Один вечер её жизни

 Негромкий удар закрытой двери. Такой же негромкий щелчок ключа в замке. Мягкий шорох закрываемой внутренней двери. Щелчок-это выключатель бра, висящего около входной двери. Чуть слышный металлический звон – это ключи, вынутые из второй двери, и опущенные в сумочку, которая затем ставится на тумбочку.
 Тишина. Впервые за многие годы.
 Раньше, когда она приходила с работы и открывала входную дверь, её почти всегда встрчали звуки музыки, доносящиеся из комнаты дочери.
 Сегодня же было непривычно тихо.
 В первые минуты она не придала этому значения: так было иногда и раньше, когда та задерживалась где-то с друзьями и приходила, когда она начинала нервно поглядывать на часы.
 -Мам, ну, не обижайся. Понимаешь…. ну, не позвонила…., забыла …, ну, всё же бывает…… . Ну, мам... .Ну, прости…, ну не обижайся…., и потом, я уже взрослая. А ты, что, всегда звонила бабушке? А?
 Убийственный аргумент, на который следовал, естественно, адекватный ответ
 - Вот, когда будут свом дети, поймёшь. Посмотри на часы – половина двенадца-того ночи.Неужели так трудно было позвонить? Ты понимаешь, что я волнуюсь?
 В ответ та подходила и чмокала в щёку, считая, что мир восстановлен
 - …..ну, прости……, мир?
 Ну, что с ней поделаешь? Взрослая.
 Так было раньше.
 Но сегодня всё было иначе - в квартире стояла какая-то особая, одинокая тишина.
 Она посмотрелась в большое зеркало в прихожей………, сняла плащ, открыла дверцу шкафа…., затем присела на стул и сняла обувь.
 На минуту замерла, как бы задумавшись, что же делать дальше. Затем встала, выключила свет и пошла на кухню.
 Рука автоматически протягивается вверх – вправо и нажимает клавишу выключа-теля, впереди загорается свет.
 Лёгкое потрескивание, неяркая вспышка, мирное урчание небольшого наполовину налитого чайника. Вновь щёлчок – это уже приёмник, негромкая мелодия.
 Пальцы нащупывают пуговки пиджака, она идёт в большую комнату, чтобы переодеться.
 Всё делается чисто автоматически, движения выверены за многие годы до мелочей, мысли витают в ином месте.
 -…как у них там? ….. у них – это, имеется виду у дочери и её мужа….., несколько дней тому назад она ещё жила здесь…., а сейчас - уже у него.
 Первые несколько дней она даже отдыхала предоставленная самой себе – не нужно было готовить, куда-то спешить, свободного время оказалось столько, что девать его было некуда. И куда же, интересно, оно девалось раньше?
 Но сегодня что-то произошло.
 Что же?
 Она не могла ответить себе на этот вопрос, просто неожиданно почувствовала, что что-то в её жизни изменилось…..
 Переодевшись, она идёт в ванную комнату, наклоняется к настенному зеркалу и внимательно - словно его увидела впервые – рассматривает своё лицо. Слегка отстранившись от зеркала, она достаёт и отрывает от рулона кусок ваты, промока-ет его смывкой макияжа и тщательно, не спеша стирает уже успевшую потечь тушь. Затем, также не спеша, умывается.
 Ещё раз смотрится в зеркало: кажется, более или менее, ничего - хотя вид, конечно, ещё тот.
 Сегодня она словно впервые увидела в зеркале своё лицо, сегодня спешить ей было не куда, сегодня, впервые за многие годы, она будет ужинать одна. Она и вчера, и позавчера также ужинала одна, но не придавала этому особое значение, и только утром ей неожиданно пришло в голову соображение, что теперь она всегда будет ужинать одна. Осознание этого оказалось настолько неожиданным и ярким, что она за завтраком вместо традиционной утренней чашки крепко заваренного кофе чисто автоматически заварила себе чай, и, только позже, это поняла. Дальше, весь день прошёл, словно в каком-то заторможенном состоянии. Впервые выходя с работы, она поняла, что дома её никто не ждёт.
 Раньше всё шло как-то всё своим чередом: дом, работа, магазины, муж, ребёнок… Затем мужа не стало: нет, конечно он оставался, но он был уже чьим-то другим мужем, а она осталась одна. Раньше было как-то не до того: работа, магазин, дом, ребёнок, которого необходимо было поднимать одной. Одной приходилось крутиться на двух-трёх работах, потому что его надо было одеть, накормить, записать на курсы иностранных языков, побеседовать, узнать как у него дела - в начале в школе, затем в институте, потом …да, мало ли что было – потом. Она старалась не задуматься над тем, трудно было ей одной, или нет. Если бы она стала хотя бы иногда размышлять на эту тему, то, наверное, совсем было бы не в моготу.
