Кафкин мост

Я был холодным и твердым, я был мостом, я лежал над пропастью. Я снова лежал над пропастью по воле тех, кто ставит мосты. Подо мной теперь было шесть бетонных опор. Двадцать мощных тросов толщиной с человеческую руку удерживали меня сверху. Не нужно было теперь цепляться зубами в рассыпчатый суглинок. Можно было спокойно лежать и ждать. Лежать и ждать, когда придет ОН.
Ничего не болталось у меня по бокам, все было подогнано по фигуре. Внизу, как и прежде, шумел ледяной ручей. Но форель в нем уже не водилась. В грязной воде форель не водится. Толпы туристов теперь атаковали эту некогда непроходимую кручу, мост был обозначен на всех картах как «Кафкин мост»... Так я лежал и ждал; я поневоле должен был ждать. Не рухнув, ни один мост, коль скоро уж он воздвигнут, не перестает быть мостом.
Я знаю, это случится как-то под вечер, когда разъедутся туристы, и ветер будет шелестеть бумажными обертками по моей спине — будет ли то тысячный или десятитысячный вечер, не знаю: знаю лишь одно – это обязательно будет. Как-то под вечер летом ручей зажурчит глуше, и тут я услышу человеческие шаги! ЕГО шаги! Ко мне, ко мне... Кто только не приходил ко мне в такое время – непослушные дети, видения, разбойники с большой дороги, самоубийцы, искусители, разрушители… Расправься, мост, ты дождался! Прими того, кто тебе доверился. Неверность его походки смягчи незаметно, войди к нему в доверие, подведи его к единственному месту, где брус без перил и зашатайся, покажи ему, на что ты способен, и, как некий горный бог, швырни его вниз.
И я не стану поворачиваться, чтобы увидеть его... Мост не станет поворачиваться, чтобы увидеть страх в глазах ПИСАТЕЛЯ! Того, кто поклоняется Францу, который с такой легкостью разрушил меня! Он упадет и будет изодран и проткнут заостренными голышами, которые всегда так приветливо глядят на меня из бурлящей воды. Как рухнул и был изодран когда-то я, КАФКИН МОСТ.