Так не должно быть...

 Так не должно быть...


 Солнечный свет, не по осеннему яркий, придавал ковру из опавших листьев совершенно новый золотой оттенок. Я не видел ещё в этом году такого светлого дня, холодного и одновременно яркого, невероятно яркого. Сегодня я был открыт для всего на свете. Под чистым голубым небом вся земля была открыта.Смотри и люби кричала она, и тот кто имеет уши, пусть услышит её радостный клич .Тот кто имеет глаза, пусть озариться её праздничным ликом. Даже в центре большого города природа в этот день была как никогда прекрасна...В парке играли дети, молодые мамы прогуливались с колясками и оживлённо беседовали друг с другом о чём то. Воздух вокруг был наполнен всеобщим благоденствием, общественной радостью воскресного дня. Маленькое озеро в центре парка играло солнечными бликами, а утки уже с окрепшими утятами робко подплывали к берегу, и радовали, кормящую их кусочками булки детвору. Что-то очень доброе летало вокруг, умиляло сердце, заставляя его сильнее стучать. Я шёл по золотому ковру, погрузившись в свои светлые думы, и мечтал. Не мгу точно сказать о чём именно я мечтал, да и какая собственно разница, бывают минуты, когда мечты рассеиваются на все четыре стороны, ни на чём конкретно не останавливаясь, ничем не выражаясь, а так бесконтрольно вылетают из глубины души, проникнутые любовью ко всему живому, к каждому человеку на планете. И сейчас меня охватило именно такое небесное мечтание... «Я счастлив!»-сказал я сам себе, и улыбнулся в ответ своему голосу...
 Два часа я наслаждался природой. В седьмом часу начало смеркаться, и люди постепенно стали расходиться по домам. Я не хотел покидать парк, даже несмотря на то, что стало заметно холоднее от усиливающегося северного ветра .Прогулка утомила меня, ноги устали, и я решил присесть на деревянную скамейку возле озера. Ноги приятно загудели, кровь побежала по усталым мышцам, я почувствовал лёгкую дремоту. Ветер проникал под полы пальто и раздражал душевную гармонию. Мне становилось холодно, чувство лёгкого голода сало постепенно занимать мои мысли. Тучи заволокли некогда чистое небо и накрапывался дождь .Я уже собирался встать и идти домой, как моё внимание привлекла уже пожилая женщина с собакой, присаживающаяся отдохнуть подле меня на скамейку. Не обращая на меня никакого внимания, она смотрела каким-то пустым взглядом прямо перед собой, иногда поднимая голову, бросала безразличный взгляд на проплывающих мимо уток. Собака с высунутым языком, тяжело дыша, сидела покорно рядом. Она, наверное, не узнавала меня, зато я помнил её очень хорошо. Она была матерью моего очень давнего знакомого, который погиб в первой чеченской войне, и который с самого раннего моего детства был мне старшим товарищем. Старше был он меня лет на восемь, но нам это не мешало резвиться вместе. Он был каким-то нелюдимым что ли, со своими ровесниками общался мало, несмотря на свои внушительные габариты. В моих детских воспоминаниях особенно чётко отложился один мой день рождения, на который он мне подарил набор для настольного тенниса, состоящий из двух ракеток, сетки и двух пластмассовых мячиков. Помню, как мы играли на железном столе, что стоял во дворе, а лёгкий мячик то и дело сносило ветром. Весело было... очень весело. Потом я пошёл в школу, всё свободное время тратил на занятия спортом, и наши пути постепенно разошлись. И сейчас эти детские воспоминания нахлынули на меня с особенной силой, согревали таким забытым теплом. Я услышал совсем недавно, что он погиб в Чечне, и погиб уже давно. Но видно так уж устроены люди, сожалеть о чём-то для нас далёком, пусть даже некогда близком, мы можем недолго, и даже самые ужасные трагедии стираются из памяти ежедневной суетой, которая всё дальше отдаляет нас от нашего детства. Сейчас я смотрел на эту усталую от жизни женщину, с глубокими морщинами на лбу и в уголках губ, и видел в ней Марию, Богородицу, в которой сосредоточилось всё страдание мира. Отдельные локоны седых волос, собранных на затылке в пучок, трепал ветер. В глазах были несмываемые вечные слёзы по погибшему отроку, по своей загубленной жизни. Она посидела немного, встала, и позвав собаку направилась в глубину парка...