Ножки

Чем выше любовь, тем ниже поцелуи
К. Меладзе

Пролог.
Движенье! Может ли что-нибудь в мире сравниться с красотой и загадочностью этого процесса? В движении – жизнь, а без него – ничто, небытиё. Движется всё от мельчайших элементарных частичек до грандиозных галактик. Движется всё живое и не живое: камни, скалы, деревья, цветы, звери и люди. Родился человек и сразу начал двигаться. Ещё так похожий на эмбрион – он громко кричит, плачет, беспомощно дрыгая слабенькими ручками и ножками. Но проходит месяц, другой и пополз уже малыш, затем пошёл, а вот и побежал на радость маме и папе. И мать нежно целует крохотные нежные ступеньки и пяточки малыша. И первые шаги на слабеньких ножках так радуют его самого и его родителей. Но годы вдаль бегут неумолимо, и человек растёт. Он уже бегает, прыгает, танцует. Человек хочет двигаться быстрей. Ему не хватает собственных возможностей, ему мало той скорости, которую он может развить при помощи пары собственных нижних конечностей. Творец поставил его на две ноги, высоко подняв его голову, чтобы царь природы мог дальше видеть, освободил его руки для труда и творчества, однако в скоростёнке homo sapiens явно потерял. Чтобы возместить этот природный недостаток, человек стал сооружать быстрые машины и стремительные  ракеты. Но ничто из его творений не может сравниться в совершенстве с обыкновенной человеческой ногой.
Взгляни, мой любезный читатель, на человеческую ногу! Какой совершенный аппарат для движения! Как всё безупречно устроено. Как прекрасно усовершенствовалось оно, это мускульно-рычажное устройство, в процессе эволюции из лапы зверя. Нет, всё-таки это был, наверное, создатель – великий эстет. Человек, став на две ноги, уступая четвероногим в скорости, неизмеримо больше приобрёл в эстетике. Достоевский в Братьях Карамазовых писал так: «влюбится человек в какую-нибудь красоту, в тело женское, или даже только в часть одну тела женского (это сладострастник может понять), то и отдаст за неё собственных детей, продаст отца и мать, Россию и отечество; будучи честен, пойдёт и украдёт; будучи кроток – зарежет, будучи верен – изменит. Певец женских ножек, Пушкин, ножки в стихах воспевал; другие не воспевают, а смотреть на ножки не могут без судорог».

           I

Читатель, я хочу рассказать тебе историю одного человека. Не помню, к сожалению, я имени его, хотя имя не имеет особого значения в нашем повествовании. Назовём его, например, Борисом. Родители его были интеллигентны, но строги. Мать, учительница математики, женщина властная и консервативная, держала единственного сына в «ежовых рукавицах» до самого совершеннолетия, желая оградить незрелое чадо от «всепроницающего разврата современного общества». Она зорко следила, чтобы мальчик не развратился и часто назидательно говорила, что только гадкие, недоразвитые мальчики балуются своей пиписькой и что занятие это ведёт к заболеванию неизлечимым недугом.
Однако, несмотря на все педагогические изыски, наш герой вырос весьма обыкновенным, ничем непримечательным человеком. Он, как и многие другие жители большого суматошного города, окончил школу, затем университет, и устроился на работу.
Борис был смышлён и весьма недурён собой. Он имел успех у женщин, хотя не был ни Плейбоем, ни Мачо. Наука страсти нежной, которую воспел Публий Овидий Назон, была для него, как для Онегина, излюбленным занятием молодости. В отношениях с прекрасным полом он не был сторонником мудрого патриархального постоянства и менял подруг словно перчатки. Однако делал он это вовсе не потому что имел развращенную душу, а скорее потому что быстро разочаровывался. После страстного амурного дебюта он обнаруживал, что подруга, подобно неизменному спутнику нашей планеты, имеет ещё и обратную, тёмную, весьма неприятную сторону: одна оказывалась глупой, другая неряшливой, третья хитрой и алчной, четвёртая не ласковой, грубой и даже хамоватой (порой почище мужика).
Тем не менее, занятия любовью приносили нашему герою истинное, глубокое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Ни водка, ни сигареты, ни наркотики (всё это он хоть раз в жизни попробовал, имея натуру естествоиспытателя) не могли сравнится с этим естественным чувственным наслаждением. Все остальные наслаждения показались ему жалким суррогатом, по сравнению с чудесами наслаждения, который давал секс. Он предавался ему охотно, вкладывая в это нехитрое занятие душу, и к концу третьего десятка достиг в «науке страсти нежной» определённого мастерства. Однако порой он чувствовал, что ему всё же чего-то не хватает, какой-то пикантной изюминки, чтобы достичь совершенного, полного блаженства. Как-то, откровенничая с приятелем, коллегой по работе, который был его постарше, и давно женат, Борис спросил:
- Скажи мне честно, одна и та же женщина в течение многих лет в твоей постели, ну неужели она тебе не надоела?
Приятель посмотрел на него, снисходительно ухмыльнувшись, и, как-то по-отечески похлопав по плечу, ответил:
- Да, женщина одна и та же, но поз-то двести! 
- Да ну! – удивился наш герой недоверчиво.
