Чабан

Он не знал женщины 40 лет.
Его звали Байрамом, а если говорить о полном имени, то оно выглядело так - Байрамогульбердымурад. В его имени были намешаны самые различные представления о его предстоящей жизни. Отцу хотелось, что бы она у него была сплошным праздником. Нежное составляющее имени "огуль" внесла мать, а дедушки по двум линиям вспомнили имена своих прадедов.
Но в жизни получилось, что праздник Байрама задержался на сорок лет.
Полного воздержания не было. В азиатских селах мальчики и юноши находили способ удовлетворить свои страсти, порожденные инстинктом размножения. Когда ему было четырнадцать, он осилил совсем еще молоденькую ослицу, которую соблазнил сваренной в сахаре морковью - чапыр. Так и назвали эту ослицу - Чапыр. 
А потом он влюбился в настоящую девушку, Бахтыгуль, первую красавицу их села. Она была на два года старше Байрама, и после школы работала в бригаде. Весной это была прополка, летом - уборка хлопка. В те времена еще были колхозы.
Однажды во время хлопковой страды он в поисках наиболее увесистых коробочек, набрел на поле и ряд, где работала Бахтыгуль.
Но он никого и ничего не видел кроме выпадавшего большими клочьями из четырех лепестковых коробочек белого волокна и поэтому с большим рвением взялся за дело. Ему хотелось, чтобы его класс стал победителем соревнования. И, благодаря ему, Байраму.
- Эй, что ты здесь делаешь? - услышал Байрам звонкий девичий голос.
Он поднял голову и увидел стоящую от него в нескольких метрах девушку. Он ее помнил еще по школе, веселую, с круглым и немного скуластым лицом.
- А что, нельзя?
- Если я здесь, то нельзя! Ты из какой бригады?
- Третьей.
- Здесь начинается четвертая. Вот скажу бригадиру, он тебе покажет, как воровать чужой хлопок!
- Не скажешь, потому что я тебе понравлюсь.
- Ты? – воскликнула Бахтыгуль, но тот час же прикусила язык. Она вдруг поняла, что мальчишка прав, он ей пришелся по душе. И ростом выше ее, и лицо смелое, а главное, он очень притягивал ее своим призывным взглядом. Но это понимание ужаснуло ее. Сейчас кто-нибудь появится, и ее застанут один на один с парнем. Сплетни моментально опутают село, а тогда о никаком муже не может быть и речи.
Бахтыгуль огляделась. На расстоянии километра не было видно людей.
- У меня тяжелый фартук, - сказала она, - отнеси его вон к тому тутовнику. Там стоит канар, высыпи.
Байрам с радостью подскочил к девушке и схватил фартук, в котором было около семи-восьми килограммов хлопка, но случайно задел платье Бахтыгуль, почувствовал и балаки (плотные штаны до щиколоток - авт.), но ему показалось, что он дотронулся до тела на том уровне, где у него самого находился кутак (член - авт.). От осознания этого он схватил девушку, которая свалилась на него. Они оказались на земле между узкими рядами хлопчатника лицом к лицу. От Бахтыгуль исходил самый лучший запах в мире – это был запах теста для лепешек на выпечку в тамдыре (восточная печь для хлеба -авт.). Он дотронулся до губ Бахтыгуль языком, почувствовав их молочную сладость, а руки сжали ее тело в сильных объятиях. Сама Бахтыгуль, казалось, лежала без сознания. Сильный взрыв эмоций, совершенно недопустимой для девственницы, лишил ее сил. Но очнулась она от того, что Байрам просунул руку под ее платье и ласкал ее упругую девичью грудь, и  снова чувства было, покинули ее, но лишь на мгновение, потому что  рука парня стала опускаться по ее животу вниз. «Я стану совсем джаляп (проститутка - авт.)» , - подумала она и вскочила.
- Уходи, шайтан , - закричала Бахтыгуль. – Уходи, ты погубишь меня! Меня выгонят из дома. Разве ты будешь меня кормить? Я ненавижу тебя!
Так они расстались. Потому что он был третьим сыном в семье, в которой еще было семеро девочек, его сестер. Но они все были младше его, и еще не могли принести денег как калым за них.
Ночами Байрам чувствовал прохладную упругую грудь девушки с острыми сосками, бархат кожи ее живота, и первых волос заветного треугольника. И от этих представлений, не терявшими долго свою свежесть, у него происходило семяизвержение, на время освобождавшее его от позывов природы.
О том, что представляют из себя девушки, он узнал от русского парня, приезжавшего в аул на «Волге». Байрам сидел в салоне машины городского молодого человека, а тот показывал глянцевые фотографии с загорелыми голыми девушками. И русский смеялся: «Это вам, чабанам, не ишачки!»
