Рассвет на крыше

Поднявшись на крышу, он сбросил все лестницы, сжег все мосты, заколотил дверь на чердак, замуровал, похоронил навеки путь вниз.
Он делал это с таким чувством, таким сердцем, такой душой, с какой шагают из окна небоскреба в пустоту.
Потому что он не мог больше. Не мог как все, не хуже других, не мог как у людей. Для него стала невыносимой эта ежедневная тряска в душном вагоне с серым лицом, на которым были на долгие годы расписаны все исторические вехи его многозначительной жизни: родился, женился, породил, воспитал, выслужился, состарился, почил в мире.
Стало невмочь больше стареть в многочасовых пробках, месить снежную грязь тяжелеющими ногами в невидимых оковах. Иметь все последние новинки, отдыхать на самых популярных курортах.
Его поступок не оставили без внимания. Вокруг дома собралась целая толпа, возбужденная, возмущенная, испуганная, галдящая.
- Ты что там задумал? - кричали ему снизу. - Образумься! Что люди-то скажут?
А что ему до людей?
- Постой, безумец! Подумай о детях!
Что ему дети? Дети выросли, им ни до чего теперь нет дела, кроме своих забот, они заняты тем, что в точности копируют постную судьбу своего отца.
- Это не по-мужски! Ты не смеешь, не должен, не имеешь права! Твой долг перед обществом, перед Родиной...
Не то что отвечать, даже думать ничего о таком не хотелось!
- Ты не заплатил еще за квартиру, не сдал налоговую декларацию!
Да что ж вы не угомонитесь никак?! Что вам еще от меня нужно?! Вот, вот, жрите, жрите, свиньи, подавитесь, милосердные ближние!!!
На окружившую дом толпу обрушился град из деклараций, квитанций, постановлений, выписок, справок, НДС, ИНН, платежных поручений и прочего мусора. Люди испугались, заскулили, заплакали.
Это была тяжелая ночь, но он выстоял. Близился рассвет. На востоке заалело небо, покрылось румянцем от смущения, от стыда за людей. Последние тоже устыдились, притихли, как расшалившиеся дети, на которых прикрикнул строгий мудрый учитель.
В наступившей тишине запело солнце. Засмеялся прозрачный утренний воздух.
Пусть языческие жрецы в белых одеждах отслужат светлую тризну по нему... Где вы, Последние из Свободных, Последние из Диких? Возьмите его под руки, ведите его, ведь он еще слаб, он еще не окреп...
Взмахнув сверкающими крыльями, он взлетел к умытому слезами Солнцу.