- Да, да, мой юный друг! У меня есть одна забавная книжонка…
- Книжонка? – переспросил Борис удивлённо.
- Я её как-нибудь принесу, и ты сам во всём убедишься.
Он действительно принес, и даже дал на неделю почитать. Книжонка была небольшая в твёрдом глянцевом переплёте. Текста в ней почти не было, но зато на каждой странице – высококачественная цветная фотография. На фотографиях – совокупляющиеся мужчина и женщина. Названье простое, но интригующее: «Двести поз любви».
Борис отнёс книжку домой и принялся старательно её изучать. Он нашёл на её страницах действительно разнообразные позы, общим числом сто девяносто семь, среди которых в особую рубрику введены были особые виртуозные позиции,  какие выполнить способны разве что люди, профессионально занимавшиеся акробатикой.
Однако книжка произвела-таки впечатление на нашего героя, и он очень захотел реализовать полученные знания на практике. Прежде всего, с разрешения хозяина, он сделал себе ксерокопию пособия. Затем стал внимательно изучать черно-белые листочки несравнимые по качеству с оригиналом. И, наконец, стал применять это всё на практике. Однако не всё подряд: акробатические экзерсисы он даже не стал копировать (наш герой не был очень спортивен).
Постельные баталии превратилась для Бориса в некую забавную игру. Его девушка обратила внимание на то, что любовник в постели стал вытворять с ней какие-то уморительные трюки. Она сделала ему комплимент, но однако ревниво заинтересовалась откуда такой опыт. «Уж, нет ли соперницы здесь?», – подумала она. Пришлось показать ксерокопии. Девушка забрала их на свою женскую экспертизу.
- Кто тебе их дал? – спросила она строго.
- Приятель на работе. Женатик.
Конечно, девушка устроила Борису небольшую сцену, обозвала его маньяком, извращенцем и т.п. но, в конце концов, простила, и акт примирения свершился на ложе, где она продемонстрировала ему вновь приобретённые знания, почерпнутые из ксерокопий пособия.
Однако новые позы не сильно изменили ситуацию. Ибо всё это виртуозное разнообразие представляло собой лишь вариации на тему пяти-шести основных позиций. И в этом его далеко не всё устраивало. Коленно-локтевая позиция ему была неприятна. Она вызывала ассоциации с животными или со сношением мужчины с мужчиной, к которому он испытывал глубокую идиосинкразию. Кое-какие табу строгой мамочке-математичке в него заложить удалось.
Однажды Борис поссорился на этой почве со своим товарищем. Тот его всё время слишком ласково и нежно трогал его и обнимал. Друг этот был крепким парнем. Однако наш герой стеснялся ему что-либо по этому поводу говорить, и не высказывал недовольства. Но как-то раз, когда друг обнял его как девушку и нежно поцеловал в губы, крепко съездил тому кулаком в челюсть.
Миссионерская позиция ему никогда не нравилась. Партнерша, по его мнению, в этой позиции выглядела как-то не эстетично. Борис любил, когда партнёрша закидывала ноги ему на плечи, но и здесь всё-таки чего-то не хватало. Заводило, когда партнёрша лежала на спине, а он – на боку. Особенно, когда нога девушки маячила перед взором. Приходилось по душе, когда партнёрша по-лягушачьи прыгала сверху в особенности, когда ставала на мыски. Однажды Борис понял, что ему необходимо наблюдать за ногами партнёрши, чтобы оргазм приходил быстрее и был ярче. Это наблюдение вскоре подтвердилось на практике. Как-то раз он, познакомившись с женщиной, добившись её благосклонности, провёл с ней «страстную неделю» в её загородном доме (со всеми городскими удобствами). Однажды утром, бросая ей третью палку, он никак не мог кончить, трудясь на ней сверху в позиции миссионера. Его силы были на исходе: спина ныла, как будто он отстоял смену с тяжёлым молотом в руках, руки и ноги болели. Партнёрша (эффектная, молодо выглядевшая тридцатидевятилетняя бизнес-вумен) громко стонала и охала, умоляя его поскорее кончить, но он уже был на грани срыва. Когда он уже чувствовал, что вот-вот рухнет обессиливший на её крупную, фаршированную силиконом грудь, она, желая помочь, закинула свои мускулистые ноги ему на плечи, и стала энергично подмахивать. Борис почувствовал, что ему стало легче, что член, уже начинающий вянуть, снова встрепенулся и наполнился свежими силами. Возбуждаясь, он принялся лизать её толстую эпиллированную икру и щиколотку, но кончить всё же не мог. И здесь её необузданная фантазия снова пришла ему на помощь. Она приблизила пальцы ног, покрытые ярким темно-вишневым лаком к его губам и тогда он, словно дрессированный цирковой лев, широко раскрыл рот и её ступня, словно голова укротителя, погрузилась прямо в алчущую плотоядную пасть. Словно дикий голодный зверь, он принялся её глодать, перебирая во рту пальцы, как будто это были сладкие спелые ягоды, возбуждаясь солоноватым привкусом и лёгким запахом камамбера. Оргазм был ярок как никогда ранее.

