На самом интересном месте

...Только не заставляй меня расстраиваться по пустякам. Поторопись. И постарайся не совершать одни и те же ошибки дважды...

...Он покорно встал с дивана, взял пульт, выключил любимый фильм на самом интересном месте, расправил лежащие на стуле крылья, одел их и нехотя двинулся к выходу...

...Быстро! Капельницу! Мы ее теряем...нет, все в порядке, очухается....
...Ой, гляди-ка, вместе с плацентой...Разрезай, а то задохнется... Ой, синий весь. Дышит? Фу...вроде да. Так ведь в рубашке родился!

...Я все забыл, все! Ненавижу это состояние. А что я забыл? То есть, я что-то знал, так что ли получается? А что я знал? Все! Все забыл! И холодно то как.
Зачем я опять здесь... Хочется есть, а как попросить? Я теряю память! Кто-нибудь, помогите!
-...Ну что раскричался, щас бутылку принесу. Опять эта новенькая дырки в сосках большие сделала, ща выпьет все за минуту и опять орать будет...

-Ты думаешь, что с ним будет?

-Ну как, в дом малютки оформлять будем...
-А отца нашли?
-Не смеши меня, кто его будет искать....

...Холодно. Холодно. Хочется тепла. Чего-то хочется, чего - забыл. Не помню. Чего-то не хватает. Не так, все не так. Почему я опять здесь....

-Эй ты, кому говорю, иди на кухню и отнеси ведра с помоями на улицу, да поживей, смотри не расплещи....

-Опять курил! Убью тебя гада! ну ка дыхни! Что глазищи выртаращил?!-Завтра агличане придут, делай вид, что ты ангел, может усыновят.
-А кто такой ангел?
-Хто-хто - конь в пальто. Причешись и глаза жалостливые делай, как ты умеешь. А когда придут - бросайся к ним и говори: "Мама,... папа!" понял?
-Понял, чож тут непонятного.
-Спросят "Вот из йо нэйм?", скажешь "Павлик, 10 лет", понял?
-Да понял я.

Накануне приезда англичан, я не мог заснуть. А когда под утро задремал, мне приснился сон:
Мужчина, красивый, средних лет, нет, даже ближе к 50-ти гладит меня по голове и приговаривает:
-Хороший мальчик, хороший.
-Вы кто? - спрашиваю, а он:
-А что, ты не узнаешь меня?
Мне стало стыдно, что я вроде должен его знать, но не признаю, поэтому соврал:
-Ааа...так это Вы?
-Не "Вы", а "ты", ну ладно, иди, иди, езжай с ними, потом увидимся...

Я проснулся почему-то с уверенностью, что видел во сне своего отца.
От этого у меня было приподнятое настроение, и я много улыбался.
Англичане очень растрогались.

