Быть богом рецензия на фильм никиты михалкова 12

Как здорово, что у нас стали снимать кино. Замечательно, что кино стали снимать иногда хорошее, а порой и очень хорошее. Теперь отечественный кинемотограф не назовешь упадническим, наших прекрасных актеров безработными, а режиссеров бездарными и однодневными, как это было в начале девяностых, когда экран телевизора захлестнули третьесортные боевики, а экраны кинотеатров демонстрировали только заокеанские новинки.
Сегодня у нас есть непростое кино для умных людей, желающих не только поржать или всплакнуть, но еще и подумать над тем, что увидели. И кино это, кстати, делают молодые, амбициозные, талантливые режиссеры новой волны.
Но поговорить хочется о последней работе уже не молодого, но по-прежнему патриархального Никиты Сергеевича Михалкова - работе, которая, наверное, вряд ли кого-то оставит равнодушной.
По экранам страны только что прошел фильм «12».
Те, кто видел «12 разгневанных мужчин» Сиднея Люмита, черно-белый, оскороносный фильм с участием замечательных актеров фабрики грез, может считать михалковские «12» римейком, но это не совсем так. Это не римейк в чистом виде, которые мы наблюдали, скажем, в голливудских фильмах «Три беглеца», «Невезучие», снятых по французским комедиям, где и сюжет, и внешность героев и даже фразы и речевые обороты порой полностью совпадают с оригинальной версией.
«12» - это навеянное кино, если так можно выразиться. 12 присяжных решают судьбу чеченского подростка, который по версии следствия убил своего приемного отца – офицера российской армии.
О его плюсах и минусах, можно прочесть в Интернете, благо сегодняшний зритель не стеснен рамками цензуры. Но мне бы хотелось сконцентрироваться на неудачных, на мой взгляд, моментах этого, несомненно, масштабного, умного и задевающего за живое полотна. И здесь, нужно говорить не об отдельных сценах или эпизодах картины, не об игре актеров, а, прежде всего, о личности самого режиссера. Опять и опять о личности самого режиссера, без обсуждения которой не обходится почти ни одна картина Михалкова.
 Обычно, когда режиссер находится за кадром, ему достается меньше всего внимания. Какой монтаж, какая актерская игра, какая операторская работа! – восхищаемся мы, забывая, что за все эти нити дергает режиссер. А Михалков почти всегда еще и актер в своих фильмах. Пусть эпизод, но появление Михалкова неминуемо. Таким же недугом страдает и Эльдар Рязанов, появившийся в большинстве своих картин в кадре, но это не грешно: многие режиссеры делают и делали это. Среди них даже такие корифеи как Владимир Меньшов и Леонид Гайдай, но не это главное.
В последней картине Никиты Сергеевича, он лишь один из присяжных, обсуждающих судьбу обвиняемого мальчика. Но только на первый взгляд. Его почти не слышно и не видно на протяжении всего действия, хотя он и председатель присяжных. Но точку в киноповествовании суждено поставить именно ему – отставному офицеру, прошедшему, как мы понимаем, и огонь, и воду, и медные трубы, испытавшему что-то нечеловеческое, тяжелое и злое. И вот этот выход в финале, по-моему, портит все ощущение от картины, которая держала тебя на краешке стула более двух часов. В последние двадцать минут экранного времени ты вдруг начинаешь сомневаться: а шедевр ли то, что я сейчас смотрю? Ты был уверен в этом еще минуту назад, а теперь….
Слишком уж прямо, как-то в лоб, не оставляя зрителю возможности поразмыслить над тем, что же произошло, герой Михалкова делает выводы.