                II

Ножки девушек искушали Бориса с раннего детства. Он, не всегда отдавая себе в этом отчет, машинально опускал глаза долу, наблюдая за ними. Однажды, когда наш герой был ещё весьма юн, только что закончил девятый класс, он стоял на автобусной остановке и ждал автобуса. Подошли две девчонки лет двенадцати. Шёл мелкий летний дождь. На одной девчонке были джинсы и кроссовки, другая щеголяла в шортиках и пляжных резиновых шлёпанцах. Резиновые шлёпанцы позволяли Борису хорошенько рассмотреть её ножки. Стопы были такие милые и изящные, что взгляд Бориса буквально прилип к ним. Нежная, слегка загорелая кожа имела неповторимый золотистый оттенок. Ровненькие маленькие пальчики, с аккуратно постриженными ноготками, тесно прижатые друг к другу, словно крошечные солдатики стояли в маленьком строю.
Подружки, забившись в угол под навесом, весело щебетали о чём-то о своём на не совсем понятном детском языке. Затем девочка в шортиках озорно выскочила из-под навеса под дождь. Хрустальные капли дождя падали на ножки прямо с небес и, растворяя свой краткий век в единственном поцелуе, таяли на нежной золотистой коже. Покрываясь тёплой живительной влагой словно глянцем, девичьи ножки заблестели, залоснились и засверкали. Она вдруг весело заплясала под тёплым дождиком. Озорно хихикая, девочка подставила ножку под струйку дождевой воды, льющуюся с крыши навеса над остановкой, и шевелила милыми пальчиками, о которые тонкий вертикальный ручеёк разбивался на миллионы мелких бриллиантовых пылинок. Потом она, словно молоденькая козочка, ловко вскочила под навес и, став на цыпочки, стала о чём-то шептать на ушко своей подруге (которая была выше её ростом и, наверное, чуть постарше), озорно осматриваясь вокруг, как будто боялась, что её могут подслушать. Под тонкой лоснящейся кожей напряглись маленькие комочки детских икорок, и милые девичьи пальчики побелели от напряжения.
- Какое совершенство! – подумал Борис, наблюдая за ней.
И ему на ум тот час же пришли бессмертные пушкинские строки: «Как я хотел тогда с волнами коснуться милых ног устами …».
А девчонка снова выскочила под дождь, который крупными брызгами разбивался на чёрном асфальте и на прелестной глянцевой коже её милых ножек.
Наш герой не был неудачником, даже наоборот, скорее счастливчиком. Несмотря на то, что он относился к своей работе лишь как к добыче средств к существованию, на работе у него всё складывалось весьма неплохо. Борис прилично зарабатывал. Он постепенно продвигался по службе и делал карьеру. И с начальством, и с коллегами, и с подчиненными складывались неплохие отношения. У него был сложившийся небольшой, но постоянный круг друзей. Они собирались, гуляли, путешествовали и отдыхали. Раз в год наш герой ездил отдыхать в Египет или Турцию. Бывал он также в Испании, Италии, съездил на экскурсии в старые европейские столицы – Париж и Лондон.
Единственно в чём наш герой не чувствовал себя комфортно так это в плане семейном. Не то чтобы его сильно тяготило одиночество. Оно его не тяготило, да в прочем он не чувствовал себя одиноким. Но он начинал беспокоиться, что в своём возрасте он всё ещё холост. Ему хотелось уюта, хотелось, чтобы о нём заботились. Хотелось деток – мальчика и девочку. Он видел семьи своих друзей, видел семейные конфликты, но на милых крошек он не мог смотреть без умиления. Ему хотелось тискать своих собственных деток, играть с ними, баловать их, ходить с ними в зоопарк и в кино, цирк и в театры на детские спектакли. Ему хотелось естественно найти особую женщину, практически лишенную недостатков. Он готов был кормить её и её детей, но взамен он хотел получить, искреннюю любовь и преданность. Он был совершенно согласен с героем романа Льва Толстого, который говорил так: «Женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно, – я не встречал ещё. Я не встречал ещё той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашёл такую женщину, я бы жизнь отдал за неё».
От семьи мечтал он получить не только безмятежной любви, ласки и понимания, но и от «постели» желал он чудесных, неземных наслаждений. Нет, ему вовсе не была нужна красавица-модель, он даже совсем не хотел жениться на модели, зная, какую цену надо платить за такой брак. Коммерциализация любви была ему отвратительна. Но вот как раз в сексе и не чувствовал он что то мешало ему он чувствовал что не раскрылся не открыл какую-то интимную личную тайну.
Борис менял женщин с бескомпромиссностью эгоиста. С редкой задерживался больше полугода. Радовался порой, когда женщины сами его бросали. Если женщина привязывалась к нему, Борис бросал её сам, жёстко и бескомпромиссно, хотя старался не обижать. Врал. Иногда в ответ проливались ниагары слёз, сотрясали воздух проклятия и признания в ненависти. У него были свои know-how прекращения отношений с женщинами, ставшими неугодными. Одна из рабочих формул разрыва, была такова: «Да я знаю, что я подлец! Я недостоин тебя, но я больше не могу встречаться с тобой. Я люблю другую, и должен на ней жениться, потому что она ждёт от меня ребёнка».
