Рубеж

Кириллов В.В.
E-mail: himmera@rambler.ru

«РУБЕЖ»

(Рассказ)

Перво-наперво нас построили… Наголо бритые, прыщавые угрястые лица с одинаковым выражением бессмысленно смотрели пренепременно прямо, вдаль, во всеобвораживающую пустоту. Одинаковая мешковатая форма старого образца тусклого мышиного цвета, выгоревшая на складе, висела на всех в равной степени неудобно и безобразно… Ремни болтались, и после последнего марш-броска больше никто не мог этому воспрепятствовать. С нас текло… хотелось страшно пить. Наши полные фляги за чем-то были отобраны. Но кое-кто из нас был не полный кретин… Так что кое у кого в брезентовой противогазной сумке кроме всего находилась бутылка, наполненная водой. Тот, у кого хватило сообразительности, наведя справки у близ стоящих отрядов, успел обзавестись тарой и запастись водой с ближайшей большой лужи. Не известно, кому будет хуже потом, но сейчас, знамо дело, я был среди этих умников и знать не хотел, что будет потом. Сейчас я хотел только не сдохнуть… Мне, как и всем было очень погано… Бегали уже третий час. Полоса препятствий забодала до невозможности. Хотелось прилечь и отлить в одиночестве. Вместо этого пришлось бегать и терпеть. Мы – умные ребята, прошедшие и видавшие многое, предварительно повырывали все существующие клапаны в противогазе и вставив плёнку от запотевания стёкол, поверить не могли, что те, кто этого не сделал, могли ещё стоять на ногах. Обалдело глядя друг на друга, мы встревожено ждали, что-то будет дальше… А дальше была ракета, выпущенная очень неожиданно, и, получив команду «вспышка справа» мы бросились в разные стороны, охотно укладываясь на землю, выкрадывая несколько мгновений отдыха… Хадж, Джером, Доде, Альфонсо, Гипиус, Бреполь, Олег Даль, Сергей Курёхин…
На последующую команду «встать в строй» реагируют неважно. То и дело не досчитываются молодых бойцов, и, пинками возвращая залёгших, матеря их так и сяк, кое - как проводят общий манёвр – бросок на огневой рубеж… Мой магазин отказывается пристёгиваться, к тому же не успела отойти левая рука после встречи с живым ежом, когда я, прыгнув в какой-то куст, не устоял на ногах. Слава богу, дело не кончилось кровью, но славный ёжик убежал помятым…
Наконец, меня заметили и, занудно сокрушаясь, помогли присоединить одно к другому. При этом, всех остальных заставили заткнуться и ныть, полностью полагаясь на себя. Пущенная мною очередь изначально предполагалась в никуда. Я, практически, не видел «ростовую» мишень, и не только из-за своей врождённой близорукости, но и по причине густой дымовой завесы, созданной мною же, пороховым облаком автоматной очереди. К тому же я страшно оглох при выстреле, а крышка ствольной коробки так засадила мне по челюсти, что оставшееся содержимое магазина я спускал яростно, не целясь, моля, чтобы всё это поскорей закончилось. Мой «поясная» мишень осталась живой, как мне потом сказали, что будь то в бою, у моего противника отсутствовали бы уши, - то, куда я попал. Впрочем, мне инструктор отвёл отдельное место – на дрожках похоронной команды. Досталось всем. Один мой приятель еще во время инструктажа выпустил всю обойму. Треск стоял невыносимый, затем слышался один только мат. Кто-то недострелялся, у кого-то что-то там заклинило, кому-то прострелили его ненаглядную мишень, сперепугу перепутав соседнюю цель. В общем, в глазах наших командиров стоял уже ни чем не скрываемый ужас. Всё шло к тому, что бы закончится плохо…
Урок по рукопашному бою я самозабвенно завалил. Мои ноги больше не поднимались выше уровня колен, а автомат не держали руки. На моё отчаянное замечание в том смысле, что не лучше ли стрельнуть из автомата, вместо того, чтобы использовать его длину и тяжесть, мне от всего сердца посоветовали застрелиться или делать, что велят. За тем началось самое смешное…
Мы должны были имитировать действия мотострелкового подразделения в условиях якобы реального боя. То есть, расположившись шагов на десять друг от друга в одну линию, мы поочерёдно зигзагами бегали, периодически кувыркаясь от снайперских пуль, и залегали, прикрывая тем самым следующих. Со стороны это выглядело очень глупо и страшно смешно. Нахохотавшись в вволю над другими, мы достаточно потешили следующих за нами. И так без конца и без края… Из века – в век… При кувырке я вывихнул плечо и потерял автомат. На все очумелые заявления в мой адрес, что, мол, пули противников… не подставляйся… убьют же… я хладнокровно заявлял - пускай убивают! Автоматов отыскалось несколько. С трудом, по памяти определив, чем чьё оружие внешне отличалось, мы, разобравшись где чей ствол, продолжили, наконец, бой, причинив воображаемому противнику сокрушительное поражение. Но, как оказалось, всё еще только начиналось…

