Cantare

 Зрелые годы – это и плохо и хорошо. Или в правильной последовательности – и хорошо и плохо. Хорошо, что есть много интересного и весёлого, чего можно вспомнить. Плохо, что твои воспоминания интересуют всё меньше и меньше народу.
Очень часто, когда происходит какое-нибудь событие или случай, тотчас же в голову лезет аналог из прошлой жизни. Иногда это здорово надоедает тебе самому, что уж говорить об окружающих.

 ... Вспомнилось время (два с половиной десятка лет тому), когда автору в результате в результате фантастического везения на крыльях перестройки удалось впервые в своей жизни попасть в зарубежную туристическую поездку. И не куда-нибудь, а за тридевять земель в сказочную страну с названием, которое в Союзе без соответствующей приставки и не произносилось : «Куба – любовь моя!».
О пребывании на Острове Свободы (весьма спорное определение, но вот Остров Сокровищ – один к одному) можно говорить часами, а можно написать оду в прозе (что автор уже сделал). Сейчас же вспомнился маленький эпизод.

 В шикарном современном двухярусном автобусе-единственном на нашем маршруте- кроме нашей группы ехала такая же по численности из Литвы. Надо ли говорить, что прибалтийские братья чувствовали себя гораздо вольготней, чем наша, зажатая тисками «облико морале», наполовину состоящая из колхозного крестьянства совковая прослойка.
Прибалты всю дорогу хлестали ром и пели свои не по северному темпераментные песни. На частых остановках, которые делал наш чудо-автобус, они умудрялись станцевать свою «етку» под аккомпанимент акапелного пения.
Предводителем литовских «псов-рыцарей» был некий Ричард, хотя руководителем группы числилась милейшая Инга – женщина лет пятидесяти. Но и она с удовольствием подчинялась буйному самозванцу и веселилась наравных со своими подопечными.
 На одной из остановок к жизнелюбивым литовцам подошли двое чернокожих ребятишек. Сначала они с интересом наблюдали за веселившимися пассажирами, а потом начали им подпевать. Ричард обратил на это внимание, подозвал к себе старшего (лет двенадцати) пацанёнка, вынул из кармана долларовую бумажку и скомандовал:
 - «Cantare!»
Парнишка как-то смущенно посмотрел на денежку (на Кубе тогда практически обходились без денег), кивнул младшему и они запели.
Первой шла «Катюша» (группа-то была советской), которую ребята исполнили, практически не коверкая слова, чистыми детскими голосами. Антисоветчика Ричарда такой репертуар не устроил.
 - «Cantare italiano!»
приказал «денежный мешок», благоразумно не отдавая пацанам заработанный доллар. И тут дуэт затянул «Аве Мария», затем не останавливаясь «Санта Лючия», «Баркароллу», ещё что-то...
Из автобуса вышли все туристы; даже гиды и водители удивлённо слушали этот концерт.
Юным артистам горячо аплодировали, каждый старался сунуть им гостинец. Меня же вот что поразило: в детских глазёнках светилась радость, когда их слушали , затаив дыхание, взрослые; когда они творили! И полученные гостинцы мало что прибавили к счастью быть признанным. Кстати: совершенно некстати рассеянный Ричард так и не отдал им обещанной денежки. А они этого и не заметили!
Лишь когда прозвучала команда «По местам!» и все ринулись в автобус, я придержал массовика-затейника и напомнил, что неплохо бы рассчитаться за концерт. Ричард одарил меня высокомерным взглядом, вынул из широких штанин «дубликатом бесценного груза» два бакса и выдал каждому из ребят его гонорар...

 ...Вот так всегда: хочешь рассказать одно, а заносит тебя совсем на другое – где Brighton Beach, где Куба, что между ними общего... Оказывается, есть. Разумеется, не между этими несовместными ни во времени, ни в пространстве объектами. Но в происходящих на них случаях.
 Ранним летним утром на набережной Брайтона приличное количество марширующей публики. Не так их много, но достаточно часто встречаются велосипедисты. И уж совсем редко увидишь того, кто на велосипеде, да ещё и поёт. Но моего героя вы можете встретить почти каждое утро часиков в семь верхом на хорошем «велике» с укреплённой у руля полочкой, на которой возлегает транзистор, исполняющий роль оркестра сопровождения.
Сам герой – красивый лет сорока пяти итальянец: волнистые с лёгкой сединой волосы, светлые глаза, правильные черты лица, загорелая спортивная фигура. Что-то похожее в его возрасте представлял другой итальянец – Фрэнк Синатра.
Мой Фрэнк (позвольте его так называть), как и Синатра, тоже любит петь. Первое моё знакомство с ним случилось на boardwalk’e.
 В утренней тиши я услышал приятный голос, напевавший именно ту неаполитанскую мелодию, которую когда-то пели кубинские соловушки, но в сопровождении великолепного симфонического оркестра.
 Звучание оркестра и голоса нарасталo по мере того, как ко мне приближался велосипедист. Наконец, мы сравнялись и я впервые увидел моего Фрэнка, распевающего “Cantare” под аккомпанимент звучащего из портативного магнитофона оркестра. Фрэнк заметил моё замешательство и величественно кивнул с высоты велосипедного седла. Такое же как у меня удивление и оторопь он вызывал у всех встречных, и всем им поющий маэстро отвешивал ободряющие кивки.
 В то утро поющий итальянец ещё трижды проезжал мимо меня и все три раза, не прекращая пение, он раскланивался так, как это делали и до него его знаменитые соотечественники.

Всё лето длились импровизированные концерты моего Фрэнка на набережной. Заслышав издалека знакомые мелодии все встречные останавливались и провожали аплодисментами велосипедиста. А он, мой скромный маэстро, с достоинством оперной звезды награждал каждого величественным кивком, продолжая при этом распевать во весь голос.
Может в жизни Фрэнка, не добравшегося до сцены и мировой славы, это и был момент истины? Может признательности случайных прохожих на boardwalk”e ему было достаточно для ощущения творческого счастья?
 Нет , я далеко не уверен, кто более счастлив – поющий под открытым с безбрежной далью океана небом в сопровождении льющейся из транзистора музыки оркестра и под одобрительные аплодисменты утренних посетителей набережной велосипедист; или стоявший под сводами Ла Скала всемирно знаменитый Марио Ланца; или любимец Америки Синатра, вызывавший бурю восторга на Большой сцене Карнеги Холла; или опьянённые успехом у полусотни туристов мальчишки из предместья Плайя Хирон... Who knows?
Бесспорно: лучше жить богатым и здоровым, чем бедным и больным. А счастливым быть – ещё лучше! Ведь истинное счастье – это субстанция, которую не заменить ни блеском, ни роскошью, ни даже славой. Счастливы те, кто обладает счастливым даром уметь быть счастливым. Сдаётся, мой Фрэнк именно из этого ряда.