Однако одна из его пассий сама как-то предъявила ему факт своей беременности. Наш герой задумался. Он, где-то в глубине души, был честным и порядочным человеком. Однако жениться на этой девушке вовсе не входило в его планы. Видимо и она действовала согласно определённой методике: заявила, что ей неприятно заниматься любовью с презервативом, сказав ему, что он смело может кончать в неё, объявив, что принимает хорошие импортные противозачаточные пилюли. Результат не заставил себя долго ждать: в один прекрасный день она заявила, что беременна от него.
Сюжет этой драмы был, как говорится, deja vu plusieurs fois. Девушка имела койку в общежитии и работала на фабрике. Борис жил один в собственной однокомнатной квартире, ездил на годовалой иномарке среднего класса и неплохо зарабатывал. Однако ситуация не разрешилась ни как у Драйзера в Американской трагедии, ни как в известном кинофильме Меньшова. Борис решил, что лучше тянуть время, надеясь, что ситуация разрулится сама собой. Превентивные меры (он прекратил звонить и встречаться с девушкой) ничего не дали, и только пуще разозлили «агрессора». Атаки последовали одна за другой. Она потребовала, чтобы он на ней женился (благородство Катюши Тихомировой так и осталось невостребованным светлым пятном на полюбившейся зрителю киноленте). Напрасно Борис выдвигал всяческие контраргументы и отказывался, напрасно он избегал встреч. Она стала его выслеживать. Конфронтация достигла апогея, когда в конфликт были вовлечены союзники. Три бедовые девчонки, подруги по общаге, поджидали его у подъезда, выдвинув жесткие требования: удовлетворить ультиматум. В ход пошли угрозы. Как не старался наш герой урезонить взбешённых несправедливостью по отношению к подруге соратниц – никакие доводы не помогали. Женские особи – удивительные создания! Они завидуют подругам чёрной завистью, когда у тех все в порядке, но глотку готовы перегрызть мужику, который ту же подругу обижает. Оборот дела становился опасным. Он предложил ей деньги. Но она требовала только одного – женитьбы и прописки. Он взял отпуск и сбежал в Крым. Вернулся через три недели. Террор возобновился. На этот раз его подкараулили трое крепких парней. Один из них, высокий и плечистый, схватил нашего героя за шиворот. Уверяю тебя, читатель, нашему герою пришлось бы не сладко, но...
- Что, трое на одного? – воскликнул Борис, когда дюжий малый уже занёс над его лицом карающую длань со сжатым кулаком величиною с добрую пивную кружку.
Верзила застыл в недоумении и Борис понял, что перед ним экземпляр простоватого деревенского парня с обострённым чувством справедливости.   В результате переговоров выяснилось, что рыцари – ухажёры подруг – находились под их сильнейшим влиянием.
- Да, я каюсь, – сказал Борис – я, может быть, и не прав в этой ситуации, но ты стал бы на моём месте жениться по принуждению на девушке, которую совсем не любишь? Ну, стал бы?
- Нет, – неуверенно промямлил владелец огромных кулаков.
- Вот и скажи, что мне делать, по-твоему?
- Ну, ты же обещал ей жениться! – выдвинул последний аргумент один из защитников справедливости.
- Мужики! Я клянусь, я этого ей никогда не обещал, – воскликнул Борис с поражающей искренностью в голосе (если бы среди нападавших присутствовал Станиславский он наверняка воскликнул бы: верю!)
- Ну, гляди если выясниться, что всё не так было! – процедил самый скептически настроенный из них, скорее для острастки.
Ребята ушли, но Борис, решив что ситуация критическая, позвонил знакомому полковнику милиции, дружба с которым имела также и некую коммерческую подоплёку. После вмешательства доблестных органов правопорядка, преследования прекратились. Через пару месяцев наш герой узнал, что девушка сделала аборт.
По молодости разок подхватил наш герой трипперок от одной разбитной девицы. Это случилось в сентябре на даче, на которой они решили отдохнуть с приятелем. Оксана, бедовая девка из посёлка, легко приняла предложение «посидеть». Она проходила мимо дач по дороге из войсковой части, куда часто ходила пообщаться с молоденькими «голодными» солдатиками. Для них она была просто находка и скрашивала недостаток общенья с женским полом.
Оксана пила водочку наравне с приятелями. Когда они захмелели, девица повисла на шее сначала у Бориса, затем у его приятеля. Занимались любовью по очереди. На даче помыться было негде, презерватив был всего один, да и тот был не первой свежести и предательски порвался. На пятый денёк с концов закапало, словно с носика кипящего чайника. Пришлось обращаться в районный КВД. После этих историй Борис стал гораздо осторожней. Наученный жизнью, наш герой стал очень бдительно относиться к безопасности в сексе. Жизнь приучила его к элементарной гигиене. Его принципом стал пользовался разными средствами защиты. Заниматься любовью наш герой стал только в комфортных условиях, при наличии ванной комнаты и горячей воды. Пачка высококачественных презерватив стала его верным спутником. Тщательное омовение гениталий до и после занятий любовью, с использованием мыла и других антисептических жидкостей стало практически религиозным ритуалом для Бориса. Ворчливый Мойдодыр остался бы им доволен. Его религией стало как можно лучше и тщательнее обезопасить любимое в жизни занятие от побочных негативных явлений: болезней и нежелательного зачатия.
