Виктор Коростелев Лето2006

ЛЕТО-2006 ГОДА.

 

 Билетов было не достать – лето. Вернее, они были, но только Общие или Купе , СВ. Взял билеты в своем Мострансагентстве, но за каждый пришлось заплатить «услугу» по 170 рублей. и то не до Железногорска, а до Орла. Купленные ранее Общие билеты из Железногорска сдали, потеряв при этом 50% стоимости.

 

Вагоны были новые. В нашем плацкартном было жарко и душно. Табло показывало +25 градусов. Оно же информировало, что туалет закрыт. Полки очень неудобные, еле залез на верхнюю и то только со стола. Хорошо, что на верхних полках сделали откидывающееся ограждение, чтоб не упал. Ни фонарей на стене, ни ручек нет. Третья полка металлическая и когда ее цепляешь она громко дребезжит. Сетчатая полочка на стене мешает спать, ничего положить нельзя. В туалете было чисто, но также неудобно, нет ни одной ручки, чтобы держаться, над крошечным умывальничком нависли громоздкие краны полностью закрывающие его пространство. Воду из них можно было выжать только обладая недюжинной силой.

 

В Орле нас встречали брат Томы Владимир с женой Любой. Город изменился, исчезли знаменитые уличные фонари в форме подснежников, стены домов заполонила реклама, да удивила АЗС построенная в форме самолета. Полтора часа на машине до Железногорска.

 

Вроде центральная Россия, а пейзаж моей малой родины резко отличался от подмосковного. Леса сменились рощами и посадками, открылись поля, которые в отличие от московских были засеяны. Что уже удивительно! Неужели жива деревня? А вот дороги: где хуже – тут можно спорить и спорить.

Железногорск поразил своей необъятностью, в памяти он остался маленьким городишком, а сейчас он, разделенный на десятки микрорайонов, просторно летел мне навстречу. Бросились в глаза горшки с цветами, подвешенные на фигурных столбах. Очень оригинально.

 

Квартира немного удивила. Во-первых, она просторная, стена выходит на балкон и потому комната стала овальной. Здесь такой зимний сад – огромные цветы. В комнатах много картин, портретов дочерей Владимира и Любы. По-современному, отсутствуют ковры на стенах и на полах, на окнах – жалюзи. А я , по-правде, не люблю такую обстановку, слишком она напоминает казенные дома и офисы. Я люблю ковры, шторы, занавески. Они создают уют, навевают тепло, позволяют расслабиться и забыть про работу и неприятности.

 

Просторная ванная, туалет, кухня, богатая мебель. Много всяких шкафов и шкафчиков, полок и на всех сотни детских игрушек. Сразу видно, что дети недавно выехали отсюда. Обе дочери сейчас в Москве, работают и учатся. Мои дети давно выросли, игрушки выбросили, а при переезде на новую квартиру выбросили и много вещей. Поэтому моя квартира строгая в этом плане. Понравился мне и велотренажер. Я даже стал на нем «ездить» и . несмотря на насмешки, язвительные шуточки и всякие советы домашних, с гордостью показывал сколько проехал, с какой скоростью, сколько сжег килокалорий.

 

Потом на ихнем компьютере мы будем переписывать старые песни с аудиокассет на СД-диски и спорить о качестве, разглядывать фотографии и я, купив чистый диск перепишу себе и фотографии и игры.

 

Отобедав и отдохнув, начали разыскивать писателя и музыканта, журналиста и педагога Гену Александрова. Он сам из Михайловки. Сейчас работает в газете, пишет книги. Публиковал несколько моих рассказов в газете и в книге. Я привез на диске ему еще около 40 рассказов.

 

Позвонили в редакцию, там сказали, что он в отпуске, но телефончики дали. Домашний не ответил, а по мобильному чей-то пьяный голос отвечал, что это психбольница и посылал нас далеко-далеко. Дальнейшие попытки имели такой-же результат.

 

А вечером поехали в гости к моей сестре Нине, которая живет в своем доме на СМП, на Южной улице. Немного заблудились, попав на Бамовскую. Сбил с толку новый строящийся огромный дом, даже два дома, какого цыгана, разбогатевшего на приеме цветного металлолома.

 

У Нины уже сельский уклад, ковры, рюшечки. Огромная кровать не меньше чем 2 х 2 метра. В доме газ и вода и даже туалет. Дом обложен кирпичом. Огород с картошкой, виноград, цветы, пес Малыш. Все своими руками. Договорились завтра ехать в Злобино.

 

День начинается с походов на ближайший рынок. В городе много вязкой пыли между тротуарами, такой нет в Подмосковье. И трава, знаменитые калачики. Их я больше не встречал нигде. Виноград раньше тоже не рос в Железногорске.

 

Едем в Злобино. Первая остановка на Дубу. Ищем могилу тещи, полем траву, теснота, памятник наклонился вперед. Кладем цветы, конфеты и ищем могилу тестя. Памятник узкий, красивый, с огромной фотографией деда. Наводим порядок, цветы, несколько слов и едем дальше.

 

Вторая остановка у Кузнецкого колодца в Михайловке. Вода вкусная, а вот купель разочаровала, неухоженная, вода с мусором и окурками.

Потом знакомое Рышково. Здесь я окончи среднюю школу. Поворот на Злобино. Ни Бесединки, ни поселка слева не видно за кустами и деревьями. Дорога ужасная.

 

Кладбище. Огорожено, не очень и заросшее. Могилы отца и матери. Выкорчевываем тяпкой траву. Цветы, конфеты. Здесь просторно. Рядом могила Ивана – мужа Нины. И его всей семьи. Нина говорит, что себе она определила место здесь рядом с Иваном и недалеко от родителей. Раскладываем на столе нехитрую снедь. Поминаем родителей.