* * *

Сантьяго, Пуэрто-Рико, Буркина-Фасо… Как названия конфет, марки дорогого вина, красочные вывески вдоль дорого… Бацвана, Пинос, Хуан-Фернандос, Белфаст… Грёзы в испечённом зноем воздухе. Мифы инопланетной цивилизации… Роберт Ретфорд, Ллойд Джордж, Одри Хёдбёрн, Фернандель… Кавычки, условности… Представители радиопостановок в глухонемом диспансере… Носок прапорского ботинка, и я вернулся в давно идущий бой. Дело было давно сделано. Мы отчаянно дрались, но выиграл сильный опытный условный враг, который был вознаграждён сладким столом, расстеленным в тени. Мы же довольствовались вялеными сухофруктами, наблюдая за чавканьем нашего командования.
Полдень. Солнце в зените. По секрету, переданному через строй, узнаём, что будет ещё жарче… Будет рубеж… Рубеж будет… Слово не понятное, тревожное, но лично для меня ещё и отвратительное. Рубец – рубеж, мертвец – рубец… Мясо в жару… Задышав поглубже, чтобы не стошнило после слипшихся сладких плодов, я мечтал только о покое и холодном душе. Рубеж… Будь оно всё не ладно несколько раз…
Брифинги, полтергейст, кадавры, Гиперборея, толерантность, голландец Михель… Громкий оклик, и снова строиться.

* * *

Рубеж… Там, дальше – чужие. Игры, нам сказали, кончились… Пора, говорят, на деле доказать… Ну, мы, это… конечно же, того… пренепременно докажем… Занять оборону, красная ракета, и вот оно начинается… Краш, крен, крок, кровь, канцер… Наши лопатки тупо, харкаясь непристойными звуками, начинают откидывать почву. Надо успеть до темноты. Хотя уже вечереет… Пугают газовой атакой, а у меня всё без клапанов, и времени вставлять всё на место нет… Одно хорошо – вечер несёт с собой прохладу…
Бруствер у меня получился, будто насыпь опилок в огороде. Никогда не думал, что земля на разной глубине не одинакового цвета… Земляная полочка для магазина постоянно осыпается, но я нашёл способ – наломал палочек и натыкал каркасом по всему периметру. Нас тут много… Слева, Рыжий, тоже увлёкся земляными работами. Его готический вигвам… Виги, Валуа, Рюрики, Династия Среднего Царства… сплошь украшен свастикой и сложным этническим орнаментом. Его мать аптекарша, а отец – в Израиле… Справа - Ёб-тый (так его называют) возится со своим редутом. Мы слышали, как он заявил, что для пущей плотности противопулевого укрепления, мол, надо поссать сверху на кучу… Она, мол, рыхлой не будет. Ёб-тый грозился и ныл, что бы мы постояли на шухере. А то он, мол, просто даже и терпеть не может… а так два дела сразу… Мы дружно «сходили» на его бруствер втроём… Я, Рыжий, а сам Ёб-тый – аж дважды…
За рубежом ужинали. Нас тоже обещали… вот-вот. Мы ждали под оглушительный аромат щей с копчёностями. Никогда не предполагал, что такой аромат можно использовать в военных целях, а главное – весьма успешно. Удивительно, что запах без потерь покрывает такие расстояния. Хотя, где они, где мы, - рукой подать…Так, на сырой земле, на голодный желудок мы и заночевали. Я ещё успел подумать, что если на утро вместо завтрака не будет бунта, то, наверное, будет плов или каша. Правда, промелькнула еще одна мысль, что нас не накормили из соображений экономии, - голодных может больше не остаться… Морфей, Гунила, Элькайот, Замбези, Пан Теофаст…
Сон наступил сразу, почти внезапно. И также неожиданно прошёл… Кто-то начал стрелять. Очередь промчалась откуда-то слева, как мне показалось, с нашей стороны. Минуту было тихо, а затем небо разорвало от треска и свиста. Мы, и без того лежащие, залегли, не смея поднять голов. Рыжего не было видно из-за его руин, а Ёб-тый за своим редутом гоготал и строил страшные рожи… У дураков свои боги… И его проделки с мочой здорово пригодились… Отца у него не было, а мать лишили родительских прав, когда ему было двенадцать...
Я жал на курок автомата, не глядя, направив его дулом от себя. Отстреляв пять магазинов, я почувствовал усталость и лёг на спину… То-то прапоры будут довольны… Но никого из командиров не было видно. Наш рубеж уже молчал, когда с той стороны захлопали гранатомёты, разрывая землю чуть позади нас. Мои ноги постоянно накрывало черной землёй, а я, уставившись в голубое небо сквозь чёрный дым, думал и ждал… Пролив Лаперуза, Волконский дуб, Папайя, Палтус в масле, Суббате…
Вдруг дышать стало нестерпимо больно и жарко. Жарко до изнеможения, до потери сознания… Мне с большим трудом удалось расстегнуть сумку противогаза… Дышать стало ещё тяжелее. Голова кружилась и слегка поташнивало сладким. Во рту был стойкий привкус проглоченных часов. Мне захотелось утонуть, всё равно в чём… Вспоминались грязный ручей, фляжка с водой, струи мочи на бруствер Ёб-того...
Но вот, ветер усилился, вихревая стена намела на меня моим же окопом. Сквозь грязные стёкла я видел, как оранжевое небо постепенно засвечивалось ослепительно белым, а резина начала гореть и, плавясь, стекать с моего лица на уже тлеющую гимнастерку. Сапоги… сапог не было видно. Их не стало. И мне, почему-то, стало легче… Тошнота и удушье незаметно исчезли, правда, лицо ещё горело, но глаза уже ничего не видели… Моя мама – геолог, а папа – самый-самый лучший…

г. Великие Луки. 22.04.2003г.