Когда Байрам только лишь мысленно собрался послать мать сватать Бахтыгуль, уже стало известно, что ее берет в жены дальний богатый родственник из Мары. И дело было быстро состряпано, потому что поведение дочери совсем не нравилось ее матери. Бахтыгуль стала рассеянной, и у нее валилось все из рук.
Вскоре Байрама взяли в армию.  Он тосковал по Бахтыгуль. Мечтал, как украдет ее у городского мужа и вывезет сюда, на север, в Дошхавуз. Здесь их никто не найдет. Кому нужны убежавших два человека? Никому!
Но однажды он получил письмо от Дурды, своего друга по школе, который писал, что Бахтыгуль умерла. Она облила себя керосином и поднесла спичку. В ауле говорят, что до замужества у Бахтыгуль была связь с кем-то из их села. И у нее должен был родиться ребенок, но не от мужа.
Байрам сошел с ума, он не мог понять, как могло такое случиться? Он же не вставлял свой кутак, и из него не вырывалась белая струя, несущая новую жизнь! Он боялся не выдержать терзавших его мук, но упал на учениях и сломал ногу. его комиссовали. Когда приехал домой, то стал пасти скот в пустыне Каракумы.
На третьем году он сумел лишить девственности совсем молодую кобылу, пасущуюся между холмами, подступающими к границе с Афганистаном. Но эта связь не пришлась ему по душе, он представлял себе Бахтыгуль, но огромный вонючий круп лошади – это не узкий и мягкий зад женщины.

Когда он вернулся из армии, в его селе были тяжелые дни. Люди не покупали мешками муку, мало ели мясо, и то лишь на праздники, а что было говорить о приобретении машин, холодильников и телевизоров? Все это стало стоить безумно дорого. Говорят, что девушек можно было купить всего за три холодильника. Это был позор! Но и на такой позор Байрам должен был работать десять лет… А ему уже было тридцать.

Прошло еще десять лет в долгих скитаниях по пустыне со стадом овец, принадлежавших бывшему председателю колхоза, а теперь баю, Огулбеку.
За эти десять лет жизнь зашевелилась, стали появляться деньги и товары. Начались шумные, далеко не бедные свадьбы.
Байрам стал подумывать о жене. Но взять ее в своем селе было также очень трудно. Хотя в кубышке Байрама уже накопилось около пятидесяти тысяч американских долларов, но на хорошую свадьбу и калым надо было еще столько. Он сможет столько заработать, но тогда ему исполнится пятьдесят лет. Будет ли он в те годы сильным, как мужчина, и смогут ли у него появиться дети?
И он решил попытать счастье в городе, в самой столице страны. Взяв все деньги с собой, он сел в поезд.

Город встретил чабана шумом снующего по проспектам транспорта. Было очень много красивых марок, но и здания поражали своей красотой. Ему казалось, что он приехал в какую-то сказочную страну. Говорят, что так красиво в Турции.
Он пошел в отель, который находился недалеко от железнодорожного вокзала. Когда  с трудом заполнил анкету латинскими буквами и заплатил тридцатью долларами за проживание, к нему подошла красивая женщина, похожая на турчанку. Она так приветливо улыбнулась, что у Байрама сердце заколотилось от волнения.
- Джигит хочет девочку?
- Какую? - не понял новый постоялец отеля.
- Красивую, умеющую приласкать и дать счастье?
- Совсем девочку? – спросил Байрам.
- Ну не совсем, - усмехнулась женщина, - ей уже исполнилось столько, чтобы считать ее взрослой. Ну, как?
- Отстань от него Зарема, - сказала администраторша, полная, красивая туркменка. Ты же видишь, его еще надо мыть.
- Зачем меня мыть? – спросил Байрам. – Я купался в Мургабе три месяца назад.
- О, аллах, - подняла руки и глаза верх администратор.
- А вот ты, - указал Байрам на Зарему, могла бы стать моей женой?
- Я?
Женщины переглянулись и разразились смехом, на который обратили внимание даже у входа в отель.
- Ладно, - сказала, отсмеявшись, турчанка, у нее под глазами потекла тушь, - иди в номер, там есть ванная, хорошо вымойся, а вечером жди.
Поручение турчанки было приятным. Правда, помучившись с кранами и душем, Байрам хорошо вымылся, сходил в ближайшее кафе, где ему подали шашлык из баранины. Но чабан съел его с неохотой. Знал бы здешний повар, какой бывает в пустыне баранина, насаженная небольшими кусочками на проволоку от брошенных электрических опор!