Холодно. Собачий мокрый холод в Англии. Чудовищный.
Холодный дом в Драй Драйтоне, что 30 минут от Кембриджа.
Наверное, я не привыкну к холоду никогда.
Я совершил ошибку, что закричал тогда "Папа, мама", потому что мне не нужно все это. Мне не нужны родители. У меня их не было и я уже привык, что их нет. А тут они появились ни с того, ни с сего. Было приятно, когда обо мне заботились первую неделю. А потом я захотел обратно в интернат. Там я был свободен. Я мог курить. Ну и что с того, что меня за это ругали и били. Но меня и по-другому поводу ругали и били.
А здесь меня не бьют, но все по правилам, и это их вечное "Чистить зубы, мыть руки, бед тайм".
Почему я не ценил нашу Марью Ивановну, толстую старую корову, от которой невыносимо воняло потом?
Она обкладывала меня 3-этажным матом, отвешивала мне подзатыльники, пинала и периодически хлестала ремнем.
Но иногда она рассказывала грустные истории про любовь (думаю взятые из собственный жизни, слегка приукрашенные трагизмом), а я засыпал под ее курлыканье, уткнувшись в ее теплую подмышку, пахнущую луковым супом.
А англичане ничего такого не рассказывают.
В школе мне трудно. Ну не хочу я учиться. Не хочу и не буду. Я и так все знаю, вернее, знал, но забыл...
Два раза я сбегал с уроков. Потом сел не на тот автобус и заблудился. Меня искали весь день. Когда я увидел полицейских, которые спрашивали про меня, я стал нарочно от них прятаться. Даже не знаю почему. Мне вдруг почудилось, что я настоящий преступник и совершаю побег.
 Я заснул в мусорном баке, заваленный картонными коробками, а утром меня обнаружили и сдали в полицейский участок без всякого сопротивления с моей стороны.
Да просто потому, что мне было холодно. И хотелось есть.
Я не смог объяснить свой поступок родителям.
Некоторые вещи я не могу объяснить. Как, например, почему я делаю больно людям, которые желают мне добра?
Или, почему я поступаю наперекор всем, включая себя?
Во мне живет какой-то необъяснимый протест.
Будто мне надо всем доказывать, что я плохой, а не хороший. А зачем я это делаю - не знаю. Может, знал когда-то, наверняка знал, но забыл. И еще мне все время кажется, что я не в том месте, не во время, что вокруг все чужое.
...И эти вечные мысли, что я что-то знал...
А что я собственно знал?
Что может знать 12-ти летний подросток?
Учителя в один голос говорили, что мне стоит остаться на 2 год, но не потому, что я глупый, а просто потому, что не хочу ничего делать.
Я видел, что мои родители страдают, но ничего не мог с этим поделать.
Не скажу, что я получал от этого особое удовлетворение, мне было скорее все равно.
Но один день все изменил.
Он изменил мою жизнь.
Это все он, черт бы его побрал!

-Толик, почему у тебя опять рубашка порвана? Толя, это что? Кровь? Толечка, тебя опять били? Толя, скажи?
Мама сидела на полу, обхватив его ноги и причитала:
-Ничего, Толечка, потерпи немного, скоро все изменится, скоро уедем, там ты будешь самый умный, самый красивый, и тебя никто никогда не обидит...
-Мама, скажи, зачем ты написала, что я еврей?
-Толечка, мальчик мой, а как же иначе с нашей фамилией?

В начале марта я сильно заболел гриппом. Мне снились кошмары. Я кричал во сне, мама то и дело заходила ко мне в комнату. А под конец моей болезни, когда я почти поправился, мне приснился опять тот человек, "мой отец".
Он был в очень хорошем расположении духа, смеялcя. Мы с ним рыбачили где-то на Волге. Я поймал огромную рыбу. Он меня похвалил и сказал:
-Вот видишь, какой ты ловкий. Только вот учишься плохо. Ну ничего, он тебе поможет, а ты ему тогда помоги.
-Да кто он?- сгорал я от любопытства.
-А разве ты еще не догадался?
И опять у меня возникло это чувство вины, что я все забыл и я сказал:
-Ах, да, конечно...

Я пришел в школу в конце марта сильно похудевший.
В начале второго урока к нам зашел завуч школы, мистер Бриттон, держа за руку сутулого мальчика.
Ростом он был гораздо меньше наших парней, не говоря уже о девчонках, которые опережали нас в развитии на несколько лет уж точно.
-Дети, познакомьтесь, это наш новый ученик, Анатолий Портман, он приехал к нам из России.
Я чуть со стула не упал!
Почти несколько лет я не говорил по-русски.
Я подмигнул ему, он смутился.
Весь урок я рассматривал его.
Одет он был, как я когда-то в детдоме.
Я подошел к нему на брэйке:
-Я тоже, это, говору по-русски, - сказал это и удивился, как трудно мне это дается.
-Правда?! -удивился Толик, - Почему? У тебя русские родители?
-Я жил когда-то там, в Москве, а ты где?
-В Кишиневе.
-Никогда не слышал такой город, ето на Севире?
Толик как рассмеется:
-Тебя как зовут?
-Павел.
-Слушай, Павел, приходи как-нибудь ко мне, у меня есть карта всего мира и я тебе покажу , где я жил.

