Родовое гнездо, Часть 1, Сын

 
Кошкин болел всю зиму и весну. Болезнь застала его врасплох, он никогда не лежал в больницах, а лёгкие недомогания переносил на ногах. «Возраст!», - вздыхала жена. – «Отдыхать надо больше». Кошкину разговоры о возрасте не нравились.
- Можно подумать, я старик! – возмущался он. – Всего-то сорок пять!
Но в душе понимал, что жена права. В конце концов, сдавшись на уговоры родных, согласился поехать на август и сентябрь в далёкую родную деревеньку Рысино. Мать его была из этой деревушки, но, выйдя замуж, покинула родной кров и перебралась с мужем в город. Спустя много лет, она не раз горестно жалела о том, что уехала из родового гнезда, но никогда не ездила в гости. На вопросы сына отвечала уклончиво и только улыбалась:
- Вот вырастешь и съездишь!
Мать умерла молодой, в тридцать семь лет. Кошкину тогда было восемнадцать.
«Вот только теперь и собрался в гости… поди, вся родня уже померла»,- раздумывал Кошкин. Однако от поездки не отказался и в конце июля, набравшись сил, благополучно перенёс и самолёт и поезд.
 И вот он стоял на полустанке под названием «43-ий километр». Куда теперь идти? К нему подошёл пожилой человек, очевидно, дежурный полустанка:
- Вы из каких будете? Из Кошкиных что ли?
- Здравствуйте! – обрадовался Кошкин. – А как вы догадались?
- Да уж догадался, - протянул мужчина, пристально разглядывая приезжего. – Поди-ка не знаете, как до Рысино добраться?
- Не знаю. – Кошкин удручённо смотрел под ноги.
Вздохнув, незнакомец произнёс:
- Сейчас туда телега поедет, с ними и доедете.
И уходя, спросил:
- А что ж мать-то умерла?
- Давно. Двадцать семь лет назад. – Кошкин поднял глаза, но странный дежурный уже быстро шёл к будочке у дороги – очевидно, вокзалу.
Со стороны леса послышалось конское ржание и смех. На телеге подъезжали двое молодых людей – парень и девушка.
- Вы что ли до Рысино? Садитесь скорее.
 Кое-как он залез на непривычный транспорт.
- Устали с дороги?- Девушка легонько толкнула его на сено. – Отдыхайте, дорога дальняя.
Незаметно для себя Кошкин уснул и снился ему странный сон.

 Бескрайняя тайга, такая родная, такая привычная. Кошкин бежит легко, высоко поднимая ноги и не чувствуя никакой усталости. Солнышко припекает, где-то журчит ручей, тело наполнено небывалой силой и ликованием. Захотелось пить. Вот и ручей! Он наклоняется над водой и видит не своё лицо, а …мордочку чёрного симпатичного кота!