Однажды осенью Борис отправился в недельную турпоездку по Италии. В столице вечером, после экскурсий по городу, установив, что проститутки слишком дороги, он отдыхал в кровати вечером один в гостиничном номере. Делать было нечего, и Борис включил телевизор. Переключая каналы, он нарвался на несколько эротических каналов идущих один за другим. На голубом экране возникали фигуристые фемины, которые раздевались, отвечая на телефонные звонки телезрителей. Борис остановил свой выбор на самой интересной, по его мнению, девушке и стал наблюдать за процессом постепенного обнажения. Девушка говорила по-итальянски. Он ни бельмеса не понимал, но ему показалось, что он слышит легкий акцент. Когда она заговорила с кем-то по-английски, он понял, что не ошибся, девушка – русская. Тогда он решил ей позвонить, несмотря на то, что минута такого разговора стоила два евро. Набрал номер – занято. Набрал ещё раз. Опять услышал короткие гудки в трубке. На третий раз дозвонился. 
- Здравствуй красавица! – сказал Борис в трубку.
- Ах, вы говорите по-русски? – удивлённо отвечала девушка.
- Да!
В это время из динамиков телевизора раздался сильный свист и шум. Девушка на экране поморщилась и сказала:
- Уберите, пожалуйста, громкость вашего телевизора и слушайте меня по телефону.
Он поспешно убрал звук и помехи самоустранились.
- Откуда вы мне звоните? – спросила она, когда неприятные шумы были ликвидированы.
- Из Рима.
- Вы русский?
- Да.
- Вы живёте в Риме?
- Нет, я приехал на экскурсию.
- Как вам Италия?
- Великолепно. А вы сами откуда?
- Вообще-то я из Литвы, но здесь уже десять лет живу.
- Здорово.
- Что тебе показать? Спросила она.
- Покажи мне ножки.
- Ножки?
- Да.
Она легла на спину на жёлтый диван и стала делать что-то вроде упражнения «велосипед», суча длинными, стройными ногами в воздухе. Ноги её были обуты в изящные туфли сделанные из прозрачного полированного плексигласа на платформе и на остром высоком каблуке.
- Тебе нравится? – спросила она.
- Да, очень, но мне хочется, чтобы ты сняла туфли.
- Хорошо.
Она сняла туфли.
- Тебе нравятся мои ножки? – спросила она улыбаясь.
- Да, очень! – ответил он, чувствуя как его член в кулаке, затвердел словно велосипедная шина, в которую нагнетается насосом сжатый воздух.
Она продолжала сучить ногами в воздухе, затем стала тереть стопами свои икры, а потом протянула ногу к объективу камеры. Пока на экране телевизора крупным планом шевелила пальцами босая стопа, он застонал и кончил.

                III

В один прекрасный день Борису исполнилось тридцать три. Этот день своего рождения он решил встретить в одиночестве. Накануне он расстался со своей подругой, Ириной, особой весьма эксцентричной. Накануне расставания они сидели в ночном клубе, и она призналась ему, что имеет параллельного любовника. Ему стало неприятно. Какое-то брезгливое чувство испытал он вдруг, хотя не считал себя брезгливым. От случая к случаю прибегал наш герой к услугам продажных женщин. Однако проститутками он не брезговал. Он воспринимал их как медперсонал для проведения специфических, очень приятных операций со своим телом. Ко всему прочему, у хороших дорогих проституток с гигиеной всё было на высшем уровне и от них было, пожалуй, проблематичнее подцепить болезнь, чем от неряшливых любовниц.
- Звони если что, – сказала Ирина, когда садилась в такси у выхода из ресторана с тем оттенком равнодушия с каким говорят давно охладевшие к друг другу люди.
- И ты звони, – ответил он в том же тоне, закрывая жёлтую дверцу машины.
В день своего рождения он не подходил к телефону, отключил мобильник. Вечером выпил двести грамм хорошего французского коньяка, разделся и лёг в кровать. Однако спать не хотелось.
Тяжёлые мысли угнетали Бориса. Здоровый физически, он был в состоянии глубочайшего душевного недуга. Жуткая депрессия точила его изнутри словно червь. Всё осточертело ему: нудная работа, противный, глупый, самодовольный шеф, скучные, однобокие друзья с мещанским узколобым мировоззрением. Алчущие наживы и благосостояния за чужой счёт женщины. Кино, театр, книги, интернет уже не приносили в его жизнь ничего нового и интересного. «Подобно аглицкому сплину, короче русская хандра! – вспомнил Борис Александра Сергеевича – хоть в петлю лезь! А ведь я ещё молод! Мне всего тридцать три!».
Острая душевная недостаточность совпала с приступом одиночества. Никакой кандидатки в любовницы на горизонте не наблюдалось. Бывает так, читатель, что вроде и женщин много вокруг, но доступные не устраивают, а те кто устраивает – недоступен. Борис соскучился по чувствам. Он истосковался по эмоциям. Крутой характер одиночества проявил себя в полной мере. Кто-то был немедленно нужен ему.
На следующий день, на работе, один из его коллег сочно рассказывал, как ходил с друзьями на стриптиз. Стриптиз-бар, по уверению коллеги, находился прямо рядом со станцией метро Университет. «Пойду хотя бы на стриптиз. Развеюсь!» – решил наш герой. Поехал сразу после работы. Один. На метро. От Кропоткинской, где он работал, прямая ветка без пересадок.