Он показался мне славным малым, и я пообещал в конце недели прийти к нему домой.
На следующий день я получил результаты тестов по математике, литературе и науке, все тесты я провалил.
Мне было наплевать, все равно остаюсь на 2 год, какой смысл напрягаться и шевелить мозгами.
Толя подошел ко мне после уроков:
-Знаешь, Павел, мне кажется тебе нужна помощь. Ты ведь чего-то не понимаешь, правда? Наверняка ты мог написать лучше, ты знал, но забыл, так?
-Иди ты! Тоже мне родитель нашелся! Как хочу - так и учусь! И вообще, я много чего знаю...знал, но забыл! Катись отсюда! Ученый...

Толины познания по всем предметам удивляли учителей. И если его английский немного хромал и говорил он с легким русским акцентом, то точные науки были на высоте; его все хвалили и считали, чуть ли не вундеркиндом. Подумаешь, у нас в России все такие.

Во время ланча я подрался с одним кретином, Джо-красная морда из 9 класса, который поставил мне подножку и я чуть не грохнулся с подносом. Все ржали, а я поставил поднос в сторону и влепил ему прямо в его красную морду. Разнимали нас, когда мы уже катались по полу под улюлюканье подростков:
-Дай ему, ну-ка врежь этому недоноску!
-Ставлю на Павла, он выиграет!
Когда прибежали учителя, народ вокруг нас стих, никто не хотел быть свидетелем. И нас двоих потащили к директору.
Джо всхлипывал и стал плакаться, что я первый к нему полез, что я его унижал перед учениками.
Я промолчал, за что и поплатился - родителей вызвали в школу, а мне дали наказание - всю неделю во время брэйков убирать в классе.

В пятницу я собирался сбежать с последнего урока, т.к. транслировали футбол: Ливерпуль и Манчестер Юнайтед. Я не мог это пропустить.
Быстро собрав свои вещи, я незаметно выскользнул из школы и пошел через задний двор к выходу.
На одной из площадок, я увидел дружков Джо, которые окружили Толю и заставляли его снять штаны:
-Ну давай, не трусь, мы лишь хотим проверить, что у тебя трусы не красные. Говорят, у всех русских трусы под цвет флага.
Они гоготали. Толя стоял, обреченно опустив голову, и ничего не предпринимал.
Я швырнул свою сумку в сторону и крикнул:
- А ну отошли, пидорасы несчастные! Кто его тронет - убью!
Точно не помню, сколько их было - 6 или больше. Когда меня сбили с ног и уже молотили чем попало, я уже естественно не мог больше драться, а чисто инстинктивно закрывал лицо и живот, и как мог уворачивался от ударов.
Очнулся я в больнице, возле меня сидела мама:
-Слава Богу, пришел в себя!
К вечеру пришли полицейские и просили назвать фамилии тех, кто меня бил. Я отказался, но они сказали, что мой друг, за которого я заступился, всех уже описал и мне нужно было лишь подтвердить.
И я подтвердил.
Со сломанными ребрами, ушибами и сотрясением мозга я пролежал в госпитале 2 недели.
Толик зашел ко мне на следующий день после того, как я очнулся. У него был синяк под глазом и сломана рука.
-Хрупкий ты, однако, -заметил я, - руку сломал.
-Спасибо тебе, Паша, ты настоящий друг. Знаешь, у меня никогда не было друзей. Мама, бабушка, вот пожалуй и все. А ты, а ты... За меня никто кроме них никогда не заступался...
-Ой, только не надо мне сейчас это... еще скажешь я тебе маму твою напоминаю или бабушку....ща заплачу. Shutup!