 Но вот сегодня, она впервые была предоставлена сама себе. Сегодня ей спешить было некуда. Ещё вчера она даже не задумывалась над этим вопросом – Как же она будет жить, когда останется одна?
 Сегодня же этот вопрос встал сам по себе и теперь ей придётся над ним задуматься.
 Впервые за многие годы она должна будет задуматься о своей собственной жизни.
 Все эти мысли проносились где-то глубоко в её подсознании, а руки, тело в это же время двигались, жили своей самостоятельной привычной жизнью, своими давно отработанными, заученными движениями.
 Поправив прическу, она погасила свет в ванной и пошла на кухню – чайник уже закипел.
 По отработанной годами привычке, она достала чашки и поставила их на стол, одна против другой, повернулась, достала и поставила тарелки, положив рядом с ними вилки. И в этот момент неожиданно замерла. Только сейчас до неё дошло, что она накрывает стол, как и прежде, на двоих.
 Не смотря на то, что из приёмника доносилась какая-то мелодия, она её не слышала, ей казалось, что её окружает плотная, как непроницаемая завеса, тишина. Она стояла рядом со столом, держа в руках тарелку с нарезанным только что хлебом, не понимая, что же её делать дальше, время словно замерло, она выпала из окружающей действительности: мысли остановились, разум оказался не способен справиться с возникшей задачей.
 Инстинктивно выключила приёмник, словно он был кем-то посторонним, вторгшимся со своей навязчивостью в этот возникший сюжет. Поставив нарезанный хлеб на стол, она насыпала в чашку в начале кофе, затем песок, налила кипяток и медленно опустилась на стул около окна. Есть не хотелось - аппетит, обычно всегда разыгрывающийся у неё к вечеру, сегодня напрочь отсутствовал.
 Медленно помешивая чайноё ложечкой кофе, она обратила остановившийся взгляд за окно.
Вечер не спеша, опускался на небольшой сад во дворе, куда выходили окна: осень, мелкий, моросящий дождь, серая дымка, словно пропитывая деревья и кусты, мед-ленно плыла одинокими островками меж тёмных верхушек, усиливая иллюзию отрешён-ности от окружающей реальности. И голова и сердце были «абсолютно пусты», ни одной мысли, ни каких чувств, только какая-то нотка, какая-то тревожная, но пока совершенно неразличимая мелодия, зазвучала где-то очень, очень далеко, в самой глубине подсознания.
 Шло время. За окном постепенно темнело. Она давно уже перестала помешивать кофе, даже не заметив, что он уже остыл.
 И здесь она словно проснулась и поймала себя на мысли - Господи, хоть бы кто-нибудь позвонил.
 И тут же перебила сама себя - Нет, нет, не хочу…
 Затем, она вылила кофе, вновь вскипятила чайник, налила уже себя чая и стала, не замечая, что именно, медленно жевать. Не хотелось ни о чём думать, ни что-либо делать по дому.
 - Всё завтра, подумала она.
 - Вот теперь я больше никому не нужна…
 Она посмотрела на часы - уже половина двенадцатого. Как же это? Она и не заметила как пролетел вечер. Встав из-за стола и, выключив свет на кухне, она направилась в спальню.
 Постелив, она легла, но сон не шёл. Теперь наоборот, масса мыслей переплета-лась в голове, наслаиваясь одна на другую, мешая одна другой. Разум, пытаясь разобраться в этом сумбуре, заставил её встать, направиться на кухне и включить не громко приёмник. Раньше, когда она была не одна, из комнаты дочери всегда - когда она уже ложилась спать – доносилась какая-нибудь музыка. Она настолько к этому привыкла, что полная тишина, стоящая в квартире, казалась неестественной, заставляющая все эти мысли выплывать наверх, будоража сердце.
 Постепенно она успокоилась, и сон медленно стал опускаться на её встревоженное сердце,погружая её в мир иллюзий, где она была нужна всем – мужу, дочери, друзьям…
 Слабая улыбка, появившаяся на губах, говорила о том, что она уже приоткрыла дверцу в мир «розовых снов» и сделала шаг навстречу тому счастью, которое, когда было рядом с ней в том мире. Но это был мир прошлого, мир ушедших чувств, Вселенная памяти, в которую, к сожалению, она уже никогда не вернётся.
 Мир, в котором она проснётся утром, будет уже иной Вселенной, иной жизнью, в которой, к ней, наверное, также придёт счастье.
 Но это будет уже другое счастье, совершенно не похожее на прежнее.
 Нужно ли сожалеть о том, что прошло, и что уже никогда не вернётся, или нет?
 Кто сможет ответить на этот вопрос?

 10.2007.