Тогда мы все уйдём

«ТОГДА МЫ ВСЕ УЙДЁМ»

(Рассказ)

* * *

-Страсти накалялись. Пламя межнациональных конфликтов, не успев потухнуть, возгоралось с новой силой на плодотворной почве религиозных противоречий. Некогда здоровый дух соперничества превратился в кровавую бойню. Мир пошёл прахом, медленно, но с каждым днём всё увереннее скатываясь в тартарары. Паника охватила все континенты. Всё больше и больше народу стало покидать города и отправляться в сельскую местность в надежде закрепиться на какой-нибудь ферме. А многие жители с окраин – наоборот сочли для себя лучшим поискать спасение в мегаполисах, переполненных кришнаитами и ожидающих второго пришествия. Некогда вполне благополучные отцы семейства оставляли свои дома и примыкали к хиповским коммунам, где, витая в дыму индийской конопли, придавались забвению и свободной любви. Паства собиралась в храме в надежде утолить голод и обрести кратковременный отдых в относительной безопасности под крышей над головой. Воровство и мародёрство стало жизненной необходимостью, а оплаченный труд – счастьем, сопряжённым с риском быть убитым завистниками. Охотничьи магазины были разграблены в первую очередь, соответственно пусты были зоопарки и заповедники. В лесах хозяйничали организованные банды вооружённых людей, истребляющие всё живое, пригодное в пищу. Мир погрузился во мрак и безумие. Успехом стали называть газогенераторный преобразователь, а удачей – спички, соль и тёплые вещи. Женщины настойчиво предлагали себя и своих дочерей за полстакана крупы, а те, кому повезло больше, пользовались покровительством вожаков человеческих групп. Бушевали пожары, голод и страх. Мор стал ожидаемым следствием, внушающим оптимизм тем, кому было суждено в это время, в тёплых подземных хоромах, отрыгивая от сытости, наблюдая за всем происходящим, сидя у мониторов, показывающих новости, транслируемые с орбитальных телевизионных спутников...

* * *

-А дальше что? – спросил юноша.
-Дальше я ещё не написал, - ответил старик, откладывая исписанную на половину общую тетрадь в строну, закладывая её коротким карандашом в нужном месте. Поднявшись со старого драного кресла с прожжённой спинкой, старик подошёл к самодельной печке, выложенной из битого кирпича прямо посреди комнаты. На трубе, уходящей от неё в забитое фанерой окно, сушились стираное бельё и портянки, в которых всё ещё узнавалась скатерть. Сняв при помощи деревянной щепки крышку с кастрюли, в которой закипала вода, старик накрошил туда немного очищенной картошки, посолил воду и принялся чистить большую луковицу.
-Вот сейчас сварится картошка, мы добавим обжаренный лучок, лаврушку и немного тушёнки, которую ты откроешь.
Юноша встал со стула и, подойдя к окну, взял с подоконника банку. Потом достал из кармана складной нож и принялся её открывать, режа металл острым длинным лезвием.
-Дед, а почему всё-таки так получилось? Нет, я понимаю, ты мне уже рассказывал про мировой кризис и всё такое прочее, но ведь это не объясняет такие последствия!
-Объясняет, внук, объясняет! Видишь ли, всё произошло довольно быстро и всё сразу, почти одновременно. Как говорится, беда не приходит одна. Вот так и получилось! Кризис, неурожай, политические и всякие другие беспокойства, нефть и всё такое прочее... как снежный ком с горы! Перевороты правительства, война, наконец. И всё в один год! Понимаешь?
Юноша молчал, аккуратно соскабливая жёлтые куски жира с крышки.
-Ну, давай сюда банку, - сказал дед, протягивая руку.

* * *

Старик жадно всасывал суп с алюминиевой ложки, скрученной в штопор у стебля. Потом он отломал от своей лепёшки небольшой кусок и, макнув его в пустую банку, отправил чуть сдобренный хлеб себе в рот. Юноша ел медленно, ведя свою наполненную ложку от кастрюли, поставленной на кусок ровного шифера поверх стола, до рта, сопровождая дымящуюся жижу куском лепёшки. Когда с супом было покончено, старик достал два стеклянных стакана, сделанных из бутылок со срезанными горловинами, и разлил в них из больной стальной кружки красновато-бурую жидкость.
-Пей, сынок, пей! Набирайся сил! Тут и хвоя, тут и цветы, и много ещё разных хитростей! Пей не спеша, не обожгись, смотри!
Юноша держал в обеих ладонях горячий стакан и медленно отпивал.
-Дед, а ты знаешь, о чём будешь дальше писать?
Старик дул на свой стакан, грея об него руки.
-Конечно, знаю. Это будет, может быть, последняя весточка, через которую кто-нибудь сможет понять, как всё произошло... Скоро, глядишь, совсем другая жизнь начнётся, я почти уверен! Главное – не забыть всё это... Сдует нашего брата, как снег с яблока... И все эти тысячелетия... как пыль! Без следа! Кто виноват?! Кого винить?! Не будет больше никакого чуда! Будет болванка одна! Железно-никелевая! Ноосфера... Ядрёна мать!
Старик отодвинул от себя стакан и полез за ворот своего драного свитера, доставая кисет. Потом, развязав его и скрутив сигарету, он раскурил её от лучинки, опущенной в печь. Старик пустил большое кольцо и умолк. Юноша терпеливо ждал. Наконец лицо старика вновь озарилось вернувшимся сознанием, и он продолжал.
-Я напишу... Вот как я напишу!

