших ног. Стоит вам показаться на улице или в другом людном месте, как все только и будут делать, что смотреть на вас, аплодировать, образно выражаясь вам на каждому шагу, радоваться вам.… Помните? Было такое ощущение? Или это только у меня так было?
И вот, наконец, вы возвращаетесь домой. Вы идёте весь такой … летите, а не идёте. Парите, практически. И с удивлением замечаете, что жизнь то идет, … но как-то сама по себе идёт,… и вы в ней идёте, в этой жизни, но тоже сами по себе. Москва, понимаете. Людей много и все в себе. Народ шел по своим делам, много народу. И никто не хотел замечать меня, вернувшегося в родной город, после долгого отсутствия.
Вообщем надо было звонить. Друзьям. Любимой было звонить,… т.е. проще говоря, да что там, сами всё понимаете. Не было уже любимой, да вообщем то вряд ли она была вообще. Напридумываем себе, а потом.… Но друзья оставались.
Вечером собрались, естественно. Народ, девчонки в основном, потребовали, чтобы я одел форму. Но народ, в основном конечно парни, которые отслужили, этот призыв поломали. Ограничились тем, что повесили плечики с кителем на стену, да фуражку все по очереди перемерили. Как дети, чесслово.
А, вообще говоря, чувствовал я себя не в своей тарелке. Совершенно. Почти с тоской посматривал на «родной» китель. В гражданке было совершенно и абсолютно неуютно, очень непривычно и чувствовал я себя весьма стесненно.
А потом … Старшие ребята, из компании брата, были все уже женаты, у кого-то из них и дети родились. Они понимали, что к чему. Самые близкие друзья ещё служили, и из


ровесников были только те, кто учился в институтах. У них была совершенно другая жизнь.
Они говорили между собой на немного мне непонятном языке. И вообще я чувствовал себя, как на другой планете. Ребята приставали ко мне с вопросами типа «Ну как там за границей?», «Как у них там вот это или вот то?» Как будто я вернулся из туристической поездки или работал при посольстве. Им было невдомёк, что за забором-то нашего, третьего периметра приходилось мне бывать не часто. А за первым то периметром.… Ну я рассказывал, чего там.
А вот в голову навязчиво лезло. «А в батальоне сейчас вечерняя прогулка, а мне не надо сейчас ждать, чтобы ушёл ответственный офицер, потому что хотца чаю. Можно просто взять и попить … и не только чай, а всё что угодно. И пойти можно куда хочешь. Свободно, а не оглядываясь, чтобы не попасться на глаза дежурному по части, потому что был уже отбой. Вообщем всё было совершенно непривычно и …
Я несколько раз пытался начать говорить о службе, рассказать что-то. Но.… Такие разговоры задевали только «стариков». Они живо расспрашивали и рассказывали сами. И, кстати, я почувствовал, что из отношений с ними ушло некое покровительственное ко мне отношение. Со мной общались, как с равным.
А когда старшие друзья разошлись, и я остался в компании сверстников, то и вовсе оробел. Включили музыку и начались танцы – шманцы - обжиманцы … Подружки, с которыми я запросто шутливо обнимался и целовался, свои девчонки с которыми росли вместе и которых я воспринимал всегда…. Вот надо было просто так встать, подойти, обнять и обнявшись, прижавшись …. Это было невозможно.
А тут ещё народ начал показывать мне новый модный быстрый танец. Я не помню, как он назывался, и назывался ли он вообще. Но танец содержался в постоянных и резких касаниях, практически ударах бёдрами, плечами, грудью и …, извините, наоборот. Короче, как говаривал Яшка – артиллерист, форменное безобразие!!! Это вообще было сверх моих сил. Народ стал меня вытягивать в круг, и … даже стучаться или толкаться, как хотите, со мной или об меня. Я пытался обозначить подобные движения и …, но, в конце концов, плюхнулся опять на диван и затаился в уголочке.
Что называется – мама родная, куда я попал.
Вот тут до меня и дошло окончательно, что жизнь здесь, дома, продолжалась. Шла своим чередом. Что она у всех своя, а мы там, в армии слишком идеализируем то, что осталось дома. Нет, не то, чтобы нас забывают или начинают относиться к нам хуже. Просто жизнь разводит нас. … У всех она своя. Уходит в прошлое школьное и дворовое братство, появляется, так сказать, свой круг … печально, но … такова жизнь.