Горькая доля

Жили-были муж и жена. Мужа звали Николаем. А, жену — не помню как.

Вот, приобрёл как-то Николай гусли — старинные, но, в хорошем состоянии:  не поцарапанные, с вензелями. Подёргал за струны, послушал-проверил, как гудят, и улыбнулся — довольным остался.

Каждый вечер повадился он отныне, приходя с работы, играть на них.
Раз поиграл, два поиграл. А, на третий — жена ему говорит:
— Шёл бы ты, Николай, со своей бандурой куда подальше!

Вздохнул Николай — да, делать нечего — взял самогуды под мышку и пошёл.
Долго ли, коротко ли приходит он в один город, и глазам своим не верит:  все от мала до велика на музыкальных инструментах играют — на разных, но, в основном — на щипковых.
Понравилось это ему, и остался он там жить.

А, жена его тем временем на радостях написала объявление, мол, если кому надо, то, она сейчас одна, свободна, и с удовольствием готова разделить свой досуг с интересным человеком, не обременённым семейными обязательствами и с чувством юмора, и, даже — в случае чего — связать с ним свою судьбу навек.
Распечатала-размножила сей призыв, расклеила его, где только можно было, окошко пошире раскрыла, и присела к нему, ожидаючи.

Не долго, однако, томилась — скоренько по её душу и весельчак нашёлся.
Познакомились они, сговорились, стали вместе жить-поживать, радоваться друг на друга — утром какава пьют, вечером семечки щёлкают.

И, вот, однажды приходит она домой с очередным мешком калёных, затаскивает его через порог, глядь — а, ейный сожитель на балалайку струны натягивает.
— Во! Купил по случаю! Буду теперь музыке учиться! — и лыбится задорно так, не предвзято.

Ничего в ответ не сказала горемычная, только плечики опустила, да головку кудрявую понурила, ушла себе тихонечко в кухоньку, мешкотару с семками развязала, горсточку оттуда отсыпала, села в уголок, грызёт-лузгает их, скорлупки на тарелочку складывает, думку кумекает.
Посидела так немного, да и зашмыгала носиком, завсхлипывала-запричитала под балалаечное треньканье:
— И за што-пошто мне такая доля горькая?… Доля горькая судьбой дадена… как злодейкой, подарена… всё равно, что тяжёлым камнем к землице навеки придавлена…

Пока горевала, целую горку шелухи наплевала. Да, с горяча ещё всё порывалась и этого музыканта за дверь выставить, но, вовремя одумалась — А, ну как следующий с тубой придёт, али с полковым барабаном? — смирилась.

——————

Уж не знаю — толи сказка это, толи быль.
Люди разное болтают. Говорят, что Николая в обчестве беспечных дам видали. А, другие утверждают, будто жёнушка его частушки разучила, и теперь их с хахалем своим под балалаечку спивает, по утрам, по-прежнему, какава тёпла попивая, вечерами семачки шолкая.
Но, на днях, буквально, мне в трамвае рассказали, что в слезах её сердешную видали…
Что поделать? Жизнь такая штука — всякое бывает…


ВИГ