- Мяу! – орёт Кошкин и просыпается.
- Привиделось чего? – смеётся девушка.
Кошкин рассказывает. Молодые переглядываются со значением.
- Приехали, - паренёк остановился возле избы, незаметную из-за деревьев. Проворно спрыгнув, он снял чемодан и помог мужчине слезть.
- Вам сюда.
И, запрыгивая на телегу, крикнул:
- Счастливого отдыха!!
Потоптавшись, Кошкин постучал в дверь. Тишина. Отворив двери, спросил:
- Есть кто дома?
- Чего кричишь?- спросили сзади. Кошкин вздрогнул и повернулся. Перед ним стояла, нахмурясь, красивая женщина лет тридцати пяти, очень похожая на маму. Он отступил на шаг назад:
- Мама?
Черты женщины разгладились:
- Сашко? Сын Ирины? Родненький, здравствуй! Какими судьбами? Ой, да что ж мы стоим! Заходи, дорогой гостенёк, в дом.
Через час Сашко умытый и сытый лежал на кровати и был совершенно счастлив, что решился приехать на родину, или вотчину, как говорила Мила – его тётка по матери.
Тётка от радости не знала, куда его посадить и чем накормить. Она беспрерывно что-то рассказывала и что-то спрашивала, но ответов не слушала, а только радостно улыбалась и целовала Сашка в щёки. Давно уже никто не радовался ему так искренне.
Дни покатились, как с горки. Сашко везде встречали приветливо и радушно. Незаметно пролетел август. Кошкин окреп, загорел – сказывались долгие прогулки по тайге. У тётки была пасека. До неё было километров пять, и в первый раз он еле дошёл, а уж помощи от него не было никакой. Но тётка будто и не замечала его слабости. Кормила его мёдом, да поила молоком. Через неделю Сашко сказал, придя на пасеку:
- Не пойму что-то, ближе пасека стала?
Мила усмехнулась:
- Да нет, ты покрепчал.
И всё бы было хорошо, но стал Сашко замечать странные взгляды, что на него бросали люди. На его вопросы тётка нехотя отвечала:
- Да кто ж их знает!- и, опустив глаза, быстро уходила.
Сашко терялся в догадках. Тайна приоткрылась в полнолуние. Сашко спал на сеновале, обычно не просыпаясь до утра, но не в этот раз.
Луна светила ярко, и двор был как на ладони. Две непонятные тени играли под деревом. Сначала ему показалось, что это два подростка, но потом он понял, что это два животных, две рыси играючи били друг друга лапами. Кошкин загляделся и в один из моментов засмеялся. Вмиг звери подняли головы вверх и напряглись. Человек попятился и прикрыл дверку. Сердце его заколотилось, тело покрылось потом. По двору прошелестел топоток и послышался смех. Сашко глянул в щёлочку – к лесу бежали парень с девушкой, те, что подвозили его со станции. Оглянувшись, девушка махнула ему рукой, зовя за собой, но Кошкину было не по себе. Завернувшись в одеяло, он проворочался до утра, так и не заснув.
Утром, хмурый и невыспавшийся, он спросил тётку:
- А сколько лет этим молодым, что живут напротив бабушки Авдотьи?
- Это что со станции тебя подвозили? – Мила собирала на стол и была в отличном настроении.- Да какие же они молодые? Им по тридцать пять, они уж женаты давно и детки есть.
У Сашка отпала челюсть:
- Как?? Да им на вид лет по 18!!
Тётка усмехнулась:
- Ты глазам не доверяй, верь сердцу – оно не обманет.
Кошкин задумчиво почесал голову и взглянул на Милу:
- Тётка, а тебе сколько лет? Выглядишь на 35, стало быть, лет 70?
Та молча глядела в окно.
Быстро съев завтрак, Сашко вышел на улицу и внимательно окинул взглядом окрестности.
Напротив, на поляне играли двое детей лет шести. «Двенадцать?» - удивляться не было сил. Через мост, осторожно держась за перила, шла бабка Авдотья. « А этой сколько? Выглядит на 80 – 90. Неужто 160? Мама дорогая!!» - у Кошкина голова пошла кругом.
 Не глядя вокруг, он почти бегом дошёл до кромки леса и спустился в овраг, к ручью. Это стало его любимым местом после того, как тётка рассказала, что они с его матерью часто играли здесь детьми.
Умывшись ледяной водой, Кошкин попытался привести мысли в порядок. Позади него послышался шорох и фырканье.
«Опять рыси», - мужчина оглянулся – так и есть! За этот месяц Сашко привык, что вокруг деревни полно этих животных. Они не трогали людей, просто любопытничали, подходя к жилью. Деревенские рысей не трогали, а дети и вовсе играли с животными. Только сейчас до Кошкина дошло, что это не совсем нормально, ведь рысь хищница и опасна.
Грациозное животное подошло поближе и мягко толкнуло Кошкина головой в ноги, очевидно, приглашая поиграть, но Сашко уже был полон страхов. Он отступил, чуть не упав в родник и, бросился бежать, куда глаза глядят. Поплутав слегка по тайге, он вышел к вечеру в деревню, ещё недавно такую родную, а теперь непонятную и оттого страшную.
Тётка ждала его на крыльце:
- Что с тобой Сашко? Чего ты испугался? – она смотрела с укором и жалостью. – Разве кто сделал тебе худо? Разве кто обидел тебя?
Сашко затравленно глянул на неё:
- Я хочу правду знать. ВСЮ правду.
Мила вздохнула:
- А ты сможешь её выдержать – правду эту? Твоё сердце закрыто, а душа наполнена страхами.
Помолчали, глядя друг на друга.
- Ну, что ж пошли в дом вечерять. После расскажу тебе всё.
Поужинав, тётка села у окна и начала рассказ.
 
