Не судьба

«Всегда ли знаем, чего мы желаем?»


Ну, вот и все! А счастье было так возможно… Почему именно она всегда должна смиряться с неудачами? Почему мир так несправедлив к ней? Чем она это заслужила? Последние два месяца прошли как в тумане. Время лечит?! Что же ей тогда никак легче не становится?
Вопросы падали тяжелыми каплями и серной кислотой разъедали душу. Стены и потолок, к которым она обращала свой тоскливый взор, даже не помышляли ответить ей, а больше спрашивать было не у кого. Разве что у самой себя.

Кто там, наверху, счел себя вправе распоряжаться их судьбами? Кто рассудил, что ему с той, другой, будет лучше? Не будет! Ни одна не сможет его так же самозабвенно полюбить, чтобы весь остальной мир перестал существовать, и уже не было ни неба, ни солнца, ни почвы под ногами. Чтобы ОН заменил собой все, заменил собой эту нелепую жизнь. И как он мог быть таким жестоким? Эти банальные до тошноты фразы, как скальпелем по живому: «Я тебя недостоин!», «Ты достойна лучшего!», «Нам просто не судьба быть вместе!». Не любит? Ну и пусть! Зато ее чувства с лихвой хватит на двоих.

Голова гудела, как расколотый колокол, в который слишком долго звонили, призывая мысли собраться воедино. Надо отдохнуть, заснуть… А стоит ли просыпаться она решит позже.
Все же проснулась. Ради чего спрашивается? Может, выйти на улицу, попробовать выморозить все чувства и разбить получившийся лед? Авось получится.

Вышла, села на скамейку, закрыла глаза, замерла.
- Могу помочь! – это был даже не вопрос, констатация факта.
Любовь вздрогнула от хриплого голоса, выдернувшего ее из забытья. Похоже, на скрежет металла по стеклу и на что-то еще, столь же неприятное, чему она затруднялась найти определение.
- Чем? – первое, что пришло в голову и было озвучено еще до того, как она подумала, что не стоило бы заводить разговор с этим незнакомым, но с первых же нот голоса ставшего отвратительным ей старикашкой. Как там у Лермонтова: "людьми и смертию забыт"?!
- Вернуть то, о чем мечтаешь! – загадочно сказал старик.
- О, а Вы знаете, о чем я мечтаю? – зло усмехнулась Люба.
- Конечно! Он вернется к тебе! Вот только… будешь ли ты довольна исполнением своего желания. – сказал мужчина.
- Что за чушь! – девушка поежилась: от этого странного разговора на душе появился неприятный осадок.

Люба встала и тяжело побрела домой. Почему-то казалось, что за последние пять минут она постарела на сто лет. Дверь отворилась со скрипом. Люба поморщилась: также гадко скрипело ее сердце. Створки души распахнулись и, по нежилым теперь уже уголкам, где когда-то обитала любовь, теперь носились холодные, горькие ветра разочарования, боли и одиночества, оставляя после себя горький привкус полыни на губах и темные тени под окнами-глазами. Девушка забралась с ногами на диван, укрылась пледом, пытаясь вернуть былое тепло внутри, но согреться так и не удавалось.

Сколько она так просидела, неизвестно. Тягостные думы прервала тягучая трель звонка. Никого не хотелось видеть, кроме… него. Только открывать непрошеному гостю все равно пришлось. Люба резко распахнула дверь и… замерла: на пороге стоял ее Ромка! Только глаза какие-то другие, не его. Пустой и затравленный взгляд.
- Я вернулся, – просто сказал Рома.
- Я рада, – выдохнула Люба. Она не спрашивала и не упрекала, просто наслаждалась его присутствием.
Люба взяла своего любимого за руку и, как маленького, потянула за собой.
- Пойдем! Теперь ты дома. Теперь МЫ дома. Я всегда буду рядом.
- Ты? – Ромка испуганно взглянул на нее. – Соня умерла. Час назад. В больнице. Утром машина сбила. Мы ребенка ждали. Я потерял их ОБОИХ! Я даже не знаю кто у меня: сын или дочь. Ты это понимаешь? Лучше бы я попал под машину, Господи! – Он неуклюже метался по комнате, как медведь, пьяный от обрушившейся лавины горя. Люба никогда не видела Рому в таком состоянии. Вдоль позвоночника пробежал холодок, стало жутко. Совсем не нравилось то, что происходило, истерика Романа была ей неприятна. Не так девушка представляла себе исполнение своей мечты, не таким видела в грезах начало счастливой совместной жизни. Люба отшатнулась, как от пощечины и выбежала из квартиры, прочь от своего чужого Ромки.

На улице вдохнула сырого и промозглого воздуха, посмотрела на пасмурное, как ее настроение небо и вспомнила… Вспомнила, как она сама когда-то в другой жизни сказала этому же человеку о своей предполагаемой беременности и как он, сухо улыбнувшись промямлил, что она же умная девочка и сама понимает всю серьезность положения, что он не может сейчас забросить учебу и что ребенок им совсем некстати. Что же теперь изменилось? Просто это не ИХ, а ЕГО ребенок и погибла та, другая, а не ОНА. Просто ее никогда не любили, и хватит себя обманывать. Просто на обломках чужих судеб собственное счастье не строят. Но ведь есть Женя, который любит ее и который ей симпатичен. Готовый всю жизнь носить на руках именно ее и дарить цветы, окружить вселенской заботой. Дело ведь вовсе не в любви, а в том, что не она, а ее бросили. Вот дура! Люба так и видела страшные картины своей новой жизни: спившийся Ромка, который на этот раз так и не сможет подняться (когда-то, было дело, он пару раз уходил в запой из-за мелких неудач. Затем, появилась Соня, и больше такое не повторялось: именно Соня сделала из него человека), а она в один прекрасный день не сможет видеть этого опустившегося мужчину рядом и уйдет, хорошо, если одна, не искалечив жизнь другому маленькому существу.

Исполнившаяся мечта превратилась в сущий кошмар,… от которого Люба проснулась в холодном поту с сильно бьющимся сердцем.