Он принес мне карту, и  мы рассматривали, где он жил, а я ему, в свою очередь, показал, куда мы с родителями ездили отдыхать.
Мне нравилась география, и мне даже казалось, что я что-то помнил большее о путешествиях и разных странах, но, к сожалению, забыл, все забыл.
Толя принеcкнигу "Том Сойер" на русском языке и стал мне читать.
Его легкий голос, плавность речи меня успокаивали. Я удивлялся, насколько бегло он читает, да к тому же не просто тараторит слова, а произносит с выражением, как настоящий актер.
Я заснул на самом интересном месте, а когда проснулся, Толька уже ушел, а книжка лежала у меня на тумбочке.
Я открыл ее и с трудом прочитал несколько строчек:

"...Новый мальчик достал из кармана два больших медяка и насмешливо протянул Тому. Том ударил его по руке, и медяки полетели на землю. В тот же миг оба мальчика покатились в грязь, сцепившись по-кошачьи. Они таскали и рвали друг друга на волосы и за одежду, царапали носы, угощали один другого тумаками - и покрыли себя пылью и славой. Скоро неразбериха прояснилась, и сквозь дым сражения стало видно, что Том оседлал нового мальчика и молотит его кулаками.
- Проси пощады! - сказал он.
Мальчик только забарахтался, пытаясь высвободиться. Он плакал больше от злости.
- Проси пощады! - И кулаки заработали снова.
В конце концов, чужак сдавленным голосом запросил пощады, и Том выпустил его, сказав:
- Это тебе наука. В другой раз гляди, с кем связываешься...."

После больницы я вернулся в школу настоящим героем. Мы с Толяном в одночасье стали самыми популярными в школе. Даже девчонки стали к нам по-другому относиться.
Что ни говори, а синяки украшают настоящих мужчин.
Благодаря Толяну, я не остался на 2 год. Он взял надо мной шевство по всем предметам, а я уж само собой был его отважным телохранителем.
Я обожал приходить к нему в гости.
Его мама, тетя Клара готовила пирожки с мясом и творогом, а еще селедку под шубой по праздникам и борщ. Что это был за борщ! Ничего подобного в моей семье не готовили.
Мама воспитывала Толика в лучших музыкальных традициях еврейских семей. Толик после уроков пиликал на скрипке, чем меня сильно бесил.
Я однажды спросил тетю Клару, зачем она мучает Толю, ведь у него нет никакого слуха.
Тетя Клара сказала: "И ведь, правда, зачем? Но Толику нравится, вот он и играет..."
-Это мне нравится? Кто это тебе сказал?
-Толечка, а разве не так?
-Да я ее ненавижу, просто тебя не хотел обижать, мамочка.
Тетя Клара прослезилась и спрятала скрипку, упакованную в раритетный футляр,- "Толечкиным детям".
Меня принимали в их доме, как второго сына. Наверное, оттого, что я был таким же, говорил по-русски, хоть и не был евреем. Хотя...кто были мои родители, вопрос спорный.
Была еще одна привлекательная особенность в отношениях родителей-детей в Толечкиной семьe. Детей никогда не ругали. Дети - это святое. Хотя, за что собственно можно было ругать Толю - не понятно. Но это лишь мое мнение. Мнение тети Клары было неизменным: "Надо любить и баловать детей, ведь мы не знаем, что ждет их в будущем...".
А на будущее мы с Толиком строили грандиозные планы. Толику нравилась физика. Мы решили, что он изобретет новый вид энергии, а я буду охранять его изобретения, защищать Толю от врагов и продвигать его идеи.

В 15 лет я активно увлекся девочками в то время, как Толик с величайшим рвением изучал свою физику.
С девочками он дружил, вернее они с ним. Толечка был для них подружкой, которой могли доверить самое сокровенное. Ему это нравилось и льстило, но чтоб закрутить роман с одной из девчонок, он не решался. Это была не сильная его сторона. Голова Толика все ж таки превосходила в размерах над его остальными достоинствами.

В 20 Толик уже учился в Кембриджском Университете, а я, сказав родителям "Спасибо за все" съехал на съемную квартиру в общаге.
Толичкино обучение было практически льготным, т.к. он был одним из самых перспективных учеников. Кузен тети Клары спонсировал обучение племянника.

