Воспоминания. часть 20. на последних учениях

НА ПОСЛЕДНИХ УЧЕНИЯХ


В марте наше отделение под командованием лейтенанта Ляха принимало участие в учениях совместно с другой воинской частью в районе Магденбургского полигона. Для меня это были последние учения. К этим учениям готовились более тщательно, чем к учениям в прошлом году. Доставить разведгруппу в район действий должны были на вертолёте. На случай выхода из строя радиостанции, т.е. не выхода в эфир в течение двенадцати часов, были предусмотрены места, куда вертолётом должны доставить радиостанцию. Проходили и психологическую подготовку. На таких учениях второй раз принимали участие лейтенант Лях и я. Я был назначен агитатором в разведгруппе с целью поддержки морального духа.
Вертолёт должен был прилететь за нами в район стрельбищ. На стрельбище нас доставили на машине. Погода стояла прохладная, было пасмурно. Мы расположились на земле и стали ждать вертолёт. На несколько минут воцарилась тишина. Каждый думал о своём.
Я размышлял о наших сборах. Мы уходили на ученья на трое суток. На трое суток нам выдали три набора десантного сухпайка. Мы решили приблизить наши действия больше к реальным и поэтому с собой взяли только по два сухпайка, т.е. на два дня, а один сухпаёк вместе с военным билетом и комсомольским билетом оставили в каптёрке. Я решил этот сухпаёк привезти домой – показать родителям наш десантный сухпаёк. На всякий случай каждому из нас было выдано по несколько боевых патронов. Старались взять с собой больше холостых патронов и взрывпакетов. С гимнастёрок сняли все значки и эмблемы десантников. Всё это вместе с документами было оставлено в батальоне. На три дня мы оставались без фамилий и имён.
Перебирая в памяти сборы на учения, на память пришли строки из песни: «Парни из спецназа» и я про себя стал её напевать.
«О нас в газете не найдёшь строки
И наша жизнь не ровненькая трасса,
  Взвалив на горб тугие рюкзаки
В тылы уходят парни из спецназа.

Мы как у римлян пленники – рабы
Плечом к плечу шагаем все со смертью
И нам из цинка не нужны гробы
Мы это точно знаем и вы уж нам поверьте.

О нас не пишут, но случиться что:
Придёт повестка и навзрыд рыданья
На ней напишут лишь когда
Погиб на боевом задании.

Сухие фразы, как на плитках ток,
Лишь выбьют слезы у родных, пожалуй,
Да у девчонки, может, выбьет стон:
«Как хорошо, что я его не ждала».

Погиб, ну что же – могила всех удел
И не к чему простые эти девчонки,
Которых парень тот закрыть хотел
От всех невзгод, лишений и мучений.
О нас в газете не найдёшь строки
И наша жизнь не ровненькая трасса,
  Взвалив на горб тугие рюкзаки
В тылы уходят парни из спецназа».