* * *

-Люди всегда поступали по скотски в отношении друг к другу и к самим себе. Это было правилом. Все разговоры о равенстве и справедливости заканчивались, в лучшем случае, изнасилованием или кастрацией; в худшем – тебя вообще не замечали. Так или иначе, но настал тот момент в истории общества прямоходящих позвоночных - представителей приматов, который уж больно давно предсказывался... Их винили во всех грехах! Досталось им, их далёким предкам, и, в конечном итоге, их будущим потомкам... А ещё все настойчиво и старательно убеждали, что Бог есть! Как же! Видел бы он, сидя на своей тучке, или каком-нибудь солнышке, что тут вытворяли его горячо любимые отпрыски, обязательно сгорел бы от стыда, или подавился протуберанцами... В общем, давили их всей мощью человеческого прогресса! Обложили со всех сторон, наплевали на суверенитет и государственность, унижали, как только можно... Сначала всё происходило под общим лозунгом: «Поможем нашим братьям!». Сразу же появилось куча правозащитников, обличителей, наблюдательных комиссий и прочих, призванных, якобы, для того, чтобы поддерживать порядок и нравственность, а также неукоснительно воплощать в жизнь ценности и правила цивилизованного мира. А те отродясь не видели такого гадства... Их обирают, сидят на них верхом всем миром и ещё учат жить! Возмутились, было, что же вы, мол, делаете, братцы! Мы такие же, как и вы! Дайте ж нам пожить, как мы сами хотим и умеем! Отвалите, ребята, лучше будет... Услышав такое, нормальные люди отойдут в сторону, на хрен, чтоб чего лишнего не получилось, а не нормальные, плюнут, развернутся да, учудив чего-нибудь мерзостное, исподтишка, быстренько свалят по добру, поздорову... Так ведь нет! Этим мало! Не напугаешь нас, мол, и не запугаешь! Не удивишь ночь темнотой! У нас и своих пугалок навалом! Одним словом – война! Все против одного! Теперь уж никто ничего не говорил... Все кругом орали, отдавая приказы. Открытое противостояние захлестнуло весь мир. Столько грязи лилось со всех сторон в одном направлении, что многие из тех, кто хоть чего-нибудь ещё понимал или силился, начали подумывать, не польётся ли это всё обратно, от перенаполнения... Угроза истребления нависла над целым континентом земной коры. Вот тут то и началось... Люди устали и начали вымирать. Трудно сказать, этого ли добивались осаждающие, но вот однажды на весь мир зазвучал позывной! Гордый и одинокий! Вслед за этим во все концы воюющего мира понеслось одно единственное сообщение... Сначала никто ничего не понял. Все охваченные азартом быстрой победы расслабились сами и расслабили свои мозги. А когда поняли, что, собственно, произошло - трава на земле зашевелилась и встала дыбом в полное безветрие, а моря и реки застыли, как вкопанные, от ужаса! Послание было кратким. Смысл его при переводе на все языки мира оставался неизменным: «Раз мы всем так надоели и мешаем жить, тогда мы все уйдём. Добровольно и сами, чтобы, не дай Бог, больше никто не пострадал...». Это усреднённый перевод. В оригинале же это звучало очень красиво, без намёка на обиду и презрение. Прошло ровно три дня с того момента, как мир услышал это, и ровно через три дня, при очередной военной вылазке, обнаружилось, что всё открыто... Никто ничего не охраняет, не защищает, и ни чему не препятствует... Настала гробовая тишина, мир заткнулся и тупо переглядывался, переваривая увиденное. Наконец, кто-то решился... Гордый народ ушёл весь! Целиком! И не осталось никого... Позднее выяснилось, что они позаботились обо всём. Эпидемически, всё было спокойно. Люди собрались все вместе в специальных подземных могильниках и приняли яд... Входы в могильники были закрыты взрывами, прозвучавшими одновременно с облетевшим весь мир позывным... Всё было, как обещали... Это было началом...

* * *

Ветер нёс тетрадь, словно птицу со сломанными крыльями, то и дело с силой ударяя её о землю, и та, разлетавшись на листки, вскоре исчезла без следа, оставив после себя множество прекрасных белых пар крыльев, парящих над пустотой и холодом...












 г. Ухта, 29 мая 2001 г.