Откуда взялись у этой несчастной семьи из Советского тогда еще Союза деньги - не понятно.
Там была долгая и запутанная история родственников по материнской линии.

Родная сестра бабушки тети Клары успела бежать из России за несколько месяцев до Революции.
Часть фамильных драгоценностей, которые принадлежали и тети Клариной бабушке уехали из Росcии тоже, в надежде на то, что бабушка приедет и распорядится им как ей будет угодно. Но бабушка не смогла уже уехать, т.к. была на сносях тети Клариной мамой. А после революции тети Кларина бабушка и новорожденная тети Кларина мама остались на улице. Роскошный особняк в центре Москвы был отобран большевиками, загородная усадьба отдана государству под детский приют.
Тети Кларина бабушка несколько раз пыталась покончить жить самоубийством. После роскошной жизни в доме с хрустальными люстрами, паркетными полами, немками-гувернантками, французским поваром в накрахмаленном переднике, обилием еды, китайскими желтыми вазами 17 века, расписанными сливовыми ветками и бабочками, в которых ежедневно менялись свежие цветы, ах! что там говорить, разве могут выдержать нервы у человека, когда в одночасье рай превращается в ад.
Но у нее так и не получилось с самоубийством. Она умерла сама, от дизентерии. Маленькую Мусю воспитывал отец. Как мог. То есть он целыми днями пытался найти каких-нибудь родственников, которые бы смогли ухаживать за 1.5 годовалым ребенком. Через год он женился снова. И уже забрал Мусю в свою новую семью трехлетней. Муся вышла замуж в 37, а в 38 родила тетю Клару. Дальше была война, эвакуация, отец тети Клары погиб в лагерях, мама Муся, просидев без малого 9 лет, вышла, но это уже не имеет отношения к фамильным драгоценностям.
Они сохранились и передавались из поколения в поколение.
Несколько колечек, шкатулка для писем с изумрудами, - всего этого хватило на Толeчкино обучение и на съем жилья.
А почему именно Кембридж? Можно было в Америку, поближе к родственникам, двоюродному брату.
Тут все проще. Кузен тети Клары, Миша, учился когда-то в Кембридже, у него остались связи в колледже, его имя было в архивах. Плюс ко всему, имeя британский паспорт, он долгое время работал в Нью Йорке в крупной адвокатской конторе. У Миши подрастала дочка, которую он хотел со временем устроить в Кембридже. То есть, фактически поселив Тетю Клару там, он готовил базу и для своей дочери. Тетю Клару, в свою очередь фиктивно отдали замуж за какого-то не очень перспективного английского пенсионера без особых серьезных родственников. Миша все это прокручивал сам, благо профессия помогала. Законы Миша знал.

Тетя Клара немного подрабатывала частными уроками игры на фортепиано. Жили скромно, но на еду и одежду хватало.

У меня тоже было более менее с деньгами. Я перебивался случайными заработками: то охранником работал в ночном клубе, то посуду мыл в центральном ресторане. На жратву хватало, aпо воскресеньям меня как обычно кормила добрая фея тетя Kлара.

Толик писал статьи. Тетя Клара не безосновательно хвасталась успехами сына:
-Вот, Пашечка, прочти, это последняя Толина работа, - поистине большой прорыв в науке.
Я читал и ничего не понимал, но хвалил тетю Клару, т.к. в этом была и ее заслуга.

В период моего крайнего безденежья я познакомился с двумя крутыми парнями.
Я давно уже решил перебраться в Лондон, где кипела жизнь по сравнению с нашим деревенским Кембриджем.
Они держали свою автомастерскую, а попутно приторговывали крадеными автомобилями и легкой наркотой. Я сначала не врубился в их бизнес, и работал, как автослесарь.
Надо сказать, что у меня неплохо получалось. На севере Лондона у них было 2 мастерские. Одна для всех, а другая та, где перебивали номера двигателей, перекрашивали авто, меняя им пол, возраст и хозяина.
Когда мой Бос просек, что я в курсе событий и их бизнеса, он вызвал меня к себе и сказал, что повышает мне зарплату за мой закрытый рот.
Я понемногу разжился, купил себе телек в свою комнатушку и электрический чайник. Остальные деньги я тратил ежедневно на мирские удовольствия в виде баб, гашиша и алкоголя.
Меня все устраивало.
По праздникам я навещал тетю Клару и Толика.
В их глазах я был ангелом, мучеником, чуть ли не Спасителем.
То ли это была вообще тети Кларина способность видеть в людях лишь хорошее, то ли я действительно не такой уж и плохой.