Она прошла мимо меня, не одарив меня ни единым взглядом, лишь только разговаривая со своим единственным четвероногим другом...Меня передёргивало каждый раз, когда она называла пса по- имени...по- имени оставившего её сына. Столько трогательного было в этой односторонней беседе, а пёс, лишь только встряхивал головой и смотрел на неё своими умными глазами , всё понимая и сострадая ей. Я смотрел ей вслед, уже оставленный прикрасами ушедшего дня, провожая в сгустившиеся сумерки. Медленным шагом она прошла шагов тридцать, вдруг из-за пазухи старой, некогда яркой куртки, достала сумку, сшитую из использованных пакетов из под молока, и подобрала с золотого ковра одиноко лежащею бутылку, выливая остатки пива в ней. Положив бутылку в сумку, она оглянулась и посмотрела на меня своим проникающим в душу взглядом. Я смотрел на неё , затаив дыхание, не в силах произнести ни слова, ни единого звука, -я был в шоке, был убит увиденным, но ещё до конца не осознанным. Мы встретились глазами и несколько секунд, которые мне показались вечностью, смотрели друг на друга, думая каждый о своём, страдая каждый по своему...Опустив глаза, гордые, но с отпечатком безысходности, она повернулась, и обречённая на одиночество поплелась в темноту, а её верный друг послушно потрусил за ней...Я же пытался сдержать эмоции, но напрасно. В груди сдавило от надвигающихся из самого сердца рыданий, от внутреннего взрыва, который разрывал меня на части. Дождь стал сильнее, и капли, стекающие по волосам на глаза, сливались с наступившими слезами. Мое сознание кричало «Почему?!!! Ведь так не должно быть!!!... Господи, ведь не должно же!!!»Я вспомнил его, вспомнил его грубые черты лица, его, всегда служившего для меня образцом мужественности, и так незаметно ушедшего, во имя неведомых ему тогда целей, подставленный своей Родиной и покинутый ею, отдавшего обществу только начинающуюся жизнь , для его же сытости и спокойствия...А одинокая его мать подбирает пивные бутылки!!! Она, родившая этого героя, героя не по своей воли, и тем более от этого героя ,не выбиравшего своей участи, а только принявшего ее, смирившегося с ней, она оставленная на произвол судьбы безжалостной страной, она прозябает в нищете наедине со своим личным горем...Я нашёл у себя в почти таких же пустых карманах последнее, и возненавидел себя что растратил сегодня деньги так бездарно, в общем даже и на ненужные мне вещи, а так безделья ради, и побежал за ней. Я догнал её в глубине парка. Она испуганно обернулась, а собака грозно залаяла .Не обращая на пса внимания я положил ей в руку скомканные купюры:

-Послушайте! На вот возьмите...не говорите ничего, просто возьмите и всё!:- задыхался я...

-Милок, что ты? Не надо мне ничего! С..., тихо ,ко мне, ко мне я сказала,- но собака не унималась, наконец она накинула на него поводок и прижала к себе.

-Возьмите! Я помню его. Я очень хорошо знал его, и Вас я тоже знаю...Спасибо Вам...Спасибо Вам за него...Огромное спасибо, слышите!...Возьмите...Я так сам хочу...До свидание...Спасибо Вам! ,-и я побежал от неё дальше в парк, в темноту. Больше всего в жизни я не хотел сейчас встречаться с людьми, не хотел смотреть им в глаза и думать о том, что видел. Задавать себе вопрос «Почему?»... И понимать, что так неправильно, что так не должно быть!