Отрывной

Ты помнишь отрывные календари из нашего детства: заход и восход солнца; длительность дня и ночи; афоризмы; рецепты приготовления яиц всмятку; даты выдающиеся; даты выдающиеся не очень. Они висели на стене, на двери, на доске информации. Худел он не по часам, а по дням, его худоба переходила в дистрофию, и если его хозяин был в меру ответственен и педантичен, то он, в конце концов, умирал, без всхлипов и стонов. Его жизнь заканчивалась без героизма, об этой смерти не напишут романов, этот подвиг не опишут в газете, по этому поводу не сочинят эпитафию, не споют оду, не прочитают молебен. На смену его придут новые, намного глянцевее, содержательнее. Одни на их листах оставляют заметки, имена, телефоны, брань. Другие умудряются приспосабливать к ним ручку, карандаш на веревочке, резиночке, а может и леске. Некоторые используют их не по назначению.… В них мало что завернешь, но в качестве салфеток всегда сойдет.


Сегодня я перелистывал свой. Третье января. Разве? Отставание на месяц-полтора не повод для сведения счетов с жизнью. Просто я не в меру безответственен и крайне непедантичен. Праздники прошли - нас нагнали будни. А в отрывном все еще выходные, гулянки, пьянки, загулы, отгулы, треск в голове, сушняки, похмелье. Да пусть все покроется плесенью, лишь бы праздник был вечен. Я переворачиваю четвертое, пятое, шестое, Рождество Христово, восьмое, девятое, праздник Вуду… нет не хочется… выбивать на швейной машинке «Зингер» иголкой в фотографии друзей сердца и стрелы Амура… не спрашивайте почему. Пятнадцатое – в этот день первый раз двадцать лет назад вместе с отцом я поехал на подлёдную рыбалку и поймал первую в своей жизни рыбу – леща. Об эмоциях здесь тоже написано, но думаю, что и так все понятно, неподдельное в детских больших глазах удивление, застывшие сопельки на верхней губе, смех, улыбка, пожимание детской ручки ручищами друзей отца и лещик, все еще висящий на крючочке. Восемнадцатое – яркая дата, но неприятная, три года назад перевернулся на машине, теперь боюсь руля, зато пять лет до этого случая я сдал первую сессию в жизни, впереди были первые каникулы, первые ура, первые победы, первые «закрытые» зачеты и экзамены и я иду в отрыв. Двадцать пятое – день Катюх, Полин, Маш, даже Серёж и Игорёш, ведь они всё ещё студенты. Клянусь - не забуду те сладкие времена покровительства святой Татьяны. Двадцать девятое – день рождения дяди Гены – крокодила Гены, обладателя штиблетов, велосипеда «Урал» с рамой, брюк с прищепками – предохранителями от жевания штанин. Он был высоким электриком, всегда с красным приплющенным носом, часто возил меня на раме, покупал мороженое, но прежде всего другом семьи. Он по праву здесь, на странице «Двадцать девятое января». Я любил этого дядечку, его давно нет, но память-то…ах, лишь это и остается. Второе февраля – это вообще, из самого-самого детства, тогда мне было два месяца и восемнадцать дней – я первый раз улыбнулся. Как это трогающе: первая улыбка, первое «агу», первое «мама», первый шаг - первая шишка. Той улыбки нет на фотографии – она лишь в памяти моей мамы. Улыбка на улыбку…чудесно. Первый поход в шахматный клуб «Четыре коня» - десятое февраля – мне шесть. Левая рука в правой руке папы. Он рассказывает с упоением, как сладка победа – шах, шах, шах и мат. Алёхин, Крамник, Фишер, Ботвинник, Василий Степанович Бутыркин – ведущий занятий секции по шахматам - это, наверное, лидеры. А я папу не слушаю, я боюсь мальчиков и девочек там, в клубе, вдруг они покажут язык. Вышли из клуба, в прискок несусь по улице, я уже люблю букву «Г» коня, диаго… вертика…, вспомнил: диагонали и вертикали ферзя. Люблю даже Василия Степановича - дядя самых честных правил. Двенадцатое февраля – в дневнике ученика третьего класса «А» запись красным по белому «Уважаемый, Владимир Петрович, прошу Вас к 11:00 часам быть в учительской. Классный руководитель Анурова Ирина Петровна». Итоговая формулировка «Поведение никуда негодно». Подумаешь, зато учусь на круглые «пятерки». За косички я их дергал – ябеды, забрал цветные мелки – карябеды. Ну, держитесь. Папа не ругал, мне и без отчитывания перед ним было стыдно. Но я не виноват. День Святого Валентина – февраль четырнадцатое – чернила еще не потускнели, запись еще свежая, года ей от силы три – веяния Запада. Цветочки, валентинки, четверостишия, глаза в глаза, нежные поцелуи, страстные поцелуи. В кафешках праздничные программы, лирическая музыка, гелиевые шарики под потолком. На аллеях под ручку идут в ногу мальчик и девочка, а эти не в ногу… какая разница. День любви. А остальные триста шестьдесят четыре? С ними как? Они же все пронизаны глубиной и необъятностью, криками под балконом, всхлипами в телефонную трубку, пылом и жаром, страстью, вычурностью, одним словом – любовью.


Семнадцатое февраля – этот день в моем отрывном еще пуст, заметок ноль. Беру ручку и вписываю «День рождения у Лены. Красивая и интересная девушка. Киевлянка. Редактор на телевидении. Чувствительная особа. Пловчиха, немного художник, умеет играть на гитаре «Город золотой» БГ. Кофеманка». Еле уместил на маленьком, отведенном для заметок, месте - эти строчки. Жаль, мало написал. Но это навсегда.


Она первая, кто настолько быстро попал в мой отрывной. Я чувствую таких людей. Их не надо проверять, подлавливать на противоречиях, чтобы их узнать, не нужны замызганные вопросы. У них особое свечение. Тебя к ним манит, к звездам пленительного счастья.


Она так далеко от меня, тысяч пять километров, может чуть меньше. На автобусе за час не доедешь. Не пригласишь попить кофе с круасанами в местную кофейню. Не посмотришь вместе «Любовное настроение» Вонга Кар-вая. Не поиграешь в лото. Не побегаешь под весенним дождиком босиком по лужам. Не поиграешь в снежки, не полепишь снеговика. Не пойдешь вместе на выставку ломографии. Нет, на этом всем нет никакого табу. Все возможно, но маловероятно сегодня и завтра. А хочется сегодня и завтра. Хочется знать больше. Хочется улыбаться в лицо, смеяться вместе от души. Дурачиться. Голосить как соловьи, кричать как чайки, ухать как совы, крякать как утки, рычать, мяукать. Бодаться и брыкаться. Хочется с одного балкона запускать мыльные пузыри, запускать с крыш воздушных змеев, отправлять в полет бумажные самолетики. Требовать книгу жалоб и предложений в студенческой столовой. Звонить в двери злюк и убегать. Лечить перебитое крыло галки. Строить рожи обезьянам в зоопарке.


Мы сателлиты, ты веришь? Земля и Луна. Ио и Юпитер. Я и ты. Вместе по жизни, но так далеки друг от друга. Ты навечно в моем отрывном календаре. Из него не вырываются листочки, не затираются записи, не замусоливаются кончики. Ты новая запись в нем, но не менее важная, чем остальные.


Я беру фломастер и подчеркиваю «Семнадцатое февраля». Красный день календаря.