Прыщ

E-mail: himmera@rambler.ru
« Прыщ »

(Рассказ)


Он у меня появился, наверное, с самого моего рождения. Просто вырос и всё. Во всяком случае, я себя без него не помню… сначала, он был ма-а-а-ленький, еле заметный, ни чем не докучавший, вполне в пределах допусков морально – этических рамок. Впервые я начал беспокоиться в начальной школе. Помню, как сей час…
Было это в третьем классе. Как говорится, день не задался с самого начала. Мать меня застукала за избиением младшего брата. Отец поймал меня за руку в кармане его пальто, висящем в прихожей. В школе я толкнул какого то рохлю и тот пробил себе голову о край бетонного подоконника. В кабинете у завуча я изобретательно и витиевато врал, и, в общем то, успешно избежал справедливого наказания. Короче, то было моё самое привычное утро, обычный распорядок действий, суливший лёгкое внушение со стороны школьной общественности. На следующий день, грудь моя сильно зачесалась. Зудело не выносимо. Мелко – рельефный бугорок между сосков пурпурно окрасился и не давал покоя. Так мы с ним впервые познакомились. Близко.
Наши взаимоотношения носили периодически обостряющийся характер. Временами мне становилось нестерпимо больно, и я сцарапывал его в кровь. Потихоньку он заново отрастал и наливался внутренней силой, питаясь от моих молодых соков. Как - то в юности, после очередной, впрочем, неудавшейся попытки что-то украсть, прыщ достал меня до того, что несколько часов к ряду, я, делая себе несколько минутных перерывов, мучительно выдавливал его из себя, обжимая ногтями со всех сторон, то нагнетая кожу к центру его кратера, то стягивая по краям. Вышло немного сукровицы и всё. Что-то сидело внутри моего тела и упрямо не хотело его покидать. К тому времени прыщ достиг размеров крупной бусины из маминого ожерелья.
Я рос с годами, а этот нарост рос вместе со мной и за мой же счёт. Укрупняясь и уплотняясь, наливаясь зрелостью. В двадцать лет, в поисках денег на аборт для одной своей знакомой, я оказался замешенным в одной грязной истории, из которой смог выпутаться с большим трудом и очень непорядочным образом. Той же ночью, свалился с температурой под сорок, меня тошнило и рвало. Грудь сводило так, будто была прострелена пулей. Посреди меня, лиловым заревом возвышаясь и пылая огнём, восседал Он, собственной персоной. Размером с профитролину. Кризис на счастье прошёл самопроизвольно, без хирургических вмешательств. Но, через десять лет, на кануне моей преддипломной практики, всё повторилось, но с ещё большим размахом. Подкожный конус назрел сразу после того, как мне с одним приятелем по институту, посчастливилось заполучить килограмм отборной канапли. Сделка, к несчастью провалилась, мы чуть было не сели… и как всегда, моё проклятье в самый необходимый момент свалило меня на неделю.
Всю мою жизнь, он не давал мне покоя! Всю свою жизнь я то и дело им занимался. И грыз его, и морозил, и грел, и давил, и парил. Один раз, даже пытался срезать его под самый корень. Я боялся страшного врачебного диагноза, предпочитая оставаться вне ведении. Прыщ донимал меня до конца…
В сорок лет именно Он стал причиной моей главной неудачи. Именно из–за него сорвалась сделка, сулившая мне безбедную старость. Отправка целого состава с цветным металлом не удалась только по той причине, что я не успел к назначенному сроку в таможенный терминал. Я почти умирал, баюкая и заговаривая свой недуг, успевший к тому времени достигнуть рекордных размеров – с гусиное яйцо! Я как Марат на кануне революции сидел в остывающей ванной и ждал, пока закончатся мои страдания. Когда же, наконец, всё боль утихла, неожиданно выяснилось, что одновременно закончилась и смена подмазанных мною таможенников… А целый состав цветмета был таки арестован и исчез навсегда, вместе с мечтами о большом куше, сулившем начало долгого делового сотрудничества…
В пятьдесят, я чуть не убил жену. Что меня остановило? Я взялся за помповое ружьё… Три дня пил, от того плохо соображал, что к чему… Тяжёлый «Фокстер» выпал из моих немеющих рук. Груди обожгло как из огнемёта. Я потерял сознание…

* * *
Сейчас мне почти семьдесят лет. Я прожил очень сложную и непростую жизнь. За ней тянется шлейф всевозможных грехов и несбыточных надежд. Полный компот бездарности и чёрной злобы… Край невежества и баталии низменных страстей сделали из меня инвалида.
Я хотел застрелиться, но ружьё отобрали восемнадцать лет назад. Думал повеситься, но для этого надо для начала подняться. Мечтал отравиться, – и об этом надо было думать раньше. Нужен был яд, а не пакет ряженки…
Тогда я решился, собрав последние силы, повернуться на живот и, уткнувшись в подушку, попытаться в ней задохнуться. Как только я ухватился за край тахты, сквозь всё моё несчастное тело навылет прошла молния боли в несколько тысяч бесконечных убивающих вольт… Я устал! Я не хочу больше жить с этим грузом боли! Всё!
С огромным трудом белыми трясущимися руками я из последних сил расстегнул ворот ночной рубахи. До самого конца. До самой четвёртой пуговицы… Затем, превозмогая боль, почти теряя от неё рассудок, разорвал истлевший материал, как мог дальше к низу, к груди, к очагу пожарища, обнажая подкожный вырост гноя размером с набитый до предела кулинарный мешок.
Сейчас всё должно прекратиться. Закончиться, как утомительный школьный урок, как ожидаемое завершение затянувшейся паузы, когда давно уже нечего сказать друг другу. Всё! Сил моих больше нет!

* * *
 
Я медленно свёл еле слушающиеся руки, обнял ими чудовищное возвышение своей плоти, завёл пальцы друг в друга сцепляя их в замке. И… что было силы резко, на последнем дыхании, не считая, чтобы не успеть испугаться собственной решимости… сдавил старческие ладони…

* * *

Боль была невероятной силы, но я не потерял сознание, осознавая на удивлении ясным умом и резким, совсем без катарактным взглядом приход конца…
Прыщ лопнул в самой своей вершине, извергая липкую белую субстанцию смерти… Потом ещё был короткий фонтан крови, бурой и тёмной как вся моя жизнь… И внезапно, из меня, из мною открытого кратера заструился лучезарный свет… зелёный! Изумрудно – бирюзовый!
Его сияние продолжалось всего несколько секунд, а за тем, кожаная гора пористого волосатого вулкана иссякла. По всему телу прошла волна судорожного комка. Края жерла рвано треснули и поползли вниз, иссякая капли алой крови. Из прыща показалась головка, чистая, с золотыми завивающими локонами.
Ещё мгновение, и из меня на свет вылетел маленький ангел. Золотой – золотой! Размером с воробья, с такими чудесными крылышками! Его лёгкое парение обдавало моё лицо свежестью и благоуханьем. Я посмотрел на него ещё только раз. Последний раз! Потом меня качнуло. Свет тихо потух и я исчез…



г. Великие Луки. 20.02.2005.