А дальше события развивались, как в плохом американском кино про бандитов, наркоторговцев и хорошем парне, пoсаженном в тюрьму не за что.
Оказалось, что полицейские уже давно наблюдают за нашей конторой. Позвонил как-то мой Бос и так обыденно и спокойно заговорил, что если нас загребут, чтоб мы не суетились, он поможет нам выбраться. Замели меня и сына Боса, такого же молодого парня, лет 22, который был посредником между нами и фирмой, торгующей нашими "подержанными" авто.
Я был под следствием и мне передали от Боса послание взять вину на себя, чтоб выпустили его сына, за это он откроет на мое имя счет в 300 тыс. фунтов. Я просижу полгода и мeня ждет свобода, легкая жизнь и море удовольствий.
Глупость, скажете? Ну да, не иначе.
Естественно, мне никто не поверил, что я сам все организовал. Но за героин, который нашли в недетском количестве (50 кг) в офисе нашего второго автосервиса, мне добавили еще пару лет. В итоге вышло 9 лет тюрьмы.
Мне было стыдно перед самим сoбой за эту цифру, но сумма в 300 тыс.фунтов грела мне душу.
Сами понимаете, такие великодушные Босы бывают только в сказках. Документы, которые мне показали на якобы открытый счет, были полной фикцией. Я это понял после того, как просидел 2 года.
Тетя Клара, как узнала, что я загремел, сразу же приехала. Толик был на конференции в Штатах и не смог меня навестить.
Она искренне плакала, будто не я сижу, а ее собственный сын.
Я гладил ее худенькие морщинистые руки и, как мог, успокаивал:
-Теть Кларочка, да все будет ок, ведь я не виноват!

А потом в апреле мне приснился снова "мой отец".
Он был на горе, а я внизу, но я его хорошо видел. Он обнимал за плечи красивую девушку. Девушка плакала. Мой отец сказал:
-Не обидишь ее в этот раз?
-Я?!
("Когда это я успел ее обидеть",-промелькнуло у меня в голове)
Девушка спустилась с горы, я перевел ее по мосту через реку.
Куда делся "мой отец" я не помню.

В июне приехал из Нью-Йорка Толик со своей кузиной Аллочкой. И они уже втроем, вместе с тетей Кларой ко мне приперлись. (Нашли, что показывать в Англии).
Аллочке было лет 20. Такое милое ангелоподобное создание.
"Вот кого надо было на скрипке учить играть. У нее наверняка есть слух",-подумал я, когда Aллочка сказала, будто пропела:
-Здравствуйте, меня Aллой зовут.
Мы болтали ни о чем, а потом тетя Kлара сказала:
-Пашечка, скоро все будет хорошо. Мы рассказали всю правду кому надо, твоим делом занимаются.
Она еще что-то говорила, а я все смотрел на Aллочку, наши взгляды то и дело сталкивались, она смущалась и начинала еле заметно суетиться. Tолик передал мне денег, сигарет и шоколад.

Шел 3 год моего заключения, и я не могу сказать, что это было самое веселое время в моей жизни.
Но я приноровился, приспособился, все ж таки это у меня в крови - быть выброшенным на произвол судьбы, а потом суметь приспособиться к новым обстоятельствам.
Многие у нас в тюрьме начинают читать Библию, переосмысливать жизнь, просить у Бога прощение и т.д.
Я ничего такого не делал.
И не копался в себе: "Ах, за что это все мне? Ах, какой я несчастный! Ах, надо было папу с мамой слушать и в школе учиться!"
Бред это все. Все было заранее расписано там, я знал это точно. Вернее я что-то знал, но забыл. Сейчас не помню, но когда-то помнил.