Я оглядел ребят. В маскхалатах они все были одинаковые, каждый сидел и думал о своём. Для них это были первые учения, на которых обстановка была приближена к реальной боевой. Я решил поделиться с ними воспоминаниями о прошлогодних учениях.
Вскоре в небе появился вертолёт. Лейтенант Лях подал команду: «Подготовиться к посадке». Мы все поднялись. Поправили на себе снаряжение. Попрыгали, тем самым проверили, что ничего не гремит и не издаёт шума.
Вертолёт приземлился не далеко от нас. Мы быстро погрузились и вертолёт, набирая обороты, взлетел и взял курс в район предстоящих действий нашей разведгруппы.
В районе высадки вертолёт завис на высоте около двух метров над землёй. Один за другим мы покинули вертолёт. До места вероятного нахождения войсковой части, за которой нам предстояло вести разведку, предстояло пройти около ста километров менее чем за сутки.
Определив на карте место нахождения разведгруппы лейтенант Лях наметил маршрут следования. Шли лесом. Быстро надвигались сумерки. Было пасмурно, от этого ночь, да ещё в лесу, была ещё темней. Вскоре не только в двух шагах, но в одном шаге ничего не было видно. Скорость передвижения замедлилась. Лейтенант Лях остановил группу и приказал: с целью ускорить передвижение и чтобы не растягивалась группа, на спине у всех закрепить компас. Светящий циферблат компаса (светился фосфор) позволял каждому идущему в группе видеть впереди идущего. Первым в группе шёл лейтенант Лях. Ему было труднее всех. В сплошной темноте ему было трудно не сбиться с тропы.
Неожиданный шум сзади вынудил остановить движение разведгруппы. Прислушались. Шум прекратился. Двинулись дальше. Шум возобновился. Снова остановились. Шум стал нарастать и стих. Снова двинулись вперёд. Шум возобновился снова. Пришлось снова остановиться. Прекратился и шум. Стали размышлять, что это может быть. На преследование со стороны «вероятного противника на учениях» не было похоже. Похоже было на то, что за разведгруппой шёл какой-то зверь или звери. Лейтенант приказал вставить в автомат рожок с боевыми патронами, после чего разведгруппа двинулась дальше. Но стоило пройти несколько шагов, как шум снова стал нарастать. Ничего не оставалось, как снова остановиться. Остановились, прислушались. Шум нарастал. Лейтенант приказал сойти с тропы в лес. Мимо нас с шумом прошли кабаны. Оказывается, мы шли по кабаньей тропе. Хорошо, что вовремя успели сойти с тропы и тем самым избежали встречи с кабанами.
Лейтенант удачно выбрал маршрут. Мы быстро вышли в район расположения войсковой части, за действием которой нашей разведгруппе предстояло вести наблюдение и сбор информации.
Базу разведгруппы расположили от войсковой части на расстоянии двух километров. Наблюдательный пункт оборудовали около контрольно-пропускного пункта. В дозор ходили по одному человеку. Базу развернули в густо заросшем месте. Погода испортилась. Пошёл мелкий продолжительный дождь. Было сыро. Плащ-палатки уже мало помогали. Возвращавшимся из дозора просушить обмундирование было не на чем. Костер не разводили, чтобы не дать «противнику» обнаружить нас. Приспособились готовить на сухих горючих таблетках какао из воды, шоколада и сгущенного молока. Было очень вкусно, а самое главное согревались изнутри.
Наблюдение вели двое суток. В центр передали координаты расположения войсковой части и регулярно передавали обо всех въезжающих и выезжающих машинах. На проведение других операций центр разрешения не давал. Нами была разработана операция по захвату карты у штабного офицера. Она заключалась в том, что офицеры ходили всегда с офицерскими сумками. По нужде ходили в заросли, где снимали сумки и ложили не далеко от себя. Планом предусматривалось воспользоваться этим случаем и захватить сумку. Но центр дал понять, что для него важнее в этой операции сбор данных за передвижением техники и определить время ухода из района расположения войсковой части.
На вторые сутки ведения наблюдения и на третьи, нахождения на ученьях, все мы основательно промокли и продрогли. Дождь не переставал. Войсковая часть снялась и ушла из района учений где-то к обеду. Радист передал сведения в центр. Из центра получили задание обследовать каждый метр расположения войсковой части, особенно район, где был развёрнут штаб, собрать всё что осталось после ухода войсковой части и особенно всякие записи и наиболее ценные сведения передать в центр. На это задание вышла почти вся разведгруппа. На базе остались только радист и один разведчик. На обследование района, где располагалась войсковая часть, ушло не менее двух часов. Собраны были обрывки газет, черновики к боевым листкам, письма и другая информация, которая помогла собрать дополнительные сведения, о которых лейтенант Лях передал в центр. Центр дал добро на окончание проведения сбора разведданных и дал указание к вечеру выходить к месту, куда прилетит вертолёт за нами.
Промокшие, промёрзшие, но довольные тем, что задание выполнено, мы быстро свернули нашу базу и двинулись в район прибытия вертолёта. До указанного места предстояло пройти не менее пяти километров.
В заданный район вышли раньше назначенного срока. До прилёта вертолёта оставалось ещё около получаса. Вид у нас был неважный: заросшие, грязные, промокшие до последней нитки. Лейтенант осмотрел нас и дал команду привести себя в порядок. Расположились не далеко от поляны, куда должен прилететь вертолёт. Мы умылись, побрились, поправили на себе снаряжение. Вскоре послышался гул вертолёта. Лейтенант дал команду рядовому Васькину зажечь сигнальные факелы и тем самым обозначить для вертолёта место расположения разведгруппы.
В расположение бригады прилетели вечером. В столовой для нас был оставлен ужин. После ужина нам всем разрешили ложиться спать.
На другой день в батальоне подводили итоги учений. Командование одобрило проведение таких учений. Во-первых, они были для разведгрупп приближёнными к реальным. Во-вторых, мы собирали после ухода из района расположения войсковых частей остатки бумаг, газет, писем и другие данные, которые служили для западных спецслужб основным «хлебом» для сбора сведений о наших войсковых частях. Ни для кого не было секретом, что они пользовались нашей не аккуратностью. А проведение таких учений позволяло нашим разведгруппам отнять у них «кусок хлеба». Таким образом, разведгруппы выполняли роль чистильщиков.
Для меня это были последние учения. На них как бы я подводил итоги службы в разведке. Было грустно осознавать, что больше не придётся познавать тонкости разведки. Служба в разведке не из лёгких. Здесь большие физические нагрузки, необходима выносливость, смекалка, умение быстро ориентироваться в меняющей обстановке, необходимы хорошие знания по всем дисциплинам и многое, многое другое. В разведке не может быть мелочей. В разведке как ни где развит коллективный подход в принятие решений. Каждый может высказать свое мнение. Здесь развита не только индивидуальная логика мышления, но в большей степени даже коллективная. Здесь меньше всего ощущаешь командную функцию командира – все на равных. Одним словом – разведка для меня была хорошей школой, об окончании которой я ни когда не жалел.