Снегурочка, стр. 5

Когда она вышла, оказалось раннее-раннее утро. Над крышами домов на востоке только-только наметился рассвет. В высоком темперном небе ни единого облачка. Одинокая огромная сияющая Венера.
«Танцовщица» – мелькнуло у нее в голове. От неожиданности ошарашенное тело завибрировало стальным стержнем, по которому стукнули молотом. Из глубины съежившегося живота по коже ударило холодом. Она окаменела, несколько секунд не отрываясь глядя на планету…
Беспомощно, в поисках поддержки, обернулась. Дверь кафе была закрыта, висел покрытый утренней росой замок…
Рассеяно, словно в тумане, она брела по пустым, еще спящим улицам. Мысли метались.
«Воздуха… Мне не хватает воздуха и пространства. Кружусь… Кружусь сама вокруг себя и закручиваюсь юлой. Не могу сидеть больше получаса на одном месте. Я должна крутиться, как белочка в клеточке, или сыпать разговор горохом, или читать запоем. Можно и почитать, да глазки жалко. Совсем… Совсем темно-дремотно. Люди спят, а ты маешься мозгами… Мозгами и животом. Вот так люди начинают курить!»
Мысли метались… Уносились в запредельную высоту и возвращались снова…
«В голове кавардак, страшный страх. Вот чей-то силуэт кажется в окошке и удивительное облегчение – все прошло. Осталось чувство пограничности. Нет решений, нет конкретики, какие-то видения и догадки. Время не оставляет в покое и бегу дальше по волнам памяти. Очень хочется растянуть удовольствие, но искусственного состояния не хочу. Все подобное известно, и чем старше становишься, тем явнее разница между реальным и пришлым, не твоим…».

Очнулась она на пляже.
Утренние пляжи совсем не похожи на пляжи дневные и вечерние. Они чарующе родные. Спокойная ровная поверхность воды, светлая полоска песка, приглашающие силуэты зонтов. Глубокомысленные чайки у ртутной кромки берега что-то по-хозяйски решают. Звонко, на весь пляж, стрекочут утренние цикады. Прохладный песок так и ластится к босым ногам. Теплый воздух с моря трогательно обнимает. Ветерок радостно и приветливо шепчет «доброе утро, наконец-то, ты пришла».
Пляж был пуст. Лишь молодой человек, обняв колени, сидел на песке.
Довольно хорошо сложенный юноша. Красивая атлетическая спина, четко вырисованные эполеты плеч. Не обернулся. Голова, обращенная к морю, даже не дрогнула, когда она прошла мимо позади него.
«Влюбленный».
Она расположилась в шагах пятидесяти от него.
Неуклюже споткнувшись о засыпанную песком дощечку, выронила сумочку. Посыпались всякие мелочи, выскользнула плитка шоколада, что-то тяжело плюхнулось в песок.
Присев, подняла, еще раз вглядываясь в рисунок танцовщицы, шоколад, собрала, стряхивая, вещи. Нащупала в песке металлическую холодную фигурку. Улыбнулась, вспомнив, как сегодня… нет, вчера… да, вчера утром, а как будто тысячи лет назад… приобрела в лавке «Тысяча мелочей» маленького оловянного солдатика.
– Черт! А ведь хозяин знал об этом, – она еще раз глянула на рисунок, – солдатик и танцовщица...
– Паразит! Но как же ты узнал, что у меня была в детстве музыкальная шкатулка?!
Громко засмеялась, плюхнулась на песок. Чайки испуганно вздрогнули, смолкли цикады. Заколка выскочила из волос – они графитовым блеском упали на плечи.
Она уже знала, чем займется, разглядывая дощечку, о которую споткнулась. Кто-то придал ей форму лодочки, даже проделал отверстие для мачты. Но или забыл или что-то помешало закончить задуманное.
– Будешь мачтой. – Прикрепила веточку. Оставив шоколад в фольге, аккуратно сняла фантик, расправила, разместила на мачте так, чтобы картинка оказалась в центре. Скрепила заколкой. Жевательной резинкой укрепила солдатика на палубе. По-детски любуясь своим творением, оглянулась – влюбленного мальчика уже не было. Она была на пляже одна.
Повинуясь необъяснимому желанию пройти рядом с тем местом, где сидел парень, она направилась к воде, чтобы запустить кораблик.
– С ума сойти! – на выровненном песке большими буквами было написано «люблю тебя». Она от удовольствия и восхищения кивала из стороны в сторону и цокала языком, – романтик…
Тонюсенькая полоска солнечного диска появилась над горизонтом.
– Пора. – Она далеко вошла в море и отпустила кораблик.
Взошло солнце.
Долго еще наблюдала, как парус качается на легких волнах, и, выйдя на берег, поняла, как сильно устала, как спала напряженность последних дней. Как, оставив еле заметный след обеспокоенности, умиротворенность, невесомость, опустошение завладели ее душой, обычно возникающие по окончании Великого дела, которое долго-долго тянулось и требовало полной отдачи сил.