Через 2 месяца после того, как приходили мои еврейские ангелы, Аллочка написала мне письмо, очень трогательное, но непоследовательное. Она писала, сбиваясь с мысли, говорила, что "не это имела ввиду, вернее это, но..".
В общем она хотела сказaть, что я ей понравился и вот уже почти 2 месяца она думает только обо мне, и поначалу боялась сказать, а вот теперь решила.
Эта новость меня настолько потрясла.
Я даже не знал, что ей на это ответить.
Ее затея вдруг влюбиться в уголовника мне показалась неуместной, тем более для такого юного непорочного создания, как она.
Я все думал, что она такого во мне разглядела.

Второе письмо было более легким, жизнерадостным и полным надежд.
Она сказала, что поступила в Кембриджский Королевский Колледж, о котором мечтала, и будет жить у тети Клары, а Толик переезжает в Лондон.
Я порадовался за нее, но опять ничего не ответил. А что мне отвечать? - Поздравляю?

Через неделю она приехала сама. Привезла гостинцы, денег, но ничего не говорила. Так мы и сидели молча, уставившись друг на дружку, думая каждый о своем.

Третье письмо из ее многочисленных писем я запомнил наизусть:
"Дорогой Пашечка!
Я смотрела на тебя вчера и думала, что твоя душа совсем не соответствует твоей внешности и тем более не заслуживает нынешнего положения. Вся несправедливость нашего мира, все наши грехи искупаются такими нежными ангелами, как ты.
Мне трудно ответить на вопрос "Почему я тебя полюбила?", потому что и сама не знаю. Наверняка все уже расписано там, наверху.
Я почему-то была уверена, что это ты и еще много чего знала, но забыла, к сожалению забыла...
Не уверена, поймешь ли ты меня или нет.
Буду ждать тебя...и, что бы не случилось...
Твоя Аллочка".

К концу 3 года заключения, в моем деле появились некоторые изменения. Во всяком случае, чувствовалась незначительная, как мне показалось, активность.
Меня стали водить на собеседования.
Благодаря тете Кларе и Толику, которые вмешались и закидали письмами и прошениями все возможные и невозможные инстанции, мое дело стали пересматривать.

Дальше 2 месяца выпадают из моей памяти, потому что меня пытались вычеркнуть, списать или по-простому - убить. Но не добили. Живучий я, однако, оказался.
Даже не вспомню, с чего началась заварушка, но тот факт, что в нашу камеру подселили новенького. Кто он был, как попал, никто толком так и не понял. Он, как появился, так и исчез. Говорят, что как только узнал, что он меня в драке замочил на смерть, - повесился, ведь у него и так срок был не маленький, и плюс новое убийство - пошло бы на пожизненное.
Правда это или нет, я не знаю.
Знаю, что я остался жив чудом.
Я почему-то не попал в госпиталь, меня лечили сокамерники, причем совершенно другой части тюрьмы.
Придя в сознание лишь через 8 дней, я стал постепенно восстанавливаться. От сильной головной боли меня спасала лишь трава, которую я жевал несколько раз в день (цыган дал) и боль немного притуплялась.