 

Решили проехать по селу. Дороги практически нет. Кусты и деревья скрыли дома, осторожно едем сквозь этот лес. Кое-где можно разглядеть отдельные хаты. Ни людей, ни машин, ни скота, ни гусей или кур нет. А раньше на велосипеде не проедешь – кругом стада паслись. Вот и моя плотина, прудок, мой дом. Судя по лаю собаки в нем есть жизнь. Фотографируемся и с трудом огородами уезжаем, выбираясь на Кармановскую дорогу. С тыла видны огороды с картошкой и дома. Почти 10 лет я не был здесь.

 

Карманово, Михайловка. Теперь мы проезжаем прямо по Советской. Вот и сгоревший тещин дом. Печальное зрелище. Едем до Криницы. Пьем вкуснейшую холодную воду, набираем с собой в город бидон воды, фотографируемся.

Сколько раз, бывая в отпуске у тещи, я ездил сюда на тележке с молочной флягой за водой, вдыхая запах луговых цветов и вечернего воздуха. Возвращаясь, опять тормозим у дома, где родились и выросли Тамара и Владимир.

В Михайловке провели газ. Зияет пустотой и заброшенностью когда-то новый, а теперь безнадежно старый универмаг. Заходим в чистенький и аккуратный магазинчик к Рае. Здесь был и хлебный магазин, и пивная, и кафе, теперь минимаркет. Раи нет и мы едем в гости к Лене Пономаревой –нашей племяннице

 

С Сагайдаковыми мы общались всегда и часто. Я ездил к ним в отпуск в Литву в Плунге, они часто бывали у нас. Их дочь Лена в детстве называла нас «папа Витя» и «мама Тома» в отличие от родных просто мама и папа. Это было как-то естественно. Но она продолжает нас так называть и сейчас, хотя у нее самой уже двое детей. И когда она произносит «пап Витя». невольно улыбаешься.

 

Дом старый, но просторный. Сразу бросилось в глаза сочетание сельской жизни с городской. Огород и сад, туалет на улице, сараи, цветы, собака на цепи, забор. Внутри дома газовое отопление, водопровод, ванная, домашний кинотеатр, видеомагнитофоны,часы современные на стене, большие портреты, радиотелефон, солидная попугаиха Глаша, важно разгуливающая по шкафу и колонкам, машина «Ауди».

 

Омрачали картину горбатые стены и потолки, выдававшие солидный возраст этого дома. Застолье, фотографии, воспоминания, планы на будущее.

 

На выезде из Михайловки стоял дом тещи Александрова и мы подрулили к нему. После долгих стуков и звонков, дверь открыла старая женщина, подозрительно нас разглядывавшая. Я представился, рассказал зачем ищу Гену. Теща сказала, что Гена в Питере, там внук Иван поступает в консерваторию и вернется Гена не раньше вторника. А жена Нина Владимировна вчера была здесь в Михайловке, потому и телефон не отвечал. Про мобильный я тактично промолчал.

 

Остановились и сфотографировались у стелы «Железногорск»

Уже дома я позвонил снова на квартиру Александрова. Поговорил с его женой. Сказал, что диск оставляю Любе Глухих и просил передать Гене, чтобы он связался с ней.

У Вовы болят глаза и он каждый день ездит на уколы. Колят в глаз!? Ужас! Я бы умер от страху.

Прогулялись по городу, сделали часть фотографий, кое-какие покупки. Вечером приехала в гости Рая. Она сильно постарела, но все тот же картавый голос, те же суждения, правда уже нет той напористости и безаппеляционности, что были раньше.

 

Опять езжу на «велосипеде», смотрю местную программу. Но «своего» диктора Наташу Коростелеву так и не увидел. Наташа – землячка, она из Злобино, дочь Коли Тиханка. А Колю, его брата Ивана, их отца Митрона я хорошо помню. Говорят, что Тиханок разошелся с женой. Наташу я никогда не видел, но вот связывает же нас какая-то ниточка.

 

Побывал в сквере Победы, в элитных магазинах здесь проще, чем в московских даже самых задрипанных, но с больщими амбициями.

В день отъезда в гости и проводить приехали и моя сестра Нина, и все Сагайдаковы

Сумбурный стол, мы укладываем чемоданы.

Прощальные пейзажи родины. Когда я еще соберусь приехать сюда?

 

Вокзал, снова поезд, такой же вагон. Только теперь у нас оба верхних места. Перед вагоном толпятся пассажиры. Бросаются в глаза колоритные из них: две женщины с двумя детьми и огромными чемоданами на колесах. Только бы не с нами! – Молим мы Бога. Но так и вышло – мы едем вместе. Рядом поселяется молодая пара с огромной собакой колли. Интересно, мне билетов не нашлось, а для собаки билет есть. Собака ведет себя инфантильно в отличие от детей, которые орут, кричат, лезут на полки, лезут к собаке, дергают ее за хвост, уши, лапы. На ее месте я бы уже разорвал их на лоскутки, а она ничего. Закралось подозрение, что хозяева дали собаке какое-нибудь успокоительное. Мать и бабушка Кристины и Егора, так зовут ребятишек, то и дело лупят их. В вагоне уже +30 градусов. Ночью включают кондиционер. Через час мы уже задубели от холода. Я просыпаюсь от хождений по вагону, бесчисленным остановкам, от прикосновений к ледяному ограждению полки.

 

Все когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот короткий отпуск и наша встреча с малой родиной. Мы увезли от туда подарки и массу воспоминаний.

А завтра мне уже опять на службу.