Лишь он один понимает всю трагедию, ожидающую мальчика, если его оправдают. Лишь он один, готов помочь ему, защитить его от опасности. Все остальные присяжные, которые сделали, несомненно, большую работу и оправдали чеченского подростка, заняты своими делами, спешат куда-то, в общем, уходят от ответственности. А почему должно быть по-другому? Почему бизнесмен, а ему предстоит деловая поездка, которая должна помочь развитию его фирмы, а значит и всем людям, которые там работают, должен отменить эту поездку? Почему хирург, у которого назначены операции, пусть и платные (бесплатных по-моему не бывает) должен отменить их, почему актер-юморист, опоздавший на гастроли, и потерявший, конечно, свой гонорар, должен и дальше терять?
Смешно и нелепо выглядит здесь, правда, персонаж Юрия Стоянова, который говорит, что мог бы гипотетически помочь мальчику, но у него запускается новое шоу, под названием «Планета добра». Вот тут в самую точку. Шоу запускаем, а конкретному человеку помочь не можем. От этого становится грустно. Слова остаются словами. А дело, получается, делает только герой Михалкова.
Никита Сергеевич уже не играет Государя, как в «Сибирском цирюльнике». Он замахнулся на более масштабную роль. Роль Бога. Роль Спасителя.
И все бы ничего. Если бы фильм закончился голосованием присяжных. «Если и после моих доводов вы проголосуете, что мальчишка не виновен, то я даю слово, что проголосую так же. И будь, что будет», - говорит герой Михалкова. И все снова, даже выслушав председателя, голосуют за невиновность мальчика: нужно расходиться, давно пора по своим делам. И он, понимающий, что делает это против собственной воли, но давший слово офицера голосует как все, возможно обрекая мальчика на скорую смерть на свободе. Все. Точка. Финал. Думайте. Не засыпайте под теплым одеялом. Ворочайтесь. Думайте. О нас с вами, о нашей жизни, о поступках нами совершаемых. Все.
Но нет. Михалков зачем-то идет дальше, совершенно размывая впечатления от фильма. Все, забывая тут же о чеченском подростке, выходят на улицу, говорят по мобильникам, жизнь продолжается, но Он, тот самый Бог говорит с мальчиком по чеченски, предлагая ему свою защиту. «Будешь жить у меня», - говорит Он, и продолжает «Мы их найдем, обязательно найдем» - это Он о настоящих убийцах приемного отца подростка. Ну, прямо Голливуд! Зачем? Для того, чтобы фильм уехал номинироваться на Оскара? Допускаю. Но тогда зачем кричать на всех углах, что это абсолютно русское кино?
Конъюнктура всегда присутствовала в последних работах Михалкова. Иностранная актриса в «цирюльнике», тема сталинских репрессий в «утомленных» и здесь в «12» Чечня и отношение к лицам кавказской национальности. Но это не беда, а скорее удача режиссера. Из откровенно конъюнктурных посылов создать большое думающее кино.
И, наконец, герой Маковецкого, который заходит в опустевший спортзал за иконкой и открывает окна, чтобы выпустить на волю воробья. Он говорит воробышку: «Хочешь - улетай, хочешь – оставайся. Но решить ты это должен сам. Никто за тебя этого не сделает. Честь имею».
Ну, о-о-очень в лоб. Зачем? Зачем так с нами, со зрителями? Неужели и без этой фразы мы этого не поняли. В конце-концов просто открой окна и уйди. Мы видим метающегося воробья, который должен сделать выбор. И все. Затемнение. И все ясно. Но нет. Нам навязывают морализаторскую фразу непонятно зачем.
И после еще эпилог, в форме высказывания Б. Тосья о законе и милосердии. Не много ли явной морали для финала?
А еще я не совсем понял, почему обделил режиссер личностными монологами героев Мадянова и Арцибашева? Да, мнение о них составить можно, но эти два замечательных, на мой взгляд, актера затерялись в прекрасных ролях Гармаша, Маковецкого, Петренко, Ефремова, Гафта.
Да. Это кино, после которого хочется почесаться. Потому что и себя и тех, кто рядом узнаешь в созданных актерами образах. Потому что это кино о том, что нужно иногда еще и оглядываться по сторонам. Это полезное кино.
Но это кино Никиты Михалкова. И этим оно раздражает или восхищает. Среднего не дано.