Он вышел на станции Университет, и, точно не зная куда идти, стал ходить вокруг. На площади перед станцией метро располагался небольшой грязный, дышащий смрадом, рынок. Вечером он представлял собой весьма печальное зрелище. Нагромождение нелепых, аляповатых конструкций – приспособлений для торговли – контейнеров, прилавков, ларьков закрытых на ночь. Бездомные кошки и собаки слонялись между торговыми рядами в поисках пищи. Кучи мусора то здесь то там кишели огромными серыми крысами с огромными жуткими хвостами, жиреющими на объедках от старшего брата – человека. Грязные вонючие бомжи с синюшными лицами, потерявшими человеческий облик копошились в мусоре, конкурируя с животными.
- Где же здесь может находиться подобное заведение? – растерянно спрашивал наш герой самого себя.
Он спросил прохожего, другого, третьего. Наконец, молодая девушка указала ему пальчиком на высокую крышу одного из ангаров, воскликнула:
- Да вот же он!
- Спасибо! – откликнулся Борис.
Над стальным портиком у входа была приварена вывеска, на которой красовались, освещённые светом софитов, шесть ярких букв ПУЗЫРЬ. У входа находилась касса – зарешёченное стальными прутьями арматуры, маленькое окошко. Борис купил входной билет за сто рублей. Не дорого. При входе стоял крепкий парень кавказской внешности. Ощупал. Пропустил в зал. Зал был мрачный и бесформенный. Три толстых железных столба поддерживали неопределённой формы крышу. За обшарпанными столиками сидело несколько посетителей. Всё это напоминало дешёвый притон в порту для моряков. Свободных мест было много. Он сел у стойки. Перед ним возвышалась маленькая сцена, посередине которой торчал стальной полированный шест. Борис не курил, и табачный дым сильно раздражал его, но любопытство было сильней. Вскоре к нему подошла молоденькая официантка в короткой юбчонке и с голым пузиком. Справа на груди был прикреплен бэджик с её именем, написанным крупными буквами, – АНЯ.
- Что будем заказывать? – спросила она, фальшиво улыбаясь.
- А что есть, Анют?
- Вот меню, – девушка протянула ему ламинированный листок.
- А принеси-ка мне пивка.
- Какого?
- Бочкарёва.
- Пол-литра?
- Давай.
Ушла. Принесла. Холодненькое пивко немножко подняло настроение. Сцена была пуста. Тихо играла музыка. Наконец из динамиков послышался трубный глас, который пророкотал:
- Уважаемые дамы и господа, наш танцевальный вечер открывает прекрасная Диана.
На сцену вышла молодая стройная девушка в легкой полупрозрачной одежде и стала под музыку крутиться вокруг шеста. Исполняя свой номер, она постепенно освобождалась от одежды, которой на ней был и так минимум и, наконец, осталась в одних маленьких трусиках. В таком виде она пошла в зал. На её месте у шеста тут же оказалась вторая девушка. Танцовщица подходила к мужчинам сидящим у столиков, которые засовывали ей в трусики купюры. Девушка подошла к нашему герою, улыбаясь. Её тонкое гибкое тело змееподобно изогнулось. Она как кошка потёрлась об него, источая приятный и развратный запах духов и тела. Рука Бориса, повинуясь какому-то неведомому закону, потянулась в карман за пятидесятирублевой банкнотой и протянула её стриптизёрше. Она показала на трусики. Вслед за первой подошла вторая, затем третья. Каждой девушке засовывал он в трусики по полтиннику. Денег ему не было жалко, однако это был какой-то странный спектакль, всё та же купля-продажа. Всё те же привычные отношения с женщинами, в которых деньги играли первую скрипку.
Девушки, несмотря на определённый стандарт, были разные. Одна получше – другая похуже, но все стройные гибкие фигуристые. Видно было, что менеджер тщательно отбирал танцовщиц для заведения и делал это весьма профессионально. Все девушки были стройные, изящные, длинноногие. Полированная кожа слегка загорелая в солярии. На ногах прозрачные туфли (точно такие же снимала литовская девушка в телевизоре в Италии). Очевидно, вместе с яркими бикини, флуоресцирующими в ультрафиолете, они являлись частью униформы.
Но вдруг на сцене появилась девушка, на которой взгляд его задержался. Она показалась ему особенной. Не самая, может быть, яркая внешне и не самая длинноногая, но удивительно пропорционально сложена. Ростом чуть выше среднего. Чёрные прямые волосы спадали на плечи, а чёлка на лбу была срезана идеальной линией. В ушах блестели огромные металлические кольца. В пупке – крошечный бриллиантик. На правой щиколотке – тонкая цепочка. Танцовщица двигалась у металлического шеста плавно даже как-то медлительно.
Когда она подошла, Борис сунул ей в трусики сторублёвую купюру и заговорил с ней.
- Угостите девушку? – поинтересовалась она.
- Что вам заказать?
Официанточка по имени Аня уже стояла у столика.
- Красного вина.
Стриптизёрша присела напротив и мило улыбнулась Борису, обнажая ровные белые зубки.