То ли место здесь такое, то ли вода, но давным-давно заметили люди, что рыси никогда не нападали на них в этой округе. Напротив, становились ручными и часто помогали заплутавшим путникам, выводя их на тропу. Вот несколько семей и перебрались сюда, да избы построили. Поначалу всё было, как обычно, но немного погодя, замечать стали, что болеть престали почти все, так иногда неможется тем, кто постарше. А ещё – молодеть начал народ. У старух вырастали зубы, и седина исчезала, походка становилась легче, взгляд острее. Сперва испугались, потом призадумались, и порешили никому чужому о том не говорить. Так и повелось – люди всё крепче связывались с животными и, всё более здоровым было очередное потомство. Одно огорчало – всё это происходило лишь в этой округе. Стоило кому-либо покинуть край родной и всё возвращалось на круги своя – быстрое старение, болезни. Почти никто и не уезжал. Вот только два раза и было.
 Первый раз давно, в двадцатом году, пришёл к ним человек из тайги израненный. Молодой был лет двадцати. Оклемался немного и начал рассказывать про революцию и пролетариат, вот Нюрка и развесила уши, или просто влюбилась. Ушла с ним, а ей-то под сорок было, вдовела она. Здесь-то разница не видна была, а в городе под горку жизнь покатилась. Нюрка за 3 года состарилась и болезни замучили. Правда родила дочку, с ней и вернулась через шесть лет умирать на родину. Поздно вернулась, не помогли ни вода, ни травы, ни звери. Тогда старики подумали и наложили запрет на уход из деревни. А ежели кто уходил то возвращаться, чтоб не смел.
Этот запрет твоя мать нарушила. На станции увидала Алешку и уехала с ним. Передала с Михалычем – тот, что поезда встречает, привет-прощание матери и всё. После, лет через десять приезжала, но в деревне не была, на станции с матерью говорила. Просила сильно принять её сына, если соберётся сам, по воле своей сюда, на вотчину. Мать обещала принять. Вот и вся история.

Тётка встала и, не мешкая, ушла в светёлку, притворив дверь.
Голова у Сашка раскалывалась от услышанного. Словно пьяный дошёл до сеновала и, упав, забылся в тревожном сне. Утром, однако, всё прошло и, на душе покойно было, только мучился оттого, что не помнил сна, а сон был, длинный, что-то мама ему говорила, но что?
Тётка обняла его и поцеловала:
- Пора тебе, Сашко, в путь-дорогу собираться. Заждались тебя родные.
- Да, пора. Загостился я у вас, пора и честь знать!
Мила указала на стол:
- Чайку на дорожку отведай. Тебя отвезут на станцию.
Перед расставанием тётка перекрестила племянника и крепко обняла.
- А что, Сашко, дочь твоя, младшая, не приедет ли погостить?
- Посмотрим. – задумчиво ответил Кошкин.
Телега легко катилась по дороге мимо кустов и деревьев. Что-то мучительно толкалось в голове, что-то важное, но забытое. Бездумно покусывая сухую травинку, Сашко задремал.

 За деревьями стояли две матёрые рыси, провожая взглядом повозку. Разговор был безмолвным.
 «Что, не удалось родовую память открыть, Мила?»
 «Нет, не удалось…. Не смогла…»
«Не приведёт ли он чужих сюда?»
 « Не сможет, в чай заварила утром траву-забывку. Пока доедет до дому, забудет все разговоры.»
«М-да-а-а, сильна была его мать, а ему силы не дала. Может, дочь его сможет стать во главу рода?»
«Может быть…Время есть, посмотрим.»
Животные грациозным прыжком преодолели овраг по направлению к деревне и вскоре скрылись из виду.
Кошкин вернулся из отпуска. Он был полон сил и здоровья. Никто не узнавал его, загорелого, крепкого мужчину. Болезни и немощь остались в прошлом. Родные и близкие расспрашивали его о деревне, но Сашко только улыбался и отговаривался несколькими словами. Он почти ничего не помнил и не понимал, почему всё забылось. Но мучился недолго – работа захватила его целиком и, вскоре он уже и не вспоминал о далёкой, затерянной в тайге деревушке.
Прошёл год. Кошкину снился сон. Овраг, ручей и он, наклонившийся пить. Из ручья на него глянул чёрный с белыми усами кот: «Дочку обещал отпустить в гости. Мы ждём!»,-кот подмигнул левым глазом.
Утром, собираясь на работу, Сашко сказал жене:
- Что-то малая наша неважно выглядит. Давай к тётке отправим в деревню на лето? Пусть сил наберётся.
Жена согласно кивнула.
Кошкин шёл на работу, а в голове его крутилось: « Тётка, тётка, тётка…Что-то ещё..Но что? Не помню….»
Он и не заметил, как пара молодых – девушка и парень – с острыми, рысьими глазами внимательно проводили его взглядом и скрылись в ближайшем сквере.