Она уезжала из городка поздно ночью. На такси. Снаружи было не по-летнему прохладно, внутри же было тепло и уютно. Вымершие улицы ныли от одиночества, цепляясь тенями столбов за крышу машины, в безнадежности удержать хотя бы одну живую душу. Она уезжала. Знала, уезжает навсегда и больше никогда-никогда не вернется. Светофоры печально хлопали глазами, пытаясь сморгнуть слезинку с ресниц. На красный свет хмурый водитель педантично останавливался. Взгляды непроницаемых окон домов проникали в салон, гипнотизируя людей. Из приемника автомобиля бешено рвалась штормовым ветром Ванесса Мэй.
– А карнавал? – Вспомнила она.
– Совет старейшин отменил. Сегодня на пляже девушка погибла…


Самый первый раз она его увидела, вернувшись из отпуска. Он уже работал вторую неделю. Зашла в кабинет. Заметила его. Внутри что-то подпрыгнуло, плюхнулось в мочевой пузырь и разбилось. Сдерживая смятение, не разрешая лицу потерять неприступность и повернуть голову в ТУ сторону, подошла к подруге. И тут же поняла: першащее горло изменило ей. Сдавленным голосом, сделав вид, что поперхнулась, попыталась что-то внятное произнести. Подруга поняла это, как предложение сходить покурить.
Когда выходили, она чувствовала его взгляд, горячий и щиплющий электричеством, цепкий, изучающий, скользящий вдоль спины.

Объяснить нахлынувшее возбуждение, замешанное на материнских чувствах и потребности в нежности, – она не могла. Но уже тогда знала, что ЭТО произойдет с ними.
«Предвкушение. Жуткое. Странное. Никакими словами не обсказанное. «Муть» – слово слишком приблизительно похоже на то, что охватило с головы до ног. Мозгами понимать подобное даже и не следует. Надо загнать это чувство поглубже и постараться жить, как будто ничего и не предвкусилось. Так, глупость, бред…
Но тем оно и опасно. Потом так шарахнет своей явью, так все разом вспомнится, что лишний раз задумаешься: мол, глупая башка, было же тебе знаменье, был же знак свыше, чего ж вздумала не слушать внутренний голос.
И каждый раз кажется, что могло обойтись малой кровью, прислушайся вовремя к предвкушению».

Есть такое понятие «генетическое соответствие». Сопутствующие понятия – «биологическое совпадение», «физиологическая адекватность», «химическая близость».
Когда нам встречается человек, подпадающий под эти понятия, организм практически перестает нас слушаться, повиноваться, подчиняться. Все внутри цепенеет, застывает, каменеет. Оторваться, отвести глаза от любования, сил не то чтобы не хватает, даже сама мысль об этом отзывается болью. Каждую линию, каждый фрагмент, каждый изгиб, каждую выпуклость. Движение, голос, аромат… Все вызывает необъяснимый, непостижимый и пугающий этим, трепет и страх.
Нас тянет, влечет, манит к этому человеку. Противиться этому нет никакого смысла, потому как это сама Природа со своими непререкаемыми законами диктует нам свою волю.
Влюбленным знакомо это состояние. На недолгий период они становятся такими генетическими близнецами. Со временем сила соответствия ослабевает и, если ничем не подтверждается, исчезает, порой навсегда.

Увидев ее, он понял, что попал… в цепкие лапы генетического соответствия. И уже тогда знал, что рано или поздно ЭТО произойдет с ними.

Они довольно часто встречались на работе и по работе. Каждый раз скрывая себя и таясь друг от друга. Он, как мужчина, был более агрессивен и нагл. Но запихивал свое тайное знание в глубины своего мироздания, понимая, что у него нет никаких шансов покорить эту Неприступность, Отчужденность, Самодостаточность, Благополучие, Умиротворенность.
Беседовали они о всяких пустяках: рабочих моментах, фактах из жизни – ничего конкретного и значимого.
И каждый раз во вскользь брошенном слове, в трактовке ситуаций и событий, он поражался глубине ее души, глубине ее мировосприятия.
И каждый раз она поражалась зачехленности души его, ощущая сквозь плотную ткань излучение неисчерпаемой энергии.

Они не удивились, когда он пригласил ее в гости, а она приняла приглашение…

«Стоит на минутку закрыть глаза, как я моментально проваливаюсь в эту ночь и себя уже не помню. Остался легкий привкус твоих горьковатых губ, тепло сильных рук, поднимающих меня высоко-высоко, и властный шепот: «Делай все как хочешь!».
Как тебе удалось так разбередить мою душу и мгновенно подчинить своим желаниям? Умом трезвым понимаю, что делаю не то, а инстинкт толкает и толкает меня в пропасть памяти! Пусть даже это очередная ошибка, но я рада этому!
ТЫ – сильнее – тебе и карты в руки. Мне так явно было хорошо, а ты так хотел моего желания, что все остальное стало бессмысленным. Виснет в воздухе вопрос «Зачем?» Прочь отлетают все разумности.
Прорываясь сквозь толпу спешащих людей, чувствую только легкость в каждом шаге. Ты подарил мне себя другую. Не знала этого, не могла даже представить, что способна так летать».