- Как тебя зовут?
- Снежанна.
- Красивое имя.
- Ой, мне пора на сцену.
- Приходи ещё.
- Приду.
Станцевав свой номер, она возвратилась к нему снова. Завязалась достаточно банальная беседа, состоявшая из вопросов и ответов, как это обычно происходит в подобных ситуациях.
- Хотите, я станцую только для вас? – спросила Снежанна.
- Это как?
- Приваттанец. Только для вас. В отдельной кабинке.
- Хорошо.
- Только это будет стоить тысячу рублей.
- Да? А сколько будет длиться этот танец?
- Пять минут.
- Круто!
- Вы не пожалеете.
Она взяла его за руку и повела в кабинку, похожую на кабинку туалета, где вместо унитаза находилось небольшое кресло. Он сел в кресло. Зазвучала музыка и она начала раздеваться.
- Ты только не доставай свой… – попросила она.
- А потрогать тебя можно?
- Можно.
Снежанна была очень хороша, особенно ножки. Пока она танцевала, он гладил её крепкие бёдра и плоский живот. У него слегка кружилась голова.
В половине шестого утра заведение опустело. Программа кончилась. Борис допивал последнюю кружку пива, когда она подошла к нему и совершенно неожиданно предложила «записать телефончик».
- Говори, я запомню.
- Забудешь же! – засомневалась она.
- Нет, я телефоны хорошо запоминаю.
- Ну, тогда запоминай: 7180817.
Он повторил номер пару раз про себя и действительно запомнил. Цифры были удобны для запоминания, так как справа и слева от нуля располагались симметрично.
Вернувшись домой, он на всякий случай записал телефон в книжку, думая когда ей лучше позвонить. Позвонил на следующий день, не особенно надеясь на какой-либо результат. Скорее для того, чтобы проверить правильный ли номер дала ему танцовщица. Трубку долго не снимали. Он ждал и, наконец, незнакомый женский  голос произнёс:
- Алё.
- Здравствуйте, я хотел бы поговорить со Снежанной.
- Да это я.
- Здравствуйте, Снежанна, это Борис.
- А, здравствуйте.
- Я хотел бы с вами встретиться.
- Приходите в бар, я работаю послезавтра.
- Снежанна… я совсем не это имею ввиду.
- А что?
- Я хотел бы вас куда-нибудь пригласить, поужинать.
- Ах, вот оно что!
- Вы не против?
- Нет – ответил её голос после некоторой паузы.
Они договорились встретится в метро. Он ждал её полчаса. Она пришла. Сегодня девушка выглядела иначе. Одета просто. Не накрашена. На маленьком аккуратненьком носике сидели тоненькие очёчки в металлической оправе, которые придавали её  лицу какое-то академическое выражение. Она сегодня была скорее похожа на молодую учительницу, нежели чем на стриптизёршу. В ушах её блестели вместо колец простые маленькие сережки. Они вышли на улицу, Борис остановил частника и они поехали. Ресторан, в который он её пригласил был достаточно дорогой, однако зал был почти полон.
Борис тщательно готовился к этой встрече. Он заранее забронировал столик и купил хороший букет цветов за сто долларов. Он не на что не надеялся. Ему просто захотелось красиво поухаживать за девушкой, которая произвела на него сильное впечатление. То, что она была стриптизёршей, не имело никакого значения. Для него стриптизёрша не была тождественна проститутке. Хотя и к проституткам он не относился как к женщинам второго сорта. У него на этот счёт было своё особое мнение.
За столиком в ресторане он смог лучше её рассмотреть: у неё было лицо, которое называют аристократическим, приятный правильный овал, небольшой прямой нос, чувственный красивый рот и густые соболиные брови над карими небольшими, но выразительными глазами.
Борис вспомнил только что прочитанное произведение Людмилы Улицкой, в котором русские стриптизёрши, практиковавшие в Швейцарии, рассказывали одни и те же истории о себе по одному дурацкому шаблону, которые должны были вызвать у клиента чувство жалости. Борис считал, что женщины ненавидят стриптизёрш и проституток потому что те, создавая альтернативу, лишают их монополии на секс, который многие жёны превращают в средство управления мужьями.
Снежанна ничего не придумывала, во всяком случае её рассказ о собственной жизни не вызывал ни жалости, ни подозрений. Единственной ложью было то, что на самом деле её звали Юлей, а имя Снежанна – являлось «сценическим псевдонимом». Она родилась в Саратове. Росла в хорошей, достаточно обеспеченной семье. Оба родителя – врачи в городской больнице. Окончила филологический факультет саратовского государственного университета, но всю жизнь мечтала о сцене. У неё был ухажёр, даже жених, богатый и ревнивый, от которого она сбежала в Москву. Юля много читала, часто ходила в театр.
Выйдя из кабака, что-то около полуночи они взяли такси. У её подъезда он вышел, чтобы проводить её до двери, попросив шофёра подождать. 
- Я вас не приглашаю зайти сейчас. Живу очень скромно и, откровенно говоря, стесняюсь – сказала она без тени жеманства, и ему это понравилось. 
- Юлечка, можно я вам завтра позвоню? – спросил он.
- Конечно, звоните, Борис, я буду рада.
