Окно

Мутное стекло, покрытое толстым слоем пыли и сажи. Прикосновения пальцев оставляют дорожки. За окном - серое низкое небо, уходящие вдаль искореженные конструкции из металла и бетона. Железные прутья арматуры, переплетенные ведомым лишь одному Создателю узором, опаленные до черноты жаром недавней войны стены. Черные провалы окон - лишь изредка щеголяющие такими же грязными, закопченными стеклами. Засыпанные каменной крошкой и мусором улицы. Улицы - на которых нет ни одной живой души, по которым не пробежит собака, не метнется рыжей или белой стрелой кошка. Лишь ночью - движутся по обезображенному городу странные, нечеловеческие тени.


 А пальцы скользят и скользят по стеклу, прочерчивая все новые пути. Я верю - один удар - стекло брызнет во все стороны, унося в своих осколках этот серый цвет, эти развалины, эту пыль и гибель. И в открывшийся проем хлынет ветер - ветер с запахом луговой травы, цветов, клевера и речной свежести. А перед глазами откроется дивная панорама - уходящая вдаль, до горизонта, серебристая нитка реки, рвущая пополам поле изумрудной роскоши, плывущая в светлый, щедрый березняк. Лишь шаг....

*****************

 Раньше за своим окном я видел верхушки сосен. Пушисто-зеленые, отливающие смоляным золотом, они шевелились почти у самых стекол, игриво помахивали лапами, улыбались каждой мягкой иголочкой. Зимой на них лежал снег - долго, правда, он там не задерживался - сосны были весьма своенравны - они больше дружили с небом, чем с землей. Сосны закрывали собою небо. Сейчас, дома - я вижу стену противоположного дома, неровной линией разрезающую небосвод пополам. Крыша противоположного дома превратилась в горизонт, заменила собою горизонт. Если выбраться на балкон, можно увидеть залив. Ничего интересного, он, впрочем, из себя не представляет. По сути - это Гавань, а не залив. Разница есть, и она существенна.

********************

 На работе - окна расположены в крыше, высоко и в них видно только небо, да изредка - пролетающую одинокую птицу. Иногда небо ярко, болезненно синее, прозрачное, с чуть заметной молочной дымкой. Иногда - серое, бетонное и очень низкое. А иногда - совсем темное, почти черное. Тогда чуть погодя по стеклу начинают хлестать тугие плотные струи, размывая уличную пыль, накопившуюся за день. Шум дождя, дробь капель по стеклу окончательно заглушает и без того негромкий стук клавиш и шелест бумаги. И тогда - мне отчаянно хочется наружу.

********************

 Я наотмашь бью по пыльному оплавленному стеклу. Перед тем, как увидеть свет, успеваю ощутить боль в порезанных осколками руках, теплый бег крови по обожженной коже. Но свет уже льется в глаза - ослепляющий, белый - мертвое пространство абсолютно белого.