Новостей от тети Клары не было, писем от Аллочки тоже.
А я очень ждал, писал, но ответов не получал.
Прошел еще месяц и моим делом стали снова заниматься.
А потом пришла на свиданье Аллочка.
Она сказала, что была уверена, что я жив, хотя ей говорили, что меня уже нет.
Аллочка написала прошение в тюрьму об интимном свидании. Якобы она моя невеста, мы помолвлены. Только спустя 3 месяца за хорошее поведение и усердие на общественно-полезном труде, нам дали час на интимную близость.
То, что за нами наверняка будут наблюдать, ее не пугало. Зато меня это не просто пугало, я был в жутком смятении. Последний раз я обнимал женщину 4 года назад, а тут ангел в тюрьме...
Я не знал тогда, что она подстроила все это, чтоб сообщить мне что-то важное. Я ведь не знал. Какая она была!
Слишком сложно передать просто словами, просто на бумаге те чувства и переживания, охватившие меня.
Но животная страсть победила над возвышенностью.
Пересиливая боль, она шептала мне на ухо, что прилетел ее отец из Америки, крупный влиятельный адвокат. Он нашел нужные связи, что мой Бос в тюрьме и его сын, и вся наша шаражка. Я должен рассказать на допросе про бумаги и 300 тыс. фунтов и вообще всю правду. Скоро все закончится.
Я полное чудовище!
Это небесное создание нашептывало мне на ухо важную для меня информацию, а я его просто трахал.
Аллочка ушла, а я вышел из комнаты совершенно подавленный под аплодисменты охраны с удовлетворенной плотью и разбитой вдребезги душой.
Я все это написал ей в письме, но она мне ответила в своем стиле:
"Вот видишь, если ты действительно так думаешь, но значит она жива, твоя душа...Не грусти и не убивайся, у нас будут с тобой гораздо красивее дни и ночи..."

И она сказал правду.
Через несколько месяцев меня освободили за хорошее поведeние, помощь следствию и конечно по причине того, что истинные преступники были за решеткой. Поначалу мы с Аллочкой жили у тети Клары, а потом, я устроился на работу в пригороде Кембриджа и мы смогли снять небольшую квартиру. Толя жил в Лондоне и навещал нас по праздникам или мы его. Он всецело принадлежал науке или она ему, в общем, у них было взаимно. А мы были под присмотром тети Клары, так и оставались для нее детьми, которых надо кормить, опекать и баловать.
Это было самое замечательное время в моей жизни, но относительно непродолжительное. То есть, теперь то я понимаю, почему оно такое короткое, а тогда не знал.
Я был счастлив, буквально поглощен своим счастьем, любовью Аллочке. Эта любовь значила для меня все. Я не понимал, что на свете может быть нечто более ценное, чем эта любовь.

И вот, на тебе! ....На самом интересном месте....
-Аллочка, да не убивайся ты так, родная. Ну посмотри вот сюда, наверх, вот...нет, левее, ну куда ты смотришь?.....
Я здесь, да оторвись ты на минутку от моего тела, оно ни к чему теперь....Аллочка, то, что мы с тобой знали когда-то, но забыли, все здесь, все ответы на все вопросы....

...-А это ты? Ну, проходи. Ты так и не понял некоторых вещей...
-Ну что я такого не понял, что?! Я, кажется, все правильно сделал. Друга в беде не оставил, ничего не украл (разве что еду в детском доме, но я голодал), никого не убил - а ведь мог, и даже вину на себя чужую взял, а ты опять не доволен....
-Друга спас - молодец, а ведь 1 раз струсил, помнишь? Вину взял...это вопрос спорный, хотя...
-Тогда что?! То, что я с ней в тюрьме так грубо, да?
-Это ладно, ерунда, ей на пользу.
-Тогда что?
-Зачем ты ее любил больше меня? Опять наступил на те же грабли...
-Я тебя никогда не пойму. Не любить - плохо, любить -опять плохо. Странный ты какой-то...и хитрый. В следующий раз тебя буду больше всех любить, ты еще что-нибудь придумаешь.
-Ладно, не обижайся. Выпить хочешь?
-Нет, включу-ка я там, где остановился...

Он снял не торопясь крылья, взял пульт, устроился по-удобнее в кресле и включил телевизор.
На лице сияла блаженная улыбка, время остановилось, его больше не было...

-Ладно, хорошего по-немножку. Тебе пора.
...И не заставляй меня расстраиваться по пустякам. Поторопись....
...И постарайся не совершaть одни и те же ошибки дважды....

-Ну вот, всегда ты так, на самом интересном месте...

Он покорно встал с дивана, расправил аккуратно сложенные крылья, одел их и нехотя двинулся к выходу...