Вернувшись домой, он лег в постель, но долго не засыпал. Он думал о ней. Сегодня она перевоплотилась в какой-то иной образ. Тогда в притоне это была превосходная танцовщица, ярчайший образчик великолепного тела, а сегодня он увидел человека, увидел женщину. Увидел даже нечто большее…
Ему очень сильно захотелось познакомиться с ней ближе и подружиться.
- Когда ей позвонить?
Он знал, что нужна небольшая пауза для интриги, для напряжения. Он выждал три дня и позвонил, и они снова встретились.
Они стали видеться. После пятого свидания он пригласил её к себе. Она приняла приглашение. Он целый день тщательно убирал квартиру. Съездил в Ашан и закупил целую тележку продуктов. Купил хорошего красного вина. В комнате накрыл столик на двоих, поставил две свечи. Он нервничал, всё время смотрел на часы. Она опоздала на пятнадцать минут.
Он открыл дверь. Юля улыбалась. На ней была беленькая кофточка, коротенькая джинсовая юбочка, из-под которой вниз к полу протянулись стройные бесконечные ноги.
Читатель, нет никакого смысла описывать этот вечер целиком. Подобное происходило, происходит и будет происходить миллионы раз одинаково и у каждого по-своему. Но этим вечером произошло открытие, которое принесло нашему герою истинное наслаждение и даже счастье. Именно этот момент мне хотелось бы тебе показать.
После прихода Юли прошло, наверное, часа три. Они сидели на диване. Красное вино, музыка и пламя свечей набросили на парочку незримую шаль уюта. Девушка скинула босоножки и, скрестив, поджала ноги под себя. Борис не мог оторвать восхищенного взгляда. Как они были хороши! Тонкие щиколотки, красивые развитые икры. Длинные как две лебединые шеи с плавными линиями и узкими  лодочками ступней, с тонкими нежными пальчиками на которых словно капли вишнёвого сока застыл яркий алый лак. В родительском доме, на антикварном комоде, стояла фарфоровая статуэтка балерины, навечно застывшая на пуантах. Борис только теперь понял, насколько верно удалось предать художнику всю прелесть дивных линий…
Заметив, что Борис созерцает её ноги, Юля протянула одну из них к нему, так что длинные хорошенькие пальчики слегка коснулись его руки.
- Можно? – спросил он.
Получив утвердительный ответ, он бережно, словно святыню, взял её стопу в свои руки. Борис принялся поглаживать её и ласкать. Юля смаковала вино из бокала.
- Как приятно, – улыбнулась она.
- Юля, я тебе давно хотел сказать, что у тебя очень красивые ножки! – взволнованно прошептал он.
- Я это знаю, но от тебя мне это очень приятно слышать, – тихо ответила девушка.
Он медленно поднёс ножку к своим губам. Его уста коснулись основания большого пальца. Он почувствовал легкий приятный запах. Поцеловал ещё и ещё. Он испытывал страстное наслаждение, целуя и слегка касаясь языком и губами предмета своего вожделения.
- Как приятно, – сказала она снова.
- Мне тоже очень приятно.
Он не мог оторвать жадных уст от её ножки, целуя её снова и снова. Затем стал сосать нежные солоноватые колбаски. Язык, словно клин вонзался между ними. Его пьянил их вкус и запах. Он сосал их как младенец соску, как ребёнок леденцы чупа-чупс. Он лизал и сосал, причмокивая и урча от наслаждения.
- Тебе нравится так делать? – спросила она.
- Да, очень.
Она стала другой ножкой поглаживать ему по брюкам, которые заметно оттопырились. Он  почувствовал, как сильно напрягся его пенис. У него давно не было такой мощной эрекции. Она тоже чувствовала её своей ножкой.
- Расстегни, – попросила она.
Послушно он расстегнул брюки. Обнажившийся пенис, налившийся кровью, был так твёрд, как будто в него вставили кусок стальной арматуры.
- У тебя есть масло? – спросила она.
Она взяла флакончик масла, принесённый из ванной, и смазала свои стопы и его член маслом. Кожа залоснилась, заблестела. Юля стала ласкать ножками его пенис, перекатывая яички, играя пальчиками. Это было как волшебство!
Затем она заключила член между лоснящимися маслом щиколотками и стала качать ножками вверх-вниз. Он наслаждался так, как не наслаждался ещё никогда. Как прекрасны были её ножки! Как пьяняще красиво они двигались! Его ощущения были немыслимо хороши, и вскоре он отведал такой оргазм, каких прежде не доводилось ему испытывать.

Эпилог.
Читатель, этим эпизодом я хочу закончить свой и так непозволительно затянувшийся рассказ, хотя с него и началось счастье нашего героя, которое он нашёл, в буквальном смысле, в ногах любимой.  Русские сказки обычно заканчиваются свадьбой. Я не знаю, женился ли мой герой на героине, и как долго продлилось счастье этой парочки. Да и не важно это. Главное, что счастье было. В блаженстве дни протекали и счастливы были вполне.
Читатель, может быть, скажешь ты, что это всё разврат и извращенье, что герой безнравственен, но позволь не согласиться с тобой, ведь если человек счастлив и никому при этом зла не причинил, какой в том грех?