Он еще немного побродил по городу, сходил в кинотеатр, где показывали индийский фильм про безумную любовь. Слушая разговор на экране, Байрам никак не мог понять, как могли индусы говорить по-туркменски? Но его разволновал танец главной героини, он видел полоску ее голого живота, которая так возбудила, что он подумал обо всех, с кем имел сношения. Но среди его партнерш были только животные. И тогда он поспешил в свой номер.
Около восьми часов к нему постучали, и в приоткрытую им дверь просунулась девушка. Она не была очень красивой, но брови и глаза как у артистки в кино.
- Я пришла к тебе от Заремы. Что ты хочешь и за какую цену?
- Я? – растерялся Байрам. – А что ты можешь?
- Хорошо, - сказала девушка. – Давай сто долларов, и я буду делать все, что умею. Ложись на кровать.
Байрам прилег на самый край гостиничной полуторки.
- Ты, что, в гостинице никогда не был?
Девушка решительно сбросила на пол матрац, и приказала Байраму раздеться. Когда он лег, то девушка сделала неслыханное: он взяла в руки его кутак и стала его ласкать, двигая кожу сверху вниз, затем стала облизывать его языком, пока полностью тот не оказался в ее рту.
Это было невыносимое блаженство, и Байрам, дергаясь в сладострастных конвульсиях, моментально наполнил рот девушки белой жидкостью. У него мелькнула мысль, что девушка, назвавшаяся Сапаргуль, может забеременеть таким необычным способом, хотя у животных он, опытный чабан, такого никогда не встречал.
Но на этом его необычайные приключения не закончились. Девушка снова занялась его кутаком, довела его до твердости и, натянув резинку, села на него. Бедный Байрам выпучил глаза, он смотрел на обнаженную грудь пери, спустившейся с неба прямо на него. Кто из смертных мог мечтать о таком? Но тем временем девушка ускоряла движения, и снова его кутак задергался, наполняя пространство девушки раздувшимся резиновым шаром.
Да, Сапаргуль хорошая наложница, хотя выглядит на шестнадцать лет. Но она умела не останавливаться. Она знала, что человек, пришедший из пустыни, долго не видел женщин, он как моряк, вернувшийся из плаванья, готов отдать все, лишь бы его плоть успокоилась и после этого он, мужчина, мог бы смотреть на девушек спокойнее и рассудительнее.
Она снова возбудила естество Байрама, и уже легла сама, широко раздвинув ноги. Конечно, Байрам совсем ошалел от такой перспективы. Все у женщины было прекрасно, тонко, аккуратно, это не ослицы и не кобылицы, даже не овечки, к которым Байрам пристраивался, понимая, что ему нужно поддерживать форму до появления жены.
И здесь он показал себя. Спарагуль, привыкшая к тому, что ее вызывали мужчины истощенные распутством, желающие необыкновенных ласок, которых, по сути, было не так уж много у любой жрицы любви, делали все не спеша, растравливая самих себя, воодушевляясь молодостью проститутки, а уж потом их темп ускорялся, потому что семя готовило мужчин к тому, чтобы те постарались вогнать его как можно глубже внутрь женщины.
Но здесь Байрам взял сразу такой бешенный темп, что Сапаргуль невольно возбудилась и стала стонать, принимать позы, способствующие полному излиянию страсти самого высокого накала. Она задрожала, и произошло  слияние их тел, бешенное и неудержимое никакой трезвой мыслью.
Случилось то, что давно не могло быть у такой  развращенной проститутки, как Сапаргуль. Она занималась древним ремеслом уже лет пять. Ее охватил неистовый прилив оргазма,  когда  почувствовала резкие толчки горячей жидкости в себе.
Она неожиданно вскочила, вырвалась, и увидела пульсирующий член клиента, по краям которого свисали обрывки презерватива.
- Ты что, идиот, что ты наделал! Я же могу забеременеть!
«Ну, слава аллаху, - подумал Байрам, - у нас будет ребенок!»
Но Сапаргуль тут же бросилась к нему, ее оргазм рвал тело сладостной острой радостью жизни. Она извивалась от избытка ощущений и стала кричать:
- Давай еще, ты сможешь, ты сильный! Я тебя люблю!
Чабан старался. Его же любила эта девушка! Любила!
Он старался всю ночь, а наутро покинул гостиницу.
На вокзале, при подходе к поезду, его нашла Сапаргуль. У нее был небольшой чемоданчик. И они долго, два дня добирались до  села, где жила его родня. Это был район верхнего течения Аму-Дарьи.  Они останавливались в гостиницах на ночь и все занимались и занимались тем, что дал аллах людям для продления рода человеческого.
Человеческого!